Фантом

Впервые моё внимание на него обратили мои друзья. Эта компания модников и сплетников очень весело и живо поведала мне всё, что только знала: о том, что он принадлежит к дому иноземных торговцев, которым за невесть какие заслуги перед Его Величеством был пожалован титул (а, может быть, он просто был куплен за пару смышлёных обезьянок или отрез китайского шёлка?), что он, кажется, богат (раз может позволить себе просиживать штаны в театре) и, что тоже можно предположить, одинок (хотя, то, что он приходил неизменно один, могло свидетельствовать и о некотором непостоянстве в выборе дамы сердца, не в этом ли крылось его желание посещать храм искусства, буквально ломящийся периодически от прехорошеньких девушек?). Очень многое из рассказов было не более чем догадками и домыслами, но в то мгновение я лишь вместе с друзьями посмеялся над придуманными нами глупостями и поспешил забыть об этом. Однако, с этого момента я стал невольно подмечать всевозможные мелочи. Происходило это как бы само собой, и было поначалу очень странно. Я внезапно кидал взгляд на него, заметив белизну его платка, случайный блик бинокля или то, как он наклоняется, чтобы что-то сказать соседу. Понемногу это даже стало меня сердить. Тогда я справедливо решил, что, вероятно, виной всему моё неудовлетворённое любопытство. И я стал искать возможности быть ему представленным, как-нибудь при случае, чтобы не прослыть навязчивым… Спустя некоторое время, я понял, что это невозможно. Никто из его знакомых в театре никаким образом не был знаком с тем кругом, в котором вращался я. И оказалось, что, кроме театра, он не выходил в свет вот уже лет десять, если, конечно, не врут те, кто любезно нашептал мне об этом. Я начал понимать, что любопытство моё разгорелось не на пустом месте — то, как он вёл себя, начинало казаться мне всё более и более странным! Быть в театре и не общаться практически ни с кем? Версия с его любвеобильностью, как абсолютно несостоятельная, была тут же с позором изгнана мной из списка возможных причин. Что же он за человек? Быть может, мои размышления бы так и угасли, если бы не произошедшая внезапно и порядком возмутившая меня вещь. К тому времени я уже достаточно успел привыкнуть к его присутствию в театре в определённые дни: он неизменно занимал одну и ту же ложу. Конечно, этого можно было ожидать, тем не менее, его внезапное отсутствие на одной из значительных премьер меня озадачило. Казалось, никто кроме меня этого не заметил и это одно меня смутило. Я отдавал себе отчёт в том, что ждал его появления до конца представления, оправдав себя после праздным интересом и скукой происходящего на сцене. Следующим же вечером я продолжил свои наблюдения. Каково же было моё удивление, когда я увидел его на положенном месте вновь, словно бы он и не отлучался. Разумеется, причиной его отсутствия могло послужить что угодно, скорее всего, причина была более чем простой. Даже подхваченная простуда или другие, более важные, чем театр, дела. Но отчего-то именно в этот день мне пришло в голову, что я хочу непременно познакомиться с этим человеком. Мне пришлось немало постараться, чтобы смочь уговорить одного своего приятеля, чтобы тот через своего дядюшку пригласил интересующего меня «фантома» на один из светских приёмов. Самая большая сложность состояла не в том, чтобы пригласить его — согласился он, как мне говорил приятель, без особых колебаний — а в том, чтобы найти того, кто это сделает. Однако, дело было успешно устроено. Остальное зависело только от меня.