Мой дорогой дневник

      850 год       Сколько дней я не писала в дневнике? Четыре? Пять? Я потеряла счет времени. И вот наконец я могу спокойно лечь на свою кровать и написать о последних событиях. Да, именно лечь, потому что в новой комнате нас теперь много, и я не могу по личным причинам занять единственный стол на долгое время. Обычно мы садимся за него, чтобы переписать лекции, изучить план предстоящей экспедиции или же просто перекусить, и чаще всего делаем это вместе.       В комнате нас всего десять, трое из которых уже проживали здесь, правда, одну из них я пока еще не видела. Этих девушек зовут Вера и Хелен. С первого же дня знакомства они вели себя довольно открыто, будто уже давно были знакомы с нами. «Нет времени на адаптацию», – объяснила Вера, затем они с Хелен рассказали нам о предыдущих вылазках за стены, о высокопоставленных бойцах и об установленных правилах внутри самого Разведкорпуса. Таким образом, мы с девочками заняли семь пустующих постелей, и я не хочу думать о том, кто лежал на них до нас и что с ними стало.       Я выбрала ту кровать, что стояла посередине справа. Нижний ярус уже был занят, поэтому теперь я сплю на втором, и это вполне устраивает меня. Видимо, постель подо мной принадлежит девушке, которая сейчас находится в бывшем штабе разведчиков вместе со своим отрядом, куда также теперь входит и Эрен. Могу с уверенностью отметить, что среди остальных ее постель была самой хорошенькой. На пледе, который аккуратно накрывал подушку и одеяло, были вышиты алые цветы с зелеными лепестками – мечта любой девушки. Я бы тоже хотела уметь так красиво вышивать.       После случая в Тросте я совсем не высыпаюсь. Думала, что на новом месте я смогу спокойно уснуть, но нет. Каждый день я встаю утром очень рано, поэтому ближе к вечеру остаюсь без сил. Тренировки в Разведкорпусе изнуряют до такой степени, что после них хочется лечь на землю и уснуть прямо под открытым небом. Из последних сил заставляю себя дойти до душа, после которого дрожащими от перенапряжения ногами добираюсь до кровати и через ноющую боль залезаю по лестнице на свою койку. Ложусь с мыслью, что мгновенно усну, но вместо этого несколько часов молча пялюсь на потолок. Мышцы приятно ноют, отдыхают, готовясь к завтрашней тренировке. Слушаю, как рядом на своей постели без конца ворочается Саша, бормоча во сне что-то непонятное, пока остальные тихо посапывают. А я все лежу и скучаю по ночным разговорам с Миной и Ханной.       Лекции о предстоящей экспедиции нам ведет командир Дита Несс. Его голова всегда прикрыта белым платком, и я сначала подумала, что просто в качестве аксессуара. Но когда в день знакомства лошадь командира попыталась зубами стащить этот несчастный платок, я ненароком заметила небольшую лысину. Мы лишь молча наблюдали за всем этим, и даже если бы кому-то из нас стало смешно, то он бы ни за что не засмеялся перед командиром Разведотряда, так как это считалось бы неуважением. Думаю, будь Мина жива, она бы еще долго вспоминала этот случай со смехом.       Почему-то мне казалось, что с вступлением в Разведкорпус моя жизнь потерпит кардинальные изменения, но среди них могу отметить пока только тренировки, которые стали еще усерднее. Интересно, какого бы мне было в Гарнизоне?       На днях я получила ответ от матери на мое письмо, в котором я сообщила ей, что теперь являюсь разведчиком. Как и ожидалось, она совсем не обрадовалась этой новости и теперь велит мне возвращаться домой. «У нас был с тобой уговор! Ты думаешь, почему я отпустила тебя в Военное училище? Только потому, что ты хотела пойти в Гарнизон!», – писала мама. В тот же день я отправила ей короткий ответ: «Я так решила, мам. Теперь уже ничего не изменить. Когда человечество будет спасено, я хочу знать, что тоже участвовала в этом». Было ли это правдой? В какой-то степени. Настоящая же причина исходила от моего сердца, и об этом никто никогда не узнает, лишь только страницы моего дневника. Как и то, что произошло во второй день в Разведкорпусе, правда, там участвовал еще один человек.       Это произошло по моей глупости. Нам – новоиспеченным разведчикам, в первый же день провели экскурсию по штабу, чтобы мы сразу запомнили, что где находится. Судя по всему, она не очень помогла мне, раз со мной произошла следующая история.       После тренировки я направилась в душевую комнату. В ней было так чисто! Сразу видно, что ею пользуются девушки, подумалось мне. Вода шумела только в трех кабинках, и показалось необычным, что кроме нее ничего не было слышно. В кадетском корпусе девочки любили громко поговорить, или даже распевать свои песни, но я посчитала, что в Разведкорпусе, наверное, такое поведение считалось недопустимым.       Прежде чем зайти под душ, я разделась до нижнего белья, после чего принялась расчесывать волосы. К этому моменту одну душевую кабину уже собирались освобождать, и через зеркало я приготовилась увидеть, кто же выйдет. Не знаю, было ли это судьбой, или чистым совпадением, но оттуда вышел не кто иной, как Жан, и я чуть ли не закричала от неожиданности.       Резко развернувшись, я случайно выронила расческу и оперлась руками об умывальник, словно боясь упасть. Мы оба застыли, но наши глаза тем временем бегло рассматривали напротив стоящие тела. Спасибо, что Жан додумался обвязать бедра полотенцем, еще будучи за шторкой. Я заметила, как он смотрел на мою грудь, которую скрывала лишь одна тонкая майка, но я совсем не спешила прикрыться. Мне нравилось чувствовать, как его взгляд гулял по всему моему телу.       Мы очнулись лишь тогда, когда выключилась вода в еще одной кабинке. Я обратила внимание на ноги, торчащие из-под шторки – такие длинные, крупные точно не могли принадлежать девушке. Отсюда я сделала вывод, что тут была моя ошибка, а не Жана.       Я не могла выбежать из мужской душевой в таком виде, но и сверкать трусами перед другими парнями мне вовсе не хотелось. Я потянулась за своей одеждой, при этом понимая, что точно не успею одеться, как вдруг на помощь пришел Жан. Он подлетел ко мне, схватил за запястье и потянул за собой обратно в свою кабину. Закрыв за нами штору, Жан включил воду, и я кое-как сдержала себя, чтобы не выругаться. Струи воды направились прямо на меня, тем самым намочив мое белье.       Далее мы услышали шлепающие шаги, направляющиеся к зеркалу. Жан неожиданно схватил меня за ягодицы и, приподняв, усадил себе на бедра. Я же обняла его за шею, так как боялась соскользнуть с его рук из-за наших мокрых тел. Думала, что Жан не смог совладать собой, но оказалось, что таким образом он всего лишь хотел спрятать мои ноги. Было бы странно, если снизу торчали две пары, верно? И как я могла об этом догадаться, если Жан выбрал именно такую позу?       – Чья расческа на полу? – Узнав по голосу Конни, мне стало еще больше не по себе. Что, если бы Жан сегодня решил не принимать душ? Тогда бы мне некуда было деться, и я бы предстала перед Конни почти что голой. – Можно ею расчесаться?       – Моя! – ответил Жан, перекрикивая воду. – И не смей ею пользоваться, Конни!       – Ла-адно. А вообще, очень странно, Жан, что у тебя девчачья расческа.       – Потому что у меня есть, что расчесывать, дурень!       Мне стало дико смешно от всей этой ситуации, а тут еще Жан неожиданно для себя стал таким серьезным, каким не был даже на заключительном экзамене. Короткий смешок, который вряд ли кто-то услышал, все-таки вырвался из меня, и после него мне уже было трудно остановиться. Уткнувшись в влажное плечо Жана, я беззвучно засмеялась так, что только подрагивали плечи.       Неожиданно и резко Жан припечатал меня к стене, и моему смеху пришел конец. Я поморщилась, так как от столкновения моя спина неприятно заныла.       – Прости, – прошептал Жан. Его дыхание обжигало мое ухо, и от этого по моему телу начали пробегать волны удовольствия. – Я чуть не уронил тебя, поэтому постарайся не двигаться.       Больше я не смеялась. Я чувствовала, как Жан упирался в меня. Мы находились так близко, как никогда прежде, ведь мое белье и его полотенце были единственными барьерами между нашими обнаженными телами. Мы смотрели друг на друга полными серьезности глазами, пока Жан не припал к моим губам, на что я ответила ему со всей страстностью, на какую была способна. Наши языки неумело сталкивались, но мне это настолько нравилось, что я вновь ощутила то самое чувство глубоко внутри себя.       Я забыла о том, что мы находились в душевой, и что нас сюда привело. Для меня существовал только один Жан, который безудержно целовал мои губы, лицо, после чего спустился ниже и прижался губами к моей шее. Тут я совсем потеряла над собой контроль. Я задергалась всем телом от сильных, невыносимо-приятных ощущений. Начала ворочать головой в попытках убежать от губ Жана, но одновременно притягивала его к себе еще крепче, чтобы он только не останавливался. Вместе с этим я чувствовала, как в том самом месте у Жана частенько подрагивало, и от этого во мне еще больше разгоралось нестерпимое, плотское желание. С каждым прикосновением его губ какие-то еще неизведанные мной звуки хотели вырваться из меня, но я не настолько боялась быть услышанной присутствующими парнями, насколько не осмеливалась услышать саму себя.       – Черт! – выругался Жан, и я не поняла, что произошло.       Как раз в это время дверь захлопнулась за последним парнем, так что в комнате мы остались одни, и Жан смог спокойно отпустить меня. Оказалось, с его бедер развязалось мокрое насквозь полотенце. Он наклонился за ним, но не так быстро, что я смогла увидеть его длинный конец. Если бы я увидела его раньше, когда Жан собирался выйти из душа в первый раз, то точно бы не сдержала свой крик, да еще бы обязательно запустила в него расческой. Но поцелуй в душе полностью сменил мой настрой, и я ощущала, что непременно хочу пойти дальше.       – Ничего, ты можешь продолжать. – Пытаясь успокоить Жана, я обняла ладонями его лицо и вновь прильнула к губам. Вот сейчас мне стыдно вспоминать об этом, но тогда я словно изменилась – стала раскрепощенной.       – Прости, я не могу. – Жан взял меня за руки и опустил их вниз. С этой секунды он стал намеренно избегать моего взгляда. – Нам с тобой надо поговорить, но не здесь. Давай встретимся завтра вечером где-нибудь в безлюдном месте.       Эти слова заставили меня задуматься. Либо он хотел продолжить там, где не было бы свидетелей, что считалось логичным, ведь общая душевая комната – это не самое подходящее место для первого опыта, либо я его совсем перестала привлекать. Из-за вероятности второго варианта мне стало грустно.       – Я помогу тебе выбраться отсюда, – сказал Жан, выключив воду.       Он перешел в другую кабину, чтобы там спокойно снять свое полотенце и выжать его, а я осталась в прежней. По моему телу пробежал холодок, который добавился к грызущей меня обиде, и из-за этого я больше не могла сдерживать слезы. Не понимала, почему Жан так поступает со мной. Скрывает наши отношения, отталкивает в самый важный момент. Не он ли все это время мечтал пощупать мою грудь, а спустя некоторое время признался мне в чувствах?       Смахнув слезы, я сняла с себя нижнее белье, после чего мне пришлось попросить Жана передать мое полотенце. К тому времени, когда я вышла из кабины, он уже был полностью одет.       – Я сейчас выйду и посторожу дверь. Придумаю что-нибудь, если кто-то захочет зайти, но ты поспеши.       – Хорошо, – сухо ответила я. Думала, может это заставит его переосмыслить свое поведение, но Жан никак не отреагировал, либо просто не подал виду.       Мне пришлось завернуть влажное белье в полотенце, чтобы бумажный пакет, подготовленный специально для грязной одежды, не намок. Одеваясь, я услышала голос Жана всего раз, но это достаточно хватило мне перепугаться до смерти. К счастью, ему удалось убедительно соврать, раз в душевую так никто и не зашел.       Прежде чем выйти из комнаты, я тихо постучала в дверь, тем самым подав Жану сигнал о готовности.       – Можешь выходить, никого нет, – сказал он мне, и я тут же проскользнула в коридор.       Я не стала задерживаться около Жана, так как не могла смотреть ему в глаза после произошедшего с нами под душем, поэтому быстро направилась в свою комнату, оставив его одного позади себя. Шла и прислушивалась – может он все-таки последовал за мной, но кроме моих шагов ничего не было слышно.       Когда я пришла в комнату, девочки сидели за общим столом и разговаривали о всяком разном. Я решила присоединиться к ним, чтобы отвлечься, но мое тело никак не хотело забывать то, что Жан вытворял со мной: как он целовал мою шею, как крепко сжимал ягодицы, как непроизвольно терся об меня. Я прижала к своим губам кулак, словно боялась, что в любой момент могу закричать. Конечно, этого бы не произошло, но я очень сильно нервничала, и, видимо, заметно, раз на меня обратила внимание Вера.       – У тебя есть парень? – прозвучал ее неожиданный вопрос.       – Это ты мне? – уточнила я, но это и так было понятно, ведь неспроста в ту же секунду меня окружили любопытные взгляды.       – А у кого из нас еще есть на шее след от поцелуя?       – Что-о?! – Саша вскочила со своего стула и подлетела ко мне. – Покажи!       – Да это просто синяк! – Я прикрыла всю шею, так как сама не знала, где находится этот постыдный след. – Наверное, сегодня на тренировке ударилась.       – А зачем ты тогда прячешь его от нас? – довольно заулыбалась Имир.       – Ты главное не свети им всему корпусу, – сказала Вера. – Лучше походи какое-то время с шарфом, как это делает Микаса.       – А что, Микаса тоже скрывает нечто подобное?! – Саша тут же подбежала к ней, но была нетепло встречена ее ладонью, которой та остановила напористую сослуживицу за лицо.       – Это кто-то из нашей группы? – тихонько спросила Криста.       – И не просто из нашей группы, а тот, кто тоже вступил в разведку. – Имир, как обычно, блеснула своей наблюдательностью.       Я не знала, что ответить им. Могла ли я считать Жана своим парнем? Да, вполне. И если бы Жан по какой-то неясной причине не скрывал наши отношения, то я бы не постеснялась сказать всем, что эту отметину на шее оставил именно он. Но я, как дура, продолжала убеждать всех – это просто синяк.       В следующие дни Жан избегал со мной встречи. Говорил, что занят, или разворачивался и спешно уходил, как только замечал меня. Это начало порядком раздражать. Завтра, несмотря ни на что, я подойду к нему и наконец выясню, что происходит. Пусть хоть убежит за третью стену, я его и там достану.