Бездуховное порево

Они абсолютно разные. Ангел и демон, свет и тьма, добро и зло. Вечное противостояние, которое в их случае пошло не по намеченному курсу. Противостояние стало любовью, а там и чем-то большим. Пусть и шли к этому они достаточно долго. Целые шесть тысяч лет и еще чуточку. И теперь они здесь. В сумраке комнаты, которая не принадлежит никому. Ни ангелу, ни демону, ни человеку. Пока что. Полы застелены пленкой, которую скоро должны убрать, а ангел вешает пиджак на стойку. Заставлять квартиру начали только частично, так что вся мебель, достаточно скоро будет перенесена или переставлена. То, что о сегодняшнем вечере никто не узнает, не может не радовать. — Приготовься, Кроули, пожалуйста, — ответом ему служит лишь тишина, но он знает, что все будет готово, к тому моменту, как он скажет начинать. Эти отношения, между ними, были странными, но ему нравилось, как в принципе и Кроули. Ох, змей искуситель кайфовал, когда с ним делали то, что скоро произойдет. Всем иногда хочется сменить свою роль, пусть даже ненадолго. По щелчку пальцев лишняя мебель освобождает центр для кожаного кресла и небольшого столика, на котором тут же появилось несколько плошек с разнообразным содержимым и несколько свечей. — Давай без ссссгущенки. Карамели с медом хватит. — Как скажешь, дорогой. И в правду, было бы неприятно, если бы у тебя что-нибудь слиплось. Тебе помочь? — Нет. Я сссправлюсссь, — от того, как демон не может сдержать шипение, по позвоночнику Азирафаэля пробегает дрожь, мелкая, но его телесной оболочке она очень нравится. Как и то, что Кроули уже сейчас переполняет от эмоций, а что будет дальше? Он смотрит на оставшегося лишь в штанах демона и чуть склоняет голову в бок, следя за тем, как тот щелкает пальцами и невольно прогибается, когда его руки опутывает веревка, надежно фиксируя. Ангел мог бы сделать это и сам, но раз сегодня демон не хочет помощи, то спорить бесполезно. Рукава своей рубашки Зира закатывает, а после останавливается и на пару мгновений задумывается и разувается, снимая следом носки и штаны, после чего спокойно садится в кресло. Хотя, будь это какая-нибудь другая ситуация, его щеки уже залил бы легкий румянец. Змей довольно грациозно и умело опускается на колени, буквально через секунду, тут же поднимая взгляд на ангела и прижимаясь щекой к его колену. Азирафаэль проводит пальцами по его щеке и поглаживает, на что Кроули послушно показывает свой змеиный язык, а тело Азирафаэля, кажется уже по привычке, начинает напрягаться. Или эта легкая дрожь в пальцах ему только кажется? Он отводит руку от чужого лица, что бы зачерпнуть карамели из плошки и лишь после этого касается послушно высунутого змеиного языка. Мокрого от слюны, чуть шершавого, тут же приходящего в движение, стоило ему поднести пальцы достаточно близко. Язык у Кроули ловкий и достаточно длинный, что не беспокоиться ни о чем, а даже если останутся какие-либо следы, это не так и страшно и, что самое главное, поправимо. Он наслаждается, пусть и не должен, тем как демон вылизывает его пальцы. Как обхватывает губами и посасывает, как игриво прихватывает зубами кожу, как обвивает языком и скользит им не только по фалангам, но и между пальцев, что ангел не может. Не может не смотреть и не чувствовать как внутри вновь и вновь загорается пламя, словно на его собственном мече, что он запускает вторую руку в огненно рыжие волосы демона и сжимает их в руке. Будь у того сейчас более длинные кудри, которые он носил большую часть их знакомства, было бы удобней. За них можно тянуть, накручивать на ладонь и притягивать к себе, ближе… И еще, еще ближе, чтобы кожа к коже, и не было никакого лишнего пространства, дышать друг в друга, а со временем и слиться, как металлы. Диффузия, медленная, но произойдет, что рано или поздно они бы слились, стали бы одним, не только на время, но навсегда. Азирафаэль силой воли подавляет этот порыв, который абсолютно не должен быть свойственен ангелу господнему. Темный, горький и склизкий, как чешуя самого Кроули. Он чувствует, как этот «порыв» извивается, от чего ежится, или же, это от этого странного удовольствия, которое ему доставляет эта «игра» с Кроули? Он не знает и не хочет сейчас знать, главное сейчас то, что ему это нравится. И больше ничего. И змею это нравится тоже, если судить по тому, как расширились его зрачки. Они повязаны и от этого никуда не деться. Без друг друга теперь уже никак. Он отнимает от него свою ладонь и закидывает ногу на ногу, беря в руки плошку с медом и выливая ее на ступни, зная, как змею это нравится. Кроули замирает, готовый дернуться, слишком сильно напоминающий змею перед броском, которой он, в прочем, и был. Их глаза встречаются на мгновение и Азирафаэль кивает. Можно. Нужно. Необходимо. Кроули это необходимо, что к ногам ангела он припадает, словно жаждущий к ручью среди пустыни. Он облизывает и посасывает, вырывая у ангела судорожный вздох удовольствия. Не впервые, но ощущения всегда неповторимы, что они оба наслаждаются вновь и вновь, словно в самый первый раз. Он выдыхает вновь, беря в руки одну из свечей и зажигая ее. Воск прогревается быстро, что первые капли падают на шею змея, от чего он вздрагивает, мелко, но ощутимо. Ангел улыбается, опуская ногу, позволяя змею заниматься дальше тем, что ему нравится. А то, что нравится это больше всего самому Кроули он даже и не сомневался. Он невольно постанывает, когда его змей прикусывает большой палец, позволяя еще нескольким каплям воска упасть на его спину и почти сразу же застыть легкой коркой, которая постепенно превратится в какой-то рисунок. Воск капает на плечи, стекая ближе к груди, на руки, которые змей часто не знал куда деть, на спину, постепенно вычеркивая позвоночник, что выглядело просто невероятно завораживающе. Он смотрит на то, как демон почти лежит у его ног, как двигается, как иногда сжимает кулаки, словно пытаясь проверить, чувствует он еще руки или уже нет. Он выдыхает и поддевает чужой подбородок с помощью своей стопы, ловя взгляд змея. Зрачки еще более похожи на обычные, переставая выглядеть как щели, на щеке капля меда, а губы красные, припухшие, перемазанные слюной. Ангел замирает, смотря на своего демона и чувствуя, как внутри все сворачивается в узел и сводит желанием. Желанием обладать, желанием прижать к себе, желанием любить. И Кроули это видит. Он это знает. Он двигается медленно, даже грациозно, проводит губами по лодыжке, прихватывает зубами под коленом и зализывает бедра, от чего ангел скатывается в кресле, подставляясь под чужой умелый рот лишь сильней, закусывая губу, пытаясь сдерживать стоны постыдного, низменного, запретного, но такого желанного удовольствия. Тело дрожит, а стон превращается в жалобный скулеж, застревая где-то в глотке, стоит демону ухмыльнуться, а после накрыть ангельский член сквозь ткань. Он посасывает и отпускает, что теперь кажется пыткой. Сладкой, приятной, но пыткой, которая выжигает воздух из легких, а нервы оголяются до предела, что когда Кроули избавляется от лишней ткани с помощью зубов, Ангелу уже хочется кричать и молить. Молить о большем. Сильней, быстрей, ближе. И демон не заставляет себя ждать, издавая какое-то подобие шипения и, кажется, с улыбкой действует. Его рот горячий, словно кипящая лава, влажный, как морское дно и жадный. Жадный до всего, но в первую очередь до греха. Он отсасывает жадно, напористо и умело, словно занимался лишь этим последние пару тысяч лет. Он то вбирает полностью, то выпускает, работая лишь своим дьявольским языком. И, если бы Азирафаэль мог выбирать, от какой пытки умереть, то это явно была бы такая, пытка от одного змея. Его языка и рта которые просто сводят с ума, что к тому моменту, как ангел кончает, он уже плохо осознает что-либо, кроме того, что ему нравится. Нравится все это, даже то, как его тело выворачивает, перед глазами вспыхивают звезды, внутри образуется пустота, мышцы сводит, а с губ срывается довольный крик, в котором звучит лишь обожание и удовольствие. Кроули облизывается, смотря пристально, что у ангела на губах сама собой появляется улыбка, особенно когда Кроули, кажется по привычке, пытается взобраться на колени, с чем ему приходится помочь. На это его змей недовольно шипит, но после начинает ерзать, явно пытаясь как-то решить одну определенную проблему. И сейчас, связанный, ерзающий на коленях у ангела и такой беспомощный в чем-то Кроули, кажется Зире горячее самого солнца, если это вообще возможно. Для полного «счастья» не хватает только крыльев, которые бы были расправлены за спиной. С ними, он был бы идеален, чтобы быть на какой-нибудь из картин ренессанса, что он притягивает змия к себе ближе за пояс джинс, которые после расстегивает. Пути господни неисповедимы, так всегда твердили на небесах до падения, после падения, даже когда все спокойно приняли то, что Богиня топит детей, все всегда знали, спорить с богом себе дороже. По этому, дар в виде Кроули, как и некоторые его особенности Азирафаэль принял смиренно и без вопросов. Именно так же, спокойно и без вопросов, он приспускает, насколько это возможно, чужие штаны с бельем и обхватывает один из двух членов змия. Кроули шипит, довольно, негромко, сквозь зубы и негромко стонет, когда его шеи касаются чужие губы. Зире нравится, как Кроули отзывается на прикосновения, особенно сейчас. Горячий, желающий, раззадоренный, живой и податливый. Стон, когда ангел прикусывает кожу где-то под ухом, а в руке сжимает оба члена выходит жалобный, похожий на скулеж, становясь лишь слаще, когда рука начинает двигаться. Медленно, ритмично, то сжимая, то чуть ослабляя давление, покрывая шею своего демона то поцелуями, то легкими укусами, чувствуя, как под кожей бьется пульс, дрожит глотка, а из горла вырываются стоны. Никогда бы ангел не подумал, что лучшими звуками для него станут чужие стоны в перемешку с шипением. Он выдыхает и улыбается, продолжая двигать рукой, в какой-то момент хватая демона за бедро, чтобы тот не подмахивал, но то, что он чувствует, как змий постепенно напрягается, превращаясь в туго натянутую струну. Он улыбается, сжимая руку чуть сильнее и ускоряя движения, что результат не заставляет себя долго ждать. Он кусает павшего, слушая стон, полный удовольствия и чувствуя, как он дрожит, пытаясь дернуть руками, что вызывает улыбку. Укус ангел после зализывает, пока демон оседает и прижимается, кажется, пытаясь растечься, подобно воде. Это мило, но отвлекаться пока что рано, учитывая, что змей недовольно шипит и снова дергает руками, явно намекая на то, что веревки теперь лишние и в этом он абсолютно прав. Узлы развязываются достаточно быстро и просто, что не может не радовать, а то, как демон вцепляется руками в чужую рубашку делает ситуацию интимней, хотя казалось бы, куда уже. Он целует татуировку на виске демона и запускает руку в и без того растрепанные волосы, шепча ему что-то успокаивающе. Тот в ответ лишь бурчит, в итоге принимая облик змеи и укладываясь на плечи Азирафаэля, потеревшись головой о щеку ангела. Тот в ответ поглаживает Кроули по голове, в итоге вновь целуя и не мешая укладываться. Время на легкую передышку у них есть, а после, надо будет уйти куда-нибудь. Или в магазин, или же в квартиру к демону, но это будет потом, а пока… А пока занимается рассвет, принося еще один новый день, которого не должно было быть, если верить некоторым.