Историческая важность рунических охранных чар на Британских островах

Прибыв в поместье Малфоев в воскресенье после завтрака, Гарри упала в кресло в кабинете Волдеморта с выражением лица, от которого бы и молоко скисло. — И тебе доброго утра, дорогая, — почти жизнерадостно сказал Волдеморт в ответ на колючий взгляд. — Ну разве сегодня не чудесный день, чтобы радоваться жизни? Тут же, словно подслушивающие боги ждали момента, чтобы вставить свои пять копеек, небо с громким треском расчертила молния, а дождь начал сильнее лупить по окнам. Гарри раздраженно почесала шею и напомнила себе (не в первый раз и явно не в последний), что она совсем недавно подписала магический контракт, в котором чёрным по белому написано, что она не может запустить проклятием в смазливое личико Темного Лорда. — Я уже говорила, что получила на той неделе приглашение на тупую рождественскую вечеринку Слизнорта? Старого моржа совсем не волнует, что у нас вот-вот разразится гражданская война, о нет, ведь это мешает по-настоящему важным в такие тёмные времена делам! Вот что с ним не так? Волдеморт сморщил нос, и это выглядело так мило, что Гарри почти перестала на него злиться. Почти. — Все ещё не могу поверить, что это ископаемое опять преподаёт. Когда Северус поведал, что напыщенный индюк выполз из трофейной комнаты, в которую он удалился после отставки, чтобы снова преподавать в Хогвартсе, мне стоило большого труда удержаться, чтобы не выследить его и не повыдергивать моржовые усы волосок за волоском. Ауч. — Звучит как что-то очень личное. Хорошо его знал?   — Все семь лет учебы он был моим преподавателем зельеварения и деканом Слизерина. Это отвечает на твой вопрос? Теперь поморщилась Гарри. — Срань Господня. Что, все было так плохо?   — Ты себе даже не представляешь, — тяжело вздохнул Волдеморт, неспешно перебирая корреспонденцию на заваленном бумагами столе. — И по сей день для меня загадка, как это жалкое подобие преподавателя пережило нашу юность. — Ну, если он продолжит вести себя так, словно я какой-то трофей, который он хочет заграбастать себе на каминную полочку, то у него есть все шансы не пережить мою юность.   — Сплошь обещания да обещания, маленький крестраж.   — Нет, ну серьезно, каков наглец! Я несколько недель успешно его избегала, так он подкараулил меня перед завтраком сегодня утром прямо перед всей школой, потому что "Вы так и не ответили на мое приглашение, мисс Поттер!". Угрх. Так что мне не только не удалось отмазаться от сего сомнительного мероприятия, потому что он загораживал проход и ждал ответа, так я ещё должна привести с собой пару. Чёртову пару! — Гарри угрюмо сползла с кресла. — Это будет второй Святочный бал, нутром чую. Волдеморт замер, так сильно сжав письмо, что пергамент порвался. — Прошу прощения?   — Знаю, это кошмар. Просто унизительно. И там точно будет толпа знаменитостей и случайных людей, пытающихся заговорить меня до смерти и при этом пялящихся на мой лоб, словно я диковинная зверушка в зоопарке. И это будет хуже всего.   — Хуже всего, да. Это что, эхо? — Ты помнишь, что случилось в последний раз, когда я пошла на официальное мероприятие? Обложка спецвыпуска Ведьминского еженедельника, язвительные замечания по поводу моего чувства стиля, ещё более язвительные замечания по поводу моего психического здоровья и слухи о беременности в придачу! И это было до того, как все они решили, что я снова им нравлюсь, потому что я ж теперь Избранная! Волдеморт проигнорировал более чем обоснованные страдания Гарри по поводу того, как газетчики обожают над ней изгаляться. — Пожалуйста, вернись к той части, где тебе нужно привести с собой пару.   — М? — Раздражённая тем, что ее прервали на середине жалоб, Гарри оторвалась от сдирания облупившегося чёрного лака на ногтях. — А что не так? К ее удивлению, вместо того, чтобы посмеяться над ее неудачливостью, как он так любил делать, Волдеморт хмурился, как разъяренная мантикора. — То, что ты должна пойти с кем-то ещё.   — А, ты об этом? — Гарри равнодушно махнула рукой. — Не беспокойся, я попросила друга составить мне компанию.   — Какого друга? — У него… у него только что глаз дернулся? Гарри подозрительно прищурилась. — Зачем тебе это знать? С таким лицом, будто с трудом удерживается от Непростительного, Волдеморт раздраженно фыркнул. — Просто так. Гарри очень хотела бы удивиться, но вместо этого чувствовала только усталость. И все же она решила ухватиться за неожиданно подвернувшуюся возможность провести очередной урок из экспресс-курса Как Соблюдать Элементарную Человеческую Порядочность. — Монстр, поверить не могу, что мне все ещё нужно проговаривать это вслух, но ты ведь в курсе, что, если попробуешь освежевать одного из моих друзей, — особенного того, кто делает мне очень щедрое и исключительно платоническое одолжение — и все из-за нездорового собственнического отношения ко мне, я буду очень сильно взбешена?   — Конечно, в курсе. — Волдеморт намеревался сказать это снисходительно, но получилось скорее обиженно. — Ну и хорошо, — сказала Гарри, великодушно сделав одолжение и поверив ему на слово вместо того, чтобы поймать с поличным на вранье, — исключительно поощрения хорошего поведения ради. — Я рада, что в этом вопросе ты ведёшь себя как адекватный взрослый человек. Я уже упоминала, что нахожу эмоциональный интеллект очень привлекательной и соблазнительной чертой? И что меня очень заводит, когда кто-то не пытается покалечить или убить дорогих и близких мне людей? — Если уж собираешься манипулировать мной, хотя бы делай это не так явно, — фыркнул Волдеморт, надуваясь ещё больше, — пусть он не признает этого даже под страхом смерти. Но по тому, как уголок его рта едва заметно дернулся, Гарри поняла, что втайне ему было смешно.   — Честное слово, лучше бы я пошла с тобой, — признала Гарри. Теперь, когда она могла поддразнивать Волдеморта по этому поводу, настроение стремительно улучшалось. — Это бы точно произвело неизгладимое впечатление. Пусть даже они бы не узнали тебя и не разбежались с воплями, все равно ты мог бы угрожающе посмотреть на всех этих подлиз и напугать их до чертиков. Кажется, Волдеморт не знал, то ли ему возгордиться, то ли оскорбиться, но в любом случае он, кажется, был с ней согласен. — Сколько, по–твоему, таких маленьких вечеров у Слизнорта мне пришлось вытерпеть за семь школьных лет? Чтоб ты знала, я могу быть весьма очаровательным, когда захочу. Учитывая, что меньше чем за полгода Гарри перешла от лютой ненависти к ублюдку к помолвке с ним же… Если это не было самой очевидной вещью на свете, то она и не знала, что было. — Так в этом и суть: ты смог высидеть эти жуткие посиделки, потому что это было в твоих интересах, но теперь для этого тебе не достанет терпения. Я прекрасно знаю, что ты можешь притвориться нормальным человеком, но прямо сейчас тебе не нужно производить впечатление ни на кого из них и тебе не нужно производить впечатление на меня, так зачем париться. Я и так в курсе, что ты псих, но я все ещё здесь, так? Было во взгляде Волдеморта что-то задумчивое и вместе с тем, вне всякого сомнения, бесконечная теплота. — Да, ты точно должна быть в курсе. Гарри поудобнее устроилась в кресле, раз больше не было нужды дуться на весь мир. — Наверное, я могла бы остаться там на час-другой, отсидевшись где-нибудь в тёмном углу, а потом быстро смыться.   — Пусть мне физически больно предлагать это, но, возможно, тебе будет полезно подзадержаться. После ужина и напитков серая масса отсеивалась, и начинались серьёзные разговоры с серьёзными людьми.   — Ладно, если так подумать, там может оказаться кто-нибудь полезный для наших будущих планов, — задумчиво сказала Гарри. — Хотя, даже если такие люди и будут, я без понятия, как заговорить с ними так, чтобы это не выглядело подозрительно.   — Несмотря на множество личных недостатков, Слизнорт может быть полезен. Его контакты очень обширны, в отличие от прочих подобных ему коллекционеров, поскольку его больше беспокоит ширина, чем глубина. И, учитывая, как он любит потворствовать своим гедонистическим желаниям, для него осталось совсем немного границ, которые он ещё не решился переступить. Это значит, что, во-первых, он исключительно хорошо информирован, а во-вторых, у него не так уж много сдерживающих факторов помимо инстинкта самосохранения. — Волдеморт сделал паузу, на лице у него проступала чуть ли не ностальгия. — Как раз после очередного ужина Клуба Слизней мне удалось его подкараулить и убедить рассказать о крестражах. — Слизнорт рассказал тебе о крестражах? — пораженно воскликнула Гарри. Нет, серьезно, что не так с ее профессором зельеварения. — Тебе? У него совсем крыша поехала? Волдеморт пожал плечами, но жест вышел скорее самодовольным, чем равнодушным. — Честно говоря, мне кажется, это было банальное отрицание. Если бы он признал, что я могу использовать полученную информацию на практике, ему также пришлось бы признать, что последние несколько лет он усиленно заискивал перед психопатом.   — И был бы прав, — пробормотала Гарри еле слышно.   — И раз уж мы заговорили о Слизнорте и его полезности… — начал Волдеморт, проигнорировав ее ремарку, так как его сумасбродный мозг захватила новая мысль, — …я уже некоторое время планирую поговорить с тобой о твоей роли крестража. Гарри оторвалась от созерцания побитой кутикулы — на носу был Маникюрный Понедельник, и, спасибо вчерашней тренировке по квиддичу, Лаванда будет в очередной раз ее распекать. — Подводка, конечно, потрясающая. Ну и что с ней? Волдеморт встал из-за стола и сел на стоящий рядом с креслом Гарри двухместный диванчик, изящно закинув ногу на ногу. — Как я уже говорил, я планировал использовать твою смерть для создания последнего крестража и для этого провёл первую часть ритуала ещё до Годриковой Впадины. Но вторая часть ритуала — та самая, которая даёт крестражу совершенную защиту, — так и не была проведена.   — То есть я всё-таки не совсем крестраж? — спросила Гарри, нахмурившись. Волдеморт покачал головой. — Нет-нет, ты, безусловно, крестраж; по сути, ты выполняешь все функции крестража, но тебе не хватает защиты, предоставляемой вместилищем крестража. Ты одновременно и крестраж, и физический объект, его содержащий, так что, по сути, тебя можно назвать протокрестражем. У Гарри появилось нехорошее предчувствие, что это будет один из Тех Самых Разговоров. — Получается, тебе нужно закончить вторую часть ритуала, чтобы убедиться, что я буду в безопасности. Что мы оба будем в безопасности.   — Именно, — подтвердил Волдеморт и вдруг заколебался, подперев щеку рукой. — Это не самый приятный ритуал. На самом деле это один из темнейших ритуалов, известных волшебникам, и без дискомфорта для тебя не обойдётся. Но после него ты, как и остальные крестражи, будешь защищена практически от всего, исключая разве что адский огонь, яд василиска и убивающее заклятие. Признаюсь, я не совсем уверен, как на тебя могут повлиять остальные смертельно опасные вещи; я долго исследовал этот вопрос, но, так как в истории нет никаких записей о человеческих крестражах, приходится полагаться исключительно на догадки и логические выводы. Гарри некоторое время молча на него смотрела. От нее не укрылось, как уклончиво он себя вёл, очень медленно и аккуратно подбираясь к сути. Мало что могло заставить Волдеморта почувствовать себя неудобно, а значит, это было что-то совсем ужасное. — Насколько все плохо? — спросила она бесцветно. — Я про ритуал. И опять Волдеморт замялся, отчего пульс Гарри участился втрое. — Ты правда хочешь узнать детали, а потом пожалеть, что у тебя было время все обдумать и отказаться? — медленно спросил он. — Или ты поверишь мне на слово, что это будет очень неприятно, но не смертельно, и что это жизненно важно, так что мы все равно это сделаем? Нам так или иначе придётся: теперь, когда Дамблдор понимает, что ты питаешь все меньше иллюзий, и с чертовым Слизнортом у него под боком, ты рискуешь оказаться в серьёзной опасности. Дражайший Мерлин. — По шкале от одного до десяти, насколько это больно?   — Я не буду отвечать на этот вопрос, потому что он смехотворен и абсолютно бессмысленен. Гарри закатила глаза. — Ну же, монстр, сделай мне одолжение!   — Хорошо! — вспылил Волдеморт. — Либо вытерпеть долгий и мучительный ритуал, либо долго и мучительно умирать, ты что выбираешь?   — Ничего. Мне только радугу, единорогов и карликовых пушистиков, пожалуйста. Теперь настал черёд Волдеморта закатывать глаза, хотя он едва заметно усмехнулся, так что Гарри знала, что выиграла этот раунд. Десять очков Гриффиндору.   — На самом деле нам страшно повезло. Закончить ритуал можно лишь благодаря тому, что, как уже упоминалось, именно твоя смерть стала основой для создания крестража.   — Как это вообще сработало? — спросила Гарри чуть ли не с отчаянием, уже не в первый раз поражаясь абсурдности своего существования. — И откуда такая уверенность, что именно моя смерть помогла создать крестраж? Ты сам сказал, что никогда раньше не слышал о человеческих крестражах, так что, подозреваю, ты никогда не слышал и о человеческих крестражах, которые должны были стать жертвой в ритуале, но умудрились выжить.   — Я не меньше твоего удивлён, что все получилось, — легко признал Волдеморт, глаза загорелись, как бывало всякий раз, когда они заговаривали про странную и сложную магию. Мерлин, ее жених и правда был настоящим ботаником с маньячными наклонностями. — Я бы с радостью тебя исследовал: одно твоё существование ставит под вопрос отработанные веками теории в области магии души и некромантии, не говоря уже о философских вопросах вроде сознания и проявления личности. Но, к сожалению, сейчас у нас есть гораздо более срочные заботы, да и если бы мне удалось провести такое исследование, все равно я не смог бы ни с кем поделиться результатами: это могло бы поставить под угрозу и твою жизнь, и наше бессмертие. Гарри решила не заморачиваться на чрезмерной странности того, что ее жених хотел ее исследовать, как лабораторную крысу, — вряд ли это способствовало здоровым отношениям (и пусть ее внутренняя Гермиона испытывала почти нездоровое любопытство по этому поводу). Учитывая, сколько работы им предстояло проделать в сторону "нормальности"… Не стоит усугублять. — Не говоря уже о рисках для нормальных людей, если другие поехавшие маньяки захотят взять с тебя пример. Не-не, спасибо. Судя по пренебрежительному жесту рукой, Волдеморта это не особо волновало. — Если это поможет, я сильно сомневаюсь, что кому-то удастся это повторить, но неизбежно найдутся те, кто захочет попытаться. В нашем случае повлияло столько факторов — и буквально за доли секунды — что для этого буквально должны сойтись звёзды. Цирцеевы сиськи, ну как же он иногда любил драматизировать. — Тогда как ты сам все понял? Волдеморт улыбнулся, протянул ей руку, а когда Гарри, тупая идиотина, взяла ее, притянул к себе на диванчик и закинул руку ей на плечи. — Авада Кедавра убивает мгновенно за счёт того, что разрывает связь души и тела. Поэтому ее невозможно отразить; заклятие само по себе простое, но абсолютное, и действует с хирургической точностью, если заклинатель по-настоящему хочет убить. Таким образом Авада идеально подходит для создания крестража, так как душа жертвы легко притягивается новообразованным фрагментом души создателя. Зрительный контакт явно был меньшим из двух зол, когда вторым были полуобъятия со своим убийцей, который вдохновенно разглагольствует о твоем же убийстве; и все же предаться второму злу было значительно легче — спасибо умиротворяющему эффекту от крестражной чуши, которая позволяла спокойно обсуждать жуткие обстоятельства ее создания. — Значит, как только в малышку Гарриет попало твое убивающее, ее душа тут же отделилась от тела и вот-вот должна была быть поглощена осколком твоей души, вместо того чтобы отойти на тот свет, так? Почему тогда заклятие отскочило? — Самое вероятное объяснение: сработала комбинация из нарушенного обещания и кровной защиты твоей матери, — признал Волдеморт, вытянув длинные ноги и скрестив лодыжки, а рука, прежде закинутая ей на плечи, теперь игралась с одной из кос. — Понятия не имею, где Лили Поттер откопала такую пренеприятную древнюю магию, но даже тогда я был очень впечатлён. Если бы я использовал любое другое проклятие или просто уронил тебя на голову, ее защита была бы бессильна; но, как уже говорилось, убивающее проклятие абсолютно. Так что оно убило малышку Гарриет ценой уничтожения нашего изначального тела, и только-только оторванные кусочки души не могли вернуться ко мне. Будучи создателем, я мог удержать зарождающийся крестраж внутри себя, пока не провел бы ритуал и не поместил его в объект для защиты, как это обычно происходит. Но тело было уничтожено, зародыш крестража ничто не удерживало, а две высвобожденные части меня среагировали друг на друга, как разнополюсные магниты. Мою основную душу унесло куда-то в сторону Восточной Европы, а новый крестраж попытался сделать то, для чего был создан, — он "вернулся" в единственное живое существо, оставшееся в той комнате, — твоё тело, которое ещё не успело пережить физическую смерть. Это единственное объяснение, как две разные души смогли объединиться, чтобы создать тебя, и почему магия не распознаёт твой случай как одержимость. Гарри читала между строк, вместе с тем пытаясь подавить рвотные позывы, возникавшие всякий раз, когда они говорили об одержимости и "изначальной душе" малышки Гарриет. — Получается, если бы создание крестража было основано на убийстве мамы или папы, закончить ритуал было бы невозможно? Волдеморт пару мгновений тщательно обдумывал вопрос и покачал головой. — Нет. Учитывая, что их тела пятнадцать лет пролежали в земле — тем более, в освящённой земле кладбища для волшебников… Точно нет. Ага, звучит совсем не зловеще. — Знаешь что, ты прав, ничего мне не говори. Во имя здравости моего рассудка, я правда не хочу ничего знать.   — Клянусь, там нет ничего такого, чего бы ты не выдержала, — сказал Волдеморт, легонько сжав ее и положив голову ей на макушку. — Да, это будет противно и болезненно, но в конце ты будешь в полном порядке.   — Ладно, — вздохнула Гарри, потому что в какой-то момент и правда начала ему доверять. И пусть это выглядело как тупейшая вещь на свете, все же у Волдеморта, как ни у кого другого, было предостаточно причин, чтобы оставить ее в живых; если он говорил, что она будет в порядке, значит, она будет в порядке. — Ладно-ладно, монстр, давай сделаем это. Мне надо будет как-то готовиться к ритуалу?   — Нет, просто принеси мне свою симпатичную тушку, когда будет нужно. Мне самому потребовалось намного больше времени на подготовку, чем предполагалось, так как обычно ритуал проводится на трупе, и я старался обеспечить тебе максимальную безопасность и безболезненность, не вмешиваясь при этом в ритуальную магию. Гарри передернуло. Интересно, сколько ей осталось ждать, прежде чем она добровольно примет участие в настолько темном ритуале, что даже Лорд Волдеморт говорит о нем с опаской. И ей будет отведена роль, которую обычно выполняют трупы. Миленько. Как и в случае многих мрачных реалий в катастрофической жизни Гарри, слишком долго думать об этом не имело смысла, да и с хорошей стороны, после завершения ритуала она станет практически неубиваемой. Учитывая ее извращённую удачу, такой бонус рано или поздно будет очень кстати. Гарри слегка выпрямилась, чуть отодвинулась, чтобы не оказаться опять на коленях у Волдеморта, и решила сосредоточиться на более насущных вопросах. — Хорошо, когда будем его проводить? Полагаю, это зависит от того, сколько времени займёт ритуал и в каком я потом буду состоянии, но если мы подождём до зимних каникул, то мне не придётся выдумывать объяснений своему отсутствию.   — Хм-м, — задумчиво протянул Волдеморт, закинув теперь свободную от Гарри руку на спинку диванчика. — Сначала я тоже так подумал, но по размышлении решил, что есть гораздо более близкая дата, подходящая нам не хуже, если не лучше. Гарри прищурилась. — Какая именно? Адские глаза оторвались от задумчивого созерцания камина и посмотрели прямо ей в душу. — Хэллоуин. Для неё это не должен был быть такой уж сюрприз, но Гарри все равно почувствовала, как желудок ухнул вниз, и отпрянула. С чудовищной школьной нагрузкой, переворачивающими мир вверх тормашками откровениями и попытками держать в узде одного конкретного флиртующего маньяка, Гарри совсем забыла, что Хэллоуин подбирался все ближе, и теперь ей словно зарядили в лицо бладжером.   — Ты прикалываешься?   — Ни в коем случае. — Спокойный ответ был бесконечно лучше злорадного, но все равно Гарри почувствовала раздражение. — В дополнение к силе, присущей особым датам, симметрия в виде завершения ритуала в годовщину его начала усилит итоговое воздействие.   — Ну да. — Гарри потёрла лицо и постаралась дышать спокойнее. — Чтобы быть точно уверенной, что я правильно тебя поняла: ты просишь моего согласия на жуткий некромантский ритуал сомнительного происхождения на годовщину, когда ты собственными руками убил двух из трёх моих родителей, после чего убил и меня, и все это ради красивой симметрии? Ты точно уверен, что хочешь использовать этот аргумент? Будь это любая другая тема, он бы уже сжимал переносицу и ставил под сомнение наличие у неё интеллекта. Но, видимо, даже у Волдеморта хватало совести, чтобы в данном случае действовать тактично. — Дорогая, я вовсе не пытаюсь вести себя как бесчувственная злопамятная скотина. Высшая ритуальная магия очень… чувствительна к деталям, и тёмные ее виды — не исключение. Я все тщательно исследовал, перепроверил расчеты несколько раз, надеясь найти альтернативу, и, учитывая, что все остальное работает против нас, могу категорично заявить: больше всего у нас шансов на успех, если ритуал будет проведен в Хэллоуин. Ну да, ну да. — Просто из любопытства, что случится, если что-то пойдёт не так? Волдеморт поджал губы. — Все пройдёт как надо.   — Ты не можешь сказать с уверенностью…   — Все пройдёт как надо, — рыкнул Волдеморт, потеряв терпение. — Потому что провал здесь недопустим. Если у тебя не получится наколдовать простейшее заклинание, худшим исходом будут подпаленные брови, но если мы провалимся в ритуале такого масштаба, нам очень повезёт, если мы оба выживем с неповреждёнными телами и нетронутой душой. Такой расклад абсолютно неприемлем, поэтому я изо всех сил стараюсь обернуть обстоятельства в нашу пользу. Конечно, я с радостью пройдусь вместе с тобой по своим записям и уравнениям… Гарри покачала головой. — Меня не интересует механика ритуала. Может, как-нибудь потом, но я не шутила, когда сказала, что не хочу ничего знать заранее. Да и я не изучаю нумерологию, так что вряд ли смогу уловить смысл. Отдельные концепции ещё ладно, но от слишком большого количества цифр я быстро теряюсь. Хотя вот Гермиона утверждает, что у меня дискалькулия, а не общая тупость головного мозга, — что, кстати, было очень приятно услышать после многолетних оскорблений от учителей математики. Волдеморт тяжело вздохнул, словно из них двоих именно он постоянно был в шаге от того, чтобы послать все куда подальше. — Давай пока отставим в сторону твои математические способности. Ты можешь поверить мне на слово, что мое и твое благополучие и безопасность стоят в моих приоритетах на первом месте и что все это — не изощренный способ лишний раз побыть мелочным ублюдком? Гарри очень хотела поспорить, но, к сожалению, в его словах было здравое зерно. — Ладно, ты прав. Обычно, когда ты хочешь побыть мелочным ублюдком, ты не утруждаешься тем, чтобы это скрывать. Волдеморт перестал бороться с желанием закатить глаза. — Блестящая характеристика, моя дорогая, я польщен.   — Что сказать, монстр, — сказала Гарри, подмигнув. — Я хорошо тебя знаю. Их прервали стуком в дверь, и у Гарри было подозрение, что в этот момент не она одна испытала в равных частях облегчение и раздражение.   — Прошу прощения, Милорд, — сказала Нарцисса, по-видимому, привыкшая говорить со своим безумным начальником из-за двери. Что имело смысл, учитывая присутствие Гарри, заморочки Волдеморта со внешностью и толпу людей, постоянно снующих туда-сюда по всему особняку. — Пожиратели Смерти собрались на утреннее собрание, как вы и хотели. Вы все ещё желаете с ними встретиться? Волдеморт беззвучно выругался, взгляд метнулся к помпезным напольным часам в углу. — Да, спасибо, Нарцисса. Пусть подождут в бальной зале, я скоро приду.   — Конечно, Милорд. — последовал почтительный ответ Нарциссы, а затем — тихие удаляющиеся шаги.   — Потерял счёт времени? — спросила Гарри, даже не пытаясь скрыть ехидство.   — Не стану отрицать, ты очень отвлекаешь, — вздохнул Волдеморт с той самой едва заметной улыбкой с ямочками, от которой у Гарри мгновенно голова пошла кругом. — Как бы мне ни нравилась твоя компания, маленький крестраж, боюсь, этим вопросом мне нужно заняться лично. Это вряд ли займёт много времени, но пока что тебе придётся развлекаться самой. — О нееет, — притворно надулась Гарри. — А я так хотела посмотреть, как ты пугаешь до усрачки своих злобных прихвостней. Волдеморт хмыкнул, повернувшись к ней спиной, и принялся перебирать бумаги на очаровательно захламлённом столе. — Пока что тебя не должны видеть рядом со мной, и ты это знаешь. Гарри хищно улыбнулась. В голове начала зарождаться потрясающе ужасная идея. — То есть тебе все равно, буду я там или нет, меня просто не должно быть видно? Снова повернувшись к ней, Волдеморт прищурился, пытаясь понять, к чему она клонит. — Полагаю, да.   — Не проблема, — объявила Гарри, встала с диванчика и принялась копаться в сумке. Мантия-невидимка обнаружилась под свитками с домашней работой. Гарри вытянула ее и одним плавным движением — исключительно показушности ради — обернула вокруг себя, эффектно исчезнув в завихрениях серебристой материи. Волдеморт начисто забыл про бумаги и оперся о стол, выглядя при этом так, словно ему только что сообщили, что он опять должен встретиться с Пушком, вооруженный только казу.   — У тебя есть мантия-невидимка.   — Ага.   — У Гарри Блэк-Поттер есть мантия-невидимка. Настоящая мантия невидимости, — тупо повторил Волдеморт, и вдруг на его лице нарисовался настоящий ужас. — Дражайший Мерлин, ничего удивительного, что ты постоянно попадаешь в неприятности и оказываешься в местах, где тебя быть не должно! Ты можешь провальсировать куда угодно, и никто даже не заметит. К непередаваемой радости Гарри, атмосфера многострадального отчаяния была начисто убита, потому что, пока Волдеморт продолжал говорить, Гарри бесстыдно воспользовалась преимуществом и мантии-невидимки, и зачарованных, не издававших ни звука ботинок из драконьей кожи, чтобы подкрасться к нему.   — Очень даже могу, монстр, не сомневайся, — сладко протянула она ему прямо в ухо. Наградой ей было восхитительнейшее зрелище в виде Темного Лорда, мгновенно отскочившего от стола, словно его ударило током, и при этом чуть не зацепившегося за ковёр.   — Никогда больше так не делай! — гаркнул он, пока бумаги, которые он бросил, чтобы выхватить палочку (со скоростью, которой позавидуют и легендарные ловцы, и даже Грозный глаз Грюм на стимулирующих зельях), разлетались во все стороны. При этом палочка указывала в лицо Гарри — весьма впечатляюще, учитывая, что это самое лицо было невидимым, и Волдеморт должен был основываться только на том, откуда шёл ее голос и где ее задевали листы пергамента. Гарри взорвалась смехом так, что на глаза навернулись слёзы, и была вынуждена стянуть капюшон, чтобы было легче дышать. — Хааа, я точно сделаю это ещё раз, сорян.   — Гарри! — У Волдеморта опять начали розоветь уши, и это было настолько прекрасно, что Гарри даже не злилась за все ещё направленную ей в лицо палочку.   — Хотя, знаешь что, нет, вообще не сорян. Десять очков Гриффиндору.   — Ты угроза для общества!   — Тоже мне новость, — хмыкнула Гарри, чувствуя легкое головокружение. — Ты злишься, потому что сейчас я угроза и для тебя. Он толкнул ее спиной к столу, навис над ней, трясясь от ярости, а его магия опасно напрягалась. Но палочку он опустил, а пальцы, сжавшие предплечье Гарри, едва ли могли оставить синяки, так что Гарри спокойно откинулась на локтях, победно вздернув подбородок, на лице сияла яркая улыбка.   — Ты мелкая, наглая, дерзкая…   — А ты удивительно мил, когда краснеешь, ты в курсе? Вселяющий страх и ужас Тёмный Лорд Волдеморт замер, споткнувшись на полуслове, глаза округлились. Его не в чем винить: у немногих хватило бы мужества перебить его, когда он в таком состоянии, и совсем единицы осмелились бы сказать то, что только что сказала Гарри. И часть ее даже не могла поверить, что она правда это сказала, в то время как другая часть — хищная часть, от которой неприятно пульсировало в верхней челюсти, — наслаждалась тем, что в кои–то веки это она его смутила, а не наоборот. И эта хищная часть, кажется, объединилась с уходящим глубоко в душу жаром от крестража и ударила ей в голову не хуже выпитого залпом огневиски.   — Какого черта? — Видимо, она шокировала Волдеморта настолько, что тот забыл английский, и ярко-розовый с ушей начал перебираться на идеально очерченные скулы. Его ярость испарилась, будто ее и не было, на место ей пришла потрясающая смесь смущения, стыда, ожесточённости и чего-то ещё, что Гарри не могла точно определить, но что смутно походило на… неуверенность. Уязвимость. Черт, клыки начинали болеть. Опьяненная опрометчивыми решениями, Гарри решила, как и всегда, пойти ва-банк, так что она стянула мантию-невидимку с плеч и закинула руку Волдеморту за шею, притянув к себе так, чтобы этому почти двухметровому совершенству пришлось неловко склониться над ней. Ладонями он оперся о стол по обе стороны от Гарри, их лица были всего в паре сантиметров друг от друга, и Гарри потянулась к его рукам, переплела их пальцы. — Я сказала, что ты очень мил, когда краснеешь, монстр, — проворковала Гарри, улыбаясь с полузакрытыми глазами, а боль в клыках начала утихать, стоило им полностью прорезаться. Пойманный врасплох Волдеморт тяжело выдохнул при виде этого зрелища, позабыв про самоконтроль. Гарри хотела услышать это ещё раз. Воздух между ними так накалился, что было тяжело дышать, а там, где они касались друг друга, почти трещало электричество. Алые глаза расширились, взгляд стал стеклянным — Волдеморт уставился на ее клыки, как олень на фары приближающегося автомобиля. Во рту у Гарри начала скапливаться знакомая кислота. Тревожных звоночков было предостаточно, и все равно губы у него были приоткрыты точно так же, как у самой Гарри, и она заметила мелькнувший кончик языка, впитывавший вкус и запах ее яда, разлившегося в воздухе, отчего зрачки Волдеморта расширились так, что алый превратился в тонкие адские ободки вокруг них. — Гарри, — прошипел он низко и прерывисто, и в низу живота у неё приятно потянуло. — Что ты делаешь? — Не знаю, — ответила она как в полусне. Зрение затуманилось, все внимание было сосредоточено на его шее, там, где под кожей быстро бился пульс. Гарри высунула кончик языка, прямо как Волдеморт, рот заполнился его всепоглощающим запахом-вкусом. Обычно Гарри успешно его игнорировала, но сейчас это было ей не под силу — не когда каждое из чувств многократно усилилось, заострилось подробно тончайшей игле, а под кожей бурлило едва сдерживаемое напряжение. У Гарри голова пошла кругом от пьянящего запаха пота, масел розмарина и ветивера от его шампуня и сладковатого бергамота от его любимого чая. Но подо всем этим чувствовался отчетливый, безошибочный змеиный запах, мускусные нотки древнего яда и чешуи, лежащей на нагретых солнцем камнях. Возможно, это был остаточный запах Нагини, но откуда–то Гарри знала, что это был он, так же, как интуитивно чувствовала статический озон его магии. Пальцы сжались на нежной коже шеи, а от жара, исходящего от его тела, Гарри хотелось крепко прижаться к нему и никогда не отпускать. Черт, она почти тонула в нем. Волдеморт все ещё нависал над ней, но подчёркнуто не двигался и либо не замечал, либо намеренно игнорировал то, как Гарри выключилась из разговора. — Гарри, чего ты сейчас хочешь? Все ещё опьяненная запахом, Гарри втянула в себя воздух, отпустила его волосы и вместо этого провела по изящной линии шеи. — Думаю, мне хочется тебя укусить, монстр. От этого заявления Волдеморта передернуло, и Гарри впилась ногтями ему в шею, чтобы у него не возникло никаких опрометчивых идей вроде бегства. Хотя попреследовать его в таком случае было бы забавно, наверное, то бы ещё было зрелище. Но Волдеморт, видимо, понял намёк, потому что замер, даже едва ли дышал, и Гарри почувствовала слабый укол разочарования, хотя в целом была безмерно довольна. — Не думаю, что это хорошая идея, маленький крестраж, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Уж точно не сейчас. Гарри лениво моргнула, мысли текли медленно, словно увязли в густом сиропе. И всё-таки ей как-то удалось поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. — Почему нет? Теперь прорезались клыки Волдеморта, и, если судить по напряжению в плечах, он сам едва себя сдерживал. Гарри не смогла удержать низкое, одобрительное шипение при виде того, как он почти готов был ей подчиниться, и от этого его дыхание стало ещё тяжелее. — Потому что никогда не стоит начинать то, что не сможешь закончить, — прошипел Волдеморт, видимо, достигнув крайней точки. Быстрее молнии он атаковал, отцепив руку Гарри от своей шеи, и, используя силу рывка, повалил ее спиной на стол, пригвоздив их и так сцепленные руки, пока Гарри вырывалась и разъяренно шипела. — И, когда твой разум прояснится, ты скажешь мне спасибо, что я не позволил этому зайти ещё дальше. — Отпусти меня! — прорычала Гарри, обнажив зубы, безуспешно пытаясь спихнуть его с себя, но Волдеморт не только застал ее врасплох, но и был значительно выше и сильнее физически. Теперь, когда они поменялись местами, у неё не оставалось шанса перехватить инициативу, не когда Волдеморт был настороже и готов к любым ее выходкам — что, впрочем, не особо ее останавливало. — Не отпущу, пока не возьмёшь себя в руки, — рыкнул Волдеморт, едва увернувшись от удара коленом в то самое место. Но пока Гарри пыталась вырваться, а Волдеморт пытался ее удержать, все кончилось тем, что он оказался меж ее раскинутых бёдер, удерживая ее сцепленные руки над головой, а тела их были крепко прижаты друг к другу. Вызванная ядом жажда крови начала трансформироваться в нечто совершенно иное, не менее разрушительное, и везде, где они прикасались друг к другу, полыхало чистым огнём. — Монстр… — прохрипела Гарри, уже не так опьяненная запахом, но все ещё слегка не в себе; она хотела, но не могла отвести от него взгляда. Боги, они были так близко; если бы она подалась вперёд на сантиметр, то смогла бы снова попробовать его яд. — Монстр, что мне делать? — Используй Окклюменцию, — выдавил Волдеморт, который справлялся не сильно лучше неё, и спрятал лицо в приятно прохладной серебристой мантии, все ещё лежавшей на плечах Гарри. — Сейчас же. Ах да, она ведь могла теперь использовать Окклюменцию. К счастью, черный океан никуда не исчез, и Гарри сразу же, не раздумывая, нырнула в приветливую глубину, где ничто не могло ее достать. Обычно океан был тёплым, но сейчас все вокруг так раскалилось, что его воды стали успокаивающе прохладными, так что Гарри смогла глубоко дышать и развеять наконец горячее марево, застилавшее зрение. Со зрением прояснился и разум, и на Гарри накатило осознание того, что только что произошло и в каком опасном положении они оказались. К лицу опять прилила кровь, только по совсем другой причине. — Мерлиновы волосатые яйца! — выругалась она, всей душой желая забиться в глубокую нору и никогда оттуда не вылезать. — Что это была за чертовщина? Рядом с правым ухом раздался сдавленный смешок, а секундой позднее Волдеморт неистово хохотал, уткнувшись лицом в мантию-невидимку. — Монстр! — возмущённо воскликнула Гарри и принялась колотить его по плечам, пока до него наконец не дошло, и он не слез с неё. — Как ты тогда это так красноречиво назвала? — спросил Волдеморт, продолжая смеяться и смахнув выступившую от смеха слезу, после чего сел рядом с Гарри на стол. — Ах да, монструозный пубертат. Воистину, этот дар никогда не перестает преподносить сюрпризы, правда? И это ей никак не помогало. — Да о чем ты? — Все змеи — хищники, маленький крестраж. Иногда наше желание добычи берет над нами верх, и тогда у нас появляются некоторые позывы. — Тут он ей подмигнул, чёртов ублюдок, подмигнул. — Добычи? — повторила Гарри, чувствуя в равной степени стыд и потрясение. — Я не хотела тебя съесть! Его улыбка была настолько яркой, что почти ослепляла, на зубах опять была видна едва заметная красная пленка от яда. — Ты уверена? Гарри спрятала лицо в ладонях. — Заткнись. Хотя бы раз в жизни, просто заткнись. Волдеморт разгладил мантию, словно он не приставал только что ни к какой гормонально озабоченной змееустке на своём же столе, с видом, какой вполне мог бы сойти за задумчивый, если бы не упомянутая наглая улыбка. — Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем то, чего не знали утром. Это ж сколько Гарри придётся орать в подушку, когда она вернётся в Хогвартс. — И что же? — Если соединить побочный эффект от крестража с физиологией змееустов и их поведенческими паттернами, можно случайно получить состояние… гм, повышенной стимуляции, которое нам с тобой до свадьбы лучше избегать. — Тут Волдеморт ублюдочно ухмыльнулся. — И что когда ты в этом самом состоянии, мой чудесный совершенный крестраж, стоит тебе заметить проблеск уязвимости с моей стороны, как ты тут же хочешь взять надо мной верх. Гарри тупо уставилась на него, в ушах звенело, мозг отключился, пока она ждала, чтобы хоть что-то из происходящего обрело хоть какое-то подобие смысла. Она даже умудрилась испытать легкое разочарование, когда чуда не случилось. — Извини, мне нужно выйти и закатить истерику. — Разве не с этого все началось? — фыркнул Волдеморт, видимо, невосприимчивый к ее попыткам поджечь его силой разума. — А? — Секунду Гарри не могла понять, о чем он, но вдруг до неё дошло. — Черт, собрание! Монстр, ты страшно опаздываешь. — И пусть мне абсолютно все равно, сколько Пожирателям придётся меня ждать, боюсь, мне правда нужно идти, дорогая, — вздохнул Волдеморт, в голосе проскользнуло немалое сожаление, что он не мог остаться и поподдразнивать ее ещё немного. — Дело не терпит отлагательств, к тому же, к нему нужно подготовиться. — Так я могу пойти с тобой? — спросила Гарри, предпочтя отложить дискуссию и притвориться, что ничего не произошло. — Ну ладно тебе, у меня эта мантия с первого курса, а вместе с заглушающими чарами на сапогах даже ты не смог понять, что я стою рядом с тобой. Клянусь, никто ничего не заподозрит. Волдеморт выглядел так, словно все же предпочёл бы испытать судьбу встречей с Пушком, но был в слишком хорошем настроении, так что в итоге кивнул. — Ладно, но при одном условии. Есть! — Что за условие? — Ты не будешь ни во что вмешиваться, ни по какой причине, и я имею в виду буквально ни во что, Гарри. Если ты будешь с чем-то не согласна, ты молча подождёшь и обсудишь это со мной, когда все уйдут. Меня не волнует различие наших взглядов на некоторые вещи, но я не потерплю подрывания моего авторитета перед подчинёнными. Гарри это, конечно, сильно не нравилось, но его просьба не была лишена смысла. — Полагаю, это разумно. — Кроме того, считай это и напоминанием, и предупреждением, что я буду проводить собрание в другом своём обличье, и в зависимости от того, как все пойдёт, тебе могут не понравиться отдельные мои слова или действия. — Волдеморт чуть склонил голову, выражение лица спокойное, но любопытное. — Уверена, что все ещё хочешь пойти со мной? — Мне все равно рано или поздно придётся к этому привыкнуть, разве нет? — кисло спросила Гарри, но все же оценила, что он сначала спросил. — К тому же, ты забыл, я в курсе, как у вас все происходит. Видела твоими глазами во снах, до того, как мы узнали, что я крестраж. — И все же мы как никто другой понимаем, насколько сны отличаются от реальности. — Хах, ну да, наверное. Не отводя взгляда, Волдеморт достал палочку и невербально наложил на себя заклинание. Как и в прошлый раз, Гарри смогла дышать лишь благодаря гигантскому усилию воли и с трудом удержалась от того, чтобы не выхватить палочку и не начать кидаться в него атакующими заклятиями. И, как и в прошлый раз, она не позволила различиям между ними и плохим воспоминаниям сожрать ее, так что продолжала смотреть ему в глаза, в адское ревущее пламя, всегда остававшееся неизменным. Ещё один взмах палочки, и мантия стала меньше напоминать одежду стильного профессора с готическими нотками и больше — мантию жуткого живого скелета, восставшего из котла на заброшенном кладбище. Даже обувь исчезла, нет, серьезно, куда делась его обувь? Тёмные Лорды не боятся подцепить никакой заразы, или это ещё одно бессловесное проявление силы, что он не боится ничего, включая осколки стекла и фигурки Лего? Вставшая перед глазами картинка Волдеморта, случайно наступившего на Лего, была настолько абсурдной, что Гарри не смогла удержаться от слабой улыбки. Теперь понятно, почему для изгнания боггарта нужен смех. Волдеморт дал ей время, чтобы привыкнуть, пока убирал палочку, а после того как с ее стороны не последовало протестов, и у них закончились предлоги, чтобы потянуть время, он небрежным взмахом руки призвал разбросанные на столе бумаги и распахнул перед ней дверь. — После тебя, дорогая, и убедись, что ты надежно скрыта мантией, пока мы не вернёмся.