Неоновые кости

Томии немного приуныл, кажется, пасмурная погода его вовсе не радовала. На крыше было холодно, не до невозможности, но было неприятно. Я смотрела на тучи и думала, как бы не пошёл дождь. До этой проклятой вечеринки оставалось целая куча времени. Я взяла пару сигарет, сбежала с дома и, слава богу, меня никто не засёк. Да я поступала так много раз, но мама всегда знала об этом, и обычно не возражала, вернее, возражала, но как бы понимала, что мне приходится нелегко. Сейчас же я была уверена в том, что она меня просто не поймёт. Родители никогда не понимают своих детей, потому что они уже забыли каково это быть подростком. Ситуация обострилась до предела, я чувствовала ещё чуть-чуть и всё полетит к чертям и Николас совсем сойдёт с ума. К тому же он пил, причём в огромных количествах, кажется, так как не пил никогда. В прошлый вечер я даже не пыталась объяснить, что всё это что случилось это огромная несправедливость, и я ни в чём не виновата. Он кричал мне: а ты заработала эти деньги! Ты их заработала! Это все его аргументы по этому поводу, я не заработала, значит, не имею права на оправдание. Я не могла с ним общаться, потому что мы говорим на разных языках, а тогда все объяснения кажутся бессмысленными. Ты просто говоришь, что-то и ждешь адекватного ответа, а он кричит тебе: ты ничего не понимаешь! Мне похуй на твоих друзей! — и прочую чушь. Я пыталась уснуть, накрылась пледом и прижалась к сырой стене. Плед был тонким, но всё-таки отлично защищал от холода, без него я бы точно окоченела. Ночью я спала всего часа три, а потому нужно было выспаться, но при таком холоде сделать это было проблематично. Было не уютно, но что уж теперь, я никогда не гналась за удобствами, да и к тому же была в этом какая-то романтика, весьма неудобная, но запоминающаяся. Каша в голове не давала мне расслабиться, мысли пачкали мозги. Мысли о Кристиане. Мне казалось, что он какой-то особенный, ведь далеко не каждый поступил бы подобным образом. Я думала о том, что он, возможно, хочет уйти от злых людей и побыть в одиночестве. Вернее хотел с подругой, но что-то случилось, и она не приехала. Я хотела позвонить ему, может быть я так и поступила бы, но у меня не было его номера телефона. Я сидела часа два, смотрела в небо, старалась не о чём не думать. Я закурила, чтобы хоть как-то отвлечься. Скурила сигареты три, а после, наконец, заснула. *** Я смотрела на закат солнца. Прибой приятных эмоций от бликов золотой полосы на безмятежной глади моря, окутал меня сладким туманом. Пространство вокруг, покрытое белым песком было теплым и родным, как объятья отца в детстве. Мы с Молли расположились у огромного камня, она забралась на выступ и была выше. Она выросла и сильно изменилась. Это не была та маленькая хрупкая девочка, нет, её взгляд был полон мудрости, какой-то невозмутимой задумчивости. На этот раз закуривала я. Легкий дым в моих легких и вокруг меня усиливал ощущения блаженства. Я широко улыбалась, никак не могла скрыть своего абсолютного счастья. Я бы и не переживала, но загадочное лицо Молли, немного напрягало меня. Совсем немного. — В чём ты видишь счастье, Кэролин? — ущипнула меня Молли, растягивая слова. Я почувствовала легкое раздражение, будто бы по моей коже прошёлся холодный ветерок. — Я просто хочу получить удовольствие, — невозмутимо ответила я. — Но удовольствие может быть разным, — заметила она, все также, пристально вглядываясь вдаль, — Это может быть море, а могут быть сигареты, можно просто наблюдать, а можно попробовать… — Да можно всё что угодно, — сказала я, оставаясь спокойной, — Можно например, смотреть, как глупо и бессмысленно проходит твоя жизнь. — Но разве не бессмысленно, что-то пробовать, если всё бессмысленно? Можно же просто наблюдать, наслаждаясь, а после умереть с ноткой счастья в душе, разве не так. Жизнь она в этом и заключается, нужно просто оглянуться и понять чего ты хочешь. — Поэтому я и стремлюсь к своему счастью, — ответила я, закуривая вторую сигарету, — Я хочу угнаться за ним, не смотря ни на что. — А что если на самом деле это не твоё счастье и ты ошиблась? А что если счастье в том, чтобы другие были счастливы? — На всех счастья не хватит, этот ресурс не бесконечен, — сказала я, затягиваясь посильней, — Чтобы кто-то был счастлив, нужно, чтобы кто-то страдал. — И неужели нет выхода? — спросила Молли, так как будто я должна была знать ответ на этот вопрос. Я глубоко задумалась и отложила сигарету. — Выход в удовольствии, — ответила я. — В каком? Проблема в том, что все мы разные. Я и Молли, и каждый из нас. И каждый хочет чего-то своего. Каждый видит удовольствие в совершенно разных вещах, а получается, что таких образом счастья на всех не хватит. Это невозможно. Нужно лишь определиться в том, где твоё удовольствие, твой покой, и этого будет достаточно. — Ты не забудешь обо мне, Кэролин? — спросила меня Молли, не получив ответа на свой вопрос. — Я никогда тебя не забуду Молли, — честно ответила я. Она широко улыбнулась, также как в детстве. — Вот мы и нашли твоё счастье, — сказала я, — А о нашем счастье думать ещё рано. — А где твоё счастье, Кэролин? Я посмотрела на горизонт. От багрового пятна, осталась лишь короткая красная полоса. Молли тонула в ней уходя прочь. Далеко, далеко, в самый закат. *** По моим рукам стекали капли воды. Я проснулась от начинавшегося дождя и пронзающего холода. На небе громоздились серые тучи, вскоре должно было зарядить по полной. Я спрятала плед и спустилась на чердак. Из-за сырости там было ещё холодней, чем на крыше, да и сесть было негде. Я умирала от холода, ноги замерзли страшно. Мама звонила мне раз десять, я решила не отвечать ей. После назовёт меня эгоисткой, как бы волнуется за меня, а мне, если честно, до этого просто нет дела. Я позвонила Мэрион, нужно было спасаться от проклятого холода. — Мэрион привет. — Кэролин, привет, — ответила она, смеясь. В трубке я услышала голос Шэрон, — Отстань ты от меня! — Мэрион можно я зайду к тебе, у меня такое дело… — Что-то случилось? — спросила она, по голосу я поняла, что она не очень рада моему звонку. — Да у меня проблемы, Николас, стекло, ну, ты понимаешь. — А да, конечно, приходи, — сказала она, будто бы извиняясь, — Буду рада. Только приходи к Шэрон, я сижу у неё. Когда я доплелась до дома Шэрон, моя одежда промокла до нитки. Её родители сильно удивились тому, что я пришла к ним без зонта. В остальном все было нормально, Шэрон дала мне свою одежду. Мы втроём сидели в её комнате и смотрели Игру Престолов. Всё-таки хорошо, иногда посидеть дома в тепле и уюте. Мы почему-то смотрели первую серию. Шэрон и Мэрион с ума сходили по Игре Престолов, наверно, пересматривали уже и не в первый раз. У меня никогда не было какого-то идола, где бы то ни было, в любой сфере искусства. Даже Властелин Колец, не мог попасть в этот список, потому что читала я его всего один раз, а фильм смотрела в глубоком детстве. Я думала, что вовсе не к чему привязываться к чему-то одному, можно просто оставить что-то в своей душе, а после с счастьем вспоминать об этом. — Всё-таки эти Ланнистеры такие уроды, — сказала я, когда Джейме скинул Брана с башни,  — Нет, конечно, и Старки, как бы, слишком правильные, но эти Ланнистеры. — А как же Тирион? — спросила Шэрон. — Да, один Тирион заслуживает уважение, а Джейме и Серсея и их инцест, кошмар! — Это как бы неправильно, потому что это нам навязывает общество или это твоя личная позиция? — спросила Мэрион. — Общество много чего нам навязывает, но так да это моя личная позиция. — Но Кэролин, — возмутилась Мэрион, — Они ведь, как геи и лесбиянки, ни в чём не виноваты, такими их сделала природа. — Я ничего не имею против лесбиянок и геев, путь делают что хотят, — сказала я, зевнув, — Потому что это действительно из-за их природы, ничего не поделаешь, но инцест дело другое. — Кэролин права Мэрион, — сказала Шэрон, улыбаясь, — Этому нет прошения, и Джейме и Серсея отхватят от семи богов за все свои грехи! — Да идите вы, — обиделась Мэрион, — Я всегда считала по-другому. — О, только давайте не ссориться, — сказала я, — Не то было тут, кстати, а почему вы поссорились? Они обе злобно взглянули на меня. Я поняла, что это был не лучший вопрос. — Ладно, а почему померились. Они чуть не прожгли меня глазами. В какой-то момент я даже испугалась. Мы сидели в тишине с минуту, а после я, не выдержав встала, сказав: — Простите… Я закрыла дверь. Раздался смех. — Вы меня одурачили! — сказала я, входя обратно. — Ты даже испугалась! Ничего мы, однако, актрисы Шэрон! — крикнула Мэрион. — Ладно, можно я пойду в другую комнату мне надо отдохнуть? — Конечно, Кэролин, располагайся, — сказала Шэрон. Я легла на кровать. Мне стало немного легче, ведь я за долгое время хоть немного повеселилась. Дождь действовал на меня магическим образом, мысли больше не пачкали мозги. Я спокойно уснула. *** Казалось, что дом Бака пришвартован у берегов океана, во время разыгравшегося шторма. Сам дом маленький кораблик, музыка — шум волн, а мы пассажиры, путешественники, плывущие навстречу приключениям. Приключениям, которые вряд ли закончатся благополучно. Бак радушно поприветствовал нас, он смотрел на меня полузакрытыми глазами, то ли из-за усталости, то ли из-за того что накурился. Огромную комнату окутывала полутьма, свет от звёздного дождя синих и зелёных гирлянд кое-как освещал наводнённое людьми помещение. На кухне был включен свет. Девушки и парни сидели друг у друга на коленях. Они передавали друг другу косяк, закуривали и с пафосным выражением лица выпускали дым в потолок. Вид у них был совершенно расслабленный, они наслаждались, каждым мгновением, взгляды были абсолютно пусты, казалось, что они застряли в каком-то другом мире, будто бы они поняли всю суть жизни и им больше ничего не нужно. Мы с Шэрон и Мэрион, протиснулись сквозь толпу к маленькому диванчику в самом углу. Я села под синими гирляндами. Я оглянула ватную толпу и поняла, что могла бы обойтись и без них. Я откинулась на спинку дивана, желая погрузиться в глубокие раздумья, но Мэрион не дала мне погрустить. — Ты пришла сюда, чтобы просто сидеть и пялиться в обои? — спросила Мэрион, потискав меня за щёку. — А что ты предлагаешь? Идти танцевать с этими придурками? Пока я шла через толпу меня раз десять ущипнули за задницу! — крикнула я Мэрион на ухо. — А меня пятнадцать, — вступила Шэрон, — Я схватила одного за руку, так он чуть в штаны не наложил! — Ты что считала? — спросила я. — Я всегда считаю! Это как отдельный вид спорта, вот Мэрион, сколько у тебя? — У меня шестнадцать, и это не считая того урода, который хотел ущипнуть меня за грудь. — То есть за задницу нормально, а за грудь уже нет, — удивилась Шэрон. — Тут уже надо спрашивать! Иначе можно получить по лицу. — А туда ты, значит, пускаешь по талонам! — крикнула, внезапно подошедшая к нам Аманда. Улыбалась она широко и глупо, так обычно улыбаются, когда переберут с алкоголем. — Я вижу, что на тебя плохо действует одурманивающая атмосфера, — сказала Мэрион, подскочив с дивана, — Оно и понятно, ведь мозгов у тебя… — Ну, ты и сучка, — сказала Аманда, ухмыляясь, — Я же хочу по-хорошему… — По-хорошему тебя будут пускать по кругу и это по-хорошему раскладу, тупая ты… Ладонь должна была стукнуться об мягкую поверхность лица. — Эй, не надо тут! — сказал Бак, схватив Аманду за руку, — Вот держи, раскурите там все вместе… — Но эта шалава, — не унималась Аманда. — Всё хватит твою мать! Я сказал, хватит, значит, хватит! Аманда взяла косяк, развернулась и ушла на кухню с надутыми губами. — Я принёс вам мартини, — сказал Бак, поставив бутылку на стеклянный столик, — Что произошло? — Просто терпеть не могу эту… — Но не стоило ведь из-за этого… — Давайте лучше выпьем, — предложила я, удивившись самой себе. Мне была крайне неприятна эта ситуация и я очень хотела, как-то забыться, наверно, поэтому я и решила разрядить обстановку. Они послушались и на этом разговор об Аманде закончился. Мы в быстро осушили всю бутылку, и надо сказать, что это была плохая идея. Я почувствовала отвращение к алкоголю. Шансы на, то чтобы напиться уменьшились в разы, а мне очень хотелось погрузиться в беспамятство, отпустить все мысли и отдаться ощущениям. Бак ушёл за бутылкой, и я спросила: — Так насчёт талонов. — Кэролин, ты такая дура, — засмеялась Мэрион. — Вообще я бы и по талонам не согласилась, хоть стоили бы они миллионы, пошли эти придурки… — сказала Шэрон. — Да, правильно девочки, нет никого круче нас с вами! — А что думаете о Баке, — спросила я. — Думаю, что он кусок дерьма, — произнесла Шэрон, вставая, — Мэрион, пойдём со мной в дамскую комнатку. — Боишься, этих ужасных парней? — Пятнадцать шлепков по заднице, заставляют меня быть осторожной! — И вы вот так оставите меня? Вы же сказали, что он кусок дерьма! — возмутилась я. — Кэролин, — сказала Мэрион, схватив меня за щёки, — Расслабься, — произнесла она, поцеловав меня в губы. — Да, ладно? — Я случайно. Они ушли. Какая-то парочка пристроилась на диване, рядом со мной. Парень и девушка целовались, обнимая друг друга, он сжимал её горло, а она, закрыв глаза, получала удовольствие. Это меня немного взбудоражило, я давно не чувствовала такого возбуждения. — Не хочешь присоединиться, — сказал парень, заметив меня, он лайтово улыбнулся мне. Будь я в полном порядке, смогла бы я сохранить равновесие? Наверное, нет, его слова вызвали у меня волну смеха, а не неловкое стеснение, и меня это сильно радовало. Я почувствовала небывалую легкость, ощутила нынешний момент, музыка ворвалась в моё сердце, толпа неожиданно стала мне близкой и родной, они всё улыбались мне на танцполе в жаркой полутьме, в бликах зелёно-синего волшебства. Я парила в сладком тумане, в облаках наполненных запахом табака, разрывала воздух крыльями и неслась навстречу неизвестному, наслаждаясь сегодняшним чувством, и неважно, что будет и что было. — Кэролин, — шепнул Бак мне на ухо. Даже Бак в синих бликах, неотчетливый и нескладный, нравился мне. У него была слишком щекотливая щетина, слишком безумные глаза, слишком большой нос. Он слишком сильно не нравился мне в настоящем, но тьма сглаживала его черты лица, приятная атмосфера нахлынула на меня волной и я с небывалой легкостью слилась с ним в поцелуе. Мы выпили ещё пару стаканов мартини. Я чудом смогла сдержать себя, не знаю, что спасло меня от тошноты, возможно приятный шёпот Бака, плывущая навстречу счастью потерянная толпа или же моё одурманенное состояние. Мы сидели с ним, на диване целую вечность, он всё что-то говорил, а я расслабилась, меня уносило, но не сказать, что я чувствовала себя хорошо. Он предложил мне пойти с ним, я, конечно, поняла, что это значит, не хотелось сопротивляться, ведь в таком состоянии можно было гораздо легче наконец-то сделать это. Я никогда не занималась сексом. Конечно, это был не самый лучший вариант, и в глубине души я понимала, что возможно, я сильно пожалею об этом. Но захватившая меня эйфория двигала меня вперед, я просто не могла упустить наслаждение. Нужно было убийца до полного блаженства. Мы заперлись в ванной. Я почувствовала огромную неуверенность в себе. Он включил свет, и вдруг всё стало реальностью и атмосфера лайтовости и несерьезности, сказочности исчезла безвозвратно. Я не знала, кто такой этот Бак и внешность его в свете реальности меня совершенно не трогала, она отталкивала и вызывала отвращение. Его большие руки, представились мне комками грязи, а ванна огромным болотом, весь дом и вовсе каким-то неправильным островом грехов. Я чувствовала себя жалкой, ничтожной и грязной дрянью. Но я не могла остановиться, не сказать, что я не возбудилась, нет, просто ко мне пришло осознание того, что всё не так прекрасно, как кажется, стоит только осветить помещение и всё станет явным, и то, что там откроется, вряд ли, может понравиться человеку из реальности. — Лесбиянки! Музыка стала ели слышна, по дому разносились крики. И кричала, как я поняла по голосу Аманда. — Лесбиянки… инцест… грязные суки! Я вырвала, прям на брюки Бака. Он отшатнулся, и упал, а я выбежала из комнаты. Я брела по освещенной комнате, мимо обкурившихся, застывших в одной картинке уродов, что стояли, словно манекены на застывших во времени фотографиях. Мне удалось выйти из дома, в глаза ударил свет фар. Аманда и ещё несколько человек что-то кричали. Мэрион и Шэрон уехали под их пьяные возгласы. — А это их подруга шлюха! — показала на меня пальцем Аманда. Я ударила её что есть сил. Она пошатнулась и упала на асфальт. На улицу выбежал Бак. Я рванула, будто бы взлетая по идеальной полосе, уходя далеко в самую высь, туда, куда им никогда не долететь. — Кэролин, стой, тупая ты сука! — крикнул мне Бак. — Грязная блядь, шлюха! — процедила Аманда с набитым кровью ртом. Я развернулась. И лишь на секунду, на мгновение мои четыре пальца сомкнулись, ставя на пьедестал, хорошо видный в сладком тумане бульварного фонаря, торжественный фак. — Идите вы все нахуй, пошли бы вы все нахуй! *** Шаги, словно оттачивались об гладкую поверхность улицы, так хорошо они были слышны в пустом парке. Я шла, будто бы порхая над поверхностью водной глади, немного её задевая, шла зигзагами, то и дело, спотыкаясь на ровном месте. Я чувствовала каждый свой вздох, ощущала каждой клеточкой кожи дуновение прохладного ветра, я прислушивалась к шелесту листвы, мне так хотелось запечатлеть этот пустой полуосвещенный бульвар в своей памяти. Я думала, что поступила гениально и эпатажно, а от того сумасшедшая улыбка не сходила с моего лица. Я даже особо не думала о том, что произошло и что случится дальше, я не пыталась понять, что там было, хотя ответ лежал на поверхности, но я просто забылась, правда лишь на мгновение. Я поскользнулась, подняла голову и увидела людей, они сидели на скамейке. Мне вдруг стало не по себе, я поняла, что выгляжу странно. Пока я раздумывала, рвануть мне или нет, один парень встал и медленно подошёл ко мне. — С тобой всё в порядке? — спросил он. Мне удалось различить черты его лица. Он был чём-то похож на Бака. Этот факт меня сильно смутил. Моя интуиция подсказывала мне, что надо бежать. — Может тебе помочь, не бойся, дорогая всё будет хорошо. Он хотел схватить меня за руку, но я была быстрей. Я рванула по бульвару, смотря на свои ноги, так словно пыталась ускорить их. По звуку я поняла, что они побежали за мной. Адреналин ударил в голову, я ощутила взбухшие вены на висках. Я не чувствовала усталости, не о чём не думала и ничего не знала, я просто бежала по белой полосе, пытаясь улететь от этих злых людей. Я капля крови, бегущая по венам, хочу выбраться из цикличности бытия, я капля воды, хочу выбраться из круговорота созданного самим богом. Вдруг пульсация чужих шагов и голосов прекратилась. Я вышла из парка, шла по пустой улице, заглядывая в освещенные окна. Это была дорога длиной в жизнь, а после я увидела маленький синий пучок света, маленький тлеющий огонёк. Я подошла ближе и узнала окна, через которые пробивался этот свет. Я перепорхнула через забор и постучала в дверь. — Кэролин, привет, — обрадовался он, посмотрев мне в глаза, — Ты, как я вижу, немного выпила? Почему ты так тяжело дышишь, наркота? — Я словно капля крови Кристиан, а они просто уроды, — произнесла я, чуть не упав. — Это и в правду очень интересно, — сказал он, схватив меня за руку, — Ты, наверно, сидишь на тяжёлых наркотиках, извини, я курю только марихуану, кстати, сейчас тоже курил. — Они были так непринужденны, так естественны, — забормотала я, покрываясь свинцовой тяжестью. Я закрыла глаза и ощутила боль в ногах. Кристиан положил меня на что-то мягкое. В помещении пахло чем-то знакомым. — Тут можно лежать и без них, — сказал он, снимая с меня кеды, — Ну, ты лежи пока, рассматривай вселенную. — Вселенную? — сказала я, не открывая глаз. Я чувствовала необычный свет. — Да маленькую вселенную, — ответил он шёпотом. Надо мной нависала вся суть. Я охнула от неожиданности и удивления. Мини вселенная над моей головой, на потолке, отсвечивала неоновым светом, мелодично зажигались звёзды, галактики медленно кружились, светя своими щупальцами. Вся комната была наполнена самым приятным светом на земле, казалось, что миллионы светлячков собрались вместе и устроили головокружительный танец. Стены по бокам были украшены стеклянными трубками, по которым бегал синий свет. Аквариум светился голубовато-синим светом и мне, казалось, что рыбки дрейфуют по просторам вселенной. Я ощутила легкость и спокойствие, я представила, что скольжу по окраинам мироздания, лежа на белом, как лёд диване. Вдруг, я услышала музыку, будто бы доносившуюся из тёмной кристаллической пещеры, это был звук капель воды, методично разбивающихся о неровные скользкие стены подземелья, только в тысячу раз гармоничней. Музыка становилась отчётливей, и я связала её с разноцветными прозрачными кристаллами. Я подумала, что кристаллы ментально передают друг другу информацию, тем самым вызывая благозвучные звуки. Возможно там, в центре вселенной… — Кэролин, не хочу тебя отвлекать, но может быть, ты расскажешь мне, что с тобой случилось? — Прости, я не должна была приходить, — сказала я, вставая. — Да лучше тебе сесть, но не уходить, — он легонько потянул меня за руку, — Нет, Кэролин, я просто счастлив, за то, что ты решила меня посетить, мне так хотелось разделить это с кем-то, — сказал он, раскидывая руки в разные стороны. — Как тебе всё это? Может быть слишком романтично, в смысле, я хотел… — Это сказочно, фантастично, — перебила его я, улыбаясь, — Прости, я не могу формулировать свои мысли, мне невероятно легко от этого, этот неоновый свет прекрасен! — Спасибо, но на самом деле я знал, что тебе понравится! — воскликнул он, хватая, что-то со столика, — Кстати, неоновый, хорошо сказано! Он зажёг косяк. В свете зажигалки его лицо показалось мне идеальным. Идеальные чистые зелёные глаза, будто бы глаза человека с другого мира. Он был страшно красив. — Я, попрошу тебя об одной услуге: никому не рассказывай о том, что я курю марихуану, и мы останемся друзьями, окей? — я довольно кивнула, и он улыбнулся, затянувшись. Мы молча смотрели в потолок. Галактическое море раскачивалось, рисуя бороздящие мимо планет узоры. — Это так странно, если подумать, — прервал он молчание, — Мы, как бы, не знакомы, но это не мешает нам сидеть вместе в час ночи и… — Да плевать на всё это, — сказала я, осмелев, — Мы с тобой родственные души, я это сразу почувствовала. — Это очень приятно, — сказал он, возбудившись, — Учитывая, то что я ничего о тебе не знаю, впрочем, ты можешь рассказать мне кое-что о себе. Я рассказала ему о вечеринке, и о том, что меня пытались поймать люди в парке. — Ты кровь, бегущая по венам? Так вы отрицаете общественные устои! А ещё твоя подруга лесбиянка. — Да, похоже на то, — сказала я, расстроившись. Я будто бы на мгновение почувствовала, что сейчас творится на душе у Мэрион, и это было не приятное спокойствие. — Я считаю, что это не так уж и плохо, — заявил Кристиан, — за лесбиянками будущее, да в принципе за ЛГБТ сообществами, ведь представь нас семь миллиардов человек! Семь, на всех ресурсов не хватит, так что твоя подруга сделала правильный выбор! — Это ещё и инцест, — пробубнила я, — Мне кажется, что люди не думают об этом, они просто не понимают вот и всё. — Ты сейчас так сказала, как будто бы тебя кто-то не понимает, — сказал он, будто бы почувствовал мою боль по поводу Николаса. — Да это мой отчим, я могу рассказать про него. Он кивнул, выпуская сладкий дым, что сливался с неоновым свечением. Я холодно и безмятежно, рассказала ему обо всём, что помнила. Он слушал меня, не перебивая. Под конец рассказа слёзы потекли по моим щекам, и я крепко обняла его. — Кэролин, я накурился, мне слишком тяжело, — сказал он, отпустив меня, — Как же это, мать его, прекрасно, — он облокотился на спинку дивана, — Я могу говорить, хоть целую вечность, может рассказать тебе что-то? — Дай закурить, — попросила я его, — Я никогда не курила. — Это очень, очень вредно, — сказал он, помахав мне пальцем, будто бы я маленькая, — Что напомнил тебе твою маму в детстве, — подметил он, поймав мою улыбку. — Держи, — он зажёг другой косяк и протянул его мне. Я затянулась, а когда выпустила дым, то в горле у меня начало першить. Мне захотелось плюнуть. — Расскажи мне про общественное устройство, — сказала я, засмеявшись. — Тебя унесёт, — сказал он, смотря на меня, — Так главное слушай меня — это очень важно, я поведаю тебе о том, как люди дрессируют людей. Я кивнула. — Ладно, — он, хлопнул в ладоши, — Бедных детей отправляют на мороз, они несут на плечах огромные котомки, они словно хоббиты, проходят через сугробы, они хотят упасть в них и больше никогда не вставать, но вот они доходят до подъезда и всё начинается сначала. Я рассмеялась и он забрал у меня косяк, я не стала возражать. — Слушай, Кэролин, это не смешно! — сказал он и при это сам чуть не рассмеялся. — Ладно, если говорить коротко, то они поступают в университет на факультеты, которые им не нравится, ходят на работу, которую ненавидят. Живут в городах, которые приводят их в отвращение, общаются с теми людьми, которых презирают. Покупают вещи, которые им не нужны! А я сделал своё дело и гуляю смело! — Очень смешная история, — сказала я, утопая в теплом диване, как в жерле вулкана. Я посмотрела на Кристиана, который, как мне показалось, немного загрустил. История показалась мне очень личной. Я хотела поделиться тем же. — Я никогда никому об этом не рассказывала, но меня всегда интересовал один вопрос, — вдруг сказала я, еле-еле шевеля губами, — А в чём смысл жизни, вот в чём? — я усмехнулась, — Знаешь, я никогда раньше никому не рассказывала об этом, а тут решила поделиться. Кристиан присел на диване. — Ты никогда не думал об этом? — спросила я, смотря на него. Он был слишком серьёзным, мне показалось, что я зря спросила его об этом. — Как это не думал, — сказал он, подняв голову, в неоновом свете он выглядел, как человек из будущего, — Я думал об этом от полного отчаяния и одиночества… — Отчаяния? — Да, отчаяния, — сказал он. — Я просто, — он фыркнул. — Не знаю, глупо всё это, конечно. Я поднялась от ощущения того, что ему нужна моя помощь. Мне было невероятно тяжело подняться, но я всё-таки перевернула эту каменную плиту. — Это происходило от полного отчаяния, — начал он, — Я мог сидеть в своей комнате, мог разбазаривать свою жизнь на шумных вечеринках, но вдруг, неожиданно для самого себя я на секунду, лишь на мгновение задумывался: а что я здесь делаю, почему я существую? И всё переворачивалось с ног на голову. Ведь я мог заниматься такой ерундой, целая проклятая жизнь - одна сплошная глупость, не одного хорошего дела за всю жизнь. Я растрачивал своё время зря, прекрасно понимая это, и не было того, за что можно было зацепиться. В какой-то момент стало не на что отвлекаться, даже отдохнуть было негде. И я сидел и сидел, пялясь в монитор, и думал. Какого же чёрта происходит? Неужели эта жалкая комната и есть суть моей жизни. Неужели у меня нет цели, идеологии, неужели я полное ничтожество и неудачник. Когда он закончил, к его глазам подступали слёзы, но ни одна слезиника не прокатилась по щекам. Я крепко обняла его. — И как это решить? — Тем же, что мы сейчас курим, — сказал он, отрываясь от объятий и смотря мне в глаза, — Низшее удовольствие, его проще всего получить, не нужно стараться, достаточно затянуться и все пойдёт, как по маслу — не так ужасно бессмысленна жизнь. Это идеология удовольствия. — А есть ли другая? — Да, но я грязное животное! — О, это не так! — Ты просто меня не знаешь, — сказал он, улыбаясь. Мы лежали вместе, сплетясь в объятьях, как лианы на стенах. Из-за марихуаны я думала о том, о чём никогда не задумалась бы. Я пыталась поймать сигналы мыслей, мне хотелось узнать, из каких глубин вселенной они исходят. Вместе с тем я чувствовала невероятную тяжесть, меня тянуло вниз, ощущение будто бы меня накрыло железобетонной плитой. Каждое движение было ужасно долгим и трудным до невозможности. Будь у меня выбор, я бы отказалась от марихуаны, неоновый потолок, итак, достаточно расслаблял меня. Не будь Кристиана, я бы подумала, что демоны уносят меня в ад. Я зарылась лицом в его волосы, а он в мои, любой другой бы полез ко мне, но он словно чувствовал, что я просто не способна на это, хотя его нижняя часть говорила об ином. Это был тот человек, которого я искала всю свою жизнь, я была уверена, что он и есть мой смысл жизни. Я была влюблена в него, той самой любовью, которую ищут миллионы. Те, что твердят, что её не существует, если бы они заглянули бы в моё сердце, в мою душу, то они бы ощутили её всем своим существом. — А сколько тебе лет? — спросила я. — Мне двадцать пять, — ответил он, уставшим голосом. Я удивилась, на вид ему было лет двадцать. — Чёрт, тебя посадят. — Мы же… — Я никогда… — Я покажу тебе дорогу, покажу тебе, как это красиво, но не сейчас. Мы плыли по водной глади бытия у самых окраин вселенной на белоснежном, как лёд диване, мы устремились в глухую бесконечность…