Сигареты

      Голова болит сильно, но курить хочется ещё сильнее. Наверное, нормальные люди перестают курить, когда появляется головная боль, но Адаму такой вариант не подходит. Голова не перестанет болеть, если он сейчас отложит пачку сигарет, а вот всему остальному телу станет хуже, так что выбор очевиден.       Адам глотает две таблетки аспирина — на голодный желудок это такое себе лечение. Голова может и пройдёт, а гастрит он себе когда-нибудь заработает. Впрочем, так ли это страшно, если он всё равно практически не ест — не чувствует ни голода, ни хоть какого-нибудь удовольствия от еды, даже очень вкусной. Помнится, в последний раз он чувствовал удовольствие от стряпни Нила. Говяжьи шницели, точно (о, эта бесконечная любовь Сандерсона к говядине). Нил всегда оставлял для Адама контейнер с едой в холодильнике, даже если не дожидался его к ужину и ложился спать один.       Хотя, может, вкус шницелей он бы сейчас тоже не почувствовал. Чёрт знает, уже не проверишь. Всё равно Нил ушёл.       Однажды просто собрал вещи и ушёл: перевёз семью в Торонто и живёт с Джанин и детьми в их новой квартире. Нет, конечно, не просто «взял и ушёл» — этому ещё предшествовали «серьёзные разговоры» (читай, скандалы), изменение окончательных решений трижды в день. Но Адам почему-то думал, что это временно, что всё в итоге устаканится. Всё всегда устаканивалось. А однажды Нил сложил вещи в рюкзак и ушёл — и реальность внезапно упала Адаму на голову.       Потом Нил не звонил неделю, потом — месяц. А потом Адам понял, что Нил действительно ушёл. Это было второе и окончательное падение реальности. Нил ушёл — это случилось, и с этим фактом уже ничего нельзя сделать.       Зато можно было мстить ему, делая больно себе. Это такая сложная, но проверенная Адамом схема: тебе просто нужно разрушать себя, чтобы почувствовать хоть какое-то моральное превосходство. Хоть на минуту. Вот ты такой разъёбанный лежишь на полу в окружении бутылок максимально дешёвого пойла, а рядом твои максимально дешёвые друзья, часть из которых ты трахнул, часть — заебал. Лежишь и думаешь: это ты сделал со мной, Нил Сандерсон. И это вроде всё объясняет.       А потом это перестаёт всё объяснять. И тебе уже не хочется напиваться до рвоты и кончать в незнакомых людей. Какой смысл, если всё это — соревнование с самим собой в духе «насколько ещё более “плохим парнем” я могу быть». Ну, плохой ты парень, и что дальше?       А Нил хороший парень. И он ушёл. Он ушёл, а жизнь осталась, и её придётся как-то жить.       Адам затягивается, и горло щиплет дымом. Сколько сильных и важных текстов появилось в мире в честь этих «бумажных солдатиков смерти». Сколько стихов, песен, картин, фотографий. Творят и творят как обалдевшие. Поэтично это. Искусственное поддержание эйфории в голове — доступное и уголовно не наказуемое. Как секс или музыка — смотря к чему душа лежит.       Когда к кому-то душу положить нельзя, приходится класть её к чему-то. Отношения, которые за тебя точно никто не разорвёт.       Адам начал курить ещё в школе, лет в двенадцать. Вечно тусил с компаниями на два-три года старше его, отрастил растительность на лице раньше всех своих одногодок, ради этой же гонки первым в классе переспал с девчонкой — тоже старше его (какой-нибудь психолог сказал бы, что это всё из-за проблем с матерью, а как же). Весьма оперативно для своего возраста словил привод в милицию за марихуану — тогда это был повод для гордости. А потом гонка перекинулась на музыку: больше текстов, больше репетиций, больше концертов, больше общества Брэда с его мелким и Нила. Просто больше Нила. Нила никогда не было достаточно — эту гонку Адам пытался выиграть последние двадцать лет своей жизни.       И вот сейчас, на финишной прямой, Нил оставил его позади, а Адам вернулся к началу: сигареты, недельная щетина и полное отсутствие сил бежать дальше.       Голова болит всё так же — вероятно, аспирин и Кэмел нейтрализуют друг друга. Вдох, выдох — равновесие, которого Адаму всегда так не хватает и которое он всегда находит в этом дыму. Хотя бы на несколько минут.       Завтра Адам купит в аптеке ещё одну пачку аспирина, а потом, проходя мимо магазинчика электронных сигарет, подумает: если курить хочется так часто, почему бы не делать это чуть менее разрушительно для самого себя? Хотя бы иногда. Хотя бы когда появляются силы.       Надо же с этой жизнью что-то делать дальше.