Любовь для принцессы Эльфов

      ***       Никогда не думала, что буду просыпаться от того, что волосы Лексы будут щекотать мой нос. Чувствую цветочный аромат и слышу её ровное дыхание. Я все еще не до конца верю во все это. Целую её в шею и снова закрываю глаза для того чтобы еще немного подремать в её объятиях. Солнце уже пробивается сквозь темную ткань слегка отодвинутой шторы, я снова просыпаюсь, обнаруживая Александру все еще рядом с собой. Снова вижу её улыбку и сонную зелень глаз, и моя грудь кажется переполненной, что дышать становиться тяжело.       — Доброе утро, — еле слышно произношу я, не отрывая взгляд от Александры, продолжая нерасторопно моргать. И получаю в ответ такую же сонную и ласковую улыбку. Всего два слова. Самое обычное и простое пожелание, которое я слышала в своей жизни тысячи раз, теперь кажется чем-то… чем-то, по-настоящему, ценным.       — Доброе — шёпотом.       Потому что утро и впрямь становится таковым, когда человек, которым ты дорожишь: это первое, что ты видишь проснувшись. Потому что она не посмеётся над тобой, заспанной, помятой, а просто останется рядом на твоей подушке, под твоим одеялом. И потому что она такая милая, пока растягивает губы в сонной улыбке и целует меня в щеку. Приходится вспомнить о щеках, которые, между прочим, могут заболеть или треснут, если она продолжит в том же темпе.       — Хочу просыпаться с тобой каждое утро, — голос у Лексы охрипший, а взгляд все ещё странный (влюбленный). Его невозможно просто так прочесть. У меня от её слов начинает бешено колотиться сердце, а может от её присутствия в моей жизни.       — Тогда переезжай ко мне? — убираю выбившуюся прядь за её ухо. — Будешь меня кормить своими ужинами в первом часу ночи.       — Я приготовлю то, что ты скажешь. Что угодно. Все что тебе захочется. — Лекса приподнимается на локте, наклоняет голову в бок и усмехается.       Более счастливой я себя представить не могу. Голодный кот в моем животе сразу дает о себе знать, только при воспоминании о еде.       — Кажется, кто-то опять пропустил прием пищи, — в её голосе сталь, а в глазах игривые огоньки, — за этим я теперь буду пристально следить, только у меня дома. — Смотрю на неё с возмущением. — Мне нужен кабинет, а тебе только окно, а у меня из окна прекрасный вид, тебе понравится.       — Дай угадаю, ты живешь в башне? И хочешь меня там заточить?       — Да, буду твоим личным драконом, принцесса, — она с улыбкой целует меня в губы, — можем найти что-нибудь нейтральное?       — Оптимальный вариант, — сажусь на кровати, резко вспоминая вчерашнее наказание, — пойду, приготовлю нам завтрак.       — Нет, завтрак готовлю я, — Лекса встает с кровати, оглядываясь хватает одну из моих футболок, — это не обсуждается.       Лекса стянула волосы в хвост, порвав одну за другой две мои резинки. Она оголила шею и часть плеч, и я не удержалась оставить на их поцелуи, в итоге она чуть не выгнала меня с моей же кухни, пообещав связать мне руки. Теперь я жду не дождусь этого момента. Я сварила нам кофе и уселась за стол (на подушечку), чтобы не мешать Богине, готовить нам завтрак. Моя футболка смотрится на ней мешковато, от этого она выглядит хрупко и прекрасно, вызывая умиление и наплыв романтических чувств. Любуюсь едва прикрытыми ягодицами и обнаженными ногами в моих тапках-зайках. Одев мою футболку, она сказала, что вернет мне её после стирки на вечерок, а потом заберет вновь. Я смотрю на Александру, которая что-то готовит и чувствую себя героиней одной из мелодрам. Она разрушила свой привычный уклад жизни ради меня, бросила жену, перекроила бизнес. А что могу ей дать я?       — О чем думаешь? — тихий голос раздался возле уха. В этот момент понимаю, что она сидит рядом со мной на стуле, а тарелка с завтраком дымится передо мной. Страх и волнение окутываю грудную клетку, мешая словам вылететь, и на кухне появляется неловкая тишина.       — О том, что я тебя люблю, — говорю я тихо, глядя на свой омлет. — И я счастлива.       — Я тебя тоже люблю, — отвечает она и целует в волосы.       Чувствую сильное желание поцеловать её. Вплоть до покалывания в кончиках пальцев, хочется коснуться её. Провожу по щеке рукой, приближаюсь, и целую, сразу же получая ответ.       — Принцесса, тебе звонит… Злюка? — она передает мой телефон, глядя озадаченно.       — Это Рейс, — забираю телефон, ставлю на беззвучный.       — Гриффин тебе ничему жизнь не учит? — Лекса указывает на все еще вибрирующий аппарат. — Дай я угадаю, меня ты точно сохранила не как мисс Вудс? Или Александра?       — Если я возьму трубку, то она будет расспрашивать про вчерашнее свидание. И да, ты сохранена, как стерва. — С ухмылкой говорю я, ловя хитрый прищур. Похоже, мне и это рано или поздно припомнят.       — Ты собралась скрывать отношения со стервой? — зеленоглазая выхватывает телефон и берет трубку, представляясь как Арагорн.       После десятиминутной беседы, были назначены смотрины в нашем баре на вечер. Думаете меня хоть кто-то спросил? От меня только отмахнулись и больно ущипнули за зад, когда я попыталась отобрать телефон. Похоже, эти двое поладили, быстро найдя общий язык. Весь разговор с её лица не сходила самодовольная улыбка, а я продолжала любоваться её ногами.       Поскольку время было только одиннадцать, мы решили вместе посмотреть кино, прежде чем ехать в бар. Лекса проверила свой телефон, почти час отвечая на звонки и письма, а потом его отрубила, переведя все разговоры на секретаря. Я в это время озаботилась попкорном, подбором фильма и обустройством места перед диваном. Мы улеглись смотреть кино, которое обе знаем наизусть. Проснулась я от движения Лексы на моем животе. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что мои ноги лежат на её бедрах, а её голова на моем животе, а по DVD идет уже середина второго фильма. На удивление, мне было комфортно, я наслаждалась теплом её тела, вплела руку в её волосы, пропуская сквозь свои пальцы. Я не знаю, кто из нас уснул первым за просмотром кино, но это было приятно, по-домашнему. Через двадцать минут после моего пробуждения проснулась Лекса, сонно озираясь по сторонам она выглядела взволнованной, пока её глаза не нашли мои.       — Мне нужно пойти домой, чтобы переодеться, — после нескольких минут комфортной тишины сказала Александра. — Встретимся в баре?       По какой то причине, даже помня все признания в любви, все тепло и уют сегодняшнего дня меня не покидает назойливое ощущение, что это все сон, что это все вот вот закончиться.       — Кларк, — насупив брови, прошептала Александра. Я подняла голову, заметив её изучающий взгляд на себе. — Ты в порядке?       — Да, — мой голос предательски дрогнул. — Ты совсем не умеешь врать, — подмечает она с ухмылкой, — но все равно для меня остаешься загадкой.       — Я боюсь, что проснусь, а все это было сном. — Глажу её по волосам, а она упирается подбородком в мой живот. — Боюсь, что ты в какой-то момент поймешь, что слишком многого лишилась из-за меня.       — Я не знаю, что сказать кроме того, что этого не произойдет. — Лекса выдохнула. — Я дышать без тебя не могу. Ну, то есть, я, конечно, смогла бы, потому что это не какой-то там ванильный фильм, но я, надеюсь, что мне не придётся.       — Не придётся, — с улыбкой говорю я, не прекращая гладить её волосы. — Я люблю тебя.       — Вот и отлично, потому что кто то должен будить меня по утрам, а то я вечно везде опаздываю. И сегодня ночуем у меня. — Смотрю на неё с удивлением. — Ты должна заценить окно, от которого отказываешься, — с хитрой ухмылкой добавляет она, уже придвинувшись к моим губам.       — Надеюсь, у тебя там нет красной комнаты? — не могу скрыть улыбку, глядя в её глаза.       — Ну, если она тебе так нужна, то все же придётся поискать другую квартиру, потому что свободной спальни у меня нет. Я думала, ты будешь спать в моей кровати… — я с превеликим удовольствием заткнула её поцелуем…       ***       В воскресный вечер бар полон народу. Рейвен успела забить наш любимый стол, за которым мы уже час, как пьем пиво. Лекса еще не пришла, опаздывает уже на тридцать минут. Сижу на оранжевом диване и нервно постукиваю по своему бокалу с пивом. Найла уже минут пять рассказывает про свое неудачное свидание с девушкой, которое испортила другая девушка: она вначале облила её вином в этом баре, потом зарядила пощёчину на приеме, а вчера вылила ей соус на голову в ресторане. И хорошо бы если хоть один раз из трех они виделись специально, а то все три раза они оказались в одном помещении случайно и она даже не знает, как её зовут, потому что на приеме прослушала её имя.       — Привет. — Линкольн за руку с невестой приближается к нам, — знакомьтесь моя сестра Лекса.       Белл выпустил пиво через нос поперхнувшись, Найла покраснела до состояния помидора, Рейвен сделала несколько глотков пива, и, похоже, вела себя спокойнее всех. Узкие брюки вместе с туфлями на шпильке смотрятся на ней очень элегантно и сексуально. Белоснежная рубашка и волос собран в высокий хвост, оголяя шею.       Линкольн еще что то говорит, но я вижу лишь девушку стоящую передо мной, а остальное это лишь фон. Зеленые глаза напротив смотрят на меня, а на манящих полных губах играет легкая улыбка. Расплываюсь в довольной улыбке. Она следит за каждым моим движением, резко меняя взгляд на гневный. Лекса чуть ли не дымится, глядя на руку Найлы на моем плече, нервно сглатываю, опасаясь за свой зад. А потом до меня доходит. Она сестра Линкольна! И она опять знала. Стерва! Младший сводный брат, о существовании которого она не знала до смерти матери.       Встаю с дивана, наверно достаточно резко. Бармен за стойкой привычно делает покерфейс. Иду. У меня определенная цель. В шаге от неё мне кажется, что мир замедлился, умолк, потерял любые краски. В её глазах — усмешка. Мои губы накрывают её, жмусь к ней всем телом, запуская руки в волосы, под удивленные возгласы Линкольна. Лекса отвечает на поцелуй, губы массируют друг друга. Мы сливаемся воедино в глубоком, тягучем поцелуе. Вокруг начинают появляться голоса и звуки. Мне плевать на мнение толпы. Я прячу лицо в изгибе шеи Александры и шепчу на ухо:       — Вам нравится, мисс Вудс играть с моей жизнью? — отстраняюсь от неё, видя игривые огоньки в глазах, не могу перестать улыбаться. — Я дам тебе тридцать секунд форы, лучше беги.       — Это был резервный план на случай, если бы ты не открыла дверь вчера, — она еще раз целует меня в губы, — и я привела твоей подруге свою, Анья почти не злиться за испорченные три костюма от Армани.       — Ты послала свою подругу следить в баре за мной? — возмущенно начинаю я.       — Я волновалась, — Лекса еще раз целует меня в губы, — и я согласна на стерву. Представишь меня своим друзьям?       ***       — Лекса, ну сколько можно? — грозно рычу я, глядя на неё в упор. — Хватит ржать! — Кричу, пытаясь перекричать смех наших друзей, — Прекрати рассказывать эту историю. Это плохо отражается на больнице. И ты позоришь меня, — добавлю надув губы.       — Угу, как в переговорной чуть не трахнуть меня, так это она первая. А как друзьям рассказать, так позорю! — возмутилась она, передавая Беллами и Анье пиво.       — Откуда я могла узнать, что ты поддашься соблазну? — воскликнула я. — Знала бы, вообще молчала. Всегда.       — В том платье тебя бы любой трахнул. — Лекса целует меня в щеку. — Вы бы видели реакцию юристов, когда она сняла халат.       — Что? — Возмущенно протянула я под смех Рейвен. Свожу брови, делая злое лицо. — Нет, ну вы это слышали! Все, ухожу от тебя.       Хочу встать с оранжевого дивана, но Лекса резко притягивает меня к себе, усаживая рядом с собой на диван и шепча на ухо: «Никуда ты от меня не денешься».       — Нет, а что дальше было? — Беллами сидит и сонным взглядом смотрит на нас.       — А дальше, эта дамочка периодически насиловала меня, пока я не согласилась с ней встречаться, — трусь носом об нос Лексы.       — Кто кого насиловал это вопрос? — задумчиво тянет зеленоглазая, будто вспоминая.       — Иди ты, — бурчу обиженно отворачиваясь к друзьям лицом.       — Сейчас по жопе получишь, — шатенка слегка прищипывает мою пятую точку.       — Ладно, ладно поняла! — Целую свою девушку в щеку.       — Вы друг друга стоите, — Линкольн сидит на диване с виски, обнимая Октавию. — Как знал, что вы сойдетесь характерами. Постой. А как ты узнала про Арвен и про то, что я хочу вас познакомить?       — Все просто, в этом городе не так много Беллами у которого есть сестра Октавия, а в моем распоряжении вся база больницы, так что про твой план Линк я знала как только получила доступ к личным делам сотрудников. А про Арвен после того как написала Кларк во время операции. В больнице даже у стен есть уши, но я специально стояла на галерке, чтобы удостовериться в своей правоте. — Она сильнее прижимает меня к себе, — так, что у тебя принцесса не было ни шанса.       — Стерва, — бурчу я, достаточно громко, чтобы получить еще одни щепок по больному месту.       — Это я вам еще не рассказала, как мы на свидание вчера сходили! — с энтузиазмом начинает она, но была прервана грозным:       — Только попробуй и спать сегодня будешь одна! — Ну все мисс Вудс вы сами напросились.       Перевожу тему на свидание Найлы и казусы с Аньей, не только мне сегодня краснеть. Моя рука самым наглым образом ложится на её колено, обтянутое тонкой тканью зауженных брюк. Она вздрагивает, а по моей коже проносится толпа мурашек. Было бы наивно полагать, что я упущу шанс отомстить. Но сейчас она практически беспомощна, одной рукой обнимая меня. А второй держа бокал виски.       — Кларк, убери руку, — шепчет она, стараясь сосредоточиться на диалоге.       — Везет тебе, что ты не в юбке. — С холодным спокойствием поглаживаю внутреннюю сторону бедер, каждый раз все больше и больше приближаясь к центру.       Она протестуя сжимает бедра, а я нагло вклиниваю свою руку, сильнее щипая кожу, чтобы я не сопротивлялась и удерживаю вторую руку на своей талии. Пальцы нагло гладят, распаляя безумное желание. Я вижу, как она с силой сжимает бокал виски своими длинными пальцами, которые так хороши, я уже не могу сдержаться.       — Ты ведь не хочешь тормозить? Хочешь чтобы я продолжила? Трахнула тебя прямо здесь? — на тенгваре томно шепчу ей, под громкий смех Беллами.       Нахальный голос ласкает слух, а пальцы продолжают массировать бедра. Она сжимает бедра сильнее, получая новые щипки, которые еще сильнее распаляют. Я надавливаю на самый центр, а она чуть не давиться воздухом под мою ухмылку. Я надавливаю вновь, а она отчаянно сводит колени. Хорошо, что наши друзья ржут как лошади над свиданием Найлы, которая уже вся красная.       — Гриффин, твою мать, — я не узнаю её голос, — убери руку!       — Мы еще не закончили. — Убираю руку, целуя в ушко, — Ночью сможешь мне отомстить…       О, да. Я наркоманка. И моя доза сидит рядом со мной, уже мысленно убивая меня или трахая, что более вероятно.       ***              Когда вы обе слегка адреналиновые маньячки, страдающие без приключений, жизнь кажется по-сказочному безумной. Приходится смириться с тем, что тебя сначала свяжут, затем возбудят (или наоборот, когда как), через секунду начнут любить, да так, что ты согласишься на все на свете, даже душу продать, хотя в моем случае просили только руку и сердце. А я, деморализованная и расслабленная до состояния желе творившимся безобразием, согласилась. В конце концов, у всех есть свои маленькие тараканы, которых с любовью холят и лелеют, верно?       Рейвен смешно морщится и своим командным тоном просит снять Найлу с груди эту дурацкую красную бутоньерку. Видите ли, не вписывается в свадебные цвета. Найла показательно высовывает язык, но бутоньерку все же убирает, аккуратно расправляя платье. Рейвен кивает одобрительно, а я выдыхаю глядя на этих двоих в зеркало. В конце концов не каждый день женишься. Меня запаковали в короткое белое в меру пышное платье, накрасив, как куклу.       — Все будет хорошо, — подбадривает Рейс, крепко сжимая мою ладонь.       — Может, сбежим? — неуверенно говорю я глядя на себя в зеркало. И от этой мысли тело покрывается мурашками, а легкие начинают гореть.       — Мы тебя, конечно, любим, не настолько, чтобы потом разбираться с твоей мамой, — отшучивается Рейвен, — пойдем, она ждет тебя.       Конечно, сбежишь тут, когда тебя уже месяц одевают — раздевают, мерят, снимают. Примеряют галстук им же душат. Потом выбирают салфетки и приглашения. Хорошо бы с невестой, а то за это взялась Эбби, умотав нас с Лексой насмерть, что ко дню «Х» мы обе мечтали сбежать. Невольно улыбаюсь, вспоминая, как Лекса смачно ругалась цитируя уголовный кодекс после очередной встречи с Эбби. Вспоминаю, как хотела придушить Вудс за саму эту идею, но наступает облегчение, когда вспоминаю, как её мучила моя мать выбирая торт.       — Кстати, у моей будущей жены тоже будет одна подруга стоять позади, пока мы будем читать наши клятвы. Найла, может хватит мучать её? — между делом произношу я идя по ступеням вниз на дрожащих от волнения ногах.       — Сегодня не лучший день, чтобы устраивать мою личную жизнь, Кларки. — Найла отшучивается, но мы то с Рейвен знаем, как она избегает её уже несколько месяцев, отрицая очевидные вещи, боясь снова обжечься.       — Черт… — торможу перед входом в зал, а Найла практически вталкивает меня в дверь, не успев затормозить, — Я очень нервничаю, — признаюсь я, боясь войти внутрь.       — Эй, вы уже больше года вместе. Она тебя любит, а ты любишь её. Расслабься и кайфуй. — Улыбается Рейвен, отлепляя нас от двери и открывая её. — Тем более будут только свои никого лишнего.       Конечно, никого лишнего — половина больницы и еще хрен знает кто с работы Александры всего-то двести человек, совсем без лишних людей.       Мы вместе заходим в зал и идем к алтарю, где стоит счастливая Александра. Красива, умна, с голосом, который ласкает уши, словно музыка. Я схожу с ума от этой девушки, иногда просто любуясь ей, удивляюсь, что она влюбилась в меня. О большем и мечтать нельзя. Встаю рядом с любимой, тут же протягиваю ей руку. Вздрагиваю от внезапной музыки, которая разносится по залу нотами. Лекса благодарно кивает брату, который с кем-то разговаривает и переводит свои глаза на меня, сильнее сжимая мою ладонь, успокаивая. Читая свою клятву, я чуть не прослезилась, а выслушав её я уже не смогла сдержать слезы. Эбби бросается с поздравлениями на нас первой, сглатывая слезы радости. За ней наши друзья. Потом Линкольн оттесняет нас куда-то к боковой двери, не давая журналистам и бог знает кому снимать нас. Я знаю, что у Вудс есть план, он всегда есть. На самом деле мы почти срываемся на бег, чтобы, наконец, оказаться наедине и вдохнуть еще холодный весенний воздух, пропитанный дождем. Мы останавливаемся на площади позади церкви и прислоняемся к каменной стене, целуясь как в первый раз. Прижимаюсь к ней сильнее, скольжу по губам, пытаясь поверить, что это не моя фантазия.       За год я узнала, что Лекса самый любящий человек из всех на свете. И заключается это не в каких-то великих делах или безумных выходках, на которые нас обеих срывает время от времени. Дело в мелочах. Она может принести мне ужин на работу. Или не спать со мной всю ночь, притворяясь, что работает в ординаторской, хотя работать до часу ночи для неё обычное дело — в такие вечера я сижу на диване в её кабинете, читая книгу, ожидая, когда она закончит. Или просто сидеть со мной на подоконнике, когда у меня был плохой день, не заставляя говорить, о людях которых мне не удалось спасти. Это успокаивающие прикосновения и маленькие шоколадки подкинутые в карман халата. Иногда мне кажется, что Лекса самый любвеобильный человек из всех, что я встречала, а еще ревнивый, до ужаса, но с этим я научилась справляться. У неё тоже бывают плохие дни, тогда я делаю для неё ванну, как она любит со свечами, маслами и пеной. Когда она уезжает в свои командировки, я упаковываю ей несколько своих футболок, а сама засыпаю обнимая её подушку.       ***       — Мм… — промычала я, откусывая от своего бутерброда и с наслаждением пережёвывая, — Рей, ты просто прелесть! Столько нормальной еды притащила.       — Оглядываю бумажные пакеты, наваленные на кровать и тумбочку.       — Анья мне тоже все время говорит, что не позволит мне есть всякую гадость, по крайней мере пока я в положении. — Найла опять стащила мою картошку, усевшись с ногами в кресло.       — Правда? — Спрашивает Рейвен, а я не без гордости глажу свой живот, — я думала, что она считает, что нельзя спорить с беременными?       — Лекса так и считает. Именно поэтому все восемь месяцев она со мной спорит, — растягиваю губы в улыбке. — Что означает, что её решения не обсуждаются. «Кларк, ты уже отработала восемь часов» или «Кларк, одень шарф, там холодно. Это не обсуждается!» меня от этого «Это не обсуждается» уже тошнит, — закатываю глаза.       — Она пытается заботиться о тебе, — Рейс смотрит в окно на аллею за больницей, — Финн тоже перегибал палку, пытаясь обо мне позаботиться.       — Почему мы не в нашей больнице? — Найла уже достаёт другой пакет, шурша упаковкой.       — Не хочу, чтобы кто-то из наших видел мою вагину, — отбрасываю пакет, чувствуя очередной спазм, — хоть в этом мы с Вудс были согласны.       — Ты в курсе, что она все еще в комнате ожидания? — Рейвен устало закатывает глаза, поглядывая на часы.       Лекса уже трижды звонила за последний час и торчала в больнице, будто от её присутствия что-то зависело.       — Да, неужели она собирается тут торчать пока я не рожу? — смотрю на часы засекая время между схватками, остренькое действует. — Спорим, я рожу раньше Найлы? Рей засмеялась, а Найла чуть не подавилась едой.       — Кларк, я на двадцатой неделе, а у тебя воды отошли, — Найла отпивает колу, — Кого больше хочешь мальчика или девочку?       — Еще не решила, пока хочу спать на животе и не отекать от лишнего глотка воды. — На самом деле я давно хотела узнать, кого произведу на свет, но Лекса хотела сюрприз. Я все еще не научилась говорить ей нет, и не сильно стараюсь этому уменью.       — А я хочу мальчика. Но если будет девочка, Анья не расстроиться. Она уже придумала ей имя.       Я знаю, что Александра не будет разочарована полом ребенка. Она будет прекрасной мамой. Я видела, как она светится, играя с детьми Джона и Рейвен. На моей тумбочке пискнул телефон. Если послушать Вудс, то первое, что я должна сделать родив, это отписаться ей, улыбаюсь глупым смайлам, которые она всегда ставит в конце сообщений, отвечаю. Лучше не злить моего личного дракона, который все же заточил меня в своей башне. (Ради приличия я сопротивлялась целых три ночи).       ***       Стараясь не шуметь, открываю дверь нашей квартиры ключом. На улице опять выпал снег, но в этом году его не так много. Захожу в темную квартиру. Я знаю, что моя жена сегодня приехала из очередной командировки. Ведь мне звонила Рейс, сказав, что она забрала нашего сына из садика. Дверь детской приоткрыта и мягкий свет ночника виден из зала. На кухне горит свет, значит она не спит ждет меня. Застываю в дверях кухни, любуясь любимой женщиной. Она склонилась над планшетом, что-то читая. Мы не виделись десять дней. И это на пять больше, чем предполагалось. Мы каждый день созванивались и писали в сотню раз больше сообщений, чем обычно, но видеть её дома особое удовольствие.       — Гриффин! — рычит она, поднимая на меня свой взгляд, — тебе нравится злить меня?       Смотрю на неё с небольшим испугом. Пытаюсь вспомнить: где я накосячила? Но, что-то ничего не идет в мою голову.       — Ты задерживалась на работе четыре раза за десять дней, — она встает с кухонного стула, а я делаю шаг назад.       — Ты знаешь, что это от меня не зависело.       — Мой сын ночевал у Джона, — она надвигается ко мне и я понимаю, что она ищет повод, чтобы поиграть.       — Наш сын. — Делаю еще несколько шагов в сторону спальни, — Он любит оставаться у них дома.       — Кларк, просто дай мне повод, — хитрая улыбка озаряет её лицо, она знает, что если я не дам ей повода, значит я слишком устала сегодня для наших игр.       — Я готовила на твоей кухне, — делаю еще шаг, скрываясь в комнате, ловя возмущенный взгляд. — В итоге, мы вчера завтракали пиццей.       Скидываю пальто, оставаясь в больничном халате, а моя жена гневно смотрит на меня, недолго секунды три, пока не прижимает меня всем телом к себе, яростно впиваясь в мои губы. Эффект превзошел даже мои ожидания, потому что я беспомощно проскулила, мечтая ощутить давление там, где оно так необходимо. Это болезнь. Сильная. Сумасшедшая. Но мы не будем её лечить и даже не пытаемся переболеть.       — Хочу второго ребенка, — рычит она, стягивая с меня ненавистное белое одеяние.       — Роди его сама, — бросаю я уже расправившись с застежками её брюк и размазывая её возбуждение по губам. Невесомо прикасаюсь к её клитору, получая сдавленный стон. В моем горле застыл ком. Блядские бабочки расправили крылья.       — Сейчас мы это обсудим, — она толкает меня на кровать.       Так и знала, что рано или поздно она заведет этот разговор. Я к нему готовилась. Обычно мы вначале просто обсуждали наши планы, и только потом переносили споры в кровать, но сегодня что-то пошло не так. Обхватываю своими коленями стройную талию, прижимаясь как можно плотнее к напряженному прессу. Она вплетает руку в мои волосы. Оттягивая, когда её язык скользит по шее, провоцируя безумные импульсы. Её прикосновения обжигают и без того разгоряченную кожу до острых мурашек. Я знаю, что она хочет сегодня доминировать. Собственно, этим она и собиралась заняться, если бы я не перехватила её руки и не сковала наручниками у неё над головой, закрепив к спинке кровати.       — Ты не посмеешь! — Лекса беспомощно лежит подомной и с обожанием смотрит.       — Правда? — расправляюсь с остатками одежды. Я прикасаюсь к её губам подушечкой большого пальца, переходя на тенгвар, зная, как это возбуждает нас обеих. — Я хочу второго ребенка.       Я опустилась к аккуратной груди, обхватывая губами напряженный сосок, а второй рукой накрыла то место, которое остро нуждалось в прикосновении. Лекса почти всхлипнула после этого действия, а её стоны стали гораздо громче, когда я начала свои движения, продолжая языком скользить по груди. Каждый раз, делая это я ощущаю себя так, как будто не Лекса, а я в данный момент находилась снизу, потому что чувствую, как жар вспыхнул между её ног, оседая потоком пульсации. Я в очередной раз накрыла полные губы, даруя мокрый откровенный поцелуй, и после ускорила движения, выдыхая имя Лексы в её ухо. Немного ослабляю напряжение в своих коленях, прижимая её плотнее к кровати, заменяю пальцы кое чем покрупнее, она шумно дышит мне в шею. Я не хочу причинить ей боль, я хочу доставить ей удовольствие. Нам обеим.       — Ты родишь мне второго ребенка? — шепчу я прикасаясь к чувствительной коже на шее, чувствуя, как она выгибается мне навстречу, стараясь насадиться глубже. От одного её вида подо мной я готова кончить. Жар окутывает меня. Держусь из последних сил, чтобы не ворваться в неё.       — Нет, — Ну, это мы еще обсудим!.       Первое проникновение на всю длину было ярким, она закрыла глаза, растянув губы в улыбке. Лекса похожа на сладкоежку, которая внезапно получила конфету. Смотрю в её глаза. Лекса обхватывает меня бедрами, и стонет мое имя от каждого толчка. Слышу в её голосе мольбу, целую её. От её поцелуев окончательно слетаю с катушек, быстрее вдалбливаясь в её тело, приближая её к оргазму, стараясь чаще задевать её возбужденные распухшие соски. Смотрю в её глаза, когда она кончает, прикрывая глаза от удовольствия. Её ресницы трепещут, а я безвольно укладываюсь поверх её вспотевшего тела, чувствуя, как тепло растекается по мне, когда оргазм настигает в её объятьях. Я в чудеса не верила, и сейчас не верю. Мы творим свою жизнь своими руками. Откуда им взяться-то, чудесам, в наше время? В наше время главное — что? На ногах стоять крепко, не мечтать о несбыточном, деньги опять же заколачивать неплохие… и чётко знать, чего можно добиться в жизни, а чего — лучше и не пытаться. А может не надо верить в сказки? Может, стоит их создавать самим? Каждый день по крупицам, по капельке для себя и любимого человека.