Слёзы белого нефрита

Рано утром, едва Благоуханную долину осветили первые лучи солнца друзья позавтракали, собрали всё необходимое, вскочили на мечи и полетели к горе Байфэн. Это была высокая гора с острыми скалами, отрогами и ущельями. Заклинатели из других кланов зачастую не ходили туда, ибо поговаривали, что на горе водятся демоны и призраки, и те кто отважились туда пойти так и не вернулись. Друзья поднимались по извилистой тропе с каждым шагом ощущая, что становится труднее дышать. — Вы думаете, мы найдём их? - спросил Цзян Фэнмянь, придерживая Суэ Цу за рукоять. — Найдём — ответил Не Минцзюэ. — И лучше бы...Живыми. — Это точно - отозвался Цзинь Гуанъяо, отодвинув рукой ветку. — Если отец погибнет, я никогда не прощу себя за то, что не пошёл с ним. И тут юноша вспомнил, что примерно года два тому назад такое уже случилось. Цзинь Гуанъяо очень любил отца, и после смерти матери он проводил с ним больше времени, не давая впасть в депрессию. А потому, когда Цзинь Гуаншань собрался на ночную охоту, сын увязался за его небольшим отрядом. Однако, ближе к полуночи, они наткнулись на лютых мертвецов и те, не скрываясь, напали на отряд. Адепты бились из последних сил, но Цзинь Гуанъяо неожиданно заметил, как к его отцу тянут руки несколько сильно обезображеных фигур: юноша не стал обдумывать свои действия и бросился между отцом и фигурами. Последнее, что почувствовал Гуанъяо перед тем, как потерять сознание - невыносимая боль в правой ноге. Мертвец, который был ближе всех к главе ордена Цзинь, мог с огромным успехом убить его, но вместо этого сломал ногу тому, кто защитил его. Следующие два месяца Гуанъяо безвылазно сидел в резиденции их ордена и только в погожие дни выходил посидеть в садовой беседке, окружённой цветущими кустами белых и розовых пионов. Юноша сидел как прикованный кандалами и нога после этого отдавала резкой тяжестью и болью. Одиночество его тогда скрашивала одна девушка примерно одного с ним возраста, с каштановыми волосами, собранными в пучок, украшенными венком цветов и золотой заколкой в виде букета цветов. Это была Цинь Су – дочь нынешнего главы древнего ордена Юнь Чинь. Девушка проводила с ним много времени, несмотря на то, что её отец, узнав, что она влюбилась в сына главы богатого ордена, запретил ей видеться с ним. Но Цинь Су не слушала его и втайне проводила время в Ланьлине, одновременно залечивая ногу своего возлюбленного, ибо была не в силах видеть, как Гуанъяо днями мучается от боли. Юноша так погрузился в свои воспоминания, что не слышал ничего вокруг себя и очнулся только тогда, когда его потрясла сильная рука Не Минцзюэ. — Всё хорошо? — уточнил юноша, гладя на него карими глазами. — Да, просто... — Гуанъяо замялся, не желая показать, что он расстроен. — Просто вспомнил кое-что. Не Минцзюэ обнял друга за плечи, и юноша почувствовал, как по телу разлились мягкие волны тепла, и также тепло улыбнулся ему. Ближе к полудню четверо юных заклинателей дошли до разрушенного некрополя, от одного вида котрого душа уходила в пятки: перепачканные в крови стены, несколько обугленных тел на полу, разбросанные свечи и разбитая статуя внушали неопытным заклинателям дикий ужас. Сичэнь в ужасе оглядывал помещение, покуда его взгляд не остановился на теле человека в фиолетовом, и он осмотрел его поближе. Его лицо исказила полоска ужаса. Перед ним лежал глава ордена Юньмэн Цзян, покрытый ранами и многочисленными царапинами; в его руке был зажат меч, а на лице застыл неподдельный страх. Едва подойдя к Сичэню, и увидев его находку, Цзян Фэнмянь чуть не рухнул в обморок. — Отец — немного заикнувшись, выдавил юноша. Он опёрся на плечо Не Минцзюэ, чтобы и в самом деле не упасть и тот поддержал друга за плечи. — Как же это случилось? — спросил Не Минцзюэ, и его голос эхом разнёсся по разрушенному залу некрополя. Однако не успели заклинатели и подумать, что здесь случилось, как вдруг из всех проходов к залу послышались странные хриплые звуки, и из них вышли семь или восемь перекошеных фигур с выпавшими из глазниц глазами без зрачков. Сомнений не оставалось, это они жили в некрополе, наводя ужас на окраинные деревни и поселения, и это из-за них погиб хозяин Пристани Лотоса. Юные заклинатели резко вытащили мечи и бросились на них, яростно рубя мертвецов налево и направо. Цзян Фэнмянь, лицо которого буквально перекосило от злости, ловко уворачивался от ударов мертвецов и от их противных рук, в то же время не давая им возможности уклониться от лезвия Суэ Цу. Однако, вскоре злоба его сменилась печалью от внезапной потери, и он прислонился спиной к стене зала и тут же к нему потянулись несколько омерзительных рук, желающих разорвать юношу. В этот миг Цзян Фэнмянь очнулся и едва схватился за рукоять Суэ Цу, как ледяное лезвие Шуо-Юэ пролетело аккурат возле его лица, отсекло с десяток мёртвых рук и вернулось к своему хозяину. — Спасибо, — тихо прошептал Фэнмянь, вновь прижавшись к стене. Не Минцзюэ в спешке подхватил друга под руки и помог выйти из некрополя. Юноша по прежнему держал Суэ Цу в руке, лицо его ничего не выражало, а из глаз беззвучно текли слёзы. Юные заклинатели вернулись в резиденцию Благоуханной долины; Цзинь Гуанъяо приказал своим адептам проводить Цзян Фэн Мяня в Пристань Лотоса, и только когда спустя несколько часов адепты вернулись, доложив, что всё в порядке Не Минцзюэ и Лань Хуань, тоже отправились по домам. Сичэнь приземлился на поляну возле дома своих родителей, и спрыгнув с меча убрал его в ножны. Юноша стоял под голубовато-зелёным деревом, с которого под лёгким ветерком медленно слетали, сверкающие в лучах заходящего солнца, листики. Из дома вышел Лань Чжань и, едва заметив неподвижного, словно статуя, брата, с весёлым возгласом бросился к нему. — Сичэнь, ты вернулся! — при этом возгласе Лань Хуань повернулся и подхватил его на руки. Мальчик обнял брата, крепко вцепившись в его одежду. — Что случилось? — спросил Лань Хуань. — Я...я... — заикнулся Лань Чжань. — Я думал ты... — Злишься. Услышав эти слова, Лань Хуань невольно вздрогнул. Даже если кто-то говорил или делал ему что-то обидное, он лишь спокойно уходил, но обижаться или же злиться надолго, причём на родного брата, у него просто напросто не хватало сил. — Ван Цзи, я никогда на тебя не злюсь. — Ты мне очень дорог, и я никогда тебя не оставлю! — Моё сердце просто не позволит мне этого!