Любовь для принцессы Эльфов

      ***       Контракт с Эбби подписали только в среду, проведя вместе с юристами полночи на работе. Это немного удивило. Нет не это, а увидеть надменную физиономию Александры в ночном кафетерии больницы. Её брезгливое выражение лица и прожигающий взгляд, будто боится отравиться. Мама все время устало улыбалась, о чем-то беседуя с ней, а девушка отвечала снисходительно кивая. Бесит. Стерва. Я не стала смотреть на этот фарс, сбежав в ординаторскую почти сразу, как увидела их.       На работе некогда грустить, смеяться, волноваться. Нужен холодный разум и ясность. Краем уха слышу приглушенный шум новостей, вещающих в комнате отдыха ординаторов. Зачем-то останавливаю взгляд на экране, но не чувствую интереса. Беру телефон, пишу Арагону. Удивительно время за полночь, а она еще не спит, еще на работе. Но я очень рада этому раскладу. Может, немного эгоистично, но мне нравится, что мы можем часами переписываться в любое время суток. этот легкий флирт всегда поднимает мне настроение. У меня такое чувство, что я знаю её всю жизнь. Это глупо — я в действительности, её совсем не знаю.       С четверга начались изменения, каждому сотруднику выдали стопку бумаг, которые надо подписать, а так же заскочить в отдел кадров и подписать еще кучку. Это кошмар наяву. Я сидела в столовой, читая весь тот бред и протоколы, которые придумывают юристы наряду с врачами, которые, зачастую, про операционную только слышали. Это устав «Три Кру».       — Привет, — Найла устало плюхается на стул рядом со мной. — Ты читала этот бред?       Найла — тот самый мой опыт отношений в больнице. Ничего, что вызывало бы чувства хотя бы у одной из нас, но мы пытались какое-то время быть одинокими вместе.       — Еще пытаюсь, — поднимаю на неё глаза, глядя на её осунувшееся после смены лицо со слегка красными глазами, — Тяжёлая ночь?       — Не очень, сейчас на лекции высплюсь, — она отбирает мою картошку фри и начинает наворачивать.       — Лекции? — Выгибаю брови в удивлении, — Чему они нас собрались учить?       — Дамы Вам отдельное приглашение нужно? — Холодный тон Вудс отрывает меня от бумаг, а Найла чуть не давиться моей картошкой, заливаясь краской, будто нас поймали на горячем.       — Увидимся, Кларки, — Найла подпрыгивает со стула и удирает с моей картошкой. — Спасибо за завтрак.       Перевожу взгляд обратно на документы, продолжая изучать бред, прописанный для нас. Исподлобья смотрю на стройные ноги Александры, которая все еще прожигает во мне дыру. Я чувствую, как она уставилась мне прямо в макушку, будто контрольный пулей. Тело покрывается мурашками, в груди назревает неприятное чувство. Поднимаю взгляд. Она стоит передо мной, опираясь одной рукой на мой стол, изящная ладонь, тонкие пальцы. Брючный костюм с белой рубашкой, туфли на каблуке, волосы распущены и локонами лежат на плечах в свете яркого солнца кажутся золотисто-каштановыми. Серо—зеленые глаза, бескрайние, глубокие, красивые, бриллиантами переливающиеся на солнце. Не слышу её почему-то, но она мне что-то говорит, а может нет? Бред какой-то. Начинаю собирать документы. Долбанная, колдунья. Стерва. Даже посидеть уже нельзя спокойно. Может, сегодня и не удастся больше прижать пятую точку к плоской поверхности. Стоит тут — смотрит — лекцию свою очередную мне в уши льет. А я… я залипла… опять… бесит.       — Я вас провожу, — безразлично-ровным тоном произносит зеленоглазая, — Вам будет полезно послушать о субординации и о формальных отношениях на работе.       — Мне? — резко разгибаюсь, встречаясь с ней взглядом. Охренеть. Я в шоке. Забираю свою макулатуру и иду в зал для лекций, чувствуя пристальный взгляд на своём затылке, слыша, как её каблуки, противно стучат за спиной, буквально чувствуя, как она идет за мной по пятам.       Это она предложила мне секс — первая, сама раздевала меня глазами, ну перегнула я чуток. Но она ведь тоже виновата? И вообще, мы договорились, что на этом все. Что это было один раз.       — Джон, дорогой, — завидев старшего медбрата иду к нему, — придержи для меня эту макулатуру, освобожусь, заберу?       Делаю печальные глазки и улыбаюсь, зная, что он никогда мне не откажет. Парень сегодня не успел уложить волосы, и выглядит растрёпанным (ну на фоне его обычной одержимой идеальности). Джон, вообще, классный, жаль, что гей. Мы с ним с первого дня поладили, я даже в курсе про всех его пассий и мужа, с недавнего времени.       — Конечно, принцесса, — он отбирает мою папку, целуя в щеку, — мне надо бежать, много макулатуры сегодня, — со смешком произносит парень, удаляясь. — Увидимся.       В этот момент понимаю, что Вудс так и прожигает мою спину. Движемся дальше. Как можно быстрее. Подальше от неё, пока я не натворила снова глупостей.       — Ужасный халат, — на тенгваре, едва слышно, произносит шатенка, так и стуча своими каблуками.       Иду по коридору, снимая по пути халат, оставляя его в руках. Остаюсь в черных брюках и белой футболке с кружевным лифчиком. Зайдя в уже темный зал, сажусь на крайнее дальнее кресло, у выхода у стены.       — Подвиньтесь, — поднимаю взгляд на надменную сучку, которая сверлит меня взглядом, — проконтролирую, чтобы ты не сбежала.       Пересаживаюсь, освобождая крайнее кресло, как же она меня бесит. То есть ей со мной на ТЫ можно?       Она рядом минут двадцать, а я готова её убить или трахнуть. Еще не решила. Пытаюсь вслушаться в речь лектора, но все что меня интересует, это стерва, сидящая рядом, абсолютно не шевелясь, я даже не вижу, что она дышит. Она вообще человек? Или застывшее изваяние? Проверим?       — Хорошо знаешь тенгвар? — Резко поворачиваюсь к Вудс, садясь так, что моя грудь приподнимается между руками, и слегка выпирает.       — Лекция, Гриффин, не отвлекайтесь, — цедит она зло, в темноте мерцая своими огромными глазами.       — Как будет? — шепотом произношу я, слегка касаясь её руки, а она резко её отдергивает. Уже победа, одно движение за десять минут. — Я хочу трахнуть спонсора больницы?       Её тело напрягается, я вижу, как она играет желваками, злиться во мраке зала.       — Целовать, каждый сантиметр кожи, от шеи, спускаясь к груди? — продолжаю шептать, а она скрестив руки на груди сидит не шелохнувшись.       — Прекрати! — Огрызается она в темноте зала так же шёпотом, а я сгораю от стыда и возбуждения.       Наглею окончательно. В конце концов, контракт уже подписан. А она меня в прошлый раз унизила. ТЫ-кать она мне будет. Перейдем обратно на ВЫ.       — Уверена, ты уже мокрая для меня, — веду кончиком языка по изгибу шеи. Черт, я точно извращенка… Больная… на всю голову, которую эта стерва прижимает сильнее, чтобы чувствовать мои губы. Возьму её прямо здесь.       Одно дело наедине, но здесь прилюдно! Где нас может застукать любой, если задержит взгляд больше секунды. Острый поток адреналина бежит по крови. Она кладет руку на мое бедро и сжимает ногу, я не отвожу взгляд и закусываю губу, выдыхая мурашки на её кожу. Она резко разворачивает меня за подбородок и наши взгляды сталкиваются. В темноте зала её глаза черные, блестящие, бездонные. Я чувствую её дыхание и руку, медленно движущуюся к моему центру.       — Повторяй за мной… — она прикасается губами к мочке моего уха, посасывает, а я перестаю дышать, черт Кларк, ты снова напросишься… Кларк не против. Это шизофрения о себе в третьем лице. Это сумасшествие… что она делает со мной. С моим телом. С моим контролем.       Звук моего пейджера не дает мне дослушать лекцию о неуставных отношениях на работе. Схватив халат, вылетаю из зала, проверяю пейджер, мчусь в скорую на консультацию. Я красная, как рак. От возбуждения, хорошо, что все думают, что от бега по больнице.        Но я пришла к объявлению времени смерти.       Вернуться на лекцию?       Ну, уж нет.       Лучше в ординаторскую, дочитаю бредятину из макулатуры. Три часа бесполезно потраченного времени и, подписав все бумаги, я занесла их в отдел кадров, отвязавшись от этой части рутины на долгое время. Отчасти логика в этой бумажной кипе есть, есть дельные вопросы. Конечно, против меня еще ни разу не выполняли обвинения в нарушении врачебной этики или в совершении ошибок, но кое-что имеет логику в этой кипе бумаг.       — Принцесса? — Найла, немного взбудораженная, догоняет меня по пути в ординаторскую. Она волнуется, заламывая руки и глядя куда-то в пол. — У меня к тебе просьба.       — Излагай, — иду дальше в ординаторскую, а Найла заталкивает меня в комнату мединвентаря. — Ты чего?       Я уже было начала возмущаться, но на остановила меня, приложив палец к губам.       — Слушай, эти бюрократы просят подписать соглашение со своим партнером, — она тараторит с такой скоростью, что я еле успеваю разобрать, что она говорит. — А Онтари замужем, значит если нас застукают, я вылечу с работы. Подпиши соглашение, будто ты моя пара?       Я убираю её руку, глядя в её взволнованные глаза.       — И, если вас застукают, а у тебя будет договор — я стану рогоносцем? — Начинаю посмеиваться, — я вообще не понимаю, почему ты еще с ней, она никогда не разведётся…       — Прекрати, я люблю её, — Найла начинает злиться, — и она бросит свою жену!       — Ладно, как скажешь, — поднимаю руки, будто сдаюсь и говорю, как можно спокойнее, чтобы успокоить уже краснеющую подругу, — я тебе зачем в этой схеме?       — Если к нам придерутся, то есть бумаги, а институт брака это не юрисдикция больницы. — Она берет меня за руку и смотрит так жалобно и печально. — Эбби поверит, зная, что мы уже встречались, а через недельку разбежимся, а бумаги не заберем?       — Найла, по-моему это глупо, — открываю дверь, выходя в коридор, — в этом нет никакого смысла.       — В чем нет смысла? — Эбби с подозрением смотрит на меня. И долго задерживает взгляд на раскрасневшейся Найле, выходящей за мной из темной тесной каморки.       А я смотрю на Александру, которая застыла в недоумении, глядя на нас. Она опускает руки в карманы, но больше чем уверена, что она сжимает кулаки, потому что её позвоночник резко выпрямляется, кажется я даже слышу хруст, или это стук моего сердца в ушах.       Вдруг она подумает, что я с Найлой? Хотя какая разница, что подумает эта стерва?       — Мы обсуждали новое соглашение о партнерстве между парами, — Найла с лёгкостью обнимает меня за талию, устраивая свою голову на моем плече, а я резко покрываюсь мурашками, желудок сжимается до размера кулака, а утренний завтрак хочет сбежать, меня подташнивает и знобит одновременно.       — Вы снова вместе? — Эбби удивлена и возмущена одновременно. Она зло сводит брови, а я чувствую себя как в третьем классе, когда ушла гулять не предупредив. Нервно сглатываю, желая скорей соскочить с этой темы. Как на зло, кроме светлых стен ничего вокруг нет, даже не сбежишь.       — Мы решили попробовать еще раз, — сквозь шум в ушах слышу я голос Найлы прямо над моим ухом.       — И как давно? — Мама меняет тон милостивый, меня слегка отпускает. И тут же снова начинает тошнить, когда я вижу взгляд Вудс.       — Около месяца, — Найла целует меня в щеку и, наконец, отпускает из объятий, не убирая руки с талии.       — Кларк, у тебя давно появилась привычка врать мне? — Эбби возмущенно смотрит на меня и Найлу, а мое сердце ухает в пятки. Обман раскрыт.       — Нет, мама, я не врала, — холод пробегает по спине от ледяного взгляда Александры, которая стоит за спиной матери, сверля взглядом нас. — Просто нам последний месяц обеим некогда поговорить.       Черт... этот взгляд расчленил меня прямо там. Похоже, я разозлила колдунью. Хотя... постойте! Мы никто друг для друга. Да, секс был. Да пообжимались в темноте... Откуда это странное чувство вины?       Мой пейджер начинает разрывать, наверное я уже была красная, как рак от пристальных взглядов двух пар глаз, но вызов спас меня.       — Я тебе позднее все расскажу, — целую маму в щеку и удираю в приемное отделение, оставляя всех разбираться без меня.