Отыщи меня по глазам

28 октября, четверг, 11:23 У Портгаса Д. Эйса последний день испытательного срока, и на этот последний день он решительно и благополучно забил, проснувшись утром со стойким чувством того, что нет… Нет, он не хочет сегодня никуда идти. Как работнику, не создающему проблем, ему стоило завязать язык и позвонить своей кураторше, пожаловаться на какой-нибудь внезапно заболевший живот, но Эйс всё ждал, когда оно разрешится само, когда кто-нибудь спохватится о его отсутствие, наберет оставленный в резюме номер, который небрежно выведен где-то рядом с вопросами «что вы сделаете, если узнаете, что ваш коллега ворует?» Сейчас Эйс не сделает ничего. Он самостоятельно кивал своей же пустой головой, когда Моне говорила ему, что их главный менеджер завтра вернется из отпуска и погоняет его денек под своим личным руководством, внимательно изучив предоставленное резюме, которое было настолько расплывчатым и мутным, что двадцатилетнему Эйсу пришлось писать телефон своего деда и где он работает, ответив на сомнительные пункты вроде: «знаете ли вы, что в нашем магазине есть скрытые видеокамеры?». Первое, что сделал тогда Эйс — запрокинул голову и воровато огляделся по сторонам. А ещё Эйс запомнил всё, что говорила Моне, но на следующее утро разлепил глаза, когда стрелка часов приклеилась к девяти и… Плевать, в общем-то. Ему сказали явиться где-то к одиннадцати, он ещё новичок и не работает полный день, но Эйс почти удивляется собственному безразличному отношению, когда его вот-вот взяли на работу, которую он сам же выбрал — да, второпях и не сильно думав, но приложив к этому личные усилия, а теперь он не хочет идти, реагируя на недоумение Дадан и её банды коротким похуистичным фырканьем. — Я не хочу. Эйс отрезает это вместе с неровным куском сыра, кидает его на хлеб и ставит в микроволновку. — Что ещё за «не хочу»? — Дадан давится собственным возмущением. — Эйс, у тебя последний день, поднимай свою задницу и шуруй одеваться. Эйс лишь наблюдает через мутный желтоватый свет, как тарелка крутиться в микроволновке, разнося запах плавленого сыра по комнате. — Эйс. Эйс неопределенно мычит, вдавливая кнопку на панели и увеличивает время разогрева. — Эйс..! — Ну чего? Эйс оборачивается с неохотой, сталкивалась взглядами с Дадан и её запуганными подпевалами, которые словно чувствуют, что атмосфера накаляется, и даже старая микроволновка здесь не причем — искрится только Эйс, но ленивым, каким-то затухающим бледным огнем. Дадан выдыхает: — Ты… я не понимаю, ты вообще с ума сошел? Ты за ум когда возьмешься? — А что не так? — Что не так? — голос Дадан подскакивает. — У тебя наконец-то хоть что-то появилась, хоть какая-то возможность, а ты сейчас собираешься взять и всё просрать? — По-моему, ты была не слишком воодушевлена, когда я туда устраивался, — Эйс упирается ладонями в кухонную тумбу позади себя. — Я подумал и решил — я не хочу. Мне не нравится. — Тебе не нравится? Посмотрите все, — Дадан разводит руками. — нашему принцу подушечку под задницей не взбили. Ты хоть что-то собираешься делать? Или так и будешь всю жизнь на шее сидеть? Ну вот, начинается. Эйс глубоко выдыхает, закатывая глаза. — Я не собираюсь сидеть. Просто… не хочу сейчас. Мне сложно. Жестикуляцией Дадан можно было резать листы металла, как циркулярной пилой — острые и резкие, они почти готовы впиться в Эйса, крепкими ладонями встряхнув его за грудки. — Сложно? Что тебе сложно? Ты в колледж свой не ходишь, по дому нихера не делаешь, либо болтаешься целыми днями где-то на улице, либо дома сидишь, из своей комнаты вообще не выходишь. Иногда Дадан, как и все взрослые, сочетала в себе удивительные качества избирательно понимать чужие проблемы, посчитав какие-то важными, вроде той же травли, а какие-то придумками от безделья, но Эйсу т а к похуй сейчас. Никакое другое слово не способно описать эмоциональное состояние Эйса настолько точно, когда любая деятельность вызывает раздражение, но даже его не выплеснуть — похуй. Хочется забиться в угол и там же умереть, если бы не было так лень, потому что, чтобы перекрыть дыхание, придется приложить усилия и затянуть петлю у себя на шее, а это нужно что-то думать, что-то делать, а Эйсу лишь хочется свернуться в бесформенный апатичный комок. Он устало жмурится. — Всё, отстань от меня. Сказал не хочу. Мне плохо. — Иди одевайся, пока я тебя сама не заставила. — Я не буду, — Эйс выключает микроволновку до того, как она запищит и вытаскивает горячую тарелку с расплавленными сырными бутербродами, но даже бровью не ведет, держа нагретую посуду двумя пальцами — Эйс всегда хорошо справлялся с высокими температурами. — Найду что-то другое… потом. Просто оставьте меня в покое. — Эйс, клянусь, я сейчас позвоню твоему деду, и ты вылетишь отсюда, как пробка. — Ага, звони, — Эйс огибает её, двигаясь в сторону их с Луффи комнаты. — Я сказал, что поищу другое. Это не для меня. — Да вообще всё не для тебя, куда не ткни, — Дадан оборачивается в его сторону, но видит только поджатую спину. — У тебя всегда не то настроение, когда к тебе подходишь, всегда ты вечно чем-то недоволен, всё тебе не нравится, все вокруг у тебя виноваты, а ты один у нас ангел с крылышками. — Хватит, — Эйс шипит, резко обрывая её. — Ты знаешь, что это не так. Нечего меня провоцировать. — А я буду делать, что хочу, пока ты живешь в моем доме. Или ты идешь на работу, или можешь вообще ко мне больше не подходить. И ничего у меня не проси, ты понял? — Я у тебя и так ничего не прошу, — Эйс стискивает зубы. — Я вообще не хочу здесь жить. — Не хочешь жить — пожалуйста, — Дадан махает рукой в сторону коридора. — Дверь знаешь где? Собираешь свои вещи и едешь к деду. А не хочешь к деду, значит сам. Никто тебя здесь не держит и кормить не обязан. Ты уже здоровый взрослый лоб. Мне всего двадцать, блять. — Никуда я не поеду, — Эйс сжимает тарелку в руке сильнее. — Мне просто плохо один день, чего ты докопалась? — Я бы не докапывалась, если бы у тебя сегодня испытательный срок не кончался. Опозориться опять хочешь? А знаешь, в каких условиях мы работали? И никто не жаловался. Ты тяжелее коробок там ничего не поднимаешь. Что тебе сложно? — Сложно и всё бл… блин, — Эйс рывком делает несколько быстрых шагов вперед. — Я не хочу с тобой говорить, ты всё равно не понимаешь. Опять будешь говорить всю эту хрень про безделье, а я не могу, — он замирает, кусая губу. — Просто не могу. Не сейчас. Воспользовавшись несколькими секундами молчания, Эйс юркает за дверь, тут же хлопая ею со своей силы так, что вибрации проникают во все стены, сотрясая дом, и банда Дадан лишь тяжело вздыхает, упираясь взглядами в потертую деревянную столешницу. Все здесь хотят, как лучше, но никто не понимает, что делает не так.

***

— Так что в итоге, на Меркурии мы просто лопнем, как воздушный шарик или моментально зажаримся, оказавшись там без скафандра на стороне, где температура превышает четыреста градусов… ну. Почти. У нас будет ещё секунд десять-пятнадцать осознать всю тщетность бытия, что нас окружает, а потом мы просто… потеряем сознание. Я не знаю, как вы собрались дышать в космосе без кислорода. Эйсу вообще дышать сейчас хочется меньше всего. Он бесцельно смотрит в экран своего разбитого телефона, залипая уже на неизвестно какое по счету видео о космосе, динозаврах и физических штуках, потому что физика у Эйса всегда была лучшим предметом в школе, а чем-то вроде вымирания половины планеты и огромных зубастых кошках из ледникового периода он интересовался, когда был маленьким, как и любые дети его возраста, потому что это была массовая детская лихорадка быть помешанными на мертвых египетских фараонах и не менее мертвых гигантских древних ящерицах… Эйс с трудом может вспомнить, чем вообще интересуется теперь. Он ерзает на неубранной постели, поплотнее укрываясь одеялом, и остывшая тарелка с одним надкусанным бутербродом угрожающе сползает с его груди. Эйс лениво ловит её рукой, аккуратно придерживая и недовольно упирается взглядом в затвердевший резиновый сыр. Нет, иди к черту. Он кое-как спускает тарелку на пол. Апатия прижимает его к кровати, как тяжелый десятитонный пресс, и Эйса хватает только на то, чтобы зацепиться краем глаза за грязные тучи, и они такие же неповоротливые, как и он сам — жмутся к земле низко-низко, давя своим присутствием на стекла многоквартирных домов. Пусто, пустопусто, сплошная бесконечная пустота и равнодушие; он слышит отголоски видео из плохо воспроизводящего телефона, но не понимает, просто впитывает, потому что даже слова сейчас слишком трудные, труднее только не позволить тяжелым векам сомкнуться. Эйсу плевать. Господи, как же ему плевать на все слова вокруг, на собственные ощущения, на тот предыдущий разговор с Трафальгаром и даже на риск потерять работу — ему так насрать просто до кости в горле, до абсолютного отрицания всего хорошего, потому что хорошего и не было, а если было, то Эйс с трудом осознает его важность, которая заставила бы мир разомкнуться и выйти за пределы этой маленькой комнаты, только Эйс не хочет никуда выходить, ему бы разложиться до трупного состояния и не шевелиться, став частью времени и пространства… сил хватает лишь на то, чтобы перевернуться на бок, крепче сжав одеяло в руках. Телефон выскальзывает из пальцев, словно просачивается через песок, и падает куда-то, куда Эйс не видит, только слышит нестройный в голове космический монолог — Меркурий вращается так медленно, что ему требуется восемьдесят восемь суток, чтобы обратиться по своей орбите вокруг Солнца, и Эйс чувствует себя настолько же бесполезным, как этот кусок летающего камня в сотнях километрах над своей головой. Давай, упади уже. Эйсу требуется меньше восьми секунд, чтобы закрыть глаза и едва не провалиться в сон. Какой чертов смысл вообще делать что-то сегодня? Или завтра? Или вообще хоть когда-нибудь, когда не видно никакой цели, когда безразличие заползает под кожу, и делается до такой степени всё равно, что вместо красок окружающего пространства вокруг только серое мутное пятно. Тяжело дышать, тяжело двигаться, тяжело хоть на чем-то сконцентрировать взгляд — внимание настолько рассеянное, что ни одно занятие, ни одна вещь не оправдывает себя больше десяти секунд, а потом бум..! оно схлопывается, становясь чем-то таким же неинтересным, как засохшие следы чая на дне немытой кружки. Эйс вот плавает где-то там, готовый вместе со случайными объедками просочиться в водосточную трубу и смыться отсюда к чертовой (прости, господи) матери — желания существовать как физическое тело, способное думать, говорить и чувствовать уже просто нет, осталась лишь пустая оболочка, поглощающая кислород, как какая-то примитивная бактерия. Вот вам и древнейший первобытный бульон. Здравствуйте, у вас одно (1) новое сообщение. Эйс размыкает веки, бездумно уставившись на завалившийся на бок телефон, и даже здесь ему требуется время, чтобы пустить ослабевшую руку по одеялу и вцепиться пальцами в источник звука, быстро притянув его к себе обратно в свое мертвое апатичное гнездо. Волки не строят гнезда, тупая ты башка. А вот драконы вполне. Dragon Claw: Эйс, у тебя есть дискорд или инста, я почти готов скоропостижно скончаться каждый раз, когда вижу этот интерфейс. Dragon Claw: сатана, зачем ты создал фейсбук Эйс печатает, еле-еле перебирая пальцами. fireFist: у меня нет памяти, а фейсбук по дефолту стоял. он мне тоже не очень нравится. fireFist: у меня была инста. Dragon Claw: ОУ fireFist: там не было фоток. Dragon Claw: оу. Dragon Claw: нам надо это исправить? fireFist: я не умею ей пользоваться. точнее умею, но в культурном смысле не понимаю. Dragon Claw: я ненавижу стикеры в фейсбуке. Однажды бог и дьявол решили поспорить, и бог сказал: «ты никогда не создашь нечто настолько бесполезное и отталкивающее, что может заставить людей хотеть уничтожить его с первого взгляда». А потом дьявол создал стикеры с анимацией. Dragon Claw: кстати, у тебя перерыв? Эйс бы ощутил мурашки на своей спине, если бы ему не было настолько плевать. fireFist: нет. Dragon Claw: ты правонарушитель рабочего времени? fireFist: ага Dragon Claw: Эйс, почему я ничего не чувствую сейчас? Эйс молчит несколько минут, просто отвлекаясь на посторонние действия, словно ему физически тяжело отвечать прямо сейчас, так что он по кругу гонят несколько до дыр затертых картинок в галерее, которые он видел уже сотни гребаных раз. fireFist: потому что я тоже ничего не чувствую. забей. Dragon Claw: что случилось? Если хочешь, можем поговорить. fireFist: ммммм нет. сомневаюсь, что это поможет. Dragon Claw: окей, но хотя бы скажи, в чем дело? fireFist: не хочу идти на работу вот и всё. Dragon Claw: а… ага. А почему? Почему? Стоило задать вопрос попроще, знаешь ли. fireFist: не хочу жаловаться, точнее вообще ничего не хочу. fireFist: пройдет. просто такое тупое состояние. у меня бывает, потом попустит. Dragon Claw: м… а у тебя сегодня испытательный срок не кончается? fireFist: кончается, но мне похуй. это было спонтанно и странно. Dragon Claw: это было спонтанно и странно, да. Dragon Claw: блин. Dragon Claw: Эйс, ты уверен? fireFist: не знаю, просто дайте деняк Dragon Claw: тебе вроде понравилось, нет? fireFist: в каком-то смысле, но у меня такое чувство словно я слишком много на это возложил. Dragon Claw: ……. я тупой, Эйс. fireFist: а ???? Dragon Claw: яяя посоветовал тебе идти на работу, но я тот человек, который любую свою болячку затыкает работой. fireFist: сабо тебе слишком много кажется, что ты так сильно влияешь на мою жизнь. Dragon Claw: слишком много аа. fireFist: хватит доебываться до слов. fireFist: это далеко не первая моя работа, но такая хрень происходит постоянно. просто в этот раз было ощущение, что я делаю что-то важное. и я даже чувствовал себя лучше из-за этого. Dragon Claw: но? fireFist: но мне снова стало плевать. Эйс выдыхает, приклеиваясь взглядом к потолку. fireFist: мне ничего не нравится, меня ничего не интересует мне просто хочется лечь и… и всё. раньше я заполнял это тем, что доебывался до других людей и провоцировал их на драку, но теперь типа… я всё ещё готов разбить кому-то лицо, но это как-то тупо делать просто так. Dragon Claw: оно и не будет меняться сразу. Это такой медленный нудный процесс, когда ты успеваешь разочароваться в себе, потом почувствовать подъем и… и, блин, Эйс, у меня нет слов. Dragon Claw: я что-то исчерпался. fireFist: ты в порядке? Dragon Claw: тшш, не спрашивай, умоляю. Dragon Claw: короче, работа — любая работа, это вообще не на всю жизнь, тем более, когда ты продавец-консультант в магазине, у них знаешь какая текучка кадров каждый сезон? Ты просто берешь себя, думаешь, я хочу это делать или нет, если совсем не нравится, то и не нужно себя заставлять, ты уже достаточно проработал, чтобы составить какое-то впечатление, так что, если ты понимаешь вот это «ну не могу я вообще, меня трясет», то всё, до свидания, мы ищем другой вариант… тут просто главное составить и… расставить приоритеты. Если можешь, то проторчи хотя бы до первой зарплаты, а потом реши, на что тебе нравится её тратить, потому что деньги на всякую ерунду любят спускать все, это как человеческая природа потребления милых штучек и дешевых снеков — бесценно, важно, нужно. Что тебе нужно, Эйс? В горле пересыхает, словно кто-то прокатился асфальтоукладчиком, даже языком не пошевелить, и Эйс тяжело мычит, утыкаясь лбом в подушку. Что нужно? Да черт его знает, в данный момент только сон. Сон, которым можно забыться, провалившись так глубоко, где живут все эти стремные морские твари с бесцветными глазами и мигающими в кромешной тьме блеклыми налобными фонариками — вот Эйсу там самое место, чтобы никто его не нашел, чтобы не пришлось брать никакую ответственность и быть «деятельным взрослым», у которого стабильный доход, стабильные мысли и стабильная рабочая голова. Ну, та самая, у которой никогда не бывает плохого настроения… у Эйса вот бывает. Поломанный. Господи, как, блять, быть взрослым? fireFist: если бы у меня прямо сейчас оказались деньги, я бы пошел потратил их в мак, купил себе шмотки и новый телефон. очень большие цели? Dragon Claw: классные цели. Для начала здорово. fireFist: но сейчас уже всё. я никуда не хочу иии пффф всё просрал. мне так сказали )) Dragon Claw: позвони на работу? fireFist: не хочу. завтра мб Dragon Claw: попробуй договориться в таком случае. Только не затягивай. fireFist: но мне не дают вторых шансов типа ??? никогда. я уже настроился на то, что меня уволят. fireFist: прости. Dragon Claw: я тебя сейчас съем. Не надо передо мной извиняться. Dragon Claw: хочешь отвлечься? fireFist: да fireFist: а еще мне ??? холодно. вот это супер странно, я собираюсь не вставать с кровати типа вообще никогда. fireFist: ок может быть только сегодня fireFist: а ещё я хочу есть. Dragon Claw: какой ты разговорчивый. fireFist: я пытаюсь ну знаешь… отвлечься. и тебя тоже. Только отвлекается Эйс на что угодно, едва фокусируя внимание на том, что пишет; сворачивает вкладку диалога, бездумно открывая очередное видео, но не смотрит, просто листает комментарии, пока уведомления от Сабо приходят, пряча за собой верхнюю часть экрана. На последнее сообщение Эйс чуть не давится воздухом. Какой же ты, блин… Dragon Claw: какой ты милый. Эйс смущенно фыркает, пряча нос в подушку. 29 октября, пятница, 06:03 Эйс размыкает веки и первое, что он чувствует — прохлада, словно кто-то приоткрыл окно. Взгляд цепляется в сторону, но он видит только Луффи, спящего в кровати и касающегося пола вылезшей из под одеяла рукой. Несколько секунд Эйс прислушивается к звукам, впитывая в себя окружающее пространство, но ещё сонной головой не может понять, в чем дело, продолжая бесцельно скользить глазами по серому беленому потолку. Тихо. Эйс моргает, как будто комната должна распасться, но всё сохраняется на своих местах, как и тишина, поселившаяся в доме и проникшая в каждый угол, оставляя после себя только спящее дыхание, сейчас не кажущееся таким раздражающим — наоборот… Умиротворенным. Эйс даже не уверен, что правильно понимает значение этого слова. Он откидывает одеяло и приподнимается на матрасе, какое-то время оставаясь неподвижным и слушая — слушая ветер, слушая тиканье часов из кухни и возню за стенкой, и никто не просыпается, и Эйсу впервые кажется, что во всем их тесном осточертевшем доме он сейчас один и предоставлен самому себе. Эйс добираться до ванной, не чувствуя сонливости, только ощущая, как лениво слипаются глаза. Он уснул довольно рано, проснувшись лишь для того, чтобы перебраться с кровати на матрас и снова вырубиться, проспав до шести утра. Эйс давно так хорошо не спал. Это как будто… он словно чувствует себя отдохнувшим. Эйс закрывает за собой дверь и бросает чистые вещи вместе с полотенцем на закрытую крышку унитаза, а затем разглядывает себя в зеркале, зачем-то быстро проводя языком по зубам. — Ну и рожа. Эйс говорит это, но не чувствует отвращения. Горячая вода бьет по коже, создавая контраст — расслабляет и успокаивает, и Эйс чувствует, как напряжение плавится в задубевших мышцах, вымываясь в слив под ногами вместе с мыльной водой с головы. Эйс проходится пальцами по темным прядям, глубже втирая шампунь, почти массирует затылок, а затем плавно спускается ниже и почесывает ногтями виски. Приятно. Почему-то простое принятие душа ощущается чем-то особенным, чем-то торжественным, как будто это поможет Эйсу переродиться, но он и правда воспринимает себя лучше — сегодня, по крайне мере. Ядовитая апатия пропала, осталось лишь чувство чего-то волнительного, грызущего изнутри, как будто Эйс прямо сейчас должен выйти и изменить весь мир вокруг себя. Ну, или хотя бы просто вымыть спину. Он скользит мочалкой по коже, и его взгляд цепляется за баночки гелей и шампуней, и в голове Эйса селится глупая мысль, что прямо сейчас он хочет себе мягкие и шелковистые волосы, так что он цепляется пальцами за бальзам, вертит его, нюхает, как заправская ищейка, а затем выдавливает немного (нет, много) зеленой плотной жидкости на ладонь и проводит по мокрым волосам. Эйса тряхануло так, словно у него открылся третий глаз. Обыденная, абсолютно скучная хрень вроде принятия душа, но с бальзамом для башки сделало весь процесс каким-то невероятным, каким-то искрящимся и вдохновляющим, словно Эйс прошел целый курс спа, который ему в жизни ну никак не нужен, но как-то странно приятно и очень волнительно, и Эйсу нравится просто мягко водить пальцами по своим волосам. И мочалкой по коже. Рука Эйса замирает где-то на его правом бедре и остается там несколько секунд, пока он тупо смотрит вниз, чувствуя, как ладонь медленно соскальзывает в бок и остается там на внутренней стороне. Так, СТОП. Эйс в ужасе распахивает в глаза, чувствуя, как стыдливое колющее волнение поднимается в желудке, проходится через кости и оставляет отпечаток смущения на его горячих покрасневших щеках. Эйс, ты идиот. А Сабо бы наверняка прочел лекцию о том, что это нормально. Эйс шипит, жмуря глаза — господи, пожалуйста, заткнись и не думай о Сабо прямо сейчас. Эта короткая ситуация выводит его из равновесия, и всё бы хорошо, если бы не их странные совместные ощущения, так что Эйс торопливо смывает бальзам и мыло, как будто хочет скрыть с себя следы преступления. Отпускает это только тогда, когда Эйс надевает чистую толстовку через голову, чувствуя плотную ткань всё ещё влажным телом. Ему идет красный... Эйс ловит свое отражение в зеркале, действительно любуясь тем, что красная толстовка подходит к его смуглой коже и темным волосам, как будто Эйс правда нравится себе, почему-то замечая, что у него красивые брови и выразительный нос, ну… довольно интересной формы. Ладно, у этого носа столько состояний, что Эйс до сих пор не может понять, он стремный или похож на какой-то греческий профиль. Эйс даже вертится перед зеркалом, рассматривая его со всех сторон. Немного смутное ощущение после душа всё ещё сидит у него в груди, но такое шепчущее и тихое, что его вполне заглушает звук даже плохо работающего фена (у него вечно отваливается проклятая насадка). Эйс обычно не сушит волосы, позволяя им делать это самостоятельно, но сегодня что-то… хочется. Сегодня вообще хочется множество странных вещей. Когда Эйс наконец-то расчесывает спутанные волосы, всё ещё кое-где мокрые у корней, он замирает, выпрямляясь во весь рост и с глазу на глаз сталкивается со своим отражением. Неожиданно красивым отражением, надо сказать. Эйс ерошит темные пряди ладонью, но словно чего-то не хватает… Чего-то… м? Он хватает с полки рядом с зеркалом тонкую красную резинку, и пальцы словно действуют сами, забирая волосы от висков и со лба, формируя какой-то небольшой то ли хвостик, то ли пучок на голове, но с короткими волосами выглядит… Ох. Эйс выдыхает. Мило. Он не должен выглядеть мило, потому что это не в его стиле, никогда не было, но сейчас это кажется чем-то очаровательным, чем-то, что точно должен увидеть Сабо. Эйс без всякого стеснения лезет в карман джинсов и достает оттуда телефон, но больше не страшно, как это было в примерочной — сейчас Эйс сам жмет на кнопку, заключая себя в объектив. fireFist: с добрым утром всему пиратскому сообществу. Сабо всё равно не в сети, но точно увидит это позже.

***

На улицу Эйс выходит совершенно в растерянных чувствах, потому что, когда он пытался делать свой импровизированный завтрак из яичницы, бекона и жаренных помидоров (в обычные дни хватает кинуть кусок чего-то на хлеб и запихнуть это в рот, но сегодня Эйс старается), его подкараулила Дадан, которая, оказывается, всё это время вообще не спала. И прокомментировала, блин, его прическу. Эйс вообще не понимает эту женщину, которая, по факту, является его приемной матерью, но у нее такие странные перепады настроения, а потом все вокруг удивляются, от кого это Эйс научился так огрызаться и мастерски подавлять эмоции, когда даже элементарная вежливость казалось чем-то унизительным и недостойным. Она вечно что-то делает, а потом кое-как извиняется. Обычно никогда не словами, но, сегодня, видимо, какой-нибудь Меркурий наконец-то обернулся вокруг своей оси, и Дадан, подойдя к Эйсу искренне сказала — она не понимает, как делать так, чтобы не обидеть его. Эйс тоже не понимает. Хватало просто не слушать, хватало затыкать рот и безразлично бросать «отстань от меня», но вот зачем эти попытки изменить что-то… или потому что меняется сам Эйс? Со взрослыми вообще трудно находить общий язык, они словно понимает только половину того, что ты им говоришь, но Эйс очень спокойно и выдержано ответил: «Я не знаю, что делать, просто дай мне время… не надо меня провоцировать тем, что я ничего не могу изменить сейчас. Я пытаюсь, но мне сложно. И я не понимаю, почему мы вечно ругаемся с тобой из-за этой херни. Я… могу ошибаться. И у меня тоже есть чувства, мне тоже неприятно. Не заставляй меня говорить такие слова, это смущает. Просто… можно, пожалуйста, не делать вид, словно моя жизнь закончится прямо сейчас?» Более странно, что Дадан промолчала и согласилась. Эйс ощущает какой-то неуютный комок в груди, когда вроде и слова правильные, но какие-то непривычные, не с этими людьми, но он сказал и сказал искренне, пусть и чувствуя неловкое смущение на каждом кончике пальца. Не важно. Он выдыхает холодный осенний воздух, пряча руки в карманах, и погода пасмурная, но приятная — Эйс вообще чувствует себя приятно сегодня, как будто кто-то запустил маленький вдохновленный моторчик у него в груди. Всё радует. Всё какое-то необычно яркое, живописное; он идет и оглядывается из стороны в сторону по дороге в колледж, и хочется куда-нибудь сесть, устроиться в уютной кафешке и заказать молочный коктейль или кофе со сливками, а потом чувствовать, как искра бежит по рукам… Эйсу надо что-то написать буквами, или не буквами, но чем-то очень близким, что будет звучать, как… как музыка? Эйс трижды щелкает пальцами, пока его не прерывает звук входящего сообщения. Dragon Claw: О ГОСПОДИ Dragon Claw: не дышу. Эйс хмыкает себе под нос, обновляя диалог. fireFist: сегодня эксперименты Dragon Claw: ЖИВУ РАДИ НИХ Dragon Claw: ты такой милый, нет слов. Dragon Claw: просто ну вот такой Dragon Claw: крошечный. Эйс быстро поднимает взгляд от экрана обратно на дорогу, чувствуя, как щеки снова краснеют. fireFist: это не то к чему я стремлюсь вообще-то… fireFist: хочу быть угрожающим Dragon Claw: ты угрожающе милый. Dragon Claw: ты сегодня так успокаиваешь меня, просто вау. fireFist: почему ?? Dragon Claw: в последние дни немного схожу с ума, но сейчас ловлю от тебя такой приятный штиль. Dragon Claw: как море. Что-то бесконечно далекое от Эйса, которого окружают серые многоэтажки и редеющие кроны деревьев с грязно-желтой выцветшей листвой. Но всё равно красиво. fireFist: не хочешь поделиться? Dragon Claw: нет-нет, вообще нет. Эйс старается не предаваться навязчивым мыслям, что Сабо не хочет с ним говорить. Не хочет говорить конкретно об этом, и Эйс не собирается на него давить. fireFist: я тебя тоже не чувствую последние дни. это странно ??? fireFist: мне всё ещё странно что мы об этом говорим Dragon Claw: яяя кстати чекал кое-что, но это больше про телепатию. Dragon Claw: у нас телепатия? fireFist: а я думал, что ты снова будешь показывать русалочку. Dragon Claw: ТАК Dragon Claw: там ещё две части Dragon Claw: и мультсериал. Dragon Claw: и мюзикл. fireFist: есть что-то что я не должен о тебе знать ?? Dragon Claw: будешь подкалывать, мы сядем и начнем смотреть все части «Как приручить дракона» подряд. fireFist: я смотрел первую…………………. Dragon Claw: хорошо, я подумаю над твоим поведением. Dragon Claw: а ещё над тем, как урегулировать эту штуку, чтобы тебя больше не тошнило, а меня не трясло, потому что я уловил твою злость. fireFist: она негативит когда у нас ну… эмоционально хреново? fireFist: а… то есть мы типа как частицы с противоположными зарядами берем и притягиваемся, но у нас нет ядра? а без ядра мы не можем притянуться потому что у нас у обоих отрицательный заряд? нужно ядро с положительным, чтобы мы не отталкивались? Dragon Claw: … Dragon Claw: ты Dragon Claw: скажи это ещё раз, только запиши это своим сексуальным голосом, и после этого всё население Земли начет изучать физику. Dragon Claw: капец, профессор Портгас, у меня были отвратительные знания по физике. Dragon Claw: teach me pls Тот смущенный вой, с которым Эйс остановился посреди дороги, спрятав телефон в карман и закрыв лицо руками, нужно было слышать и наблюдать, потому что Эйс прямо сейчас готов был с унизительным всхлипом провалиться под землю, окончательно зарывшись туда с головой. Сегодня словно всё против него, даже душ и эта несчастная базовая физика. fireFist: иногда я жалею что не забанил тебя. Dragon Claw: я тоже. fireFist: ты исчерпал свой гей-талон на сегодня Dragon Claw: на сегодня? fireFist: навсегда. Dragon Claw: давай, ещё скажи, что ты гетеро. fireFist: … fireFist: ладно мне нечем это крыть. Dragon Claw: я знал. fireFist: в любом случае ты меня перебил. fireFist: я к тому, что чтобы перестать испытывать такие сильные последствия нужно создать ядро типа бочки, в которую можно всё сливать. Dragon Claw: и что должно стать этой бочкой? Или ядром? fireFist: просто надо прийти к какому-то равновесию. типа баланса. fireFist: у нас нестабильная среда, которая влияет на нас обоих, а чтобы она перестала… ну надо разобраться со своей собственной головой ??? Dragon Claw: и встретиться? Звуки проезжающих машин врезаются в сознание слишком резко, и Эйс останавливается на том же самом переходе, где когда-то уже совсем давно Сабо спросил его «что ты слышишь?», только теперь это воспринимается иначе, словно Эйс за этот короткий срок успел прожить совершенно другую жизнь. Чужую, но на самом деле свою. Эйс теперь слышит больше, чем когда-либо мог вообразить. fireFist: может быть. Dragon Claw: о… ого. Я запомню. Dragon Claw: мне, в общем-то, очень нравится, что ты рассуждаешь, Эйс. Тебя приятно слушать. И у тебя правда интересные мысли. Эйс кусает щеку изнутри, с трудом сдерживая нелепую улыбку. fireFist: спасибо. fireFist: это… с тобой в общем. я бы тоже хотел писать так складно. fireFist: ты типа… хорошо пишешь. как писатель. Эйс чувствует, как что-то у него в груди подскочило жидким горячим теплом. Dragon Claw: а, ой, спасибо большое! Мне правда важно это слышать. Dragon Claw: СЛЫШАТЬ, ну ты понял. fireFist: иногда я реально тебя не понимаю. Dragon Claw: я просто клоун-революционер, не обращай внимания. Dragon Claw: … звучит как отличный ник для твиттера. Dragon Claw: кстати, Эйс, а ты чего так рано встал? fireFist: иду в шарагу- Dragon Claw: ПРОФЕССОР ПОРТГАС fireFist: вздох Dragon Claw: ты даже написал это, всё очень серьезно. Dragon Claw: а ты позвонил на работу? Эйс на секунду жалеет, что во время движения по пешеходному переходу не загорелся красный свет, и его не сбила случайная вылетевшая на дорогу машина, потому что отвечать сейчас расхотелось вообще. fireFist: ммм нет Dragon Claw: а у тебя есть время до занятий? fireFist: немного, я ещё не пришел. Dragon Claw: звони сейчас. fireFist: сабо Dragon Claw: звони, иначе потом это будет мучать тебя. Неопределенность или шанс того, что ты что-то упустил. Если тебя уволят, пусть скажут это лично тебе, а не пришлют бумажку об увольнении. Не страшно, если ты потеряешь эту работу, потом подсоберешь себя в кучу и займешься чем-то другим. Необязательно прямо сейчас. Эйс тяжело выдыхает, изучая взглядом грязный асфальт под ногами. fireFist: ладно. Ему придется смириться, потому что с Сабо спорить практически невозможно. Ах, он такой же упертый баран. Палец зависает где-то прямо над кнопкой вызова, не решаясь нажать, и всё внутри Эйса скручивается в один огромный тревожный комок, который наматывает на себя нервы, как нити, перетягивая их и с трудом давая Эйсу дышать. Нет, он не может. Он быстро сует телефон обратно в карман, доходя до здания колледжа, пытается позвонить ещё раз в холле, и ещё раз, когда сдает тяжелую куртку в гардероб. Эйс крутится у зеркала, поправляя волосы, а в желудке всё тянет, заставляя отвлекаться на любую мелочь, лишь бы оттянуть момент, лишь бы не звонить, потому что по телефону разговаривать так трудно — Эйс вообще не уверен, что его голос способен звучит не убого. Он ныряет в небольшую нишу в стене, где спрятана дверь в аудиторию математического класса, а рядом стоят два автомата — один с кофе, другой со снеками. Небольшое пространство, но его хватает, чтобы спрятаться... Эйс бы хотел спрятаться и не звонить никуда вообще. Он видит проходящих мимо людей, но они не видят его, и это хоть что-то, что успокаивает Эйса, когда он еле уговаривает себя зажмуриться и вдавить кнопку вызова в экран посильней. Господи, не бери трубку. «Да?», которое послышалось через несколько секунд, словно отсекло ему голову или выстрелило пулей в лоб, пройдя через весь череп насквозь. — Эм… Моне? Здравствуй, это Эйс. — Эйс? До сегодняшнего дня Эйс не догадывался, что в его имя можно вложить целую снежную бурю, но вот оно — готово похоронить его под толщей снега, ещё и насыпать сверху осколки льда. — Да… в общем, я хотел извиниться, что не пришел вчера, я просто плохо себя чувствовал. Эйс клянется, что видит, как Моне скептично вскидывает бровь. — Эйс, у которого его друзья приходят в рабочее время и который не пришел вчера, когда я его предупредила? Да, припоминаю такого. Эйс болезненно шипит, торопливо кусая губу. — Прости… пожалуйста, я не мог позвонить. Мне.., — Эйс машинально запускает свободную руку в волосы на затылке, ероша их. — мне очень стыдно. — А у нас где-то телефонные вышки сломались? Или света не было на целый город? Что тебе мешало позвонить? — Я просто… мне правда было нехорошо. Я проспал весь день. В трубке слышится какая-то неясная возня и шорох бумаг. — Ты вроде писал в резюме, что опоздания допустимы, но только по важным причинам. Какая была у тебя причина помимо плохого самочувствия? Эйс чувствует себя таким пристыженным, что хочется раствориться в воздухе. — Больше никакой… — Эйс, — каждое слово Моне звучит, как пробивная пуля. — Меня не было вчера, потому что у меня выходной, и я предупредила тебя, что придет человек, а ты просто подвел меня. Я за тебя отвечаю, а получилось вот так. Получатся, что ты ненадежный сотрудник? Эйс опускает голову, смотря на свои кроссовки, и делается ему так неприятно и горько, и он мог бы огрызнуться на Моне, и на дурацкую работу, но кто виноват в этом сейчас, кроме него самого? Даже в глазах будто позорно колит, но Эйс быстро моргает, когда горло начинает сжимать в тисках тяжелый отвратительный ком. Беспомощный. Господи, какой же он жалкий и беспомощный, аж хочется выскоблиться наружу из этой физической оболочки, чтобы больше никого не расстраивать… чтобы больше не быть обузой. — Получается, что так… Та минута, которую Моне молчала, оставляя после себя только едва различимые шорохи, показалось для Эйса вечностью, словно он заточен в тюрьме глубоко под водой. Ни вдохнуть, ни пошевелить руками — он спускается на дно, где давление сплющит его без водолазного костюма, а кислородный баллон закончился ещё десять секунд назад. Тут главное не задерживать дыхание, чтобы потом не вылетели глаза. Или это произойдет в космосе? Какого черта, ты думаешь об этом сейчас? — Эйс? — вздох Моне выбивает у Эйса почву под ногами. — Ты меня слышишь? — Да… да, конечно, слышу. — Приходи в субботу вместо своего выходного. — Ч… Эйс не успевает договорить, выпрямляясь и удивленно распахивает глаза. — Прости, что? — Не заставляй меня повторять. Ты неплохой сотрудник — неидеальный, но неплохой, а сейчас нам крайне невыгодно увольнять кого-то, но это правда твой последний шанс. Если ты болеешь — берешь больничный. Если ты не можешь прийти — договариваешься о замене заранее. Я не собираюсь выставлять тебя за мелкие ошибки, но, если таких ошибок будет много… сам понимаешь, дьявол кроется в мелочах. У Эйса едва ли найдутся подходящие слова. — Я… я правда не подведу. Прости и… спасибо. Такого больше не повториться. Прости. — Я надеюсь. И хватит извиняться. — Прости, — Эйс запинается. — Ой… в смысле, спасибо. — Закроешь завтра магазин сам. — Я? — Эйс удивленно моргает. — Да. И положишь ключ под коврик. Очень продуманная система защиты, но вслух Эйс решает такого не говорить. — Я понял. Завтра… суббота. Суббота завтра. Буду как штык. Моне тактично прерывает его сбивчивую болтовню и вешает трубку, пока Эйс остается наедине со своим колотящимся сердцем, которое вот-вот готово взорваться, как хлопушка — оглушительно и со скопом цветного конфетти. Ему… правда дали второй шанс? Только что? Просто потому, что Эйс сам пошел навстречу и позвонил? О… ого. Так бывает? Что-то ещё в его жизни кроме вечного разочарования? Эйс сжимает телефон в руке и ему вдруг хочется оглушительно смеяться — он запрокидывает голову, чувствуя, как улыбка плывет на тонких губах, возвращая за собой привычную утреннюю легкость, как будто у Эйса во власти есть сила, способная по щелчку пальцев изменить за собой целый мир. Ну, или настроение Сабо. Он пишет «прикинь, меня не уволили», а сам непривычно радостный давит на кнопку с карамельным кофе, пихая смятые купюры в приемник и слушая, как начинает гудеть автомат.

***

Эйс тянет кофе из тонкой черной трубочки, слушая преподавателя краем уха, но в основном его взгляд приклеен к однотипному мокрому пейзажу за окном — пусто, но как-то не пусто внутри. Эйс ощущает себя спокойно. Мягкая тишина обволакивает, не давит на плечи, создавая ощущение какого-то легкого учебного процесса, когда и писать ничего не надо, вы просто слушаете лекцию и никто не дергает за телефоны или еду, как это было в школе, а школу Эйс ненавидит… но вот здесь всё как-то ровно. Стабильно. Никакой беготни, никаких трещащих звонков, все растекаются медленно и едва ли смотрят друг на друга, когда проходят мимо — Эйс не замечал раньше, но замечает теперь. Все здесь слишком усталые и погруженные в себя, чтобы тратить время на систематическую ненависть к какому-нибудь изгою класса, никто даже не заметит, если Эйс не придет, потому что он даже не является изгоем: к нему обращаются так же редко, как к половине людей в аудитории. Что, они все получается изгои? Эйс ставит недопитый стаканчик с кофе недалеко от себя и снова ловит взглядом хмурые грязные тучи. Небо тяжелое и непроницаемое, вот-вот готовое рухнуть всем своим весом вниз, а ведь как бывает красиво, когда пушистые облака стремительно проносятся высоко над головой, отбрасывая темные силуэты на землю, как гигантские воздушные корабли. Силуэты, да? Эйс моргает, перекатывая слово на языке. Он даже пишет его в своей общей по предметам тетради — смотрит, хмурится, зачеркивает и снова смотрит. Что-то не так. У облаков нет силуэтов. Они отбрасывают... — Тени. Эйс говорит, опережая себя. А ведь и правда плывут — огромные кучи мельчайших капель воды и кристаллов льда, которое могут заслонить собой целое поле или создать шторм на поверхности воды… ВАУ. Это удивительно. Облака плывут? Текут? Нет, плывут всё же было лучше. Эйс зачеркивает что-то в тетради, оставляя тени и зеленые поля. Он чувствует себя странно сосредоточенным, до конца не понимая, что именно делает, просто ему срочно надо привести слова и образы в своей голове к какому-то порядку, чтобы их можно было промычать или проговорить, но складно, как скороговорку или заученные стихи… Нет, всё не то. Не те слова. Эйс склоняется над тетрадью, погружаясь в отдаленные мысли, почти воспоминания о вкусе сладких яблок, зеленой травы, щекочущей лодыжки и смехе — таком знакомом и родном, что Эйс даже перед смертью будет четко помнить его так, словно это было вчера. У него никогда не получалось ни говорить красиво, ни писать — это вообще у них не семейное ни капли, и Эйс не выбивался ещё ни разу, вообще отлично вписывавшись в заданную ему роль противного хулигана. А сейчас что-то не то. Он заправляет выбившуюся прядь волос за ухо, окидывая взглядом написанное, и какое-то неловкое смущение подскакивает внутри, как будто Эйс сделал что-то постыдное и незаконное, что не вяжется с образом проблемного подростка и не менее проблемного юноши, который огрызается, матерится, не умеет контактировать с людьми, а ещё сотворил что-то… сотворил. Эйс никогда не давал своим мыслям просочиться наружу. Он отворачивается от тетради, но всего на несколько секунд, чтобы снова притянуть её к себе и вчитаться поглубже в написанные дрожащие буквы. Всё его. И кляксы, и исправления, и зачеркнутые слова и даже почерк — почерк-то его точно не подделать, так что никто не пришел и не украл тетрадь, написав туда пять строчек, которые теперь заставляют непривыкшего к самому себе Эйса стыдливо краснеть и прятать нос в ладонях. Да кто он, черт возьми, такой? Тени облаков проплывают мимо О… (оОуоу ???) На тех зеленых полях Тот пейзаж, который что мы видели в детстве я вспомнил об этом сейчас

***

30 октября, суббота, 17:54 Эйс только что отошел от кассы с чувством, что прямо сейчас потеряет сознание. Его горло раздулось, как будто опухло изнутри, препятствуя дыханию, и Эйсу так больно, что он ныряет в подсобку, зажимая себе рот рукой. Это хотя бы помогает меньше шевелить всем, что отвечает за дыхание, так что дышит Эйс теперь через нос. Больно даже шептать и шевелить языком. Но не это главное. Эйс чувствует волну подкатывающей паники, которая давит на внутренности, словно раздвигает их в стороны, как будто кто-то продирается пальцами, оставляя на органах уродливые кровоточащие раны. Хочется обнять себя, но ладони скользят по одежде, словно она промасленная, и кожа, и даже лицо — всё как будто утекает, словно один глаз стал выше другого, а рот исказился в чудовищной полуулыбке, и сам Эйс весь какой-то неказистый, нескладный, на которого до отвращения неприятно смотреть. Какой же ты стремный, просто ужас. Эйс зажимает рот крепче, не давая ни единому звуку просочиться наружу. Его и всё пространство магазина сейчас разделяет тонкая деревянная дверь, и Эйс медленно сползает на пол, подтянув дрожащие колени ближе к груди. Унизительно. Он ощущает себя униженным, но больше — испуганным, словно мозг ищет источник опасности, но раз за разом натыкается в бетонную стену, заставляя образы перед глазами расплываться в калейдоскоп пугающих темных фигур. Эйс смотрит на свою руку, но она одновременно дальше и ближе, а пальцы двоятся перед глазами веером, и Эйс чувствует, как с новыми глухими ударами липкий комок тошноты пружинит о стенки желудка. Эйс крепко жмурится, только, чтобы спрятаться в собственной мерзкой оболочке, забраться туда поглубже, по самые кости, где никто во всем мире не сможет найти его, и где не придется больше делать вид, что он нормальный или способен нормальным быть. Не способен. Он уже всех подвел, он уже взял на себя непомерную ответственность, ему буквально словами через рот сказали, что положиться на него нельзя — ненадежный. У Эйса просто руки задрожали, не справился с проклятой кассой, а ещё высыпал мелочь из своих дырявых рук, но он ведь не умеет, никогда не занимался этим… Почему вдруг стало страшно, словно вся его жизнь начала трещать по швам? Но Эйс не думает об этом, потому что в голове сбоит белый шум, и он цепляется за себя в попытке удержаться — хоть за что-то, хотя бы создать малейшее ощущение реальности, пока грудную клетку разрывает и сдавленное мычание срывается с сухих покрасневших губ. Нехочунехочунехочунехочу Эйс не понимает, что делает, просто позволяет низким клокочущим звукам вырываться, создавая шум, но ничего не может заглушить чужие голоса по ту сторону двери — резкие и пилящие, они пускают дрожь по телу, заставляя пригибаться низко-низко, и всё, на что хватает Эйса — спрятать голову в коленях и тяжело вдохнуть через нос. Стены давят. Эйс испытывал подобное лишь однажды, но сейчас в красках разрастающейся паники ему кажется, что потолок вот-вот готов рухнуть или, что подсобка начинает раскачиваться, дрожать, но дрожит здесь только Эйс, со всей силы кусающий собственные пальцы, как будто хочет засунуть себе руку по локоть в горло и вытащить оттуда гланды. Он беспомощно дергает ногами, скользя подошвами по полу, и какой-то жалобный вой наполняет комнату; Эйс разжимает зубы, пряча лицо в ладонях. Он не дышит — стонет, как раненный зверь, заходясь рваным просящим скулежом, но не замечает этого, весь охваченный тревогой, и так страшно Эйсу делается, что кто-то смотрит на него сейчас. Будто каждый покупатель по очереди припадает ухом к двери, вслушиваясь, будто, стоит Эйсу вернуться, все покажут на него пальцем и назовут разочарованием, потому что Эйсу так стыдно, но хуже — он не может контролировать ситуацию. Он не может ничего, только забиться в угол и быть охваченным паникой. Так жалко и унизительно для кого-то вроде него. Эйса бьет крупная дрожь по всему телу, он даже чувствует, как взмокла спина, и каждая минута, проведенная наедине с тревогой, отравляет мысли ужасом, как токсичный ядовитый газ. Эйсу хочется что-то сделать, ощутить эмоции, и он сжимает ногтями кожу — царапает и расчесывает; он дергает правой ногой, как у будто пытается вырвать её из колючей проволоки, а затем снова кусает себя за руку и держит, чувствуя, как рот наполняется слюной. Он вгоняет зубы сильнее, оставляя следы, но мечущемуся в запертой клетке сознанию физический вред помогает вспомнить, что больно может быть по-разному — Эйсу больно, но это потихоньку отрезвляет. Картинка перед глазами, до этого вспыхивающая секундными яркими бликами, как при быстром моргании, начинает расходиться, формируя собой бесформенное пятно, в котором, спустя несколько глубоких вдохов, Эйсу удается различить коробки и металлические шкафы с полупустыми полками. Свет он не включил, полностью отдавшись панике. Эйс не знает, сколько времени успевает пройти прежде, чем он разжимает зубы, откинув голову и слабо стукнувшись затылком о дверь позади себя. Приступ, в реальности длившийся не больше пятнадцати минут, показался для Эйса погребением заживо, словно всё это время он скребся ногтями в крышку деревянного гроба, и Эйс тихо мычит, как будто в рот ему набилась земля. Эйсу всё ещё трудно дышать — горло ощущается распухшим и непомерно огромным, и он ощупывает его пальцами, сжимает, словно пытается выдавить из себя гной, но это самого Эйса стоит проколоть иголкой, потому что он здесь самый желчный уродливый гнойник. Чертова паранойя. Воздух, вылетающий через сжатые зубы, напоминает шипящий свист; Эйс хватает его часто и глубоко, заставляя грудную клетку заходиться в отрывистом беспокойном движении. Но он чувствует ладонями холодный пол. Чувствует, как боль от укушенного места растекается по телу, посылая сигналы в мозг. Чувствует твердость двери. А ещё не слышит никаких голосов. Эйс опускает плечи, позволяя напряжению стечь с них, как масло, и больше не кажется, что одежда под пальцами скользкая — Эйс мнет ткань для пущей достоверности, что является ещё одной ниточкой к реальности, а все образы, что порождала тревога, начинают медленно, но верно таять. Ничего не произошло. Дыхание постепенно возвращается свой привычный ритм, и Эйс тянется рукой, чтобы смахнуть пот со лба, но пальцы, нервно скользнувшие вниз, чувствуют влагу на горячих покрасневших щеках. Ох… какого черта. Эйсу приходится быстро стереть её с глаз рукавом. Что с тобой не так, плакса, ты даже в детстве не позволял себе так унижаться, это относится к Луффи — быть мелким и слабым, это ему можно плакать, но плакс Эйс терпеть не может… по крайне мере, десятилетний он плюнул бы себе двадцатилетнему в морду, ещё бы и усмехнулся, назвав жалким. И был бы прав. Эйс шумно втягивает носом воздух. Паника окончательно отступает, утащив свою уродливую тень, и Эйс может видеть комнату ясно, и ясно чувствовать себя самого. Он в порядке. Нет, он испытывает мучительную тяжесть в каждой конечности, ему словно выбили воздух из легких, но больше нет страха, только закрученное чувство беспокойство где-то внутри. А ещё звук уведомлений, который Эйс слышит только сейчас. Ватными пальцами он поддевает телефон из кармана брюк и несколько секунд тупо пялится на экран… а, Сабо. Почему здесь пятнадцать новых сообщений? Эйс вчитывается в последние три. Dragon Claw: Эйс, ответь, что происходит? Dragon Claw: Эйс? Dragon Claw: Эйс, я беспокоюсь за тебя. И за себя тоже, мне очень тревожно из-за этой фигни. Эйс печатает, не попадая по буквам: fireFist: ссбо fireFist: 0прости fireFist: я незнаю Dragon Claw: ты не говорил, что у тебя панические атаки. fireFist: что нет у меня их нет= Dragon Claw: но у тебя был приступ прямо сейчас. fireFist: я не знаю что это ыоо fireFist: былы* fireFist: да еп твоего батю fireFist: я не справился с кассой весь день думал о том что проебался а потом вспомнил что мне сказали закрыть в магазин и у меня все деньги поссыпались а там очйердь и все смотрели на меня и блять ненавижу людей Эйс судорожно выдыхает, упираясь подбородком в прижатые к груди колени. fireFist: прости сабо я не хотел на тебя Несколько минут Эйс ожидает вместе со своим уже прочитанным Сабо сообщением, и какой-то комок вины подступает к горлу, потому что слишком жестоко заставлять Сабо испытывать всё это, потому что никто из них не выбирал чувствовать себя так. Сабо заслуживает лучшего. fireFist: я не хотел чтобы это приносило тебе неудобства fireFist: прости пожалуйста я правда хочу быть твоим другом но эта хуйня всё портит Сабо отвечает только через пять минут. Dragon Claw: всё хорошо, Эйс, ты не виноват. Dragon Claw: как ты себя чувствуешь? Паршиво. Чертовски паршиво, потому что Эйс ловит от чужих эмоций отголосок усталости и чувства вины. fireFist: опустошенным. но больше не трясет так fireFist: я буду в порядке ты можешь отдохнуть если хочешь Dragon Claw: Эйс, если это правда паническая атака, то это не шутки. Большая вероятность, что это может повториться снова. Эйс выдыхает, запуская пальцы в свои слегка влажные темные волосы. fireFist: окей я понял. я согласен. это правда было неприятно, но я уже несколько дней ничего от тебя не чувствую. ты подавляешь эмоции, а я тебя просто разъебываю fireFist: тебе надо отдохнуть Dragon Claw: я в порядке. fireFist: не в порядке ты опять это делаешь Dragon Claw: делаю что? fireFist: приносишь себя в жертву fireFist: я придумаю как это контролировать. не сейчас… сейчас мне плохо, но потом обязательно, чтобы ты просто… не нес на себе всё это один. вот. fireFist: блять да почему я не умею нормально разговаривать. Dragon Claw: тебя только что крыло, не будь к себе так строг. fireFist: я решу всё. мне… меня накрыло из-за этого, из-за всякой ответственности но это ненормально. ненормально что ты всё делаешь сам fireFist: так что я не прошу поддержки сейчас fireFist: я хочу чтобы ты остановился. Эйс жмурит глаза, чувствуя, зная каждым кончиком своего пальца, что тревога всё ещё здесь, просто очень хорошо прячется. У него послевкусие тяжелого волнения во рту и не хочется ничего, только спрятаться, но это не похоже на апатию… ему бы найти силы встать и снова двигаться дальше. Он должен. Хотя бы поднять себя с пола — медленно, цепляясь за дверную ручку, пока негнущиеся ноги волочатся за ним, соскальзывая вниз и снова ища опору — встань уже, черт возьми. Эйс будто забыл, как правильно ходить. Он наконец-то выпрямляется, пряча взгляд в сторону и крепко сжимает в руке телефон, напоминая себе, что он находится в реальности. Он чувствует предметы. И точно знает, что сейчас глухо звякнуло в кармане его штанов. Эйс смотрит в окно диалога, позволяя шумному вздоху сорваться со своих губ. Dragon Claw: я… я в порядке. Dragon Claw: в смысле, тебе не нужно об этом волноваться. Dragon Claw: тебе сейчас было так страшно плохо, а ты говоришь, что тебе не нужна помощь. fireFist: сабо где ты сейчас Dragon Claw: в отеле. fireFist: и давно ты в отеле? Dragon Claw: четыре дня. Эйс тяжело прикрывает веки. fireFist: у тебя что ломка по работе? Dragon Claw: ммм… Dragon Claw: я закончил со своей работой в городе, но поеду, знаешь… только первого числа. И мы там будем копаться в земле, подвязывать деревья, стричь кусты и ходить по храмам, но… fireFist: у тебя ещё полтора дня займись чем-нибудь fireFist: блять только не работой fireFist: в индии празднуют хэллоуин? Dragon Claw: ДА. Да, здесь, на удивление, очень распространены европейские праздники, но и своих собственных хватает, а Хэллоуин чисто… в классическом таком стиле. Узнаваемом. fireFist: вот и развлекайся Dragon Claw: я не знаю как. Dragon Claw: Эйс, ты уверен, что не хочешь поговорить? Я чувствую, что ты всё ещё не в порядке. fireFist: да не в порядке и что теперь ??? обосраться. я сейчас закрою магазин пойду домой и приготовлю поесть Dragon Claw: но тебе же страшно. Эйс не может отрицать, что едва-едва успокоился, восстановив дыхание, но к нервам и дрожащим пальцам он привык, а вот голова теперь наконец-таки ясная. fireFist: это не то из-за чего я стану убегать. Эйс сует руку в карман, чувствуя подушками пальцев металлическую поверхность ключа. Он быстро потирает его, а затем вытаскивает, держа на ладони, и ключ кажется мутной кляксой в темноте подсобки, но давит так сильно, обжигая, словно весит несколько тонн. Можно ли с этим справиться? fireFist: мы оба не в порядке И готов ли к этому сам Эйс? fireFist: но я пойму в чем дело и заставлю это работать так, как надо. В конце концов, когда жизнь отвечала ударом, Эйс не делал удар в ответ — Эйс вгрызался зубами и отрывал от жизни каждый кусок, что он по праву заслужил. Как чертов гребаный хищник. И сейчас Эйс собирается сожрать свой собственный страх, у которого ассоциации только с закрытой дверью школьного туалета, облитой бензином, а Эйс, будто решая себя добить, заперся в подсобке, но ему было слишком страшно выходить и снова видеть эти лица, столпившиеся у кассы… Эйс смотрит на ключ в своей руке, а затем снова вспоминает про Сабо. fireFist: мне не важно кем ты там себя считаешь, я не позволю тебе закапывать себя из-за этой херни. Эйс выдыхает, крепко сжимая ключ в кулаке. fireFist: ты нужен мне, сабо.

***

— О… Во… Эйс хмурится, обхватывая поудобнее металлическую лопатку и переворачивает шипящие в масле дольки помидора, и кухня тут же наполняется жареным кисловатым запахом, заставляя ноющий голод скрестись по стенкам желудка. Эйс постукивает по поверхности лопатки подушками пальцев, будто пытается выбить ритм, но он даже близко не знает, как делать правильно, просто следует тому, что звучит внутри. Не получается. Эйс старательно собирает мысли в кучу, но ощущение опустошенности и слабости во всем теле не отпускает даже вечером, и Эйсу кажется, что его кости мягкие, а веки такие тяжелые, что они вот-вот стекут на сковородку вместе с болезненно горячим лицом. Эйс жмурится, моргает, пытаясь выцепить слова, но в голове так пусто, что всё вчерашнее вдохновение теперь кажется одним нелепым сном — чужим, неловким, таким, что заставляет стыд разливаться по венам каждый раз, когда написанные от руки строчки вспыхивают в сознании шумом травы и тенью проплывающих мимо облаков. Баловство. Эйс различает бессвязные звуки гитары, но даже не может почувствовать, как перебирал бы струны пальцами. Он не умеет. Он даже никогда в жизни не держал музыкальный инструмент в руках. Он держал тяжелые строительные мешки, держал деревянные ящики, забивал молотком гвозди и даже разделывал мертвых животных, перебивая им кости кухонным топором. Его кожа помнит все занозы, все синяки и запах крови (своей собственной в том числе). Его ладони грубые, покрытые мозолями и зарубцевавшимися шрамами — они просто не способны, не созданы для того, чтобы сотворить и удержать в себе нечто прекрасное. Его интерес к музыке настолько же поверхностный, как и все остальное. И кроме того, как посвящать вечера просмотру музыкальных клипов (с его интернетом это довольно проблематично) и каким-то случайным, совершенно ведомым образом остановиться в торговом центре рядом с небольшим магазином музыкальных инструментов и приклеиться взглядом с дорогущим гитарам в его жизни-то, по факту, больше ничего и не было. Не откуда взяться желанию писать на скучной паре песню в порыве вдохновения, только Эйс даже не очень знает, чем песня принципиально отличается от стихотворения — рифма-то везде есть. Это как поддаться чужой заразительной волне и попробовать из банального любопытства то, чего никогда не делал: печь хлеб в форме животных, пытаться вести распорядок дня, потому что кто-то в интернете выставил красивый ежедневник, а ещё петь в душе, даже, если не умеешь, купить упаковки бисера, а потом забросить их на первом же неудавшемся браслете. То, что ты делаешь, но особо ни на что не рассчитываешь. Вот и Эйс не рассчитывает. Но может ли то, чем ты никогда не увлекался с детства, к чему даже не было предрасположенности, заинтересовать и увлечь не просто для того, чтобы скормить это временному интересу, а вот… Эйс не знает, что думать, потому что всё ещё считает, что его увлечения слабые и пустые, не способные высечь искру любви к настоящему делу. — Воу… оу… блин, — Эйс устало выдыхает, уменьшая газ под сковородкой до минимума. — Я не знаю нот. Ни нот, ни слов, он понятия не имеет, как пишутся песни, едва ли способный отличить один звук от другого, а вообразил себе, словно сделал что-то стоящее. Окей, ты написал пять строчек, теперь можешь больше никогда не заниматься этим. Нет, не для него. Плевать. Эйс хорошо относится к музыке, но вот с этим он явно переборщил. Переоценил себя. Эйс держал молоток, которым промахивался себе по пальцам, а сейчас держит кухонную лопатку, чей вес едва ощущает в руке. А ещё переворачивает омлет, посыпая его заранее мелко нарезанной на доске зеленью, слизывает соль с пальцев, бросает щепотку сверху, а затем выкладывает всё со сковороды на широкую прозрачную тарелку, добавляя ложку томатного соуса и несколько кусочков хлеба. Его руки точно не умеют творить прекрасное. Облака всё такие же до бесстыдства серые и однообразные, и Эйс методично двигает челюстями, накалывая кусочки омлета на вилку и без особого интереса наблюдает, как кучка детей внизу привязывает к мокрому дереву белое тряпичное привидение. Ох, черт, Эйсу стоило заметить все эти украшения. Эйс старается не думать о завтрашнем Хэллоуине, ведь никакого внятного ответа на приглашение он так и не дал, но почему-то искренне надеется, что все исключат его присутствие, забудут, а если нет — Эйс соберется с духом и откажется, потому что ничего другого от него и не ждут. Нелюдимый. Неприветливый. Недружелюбный. Так много «не», но сколько из них действительно правда? Эйс погружается в расплывчатые мысли, пока хлопок входной двери не вырывает его в реальность, где слышится знакомый родной голос и тяжелое собачье дыхание. Луффи оказывается на кухне спустя несколько секунд, словно ведомый запахом еды, а следом за ним тащится весь грязный и мокрый Поти, оставляя следы лап на чистом кафельном полу. Эйс мученически выдыхает, почти закатывая глаза, точно зная, что Дадан обязательно будет ворчать… может, стоит вытереть пол, раз уж вчера им удалось поговорить? Нормально. Эйс смотрит в жалобные собачьи глаза, а потом в такие же голодные глаза Луффи, который расстроенно приклеился взглядом к пустой тарелке, едва ли не начав скулить, как начал скулить Поти, положив свою грязную морду на колени Эйса. И Эйс тяжело выдыхает. — Луффи, твоя порция лежит в сковородке. Луффи едва не подпрыгивает, метнувшись стрелой к плите. Пока он уплетает омлет прямо из сковородки, Эйс вываливает псу ещё теплую мясную кашу в миску, а потом, не удержавшись, проводит пальцами по шерсти, почесывает и гладит, невольно улыбаясь, когда ему благодарно тыкаются мокрым носом в ладонь. Собаки очумелые. Но этот всё равно тупой. Но любимый. А ещё они такие ни слова не понимают, но смотрят так преданно и невероятно тактильные, и с ними нужно общаться на языке чувств и жестов… это как говорить с Сабо, если встретить его в реальности. Интересно, его тоже можно погладить? Блять, Эйс, заткнись. Эйс неловко прокашливается, отгоняя глупые мысли и встает, чтобы помыть руки, а Луффи уже прикончил всё, что было в сковородке и сейчас облизывается, довольно жмуря глаза. — Эйсу-у-у, вкусно, обалдеть. Улыбка сама ползет на губах, пока Эйс моет руки над грязной сковородкой, и как-то невольно хочется усмехнуться, но вместо этого он произносит быстрее, чем успевает подумать: — Луффи, никогда не меняйся. Луффи отвечает ему шипящим искренним смехом. — Что, боишься остаться позади? Эйс выключает воду и ловко обрызгивает Луффи градом капель со своих рук. Тот морщится, прикрывая лицо. — Знаешь что, — Эйс позволяет себе усмехнуться. — У меня свое приключение. Так что можешь делать, что хочешь, но даже через сто лет я всё равно буду круче тебя. Луффи отряхивает от капель, как какой-то пес. — У тебя приключений пока никаких нет, а значит, ты должен присоединиться к моему, — Луффи широко улыбается. — Как раньше. — Это ты ко мне присоединился, а не я. — Не правда, я был капитаном нашего корабля. — Я, вообще-то. У тебя дырявая голова. — А вот и был! — Не может быть на корабле два капитана! — Ну значит нам надо плыть на разных кораблях! Эйс замирает после его слов, удивленно распахивая глаза. Луффи лишь растягивает губы в своей невозможной широкой улыбке. — Эйс, раз у тебя свое приключение, а у меня свое, нужно делать это каждый в своем месте. Но раз ты пока никуда не плывешь, можешь задержаться и здесь. И отправиться вместе со мной. Эйс никогда в своей проклятой жизни не думал, что им нужно с Луффи куда-то разъединиться, это в принципе невозможно, а сейчас он говорит это и так странно становится, но почему-то совсем не обидно — Эйсу кажется, что в лучшие времена он бы смог предложить это сам. Но звучит оно от Луффи. Эйс слегка растерянно проводит ладонью по волосам. — Что ты имеешь в виду? — То, что ты идешь завтра со мной. — Чт… — Эйс слабо давится воздухом. — Я не давал согласия. — А ещё тебе лучше подыскать нормальные шмотки. Это же вечеринка, где твой крутой костюм, — Луффи высовывает язык, смешно морщась. — Вот будет странно, если ты придешь не в костюме. Эйсу бы надо возразить, Эйсу бы надо упереться и спрятаться, у Эйса был гребаный приступ сегодня, и он до сих пор слышит внутри его отголоски, но что-то останавливает, заставляя опустить взгляд и посмотреть на собственные ладони — мозолистые и с зарубцевавшимися шрамами, но нужны ли Эйсу красивые руки, чтобы лепить из твердой глины шаг за шагом свою постепенно приобретающую форму жизнь? Эйсу бы надо… Эйсу бы надо заткнуться. И просто уйти, если станет плохо, сказать кому-то, что он не готов оставаться на всю ночь, ни есть и ни пить то, чего не хочется, а ещё хотя бы… попробовать. Потому что у Эйса нет никакого четкого представления, нравится ему эта затея или нет, он лишь вполне обоснованного не хочет, чтобы тот внезапный приступ в магазине повторился снова. Но может… нет ничего плохого в том, чтобы просто развеять будничную скуку? Выскоблить однообразие ложкой и на короткий миг пустить в сердце не особенное, но новое, то, что захочется прижать поближе и ощутить грудной клеткой, как мягкое тепло разливается под кожей. Там нет никого, кто мог бы обидеть тебя. Кроме чертового Трафальгара, но если Луффи так уверен в нем… Он слишком хорошо чувствует людей, он почувствовал хорошее даже в Эйсе, когда хорошего и не было, и Эйс доверяет ему больше, чем самому себе, так что сейчас… Эйс скользит взглядом по его счастливому лицу и разжимает напряженные пальцы. Сейчас можно выдохнуть. Луффи улыбается так солнечно, что у Эйса ломается сердце. — Хорошо, уговорил. Я пойду. Может, если Эйс тоже улыбнется солнечно, у Сабо наконец-то перестанет так сильно плакать душа?

***

31 октября, воскресенье, 18:24 Эйс мысленно корит себя за каждое решение и каждый опрометчивый шаг, который привел его сюда, когда Луффи от души тарабанит в дверь Трафальгара Ло, но чувство такое, будто Эйсу пустили пулю в позвоночник, и он еле держится, чтобы прямо сейчас не согнуться пополам. А хочется. Пока Луффи пружинит туда-сюда у чужого порога, Эйс бегло цепляется взглядом за резные тыквы, свечи и украшения на стенах, и просто не верится, что это дом хмурого чудика Трафальгара, и Эйс морщится, больше не придумав, как ещё получше его обозвать. Ладно, ты не в первом классе. Легкий стыд и волнение поднимаются к горлу, спутываются там бесформенным комком, перекрывая дыхание, и Эйсу почти хочется сделать позорный шаг назад, но он продолжает упорно стоять на месте. Он не сбежит и не повернется спиной. И он не всегда очень умный, да. Беспокойство прилипает к стенкам желудка, когда ключ поворачивается в замке, и стоит появится только маленькой щелочке, крошечному просвету, как Эйса в тот же миг окатывает ведром холодной воды — лучше бы настоящей, чтобы он сразу осознал намерения, чтобы не тешил никаких иллюзий, тогда было бы не так больно, что ему здесь не рады — Эйс всегда был тем, кто портит окружающим всё веселье. Пальцы деревенеют, и Эйс сжимает и разжимает кулаки, пытаясь разогнать застоявшуюся кровь по венам. Он опускает голову, приклеиваясь взглядом к мощеной камнями дорожке, надеясь слиться с темнотой, но сердце колотится так быстро, что Эйсу чудится, будто его вытащили из груди и засунули в музыкальную колонку, и теперь этот стук перекрывает песни и радостные звуки чужих голосов. Ещё не поздно выдумать отмазку и как можно скорее вернуться домой. А, нет, поздно. Эйс видит, как Луффи подпрыгивает на месте в своем нелепом костюме пирата и тут же оттягивает широкий ремень, вытаскивая быстрым движением пластиковую игрушечную саблю. И тычет ей в грудь Трафальгара. — Кошелек или жизнь? — Луффи ослепительно улыбается. — Убей меня сразу, — Ло тяжело выдыхает. — Ну ладно, — Луффи тычет ещё раз, касаясь черной водолазки мягким тупым острием. — Ты убит. Я не буду плакать. — Какая жалость, теперь мне придется воскреснуть. Луффи задорно хихикает, ныряя в коридор под рукой Трафальгара. И бросает короткое: — Чумовой костюм, Траффи! А Эйс остается с ним один на один. — А… Несколько секунд молчания, и Эйс быстро проводит ладонью по волосам. — Привет. Трафальгар вскидывает брови, но Эйс этого не видит, быстро опустив взгляд, а затем снова вернув его на чужое лицо, не желая упускать зрительный контакт. Эйс чувствует себя каким-то растрепанным, несуразным, так что быстро проводит руками по красной толстовке, словно пытаясь стереть невидимые складки, но она чистая и выглаженная, а Эйс просто боится выглядеть не так. Выглядеть стремно. — Привет, — вторит ему Трафальгар. — Спасибо, что пришел. Эйс неловко прокашливается, цепляясь взглядом за белый халат. — О, это… — Эйс кивает головой. — А… да. Трафальгар разводит руками, слегка дергая халат вниз, выравнивая. — Лами настаивала, чтобы был костюм. Я не хотел, так что она взяла старый папин халат с работы и облила его бутафорской кровью из магазина пакостей. Так что теперь я… — Хирург Смерти, — заканчивает Эйс. Трафальгар согласно мычит, всё ещё опираясь ладонью на дверной косяк. Короткий миг они проводят в неловком молчании, и Эйс чувствует, как желудок заполняет волнительная неопределенность, когда нужно что-то сказать, но сказать нечего, потому что все темы для разговоров исчерпались, а точек соприкосновения больше нет. Или никогда не было. Их общение с Трафальгаром всегда было с нотками чего-то стыдливо молчаливого, но раньше молчание хотя бы было оправданным и даже приятным, а сейчас оно натянутое, но вроде бы… Эйс не испытывает дискомфорта сейчас. Трафальгар нарушает тишину первым. — Что ж, пойдем в дом, если хочешь. — Если хочу? — Эйс недоверчиво косится в его сторону. — Это добровольное мероприятие. Уйдешь, когда пожелаешь. Эйсу приходится проглотить тяжелый ком в горле. И заткнуть собственную гордость, которая начинает неистово рычать внутри. — Я вчера… — Эйс уклончиво обходит острые углы. — Не очень хорошо себя чувствовал. И мне не хочется, чтобы снова было плохо… так что. Я бы предпочел не слишком напрягаться. К недоумению Эйса Трафальгар только понимающе кивает головой. — Без проблем. Он заходит внутрь, скрываясь в темноте коридора, а затем оборачивается через плечо, выжидающе смотря на Эйса. — Идешь? И Эйсу не остается ничего, кроме как судорожно выдохнуть и заставить себя сделать шаг по ступенькам вперед. Шаг второй, и третий, поднимаясь наверх, пока в голове абсолютно пусто, не возникает даже мыслей, чтобы грызть себя за каждый неровно подстриженный ноготь… Эйсу хочется спросить, что, черт возьми, с тобой не так? Вопрос врезается в голову, когда входная дверь за ним мягко захлопывается. Ох, он и правда здесь. Только что отрезал себе все пути назад. Эйс заставляет себя отвернуться от кучи цветастых курток на вешалках и найти глазами Трафальгара, чтобы просто убедиться, что он всё ещё здесь — стоит, сверлит взглядом и действительно не собирается никуда уходить. Лучше так, чем какой-то жестокий розыгрыш — Эйс уже был морально готов (не был), когда решительно переступал порог дома и оказался здесь, в чужой полупустой прихожей. Он видит тени, шевелящиеся на стенах, слышит голоса — точно различает голос Луффи, потому что перепутать его ни с чем нельзя; Эйс стоит, как приклеенный, не решаясь сделать шаг, потому что здесь ему не место, стоит сесть в углу и не отсвечивать, пока все остальные наслаждаются весельем, и Эйс бы подтянул колени ближе к груди, хмуро смотря исподлобья, но, когда никто не видит, украдкой бы поглядывал, впитывая улыбки и ловя заливистый смех, как будто он тоже может так смеяться… А может ли? Эйс на секунду прикрывает глаза. К черту. Эйс оборачивается в сторону Трафальгара, выдавливая из себя неловкую усмешку. — Ну? Так и будем стоять? Трафальгар удивленно моргает, пряча руки в широких карманах халата. — Я думал, тебе нужно время. — Оно мне не поможет. Так что пойдем уже. Трафальгар лишь расправляет плечи, поравнявшись рядом с Эйсом. Но он всё равно выше. И это немного раздражает. Под ровные объяснения Трафальгара они проходят вглубь дома, сворачивая за угол, и Эйс успевает подумать, что живет их семья если не богато, то с большим достатком, имея в распоряжении целый участок и возможность не ютиться в тесных квартирных стенах. Эйс бы тоже так хотел. Целый дом и собака. А ещё он никогда в жизни не имел своего личного угла. — … в общем, если захочется выпить, в холодильнике есть соки и газировки, а из бара можешь взять пиво или сидр. Если что-то понадобится, обращайся ко мне. — А? Эйса выталкивает из собственных мыслей, стоит ему наконец-то оказаться в гостиной. В глаза сразу бросается огромный белый камин, в котором горят свечи, кресла и пуфы, раскинутые то тут, то там и декоративные летучие мыши — они шевелятся вместе со шторами, как живые, переливаясь в беспорядочных огнях гирлянд. Приглушенная полутьма окутывает, как будто кто-то бросил на голову Эйса полупрозрачную ткань, и он видит всё через дымку… И видит чересчур много знакомых лиц вокруг себя. Эйс не успевает получше рассмотреть свечу в черепе на столике, как возле него раздается чей-то громкий удивленный вскрик. — О, ого, вот это компания! Эйс поднимает голову, натыкаясь на говорящую карнавальную маску желто-синего цвета. Так близко, что Эйс сначала даже не замечает чей-то длинный торчащий нос. И очень любопытный. Эйс рефлекторно делает шаг назад. — Эйс и Траффи, вы прям… оууу, угрожающе смотритесь, когда стоите рядом. Не думал, что снова такое увижу. Маска снимается быстро, оказываясь в чужой ладони разукрашенным лицом вниз, и Эйс промаргивается, видя Усоппа, у которого за спиной волочится по полу красный порванный плащ. Что это за образ? Эйс хочет спросить, но кто-то неожиданно виснет у него на запястье, крепко вцепившись пальцами, и Эйс едва ли ощущает тяжесть, только слышит рядом шумный зареванный всхлип. Эйсу становится неловко от мысли, что он уже успел кого-то обидеть. — Э-э-эйс, я думал Усопп меня обманывает, а ты правда п… п-пришел. Эйс опускает взгляд на светлую макушку Чоппера, замечая в его кудрявых волосах ободок с оленьими рожками. Что… что происходит? Эйс искренне не понимает, чувствуя разливающуюся по телу растерянность, но она не испуганная, не тяжелая, скорее похожая на мягкое недоумение. Да, это правильное слово. Недоумение. Эйс недоумевает, с трудом понимания чужую реакцию, как будто случилось что-то особенное, но ведь это просто он… Ребята, вы слишком серьезно реагируете. Эйс ловит взгляд Трафальгара, и осознание, как попкорн, лопается у него в голове. Эйса не должно здесь быть. Эйс нелюдимый, озлобленный, Эйс сторонится всего на свете, он шипит даже на солнечный свет и ненавидит, ненавидит, ненавидит — себя, окружающих, весь гребаный мир. Эйс воровато ходит между полок магазина, Эйс не думает, как поесть, он думает, что поскорее запихнуть в себя, чтобы были силы… Эйс выживает, а не живет, существуя на автомате: ест-спит, спит-ест, и это превратилось в настолько привычное, настолько стало частью его, сузившись до маленькой комнатки, и это не плохо, но Эйс всё время чувствовал себя пустым, как будто в его жизни кроме Луффи не было ничего, что способно по-настоящему вызвать улыбку. Не было причины расчесываться утром, не было причины менять грязную футболку, не было причины даже вставать с кровати — ничего, как будто Эйс плоский, как лист бумаги. Он никогда не делал ничего для себя, хотя казался равнодушным и эгоистичным, но Эйс бы умер за Луффи в любую секунду… Это правда, но сейчас Эйсу не хочется умирать. Он видит пару браслетов на своем запястье, знает, что сейчас на нем толстовка, которую он вечно берег, боясь запачкать и надел от силы всего несколько раз. Он, блин, носил её в колледж недавно, и это так странно, словно она обесценилась, перестав быть особенной, но от этого почему-то легче. Эйсу не легче, но как будто правильнее. Он всё ещё не может отделаться от того чувства, что было вчера, когда его накрыло приступом, и это было так внезапно, что Эйсу нервно от перекатывающихся в голове мыслей, что это может (а Сабо сказал, что может) повториться снова, и Эйс понятия не имеет, как ему с этим быть. Ему тяжело, но хочется, чтобы в чем-то тяжелом было хорошее, важное, нужно, чтобы он тоже мог испытывать чувства, и чтобы мир вокруг больше не казался таким пустым. Если Эйс не знает, как быть счастливым, заслуживает ли он испытывать боль всегда? Эйс позволяет себе улыбнуться, чувствуя, как непослушные пряди падают на лоб. — Всё хорошо. Простите, что заставил поволноваться. Всё… нормально, но Эйсу кажется правильным сказать для всех нечто подобное. Очень скоро его замечают почти все присутствующие, стекаются поближе, здороваются, и Эйсу неожиданно становится легко — никто не делает из его присутствия фурор, но всё равно обращают на это внимание. Хорошее внимание. Эйс даже снова находит Луффи, который уже что-то жует, и Эйсу бы надо отклеиться от входа в гостиную, найти себе удобное место, как его вдруг тормозят громким: — Ehi, tesoro! Chi vedo! И Эйс замирает, чувствуя, как чьи-то ловкие пальцы касаются его волос. Он в ужасе распахивает глаза, но через секунду чужие ладони пропадают, оставляя на голове какой-то непонятный вес, и Эйс моментально опускает глаза вниз, натыкаясь на смутно знакомое лицо. Очень смутно. Девушка с розовыми волосами усмехается ему и делает шаг назад, окидывая его голову пристальным взглядом. — Вот так лучше. А то че ты без костюма пришел. Эйс, который всё это время не дышал от шока, сейчас рвано выдыхает, едва не подавившись. — Чт… Ты кто такая? Девушка хрипло смеется, а затем вытягивает ладонь, чтобы похлопать его по щеке. — А у тебя реально волчьи манеры. — А у тебя никаких, Бонни. Эйс слышит голос Трафальгара, но всё ещё не может осознать ситуацию, просто растерянно касается своей щеки, которую так бесцеремонно сейчас потрогали. — Я просто подумала, что ему нужен костюм. Зато зацени, какой очаровашка теперь. Эйс аккуратно касается чего-то мягкого и заостренного, торчащего из своих волос, чувствуя, как ободок непривычно стягивает голову. — Что это? — Волчьи ушки. Несколько секунд Эйс молчит, переваривая сказанное, а затем тянется за телефоном в карман джинсов, чтобы посмотреть на себя в экране и тут же вспыхнуть, засунув его обратно. Щеки у него горят. — Не надо, это по-дурацки. Я не хочу костюм. — Сам ты дурацкий… Ой, — Бонни запинается. — Прости. Я иногда не слежу за языком. Эйс, уже потянувшийся к ушкам, останавливается, чтобы посмотреть на Бонни, сейчас вспоминая… Точно, та ученица по обмену из Италии, она была здесь всего год. А ещё оказалась замешана в той ситуации, но вроде как правда хотела ему помочь. Но что она делает здесь теперь? — Бонни, не докапывайся до него, — Трафальгар снова подает голос. — Да ладно тебе, — Бонни моментально реагирует. — Ему подходит. Посмотри, какой он милый. Будь эти ушки настоящие, Эйс бы от смущения прижал их к голове. Слышать такое неожиданно приятно (Эйса кроме Сабо никто милым не называл). — Можешь, пожалуйста, с языком и руками аккуратнее обращаться, — голос Трафальгара звучит спокойно, но предупреждающе. — Не надо его нервировать. — Во-о-оу, — Бонни изумленно тянет, усмехаясь. — Охренеть. Ты так паришься о нем. Он что, твой новый парень? Тогда извини, базара ноль. — Чт… У Эйса от удивления глаза лезут на лоб, и это настолько чистое, настолько нефильтрованное «я охуел от того, что ты сейчас сказала», что Эйс просто беспомощно открывает рот, но не может выдавить из себя ни слова. Он переглядывается с Трафальгаром, чье лицо выражает столько растерянности и столько отрицания, и они оба смотрят друг на друга, а потом на Бонни, в один голос произнося: — Нет. — Нет, — повторяет Эйс. — Что? Никогда. Бонни скрещивает руки на груди, окидывая взглядом их обоих. — Правда? — Да! — с жаром подтверждает Эйс. — Это… как это тебе в голову пришло? Это супер странно. Я и он? Ни за что. Трафальгар кивает, опираясь спиной на дверной косяк. — Мне кажется, Эйсу больше нравятся блондины. Эйс резко оборачивается на него — смущенный и пристыженный. — Ты сам сказал следить за языком. На губах Трафальгара мелькает слабая ухмылка. — Прости, с этой минуты я затыкаюсь, но это прям просилось. Эйс поджимает губы, отворачиваясь, сминая в руках края своей толстовки. Бред. Что там могло проситься? Он слышит, как Бонни громко присвистывает. — Та-а-ак, мне кто-нибудь расскажет? — Нет, — Трафальгар обрывает её. — Кстати, почему ты приехала без предупреждения? — Я приехала к Киду, но решила сначала заглянуть к тебе. Между бровей Трафальгара залегает тяжелая складка, и Эйс замечает это. — Надеюсь, ты не сказала ему, куда пошла? — Не держи меня за дуру. Хотя ваши разборки меня не касаются, вы оба мои друзья. Эйсу кажется, что он не должен присутствовать при этом разговоре, точно видя, что Трафальгару не очень приятно, и, раз он позаботился о том, чтобы никто не приносил неудобства Эйсу, Эйс может сделать то же самое для него в ответ. Он прокашливается, привлекая внимание. — Мы долго будем здесь стоять? Давайте уже сядем, я ужасно хочу пить. Трафальгар задерживает на нем короткий благодарный взгляд, а затем кивает. — Хорошая идея. Я только «за». Они располагаются на диване, и Бонни сразу теряет к ним интерес, присоединившись вместе с Луффи к поеданию закусок, зато Эйс вместе с Трафальгаром подсаживается к Нами, Усоппу и Чопперу, и Эйс хоть на секунду пытается выдохнуть, остановиться, чтобы привести беспокойные мысли в порядок. Всё в кучу. Нами в заостренной ведьмовской шляпе с улыбкой поправляет его волчьи уши, сползшие с головы, и Эйсу так стыдно за них, но снимать почему-то не хочется — мысли лишь о том, что нужно украдкой это сфоткать и показать Сабо, чтобы он точно назвал их самыми-самыми очаровательными. И самого Эйса тоже. Хочется выть, думая об этом, о каждой написанной букве, и улыбка лезет сама, обдавая жаром сухие обветренные губы. Эйс прячет взгляд в стакане с яблочным сидром, едва скуля от накативших эмоций, словно что-то вскипает, что удержать так трудно, и оно пузырится, лопается, будто кто-то трясет бутылку с его чувствами добавляя туда по капле сладкий шипучий алкоголь. Перемешивая. Придавая окраску полутонов. Чтобы затем обмакнуть кисть и оставить на его сердце один единственный небрежный мазок. Кто-то — Сабо. И он очень уверенно делает мазок за мазком, бережно держа его сердце в своих горячих ладонях. Черт. Эйсу становится жарко, невыносимо жарко, и он быстро отворачивается в сторону, в один глоток осушая стакан с сидром и шумно втягивая носом воздух. Ты, блять, чертовски странный, прекрати. Эйсу действительно надо заткнуться. Он косит взгляд обратно, когда слышит восторженные голоса, и видит, как Санджи ставит поднос с изящными бутербродами на шпажках на кофейный столик, а затем тут же начинает щебетать что-то Нами, предлагая ей отдельное блюдце для, как он сказал, канапе и идеально сложенные треугольником салфетки. — Рад тебя видеть, Эйс. Эйс от удивления дергает плечом и ставит стакан на место. — Привет. Санджи отвечает ему небольшой улыбкой и выпрямляется, поправляя темно-синий пиджак. — Нами, как тебе? Я делал это от всего сердце. Нами аккуратно съедает кусочек под выжидающий взгляд Санджи, а затем одобрительно кивает. — Очень вкусно, Санджи. Спасибо. И Санджи едва не попрыгивает зигзагом. Эйс смотрит на поднос и осторожно протягивает руку, цепляя за шпажку один микро-бутерброд, вертит его, задумавшись, а затем целиком отправляет в рот. Крошечный. Но вкусный. Эйс довольно жмурится, понимая, что ничего не мешает ему об этом сказать. — Правда вкусно. Спасибо, Санджи. Есть какой-то особый вид радости, когда тебе становится приятно, когда приятно делаешь другим, и для Эйса это что-то недоступное, недосягаемое, когда сказать простое «спасибо» и «пожалуйста» сложнее, чем сбить в кровь кулаки. Никто не учил добрым словам, не учил быть вежливым и терпеливым, но сейчас, когда чужая улыбка становится шире, Эйсу хочется повторять снова и снова… Спасибо. В мире существует ещё столько вещей, которые заслуживают слов благодарности. Эйс откидывается на спинку дивана, зажимая зубочистку между зубов. — На здоровье, — Санджи по-доброму хмыкает. Усопп и Чоппер на соседнем диване уплетают за обе щеки уже четвертый или пятый бутерброд, складывая шпажки рядом с собой на салфетку, пока Усопп, едва не подавившись, переводит взгляд на Санджи, держащего на изгибе локтя стопку грязных тарелок. Эйсу кажется забавным выражение лица Усоппа, когда тот осушает за раз целый стакан с водой, а затем высовывает язык, чтобы снова отрывисто прокашляться. — Кста-а-ати, Санджи, — Усопп забрасывает руку на спинку дивана. — Что ты делаешь во вторник вечером? — А? — Санджи вскидывает смешно закругленную бровь. — Ничего. Буду в Барати. — А может быть, ха, ну ты знаешь, — Усопп щелкает пальцами, выставляя пальцы пистолетами. — Попкорн, кино… можем сходить? — Я? Сходите с Луффи и Чоппером. — Кино? — Чоппер, до этого сосредоточенный на жевании, радостно подает голос. — Усопп, почему ты не мне сказал? Усопп только быстро шикает на него. — Ну-у, знаешь… Вдвоем. Погулять… — Вот и сходите, а мне ещё в ресторане помогать надо, — Санджи выпрямляется, очаровательно улыбаясь Нами. — Я сделаю для тебя десерт. Под растерянный «А» Усоппа Санджи скрывается вместе с тарелками за поворотом на кухню. Усопп только разочаровано выдыхает, подпирая ладонями подбородок. — Он никогда не поймет, да? Нами отпивает свой коктейль из трубочки и слабо пожимает плечами. — Смирись. Эйсу хочется спросить, что здесь происходит, но кто-то неожиданно хлопает его по плечу. Эйс бы испугался, но, удивленный собственной реакцией, он лишь поворачивает голову, натыкаясь взглядом на ухмыляющееся лицо Зоро. — Йо, Эйс. Эйс сверяет его вопросительным взглядом. — Тут такое дело, — Зоро указывает на барную стойку, и Эйс замечает, что Луффи машет им оттуда рукой. — Луффи мне наговорил всякого, что ты якобы можешь всухую перепить кого угодно. Это правда? — Чт… — у Эйса слова застревают в горле. — Я? По-хорошему, Эйсу надо бы возразить, опровергнуть эту чушь, которую наболтал Луффи, но Эйс только ерзает на диване, прочищая горло, а затем разводит рукам, расслабленно откидывая голову. — Да, могу. Он видит краем глаза, как Трафальгар фыркает в его сторону, но продолжает с вызовом улыбаться, чувствуя, как кровь разгоняет по венам горячий азарт. Эйс давно такого не ощущал. — О-о-о, класс, тогда пойдем, — Зоро явно удовлетворен его ответом. — Трао, ты с нами? Трафальгар только кривится и машет на них рукой. — Предпочитаю оставаться при своем сознании. И я хотел найти Лами. — Я с тобой, — Нами приподнимается с дивана, поправляя платье. — Пока Санджи не вернулся. Мне неловко отказывать ему с едой. Эйс провожает их взглядом, выдерживая несколько секунд, чтобы просто дать себе привыкнуть к мысли, что он идет делать что-то не то… Что-то не то для себя полтора месяца назад, а сейчас будто бы и нормально, будто он может стать частью этого, отпустив ситуацию и позволив себе быть самим собой. Словно раньше этого не было. А сейчас он узнает человека по имени Портгас Д. Эйс с новых сторон. Что он может дурачиться, хорошо выглядеть, пить на вечеринках и улыбаться так заразительно, что к нему хочется тянуться, ощущая пока ещё еле заметное, призрачное, но спокойствие и мягкое тепло, как если бы дикий огонь превратился в костер — защитный, способный разогнать собой любую темноту. Даже темноту из сердца самого Эйса. По крайне мере, сегодня он отбрасывает свет подобно настоящему живому огню.

***

— И вот, представляешь, я им говорю: «Как это шведский стол мог закончиться? Вы че там, охренели все?» — А они тебе? — А они мне такие: «Мисс, вы съели всё, что мы приготовили для гостей». Эйс опускает голову, чувствуя, как хриплый смех вырывается из груди — пьяный, глупый, как будто кто-то вскрыл бутылку газировки и теперь шипучее веселье разливается по венам, отражаясь кривой улыбкой на покрасневшем веснушчатом лице. Эйс тихо мычит, разлепляя усталые веки. Краем глаза он цепляется за Зоро, который глушит уже черт знает какой стакан, но самого Эйса на большее не хватает, он лишь беспомощно обхватывает пальцами бутылку, принюхивается, чтобы затем поморщится и отодвинуть её подальше — сил на большее нет, хочется только сблевать. Они с Зоро начали довольно бодро, Эйс даже продемонстрировал, как умеет хватать шот за шотом и быстро опрокидывать их в себя, а потом к ним присоединилась Бонни, и они продолжили пить на скорость, но минут через двадцать, когда Эйсу стало смешно с тыквенной головы на стойке, какое-то шестое чувство подсказало, что пора заткнуться и не открывать рот вообще. Для алкоголя в принципе. Эйс никогда им не злоупотреблял, но впервые попробовал лет с десяти, когда стащил у Дадан бутылку — и ладно бы одну, так Эйс по чуть-чуть перепробовал все: виски, вино, водку, а случайно допить за кем-то пиво на обеденном столе вообще казалось обычным делом, как и сигареты, хотя за это кричали почему-то сильнее и громче, и Эйсу в отместку хотелось взять и закурить Дадан прямо в лицо. Просто, чтобы позлить. Всех спасло то, что Эйс банально не видит в этом смысла. И вкуса. Он может, но… Зачем? Эйс всегда быстро трезвеет, он лишь чувствует себя немного более веселым и глупым, но всё вокруг остается таким же, и таким же остается он сам — если ничего не меняется, какой смысл делать это вообще? Ради ощущений? Почувствовать себя частью компании? Эйс и так никогда не был частью чего-либо, а блевотный запах перегара ему в этом вряд ли поможет. Но сегодня что-то… захотелось. Эйс втягивает носом воздух, чувствуя, как его настойчиво дергают за рукав толстовки. — Эйс… Эйс, ты такой замечательный парень, пиздец, прости меня за всё. Эйс лениво моргает, переводя взгляд на Бонни. — За что… — ему требуется время, чтобы подавить подкатившие к горлу газы. — Мы даже не знакомы. — За ту херню… ты знаешь, — смазанным заплывшим взглядом Эйсу кажется, что у Бонни блестят глаза. — Ты же друг Ло, а вся эта тупорылая история… Я такая злая была… и такая тупая. Надо было все тебе рассказать. Эйс издает неразборчивое пыхтение и слабо отмахивается рукой. — Забей. Если бы меня это так ебало… Если бы не ебало, он бы, возможно, не сидел вчера в слезах за закрытой дверью подсобки. — Мне похуй уже… Если надо, я всех там разъебу. Бонни весело смеется и опирается локтями на барную стойку. — А ты случайно не свободен? Мне делать нехер, я бы потусила с тобой, пока здесь. — Не-не, не надо вот этого, — Эйс мотает головой. — Не по… ой, не подкатывай ко мне. Я гей. Бонни тянется, чтобы несколько раз с силой хлопнуть его по плечу. — Да я прикалываюсь, я мужиков только на завтрак жру. А ты в итоге занят? Ло очень… как он это, блять, — Бонни на секунду хмурится. — делает? Тонко намекает, во. — Никого у меня нет. Это даже смешно подумать, Эйс в принципе никогда в жизни никем серьезно не интересовался, и никто не интересовался им… в таком смысле. В любом смысле, но в романтическом особенно. Дико представит, чтобы Эйс вообще он мог оказаться кому-то симпатичен, чтобы кто-то захотел держать его за руку и целовать в губы — нежно, прижимаясь близко-близко, перемешивая дыхание и ловя его теплой кожей… У Эйса мурашки бегут по спине. Он довольно рано — нет, действительно рано осознал, что ему нравятся мальчики, ещё когда какой-нибудь сверстник из детского сада давал ему поиграть в свои игрушки и скидывал в тарелку запеканку (позже Эйс узнал, что мальчику нравился не он, а просто не нравились запеканки), и сердце отчего-то быстро-быстро стучало, но больше Эйса привлекали герои из мультсериалов, и хотелось то ли быть ими, то ли быть с ними... Шестилетний Эйс тогда не понимал. Чем старше он становился, тем большими проблемами обрастал — Эйс стыдил себя за внешность, за поведение и характер, а ещё за собственного мертвого отца, но какой-нибудь позорный краш в четырнадцать лет в актера из сериала никогда не казался тем, за что Эйсу стоит грызть себя по ночам. Он всегда знал, что его соулмейт будет мужчиной, просто вот… Не дожил, не повезло. Эйс думал, что не дожил, но глупо продолжать верить в это сейчас С тем, что существует Сабо. Эйс ловит свое отражение на дне граненого стакана, краем уха слушая, как Бонни заплетающимся языком шепчет ему что-то про свои татуировки, и отвлекается Эйс только для того, чтобы шикнуть на Луффи, который выхватил из рук Зоро бутылку и принялся её нюхать, заглядывая в горлышко, как в подзорную трубу. — Слыш, куда грабли потянул? Луффи останавливается и показывает ему язык. Пьяному сознанию Эйса просто нужно было до чего-то доманаться, и он точно знает, что Луффи вкус алкоголя не переносит, так… лишний раз напомнить, чтобы не расслаблялся. Но сейчас он действительно спокоен. Эйс тяжело выдыхает, отворачиваясь. — … и вот, короче, эту татуху я набила в Англии, когда торчала там на летних каникулах. А вот это, — Бонни указывает пальцем на свое запястье. — Мне сделали какие-то чуваки из шанхайского универа, когда я примазалась к ним на тусовку в честь окончания… всего. Зато смотри, какой классный вышел азиатский дракон. Эйс тупо моргает, ища взглядом то, о чем говорит Бонни. — Ты что, с каждого путешествия татухи бьешь? — Почти. — А вот эта? — Эйс небрежно указывает пальцем. — Эта одна из первых, мне подруга била в старших классах. — А эта? — Эта в качестве напоминания, что всё вокруг бренно и нужно просто отпустить ситуацию, когда хочется заебаться с ней. Эйс задумчиво мычит, подпирая подбородок ладонью. — Хорошо, а эта? — Эйс, не касаясь, тычет пальцем в чужую кисть руки. Бонни разворачивает запястье к себе и рассеянно смотрит несколько секунд, словно видит впервые, а затем тянет небрежное «а-а-а», осознавая; Эйс наблюдает за ней. — Это череп. — Череп? — Эйс приподнимает брови, осматривая кисть ещё раз. — С усами? — Бля, да, с усами. Пиратский череп. — Как-то криво тебе его набили. Бонни щурится, а затем хватает стакан, опрокидывая в себе остатки. — Мне его подарили, можно сказать. Когда я была в Португалии, наткнулась на чуваков, которым настолько нечего делать, что они строят огромный корабль. Не просто корабль, а где есть, типа… всё. Как настоящий плавучий дом, только в десять раз больше любой многоэтажки. Или не в десять, — Бонни хмурится. — У меня плоховато с математикой. Эйс пытается вообразить, но пьяные перепутанные мысли отказываются собираться вместе, и всё, на что его хватает — помотать головой, как мокрая больная псина и приложиться лбом к холодной деревянной поверхности, чувствуя, как запах алкоголя глубже проникает в ноздри, щекоча. Эйс тупо пялится на мигающие огни гирлянд, и летучие мыши на занавесках будто вот-вот сорвутся в полет, как живые, и стаей налетят, вцепившись ему в волосы — Эйс даже на секунду быстро прикрывает затылок ладонью. — Корабль? Он говорит, но по ощущениям словно звучит со стороны, кое-как ворочая тяжелым языком. — Ага. Я тогда оказалась в стране без денег, родители заблокировали счета в надежде, что я вернусь. Даже купили мне обратный билет. А я такая восемнадцатилетняя девка с ветром в голове решила, что не собираюсь от них зависеть. Пошла в порт по объявлению, а там столько мужиков, что мне неуютно стало, но потом оказалось, что они нормальные дядьки. Они мне и комнату в достроенной части корабля дали, и кормили за свой счет. Сказали, что деньги заплатят, но не просто так. У меня уже в голове целые сюжеты о рабстве пронеслись, сам понимаешь, ну… какого характера, но они показали мне место на кухне, и я несколько месяцев ворочала там пиццы, готовя для посетителей. — Какие посетители на корабле? — Эйс приподнимает голову. Бонни только слабо машет рукой. — Там был рабочий ресторан. Который вот прямо… функционировал у них на корабле. И туда можно было прийти, сесть за столик, сделать заказ и поесть. Настоящий, между прочим, ресторан, я даже все санитарные книжки видела. Эйс задерживает взгляд на неровной фиолетовой татуировке, подпирая щеку ладонью. — И почему тебе её набили? — Сказали, что могу вернуться, если захочу. У них там дед такой прикольный, который всё это затеял, всю эту идею с кораблем — он мне сначала скупым и холодным показался, а на деле ниче такой. Нормальный. Рассказывал свои истории, как раньше на китобойном судне ходил, а теперь вот… мечтой какой-то своей занялся. Я не слишком вникала, но мне прямо понравилось там быть. Эйс откидывается на спинку высокого стула, ерзая. Он слушает, потихоньку теряя суть, воспринимая лишь отдельные обрывки слов и мыслей, и даже лицо Бонни становится смазанным, как будто Эйс видит его в отражении кривых зеркал. Он тяжело моргает, пытаясь подняться, но чужая ладонь ложится ему на плечо. — Эйс, ты куда? Мы ещё не закончили. Эйс лениво отмахивается, различая голос Зоро. — Не, я всё. С меня хватит, ой… — Эйс неловко сползает со стула. — банкетов. Он пытается устоять на негнущихся ногах. Где-то по правую руку мельтешит Луффи в своей излюбленной соломенной шляпе, но для утекающего сознания и больных слипающихся глаз всё представляется через зелено-красную рябь, как помехи на старом неработающем телевизоре. Эйс жмурится, цепляясь слабыми пальцами за барную стойку, но руки как будто не его, как будто тоже стекают, не в силах ухватиться, и Эйсу чудится, словно количество алкоголя в его крови сейчас подскочило в несколько раз. Бля, Сабо, ты что, тоже пьешь? Эйс прикладывает ладонь ко лбу, смотря перед собой сквозь пальцы. — Э, так кто в итоге победил? — голос Бонни отскакивает от стен, елозя по гудящим ушам. — Эйс выбыл. — Я не выбыл… — Эйс глотает скопившуюся во рту слюну. — Просто отойду… воды попить. Чтоб он ещё хоть раз пошел на поводу у собственного «если мне предлагают какую-то хуйню, я разобьюсь в лепешку, но сделаю это, потому что убегать отстой». Отстой сейчас у тебя в желудке. Эйс аккуратно обходит стулья, игнорируя трещание Луффи под ухом, который пытается зацепиться за его толстовку и предложить выпить стакан газировки. Какая газировка, Эйсу бы сейчас закурить и много. Музыка долбит по ушам, впервые вызывая столько раздражения, и Эйс, стараясь не задеть пластиковые вазы в форме тыкв, заполненными конфетами, ищет глазами кухню, пробираясь наугад через полумрак огромной гостиной. Не всегда удачно, иной раз неуклюже вписываясь бедром то в спинку дивана, то в подлокотник кресла, но украшения он не сносит, кое-как лавируя между горящими свечами и праздничными шариками — так, как вообще получается. И как позволяет его пьяное состояние. Эйс огибает выходящего из прохода Санджи, едва не завалившись на бок, а затем, нащупав пальцами стену, заворачивает за угол и аккуратно ползет по темному коридору, где только свет из кухни и отблески гирлянд освещают дорогу, и с каждым новым шагом Эйсу всё больше кажется, что коридор становится длиннее, а потолок давит. В следующий раз, когда захочется чем-то заткнуть свое эмоциональное состояние, делай это не алкоголем. Он высовывается из-за угла, моментально щурясь от яркого света, и пытается сосредоточить взгляд — что угодно, за что можно зацепиться, что оставит его в реальности и не даст расплавленному сознанию бесформенной слизью вытечь через уши, потому что весь его череп сейчас мягкий, будто пластилин. Эйс глухо мычит, останавливаясь на остроконечной шляпе. Тупо моргает несколько раз, а затем делает неуверенный шаг вперед. — О… привет, Нами. Эйс подцепляет спинку стула и тащит его на себя. — Ещё раз. Нами, сидящая за столом спиной к выходу, оборачивается через плечо, медленно переводя взгляд на устраивающегося рядом Эйса. Он грузно падает на стул, пряча лицо в ладонях. — Привет, Эйс. Нами ставит видео на паузу и откладывает от себя телефон — не слишком далеко, и Эйс замечает на экране сквозь неплотно сомкнутые пальцы неясное голубое пятно. Мычит еще раз, отнимая ладони от покрасневшего лица. — Тебя там Луффи искал… — Опять? — Нами закатывает глаза. — Пусть сначала заплатит. — Он сказал, что в прошлый раз ты уделала Зоро, — Эйс втягивает носом воздух. — Это правда? — Что ж, — Нами смыкает пальцы в замок, откидываясь на спинку стула. — Пусть это останется тайной. Эйс безумно кивает её словам, уставившись на кухонные занавески, и какая-то глупая мысль закрадывается в голову — интересно, что делает Трафальгар со всем тем временем, которое он не тратит на мытье тарелок? Иметь посудомойку, наверное, удобно. Не приходиться стоять и скоблить жир от сковородок после того, как все семья поела и скинула тебе посуду в раковину.Держи, мой. В горле застревает кислая тошнота, но Эйс точно знает, что она не его — и вкус чего-то перченого тоже, как будто сухая приправа застряла в зубах, и Эйс неуклюже елозит языком по деснам, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. Сил хватает только на то, чтобы громко и настойчиво подумать: «Сабо, что ты там делаешь, черт возьми?». Как будто Эйс правда ждет, что ему ответят. Он подпирает висок ладонью, бросая короткий взгляд на телефон Нами. Голубое пятно теперь имеет очертания пышных волос, и Эйс быстро щурится, вглядываясь в горящий экран, как будто хочет подтвердить свои догадки. — О, это… знакомое лицо. — А? — Нами удивленно моргает. — А… Словно осознание приходит по щелчку пальцев. Нами подтягивает телефон обратно к себе и, недолго подумав, нажимает на повтор воспроизведения шестнадцатисекундного видео. Голубые волосы оживают, и Эйс наконец-то различает лицо. И голос. Он видит на экране молодую девушку, мягко жестикулирующую руками. — Ох, соулмейт? Даже не знаю, что вам сказать. Сейчас я действительно сосредоточена больше на карьере, чем на поиске кого-то, но, если я встречу свою родственную душу, я не буду от этого бежать. Просто… я надеюсь, что у тебя всё хорошо. Да, я уверена, что она потрясающая. Я сказала она? — девушка смеется, прикрывая рот рукой, и Эйс ловит ее мягкую улыбку в камеру. — Да, она. Пожалуйста, знай, что я ценю тебя. Эйс хочет открыть рот, но Нами прерывает его, не издав ни звука, только отматывает видео назад, вновь нажимая на кнопку запуска. — … я надеюсь, что у тебя всё хорошо. Да, я уверена, что она потрясающая. Я сказала она? — чужой смех на повторе врезается в голову. — Да, она. Пожалуйста, знай, что я ценю тебя. Эйс позволяет себе заговорить вслух, когда Нами почти решается прокрутить видео в третий раз. — Нами? — Знаешь ее? — Нами упирается локтями в столешницу, пряча глаза за сомкнутыми пальцами, как под навесом. Лицо её кажется отдаленным и задумчивым. Эйс опускает взгляд на экран, рассматривая девушку повнимательнее. Лет шестнадцать-семнадцать, голубые волосы и широченная улыбка, почти как у Луффи, и Эйс впервые видит нечто настолько похожее, но весь её образ выглядит каким-то правильным и очень знакомым. — Певица, кажется. Что-то я слышал такое, она дебютировала совсем недавно, буквально вот несколько месяц назад… — Ага. Нефертари Виви. — Точно, — Эйс щелкает пальцами. — Я слушал пару её песен ещё до того, как она выстрелила с той… как она называлась? — А я вот про нее не знала, — Нами игнорирует его вопрос. — Представляешь, услышала её голос на весь торговый центр и подумала, что сошла с ума. — Голос? — Эйс непонимающе хмурится. — Мне казалось, что у меня лопнет голова. А это была просто песня, представляешь… Нами слегка поворачивает голову, чтобы заглянуть в его глаза, и Эйс несколько секунд молча пялится на неё, пока до его вскипающего мозга вдруг не доходит мысль, выбивая из груди растерянный удивленный звук. — О… погоди. Это то, о чем я думаю? — А о чем ты думаешь? — Нами выжидающее глядит на него, но очень быстро сдается и тяжело выдыхает. — Прости, Эйс, это просто у меня… постоянно. Не хотела грузить. — Нет, погоди… Эйса так достало слышать, что кто-то боится загрузить его, когда он всё время заставлял переживать за себя, пресекая любые попытки помочь. И достучаться тоже. Он смотрит на опущенные плечи Нами, словно вся её фигура стала меньше в несколько раз, свернувшись в маленький комок — тоскливый, болезненный, будто бы совсем чужой… Или Эйс слишком пьян, или ей правда нужно выговориться. А может и всё сразу. Потому что Эйс всегда быстро трезвел, как бы сильно не напивался. — Расскажи. Нами отводит взгляд, словно желая спрятаться, а затем позволяет слабой усмешке вспыхнуть на своих дрожащих губах. — Ты мне не поверишь. — Чему я не поверю? — Эйс ерзает на стуле, поворачиваясь к ней вполоборота. — Знаешь, сколько у меня тупых совпадений, которым нельзя поверить? Нами кусает щеку изнутри, спрашивая еле слышным шепотом: — Сколько? — Много. Можешь считать, что мы с моим потенциальным соулом посрались в комментах, а потом он пришел ко мне извиняться со словами, что он якобы что-то почувствовал. И мы трахали друг другу мозги целый месяц, потому что он глухой, а я тупой. Нами тихо фыркает, пряча нос в ладонях. — Это… идеальный дуэт. — Да, только у меня клоунское соло. И мало того, чего случилось, так надо было ещё оказаться из одного города и иметь какую-то… — Эйс неловко жестикулирует руками. — специфику восприятия. Вот это подходит под категорию тупых совпадений? — Ну… — Вот ты поверишь, что я выпил мятный чай, а у него перестал болеть живот? А меня тошнило, потому что его укачивает? Нами задерживает на нем удивленный взгляд. — Это и правда специфика. Звучит… — Сказочно, я знаю, — Эйс быстро кивает головой. — Мы уже это проходили. У нас из бэкграунда только… Русалочка, знаешь. Несколько секунд в кухне висит удушающее молчание, пока Нами мученически не вздыхает, прикладывая ладонь ко лбу. — Я реально иногда забывала, что вы с Луффи братья, но теперь вспомнила. Твой Сабо случайно не ваш потерянный брат? Твой Сабо. Эйс прокашливается, цепляясь пальцами за ворот толстовки, словно желая натянуть её на нос и спрятаться в ней поглубже, чувствуя, как щеки разгораются пламенем, как будто Эйс сам сейчас чистый алый огонь. Хватит говорить об этом так, словно оно уже случилось. Словно оно хоть когда-нибудь случится, но Эйс даже не понимает, что именно… почему вы все ведете себя так, как будто один Эйс не замечает проблему у себя под носом. Целого слона в комнате. Ах, нет, не слона. Эйс жмурится, ощущая, как волнение покалывает в кончиках пальцев, разносясь по телу, словно кто-то пустил электрический разряд. Огромного, мать его, дракона очень сложно не заметить, но Эйс продолжает упорно быть слепым (Сабо глухой за них обоих). Он слышит, как Нами заинтересованно мычит. — Погоди, он тебе… — Нет. Эйс резко обрывает её, не дослушав, но не хочется даже знать, что конкретно она имела в виду, просто… нет. Нет и всё. Эйс очень боится потерять почву под ногами. — Да ладно тебе, расслабься, — Нами чуть отодвигается. — Вам просто стоит поискать более серьезные примеры. Здесь Эйс возражать не может. — Но ты прав… в каком-то смысле это и правда кажется безумным, — Эйсу легче, что голос Нами сейчас звучит более спокойно. — Просто я... сама себе не верю. Это не в тему. Это абсолютно сейчас не нужно. — Почему ты так говоришь? — Потому что я не ожидала, что это проявит себя сейчас. Я нищая школьница, у меня болеет мама, а сестру я почти не вижу из-за работы… Я не могу уволиться из ресторана, я повязана условиями контракта, так что я каждый день делаю эти проклятые суши, разделываю рыбу и отдаю часть своих денег начальству. У меня долг, а тут, блин, несколько месяцев назад вот эта вот ерунда. Я не хотела знать, кто мой соулмейт, пока не стала бы состоятельной и… самостоятельной. Я ничего не могу ей предложить. Эйс слушает, с каждым новым словом всё больше понимая, что ему нечего сказать, ему точно так же нечего предложить, как говорит об этом Нами, но для Эйса даже поддержать кого-то — сложно, непривычно, будто он вывернул себя наизнанку, став сейчас кем-то другим. Неправильным. Он чувствует, как пьяное веселье оттекает от головы, перепутываясь в тревожный узел где-то в желудке, и Эйс рвано выдыхает, заставляя себя сосредоточиться на чем-то, чтобы удержать мысли ровной гладью, не дав им вспениться, как гейзер, и рвануть горячей паникой. Он задерживает внимание на пачке сигарет, которую наверняка оставил на столе Санджи. Смотрит долго, смотрит пристально, всё ещё ощущая неловкость за глупое неуместное молчание. Он слышит, как Нами быстро вдыхает, он почти кожей чувствует, как она хочет отказаться, извиниться за все вырвавшиеся слова, и Эйсу вдруг становится так противно… Ты можешь, просто сделай уже и скажи то, что должен сказать. Эти мысли не глупые, эти слова не глупые, и сам ты не выглядишь глупо, если принимаешь себя таким, какой ты есть. Со всей поношенной одеждой, с неровными ногтями и странным голосом: ты — это ты. С кучей веснушек, грызущей под сердцем тревогой и следами чернил на коже, когда грубые пальцы сжимали тонкую ручку, и весь мир словно застыл, превратившись в чистую музыку. Но Эйс не хочет бояться, не хочет быть всегда тем, кому легче спрятаться в мешок и ничего не делать. Он хочет, пусть и по чуть-чуть. Пусть и сегодня мало, но завтра будет больше. Вчера он не мог выйти из подсобки, а теперь сидит на кухне в чужом доме, пытаясь подобрать слова… Сабо бы подобрал. Но Эйсу кажется, что с Сабо уже хватит слов. Эйс поднимает голову, смотря на такой же веснушчатый нос Нами, на её посеченные на концах рыжие волосы и тонкие длинные пальцы. Получается, ей тоже бывает больно? Получается, что все вокруг могут чувствовать себя неудачниками — даже кто-то, кто Луффи, на самом деле не являющийся заряженной пружиной с неиссякаемым запасом энергии. Кто-то, кто Луффи, кто громко плакал, обижался, стучал ногами и до сих пор зачем-то хранит старую соломенную шляпу. Эйсу казалось, что он один на свете испытывает всю эту боль, что не найдется никого, кто примет его и всё, что ему остается — защищаться. Так, как умеет. Стать равнодушным чудовищем, а потом получить палкой по носу — сиди и рычи у себя в углу, зализывая кровоточащие раны. Эйс был жестоким ребенком и получил жестокость в ответ. А теперь ему больно. И страшно. Страшно, что он не выкарабкается из этого, навсегда оставшись в клетке наедине с собственными демонами, которых он вскармливал годами этой жгучей кислотной ненавистью — глубоко, по самые кости, она уже засела там и точит его позвоночник, чтобы в какой-то момент Эйс упал и больше не поднялся… Пожалуйста, вспомни, что вены нужно резать поперек, если ты действительно хочешь сдохнуть. Тебе об этом напоминали. Черт возьми, заткнись. Он недостаточно хорош, недостаточно добился, недостаточно жив внутри, чтобы жить по-настоящему, но он уже здесь и имеет всё свое гребаное право быть счастливым, потому что после любой бури в его проклятом имени обязательно наступит долгожданный штиль. И нет никакого, блять, повода откладывать это, ища лучший момент, где он будет менее отвратительным и больше нравится себе в зеркале, когда уже нравился… Уже было. Он не человек, который никогда не падает — он человек, который падал так много, разбивая нос в кровавую кашу, а потом карабкался по куче дерьма, раз за разом доказывая, что он чего-то да стоит. Что он существует. И он не хочет, чтобы окружающие вокруг него тоже были несчастны. Пусть это не то место, не те люди, которых он нашел сам, но они такие же живые и чувствующие… Эйс правда хочет, чтобы у них всё было хорошо. Обычно он желал окружающим только отъебаться и сдохнуть, но теперь хочется говорить «спасибо» и… стать кем-то надежным? Огнем, который никогда не погаснет. Эйс аккуратно трогает Нами за плечо. — Можно? Надо было спросить до того, как прикоснулся, но Нами только слабо кивает головой. — Я не знаю, в чем дело, и мы не часто общаемся, но… Я точно знаю одно, что Луффи очень ценит тебя и… Говорить какие-то «умные» вещи сложно, и Эйс боится, что они звучат неискренне, словно это говорит не он. — Я понимаю… в каком-то смысле. Я тоже нашел какие-то вещи… важные вещи вокруг себя не в самом лучшем состоянии. И делал глупости. Обижал. Особенно, когда вы на очень разных уровнях, и ты действительно не можешь предложить ничего нового… Не знаешь, что сказать, потому что человек умнее тебя и опытнее, он больше повидал в жизни, большего добился, а ты как… как какой-то придаток, который только приносит неприятности и человеку просто плохо от общения с тобой. — Дело не… — Нами глубоко вдыхает, выдерживая паузу. — Дело не в том, что плохо. Я хочу быть лучше себя сейчас, чтобы встретиться с ней. Если это вообще когда-нибудь произойдет, но допустим… Я не хочу нести все эти проблемы с собой, не хочу, чтобы ей приходилось слушать, как вот у меня снова всё отстойно и мой начальник полный козел… Я не знаю, что бы я делала без Санджи, если бы он не подрабатывал вместе со мной и не брал на себя некоторые мои смены… Он делает так много, буквально за копейки, и меня меньше донимают, когда он рядом, но всё равно… с ним тоже бывает трудно. И я не хочу, чтобы Луффи опять ввязывался в драки из-за меня, потому что это не его дело. А теперь ещё и… она. Мне было легче, когда я не знала… просто голос. Я порой слышала, как она перебирает в голове строчки песен, но это словно сон, когда собственных мыслей уже не остается и… Как будто она делала это для меня. — Но она не кажется какой-то зазнобой… — Эйс аккуратно убирает руку, чтобы не тревожить лишний раз. — В смысле, она бы приняла тебя… — А нужно ли такое принятие, когда одному приходиться тащить вас обоих? Я не смогу вырезать проблемы из своей жизни, я всегда буду к ним возвращаться, пока не разберусь со всем этим окончательно, но… но пока нет. Пока я всё ещё здесь. Эйс, я думаю, ты понимаешь. Ты тоже не любишь, когда другие решают твои проблемы. Эйс слабо ведет плечом. — Да… понимаю. И я вел себя не очень за эти полтора месяца. Я только ездил ему по ушам и нервировал, потому что меня распирало изнутри. Я просто не верил, что кто-то может быть добр ко мне и всё время его подозревал… сказал не очень хорошие вещи, но проблема в том, как бы мы не хотели спокойно общаться, у нас слишком много общих штук, которые заставляют нас буквально обмениваться эмоциями. И мы как два комка наэлектризованных сомнений всё время бьем друг друга током. Я не знаю, как это решить. Я чувствую, что в последние дни ему тяжело общаться со мной. — Луффи бы сказал, что его это не волнует, — Нами слабо фыркает. — Точно, — Эйс задумчиво поправляет рукава толстовки. — Он просто делает вещи, вытаскивая людей из такого дерьма… — Он делает. Он не просто говорит… И он нормально воспринимает самого себя. Не лжет на этот счет. Не пытается казаться кем-то другим. Я понятия не имею, как ему удается быть таким чистым и свободным, но ему просто… ему плевать, кто ты. Плевать на твое прошлое, плевать на твои загоны, но он так расстраивается, если не может помочь… как было с тобой. Эйс, прости, мы все тогда неправильно себя повели. Эйс всё это время молчит, оттягивая пальцами тонкую красную ниточку. — Я тоже себя неправильно вел, но это их не оправдывает. И вы не виноваты, я… я очень закрылся в себе тогда. Меня сильно мучала тревога вплоть до того, что я не мог дышать. Вчера было нечто похожее, не знаю… Сабо опять нес чушь, хотел помочь, но я сказал, что не надо. И не потому, что я боюсь открываться, а потому что он снова только и делает, что пытается спасти кого-то… У него проблемы с этим. А я просто удачно подвернулся — злой, тревожный, такой вот комок гнева… и ему было очень увлекательно это распутывать, пока оно не дало ему по лицу. Но он всё ещё хочет этого, пусть и неосознанно. Возвращается ко мне. И я понимаю, почему ты боишься… Если бы мне кто-то полтора месяца назад сказал, что такая хрень произойдет, я бы запомнил его, но подходить ближе не стал… Он помог мне снова почувствовать какие-то вещи, я сижу здесь во многом благодаря нему, но… он тоже тащил меня. Я едва ли что-то делал сам, он меня буквально за ручку водил — на работу устроил, вещи купил… мне очень стыдно сейчас за эту одежду, я был так очарован им и одновременно напуган, что не мог не согласиться… А сейчас я смотрю и… Это неловко. Это странно, потому что мы были едва знакомы. Наша… я не знаю. Дружба? Наша дружба не равноправная до сих пор. Но я бы не получил этого опыта без него. Я бы не осмыслил эти вещи без него. Но продолжать так..? Это жестоко по отношению к нему. И по отношению… ко мне. Тоже. Я не хочу его терять и… Плевать, что я нашел его в неудачный момент, когда мы оба просто на пределе, когда у нас бардак в башке и мы не такие умные, чтобы отстраниться там и подождать лучшей версии себя… мы оба придурки, вот и всё. И я правда рад… я думаю, что ты права в каком-то смысле, что не хочешь начинать всё сейчас, но… Ты можешь просто сказать ей об этом. Сказать, что ты не готова, но ты существуешь, ты нашла её и обязательно дождешься. Просто не сейчас. Если она правда твой человек, она поймет. У нас с Сабо так не получится. Я не могу отмотать время и сказать — о, здесь ты поступил, как идиот, когда решил раскопать мои триггеры, потому что у тебя руки чесались быть полезным для кого-то, а здесь как идиот поступил я… прости, что сказал, что ты обманываешь меня насчет глухоты… я не могу этого сделать, это уже произошло. Я уже взял его деньги, я уже обвинил его в обмане, а он уже использовал меня как жертву, чтобы утолить свою потребность спасти кого-то, потому что он по-другому не умеет. Я ощущаю его эмоции. Я знаю, что он не чувствует себя важным, пока не помогает кому-то, он просто не верит, как и я, что с ним общаются искренне… мы нашли друг друга, но не в том плане, в каком обычно находят значимых для себя людей. Я тоже бы хотел быть, как Луффи… не говори ему об этом никогда, но я восхищаюсь тем, какой он простой и одновременно понимающий… люди тянутся к нему, потому что это он. Я тоже хочу быть таким. Чтобы… чтобы люди говорили: «О, это Эйс, он хороший парень, мы любим его за то… за то, что он есть». Просто за это. Не раскапывая там сто слоев, пока я грызу вам руку, я хочу… я просто устал уже быть злым. Эйс замолкает, так и не подняв взгляд, не до конца осознавая, что он сказал и как именно он это сказал — внутри невесомая пустота, словно он вытащил наружу всё, что его грызло, что разливалось по венам черной липкой жидкостью, а теперь он отчистил кровь и беспорядочные мысли, оставив после себя ничего… буквально ничего. Он пуст. Эйс ни с кем не делился, даже с самим собой, предпочитая игнорировать, задавливать свои эмоции до тех пор, пока не станет так плохо, что они начинают лезть из глотки, но Эйс упорно продолжает запихивать их обратно, давясь, как невкусной едой. Он правда понял какие-то вещи, но сейчас впервые оформил их, проговорил вслух, как будто он наконец-то осознал, откуда лезет его проблема и с силой наступил ей ботинком на хвост… больше не упустит. Больше не позволит отравлять себе жизнь. Ещё так много вещей, которые его беспокоят, которые вызывают дискомфорт, но вот эти мысли насчет Сабо и себя самого… Как если бы он узнал человека по имени Эйс с новой стороны — оказывается, я такой? Оказывается, я могу говорить и не стесняться собственных слов? И кто-то будет слушать меня? Ох, слушать… Глупый, слушать должны были не тебя. Эйс поднимает пристыженный взгляд на Нами, чувствуя, как краска вспыхивает на его веснушчатых щеках. — О… блин. Прости. Я не хотел забалтываться… Перевел всё на себя, извини. Нами внимательно смотрит ему в глаза несколько долгих секунд, а затем вдруг издает мягкий смешок, пряча нос в ладонях. — Ты говоришь такие серьезные вещи, но эти ушки… — Чт..? Тело Нами сотрясает тихий смех, и она вытягивает руку, чтобы поправить на голове Эйса пушистые волчьи ушки. Эйс моментально вспыхивает сильнее, спеша прикрыть их ладонями, как постыдную мишень, но только заставляет Нами смеяться сильнее, аккуратно смахивая пальцем с ресниц блестящие крохотные слезинки. Эйс замирает, смотря на её лицо, продолжая держать руки над головой, как защитный кокон. — Ты не злишься? — С чего бы? — Нами удивленно приподнимает брови. — Я перебил тебя… И наговорил всякого ненужного о себе. — Ты не перебил, — Нами смыкает пальцы в замок. — И ты сказал много того, что крутилось у меня внутри… Я сомневалась, что меня кто-то поймет, но… Раз уж у тебя тоже есть соулмейт, которого ты нашел совсем недавно и при дурацкий обстоятельствах… ты понимаешь, что я чувствую и насколько сильно это запутывает. Эйс бы мог возразить, что нет стопроцентной вероятности, что они с Сабо соулмейты, потому что это никак нельзя проверить стандартными методами, но… Эйсу так плевать. А Сабо такой хороший, что он может называться для Эйса, кем хочет, хоть родственной душой, хоть… Эйс не придумал, но уже готов принять многое. Кроме странного покалывания в сердце, но с этим он обязательно разберется. — Я надеюсь, ты хоть что-то поняла из моего потока мыслей, потому что это было очень сумбурно… — Эйс наконец-то опускает руки, укладывая их на бедра. — Я поняла, что ты не такой, каким мне казался. — В каком смысле? — Ну… я не знала, как тебя описать, кроме как «брат Луффи», и я слышала, что ты вспыльчивый и нелюдимый, и вся эта ситуация… А больше ничего. И не то, чтобы я стремилась с тобой общаться, но всем нам казалось, что ты как будто где-то отдельно существуешь и мы не можем с тобой контактировать. Некоторые из нас хотели. Ты очень приятен Санджи, ты нравишься Чопперу, Траффи о тебе беспокоился, даже те люди, которых ты не знал… та же Бонни, она здесь во многом потому, что узнала, что ты придешь, хотя вы тем более никогда не пересекались, но ты… тоже притягиваешь людей, Эйс. Ты этого не замечаешь, но ты многим нравишься, с тобой хотели бы общаться, но никто не знает, как к тебе подступить. И это так здорово, что сейчас у тебя есть кто-то, с кем вы, ну… Кто понимает тебя. И кто тебе дорог. Я думаю, про Луффи и говорить не надо, ты для него всё, но… это хорошо. Хорошо слышать от тебя какие-то новые имена, мы все рады, что у тебя появился друг, и пусть мы… не совсем одна компания, пусть мы больше с Луффи, а не с тобой, но мы всегда поможем, если ты обратишься, потому что… ты не один. Мы все здесь застряли в этой дыре и должны держаться вместе. И, ох, прости, если получилось слишком пафосно… Эйс опускает голову, чувствуя, как волчьи уши слегка сползают с ободком вперед, но он не обращает на это внимания, рассматривая линии на своих раскрытых ладонях… Он больше любил сжимать их в кулаки. — Нет, всё… — Эйс берет глубокий вдох. — в порядке. Он чувствует пустоту, но не чувствует в своем сердце смятения. Словно буря наконец-то утихла и теперь его лицо обдает легкий морской бриз. Море нравится Сабо, а Эйсу… Эйсу нравится что-то, что он пока не может осознать. — Эйс, — Нами зовет его, и Эйс рефлекторно поворачивает голову. — Я хотела сказать… — Да? Эйс поправляет сползшие уши, и он уверен, что выглядит так нелепо, но так… таким спокойным он чувствует себя сейчас, каким не был ещё никогда. Опустошенным, но пустота эта приятная — живая, отзывающая и податливая к теплым рукам. — Спасибо… за разговор. Мне правда стало легче, когда я высказала это кому-то. — О… да не за что, в общем. Я просто был здесь. Нами отзывается на его слова ломаной мягкой улыбкой, щуря глаза, и Эйс не может не ответить тем же… Он хочет улыбаться, пока скулы не сведет приятной судорогой, пока мышцы не заболят, потому что он так не привык, но так хочет начать это заново… Жить. Жить, чтобы больше никогда не сожалеть.

***

Холодный уличный воздух обдает горячую кожу, и Эйс слегка морщится, зажимая сигарету между губами. Он не удержался и стащил одну из пачки Санджи, потому что организм требовал отравить себя каким-то дерьмом. Вывести алкоголь и пустить по венам едкий табачный дым; Эйс всегда умел думать на два шага вперед… с переменным успехом, но сегодня он превзошел себя самого. Эйс спускается на пару ступенек, лениво усаживаясь на одну из них — тут же чувствует, как зябкая сырость бежит по позвоночнику, оставаясь на темных джинсах неприятным мокрым пятном. Эйс раздраженной мычит и пересаживается немного вбок, ныряя в карман толстовки за старым спичечным коробком. Чирк, и пламя бежит по спичке, гипнотизируя Эйса танцующим на самом кончике огнем. Несколько секунд он просто смотрит, как спичка чернеет и сворачивается дугой, а затем быстро подносит её к сигарете, пуская пламя дальше танцевать по сгорающему фильтру — Эйс втягивает воздух и отнимает сигарету от губ. В следующий раз он клянется себе пить только безалкогольное пиво. Эйс вдыхает дым, немного затягиваясь, и пальцы словно всё ещё помнят этот нехитрый механизм — вдохнуть, задержать, выдохнуть. Эйс только в детстве кашлял, как побитый пес, но что вы хотите, когда шестилетка впервые взял сигарету в рот? Он отвык и давно бросил, но сегодня что-то… хочется. Сегодня вообще хочется много странных вещей, пусть и дерьмовых, которые и повторять-то желания нет, но сейчас он находится в моменте и позволяет себе всё, что потребует его организм. Словно после долгих-долгих ограничений, после всех терзаний и запретов в собственной голове, Эйс ищет любые способы получить наслаждение, восполняя каждую крошечную прихоть, просто вот… отпустив себя самого. В доме не стихает музыка и звуки льющегося через край веселья, и Эйс, который сидит сейчас в одиночестве на улице вовсе не чувствует себя не причастным к этому. Он знает, что может вернуться. Знает, что его примут, с ним поговорят и пожмут руку. Никто не выгонит его сидеть и рычать в угол, потому что Эйс хоть и волк, но ручной, самый настоящий — к нему только ладонь протянуть и потрепать по темной макушке… сразу спрячет зубы и подставит мягкое пузико. Эйс наблюдает за огнями соседних домов, за покачивающимися от ветра бумажными украшениями и горящими в полутьме тыквами с острыми неприятными ухмылками. Во дворе Трафальгара из земли торчат бутафорские деревянные кресты, а голые ветви деревьев обмотаны рваными простынями — все в крови, заляпанные пятнами, и Эйс даже замечает на одном из деревьев толстую петлю, словно кто-то вот-вот должен в ней повеситься. Он, например, года два назад, но сейчас это вызывает только липкое чувство отторжения. Эйс смотрит, как сигарета тлеет между пальцами, а затем снова зажимает её во рту, чтобы потянуться в карман за телефоном и открыть фронтальную камеру — щелчок и он в объективе, а руки больше не дрожат, но видеть себя на фотографиях до сих пор воспринимается чем-то злым и неправильным. Но, окей, вот это смешно. Он открывает диалог с Сабо. fireFist: смотри это тянет на футуризм. я получеловек полуволк, который курит ворованные сигареты. Сабо отвечает только через несколько минут. Dragon Claw: волвкомальчик ((9 Dragon Claw: скажт вуф Dragon Claw: пиздец сомнышко тытакой милый Эйс вскидывает брови, но он словно был к этому готов. fireFist: ты бы сказал что пьешь, я бы не стал тогда. Dragon Claw: я чуть-чуть (((9 Dragon Claw: я просто пьяный и сопливый fireFist: мы тут соревновались с алкашкой, но я всё равно по-моему трезвее тебя fireFist: в свое оправдание скажу, что меня вынудили обстоятельства fireFist: это было дело чести Dragon Claw: ахуеть ты честный ((( fireFist: ты меня тревожишь этими скобочками Dragon Claw: (((( Dragon Claw: прикинь я завбра уезжаю из города Dragon Claw: нахуя Dragon Claw: че я буду делать деревья эти подрезать Dragon Claw: позвонил сегодня драгбноу он сказал сабо отъебись Dragon Claw: ну не так сказал но емане они едут мбез меня Dragon Claw: пошлб они наъхй Dragon Claw: нах.бй Dragon Claw: ДА БЛЯТЬ Эйс проводит ладонью по волосам, чувствуя, как скользкое волнение шевелится в желудке. fireFist: ты в порядке? fireFist: ты же сам сказал, что полтора месяца будешь в городе, а потом поедешь по храмам кататься и какие-то там… плантации ??? почему вы этим занимаетесь? Dragon Claw: да ебал я их врот Dragon Claw: сабо не делай то сабо подумай о здолврье сабо почему не отвечаешь на звонки Dragon Claw: я заебался отвечать на ваши звонки Dragon Claw: обращаются со мной как с ребенком Эйс опускает сигарету, смотря, как дым расходится в воздухе неровной полупрозрачной пленкой. Странно видеть от Сабо такие слова, но они звучат живее чем всё, что Эйсу приходилось слышать за эти полтора месяца. А слышал он многое: нотации, нравоучения, лекции, обсуждения проблем, решения проблем, проблемы, проблемы, проблемы… Словно Сабо не мог говорить о чем-то другом. Он всегда возвращался к вопросу «тебе чем-нибудь помочь?». Помоги уже, блять, себе. fireFist: разве они не хотят тебе помочь? Dragon Claw: мммм как сказать. Они не дают мне работать fireFist: в твоем состоянии я бы тоже не давал тебе работать Dragon Claw: спасибо люблю обожаю Dragon Claw: я сижу на месте и ничего не делаю когда могу помчь Dragon Claw: это по-тоему правильно? fireFist: не спрашивай меня, что правильно, а что нет. ты не в себе последние несколько дней. Dragon Claw: да потому что я просиживаю целый день в отеле. Я я уезжаю только завтра, а они заставляют меня сидеть fireFist: чел это какой-то психоз Dragon Claw: спасибо прфесор портгас сегодня вы ставите диагнозы по аватаркам? fireFist: ок только не начинай. ты занимаешься тем же самым до сих пор. или покажи мне свой диплом психолога или не пытайся каждый наш диалог превратить в сеанс Dragon Claw: мммммм Dragon Claw: понятно пока Эйс сжимает телефон в руке, но больше его волнует, что он не чувствует ни одну чужую эмоцию, только свои и очень беспокойные. Нарастающие, как снежный ком. Но Эйс не позволит этому вырваться. fireFist: сабо fireFist: почему ты не хочешь возвращаться домой? Он словно пустил рябь по ровной глади воды. Dragon Claw: что мне там делать? Я снова буду один fireFist: ну и что ??? что такого страшного случится если ты останешься наедине с собой? Dragon Claw: как будто ты нензаешь. это сожрет тебя fireFist: знаю, но физически я никогда не был один. не помню чтобы в этом доме когда-нибудь затихал шум Dragon Claw: я не был дома почти год. Это ничем не отличается от клетки fireFist: а для меня неприятно находиться среди людей. но вот как бы… я здесь сейчас. меня позвали на вечеринку и ничего страшного не произошло Dragon Claw: я немогу не видеть людей у меня болит голова, но я всё равно… я не могу. вдруг про меня все забудт fireFist: это вряд ли возможно. никто не забудет если ты отойдешь на день или даже на неделю… да и как тебя такого забыть? Dragon Claw: почему тогдма мои рлодители за всё это время не нашли меня? Dragon Claw: я не помнб что сделал не так Эйс отрывисто выдыхает, чувствуя, как тлеющий сигаретный пепел касается грубой кожи. fireFist: может, они просто конченые? ты же был ребенком. ты здесь не виноват Dragon Claw: эти ожоги… я не помню я ничего не пмоню не может быть так чтобы в тебе разочаровались с нихера fireFist: им достаточно было знать про твою глухоту, разве нет? почему ты воспринимаешь их как авторитет? Dragon Claw: я не воспрнимаю просто яне хочу чтобы меня снова не замечали Dragon Claw: я не помню Dragon Claw: я боюсь если я не буду помогать люди забудут про меня Dragon Claw: не хочу снова пропадать и волновать своих друзей Dragon Claw: я не хочу уйти а потом узнать что ты тоже про меня забыл С каждым новым словом, которое пишет Сабо, Эйс всё больше чувствует, как горло начинают душить слезы, но его собственные глаза абсолютно сухие, только волнение когтями скребется по стенкам желудка. Эйс не ощущал Сабо уже довольно продолжительное время, иногда выпадая сам из-за накатившей апатии, приглушая эмоции, но вот Сабо словно подавлял их, зарывал поглубже, чтобы до Эйса доходили лишь смазанные фальшивые отголоски. Он врал. Врал и не хотел доставлять неудобства. Глупый. Эйс откашливается, чувствуя на языке привкус алкоголя, но во рту у него только горечь сигарет — Эйс не пил сегодня виски, не ел ничего острого, а теперь всё это разом подкатывает к горлу, вызывая тяжелый приступ тошноты. Эйс сдерживается кое-как, зажимая себе рот ладонью. Ему становится даже чуточку стыдно, что он пил сегодня, нагрузив Сабо ещё больше, но с другой стороны… Сабо прекрасно грузит себя сам, а так он хотя бы напьется ощущением того, что пьян, а не пойдет за новой бутылкой, чтобы утопить свои чувства в алкоголе. Чтобы Эйс снова не смог их уловить. Сигарета обжигает кожу, тлеющим окурком падая на ступеньку, и Эйс давит её подошвой кроссовка, пытаясь хоть на что-то перенаправить эмоции. Как же им обоим помочь? Эйсу холодно, и это походит на то, что он испытывал в подсобке, когда спина покрылась холодным потом и нечем было дышать. Эйс не хочет так. Не хочет чувствовать дрожь пальцев, не хочет чувствовать, как закрывается рот и язык становится таким тяжелым, что получается только хрипло мычать. Он снова беспомощен. Только в этот раз за них обоих, потому что он не может успокоить Сабо, ощущая его истерику сейчас слишком остро, как будто слезы катятся прямо у Эйса из глаз. Его щеки сухие. А ещё ему стоит заткнуться. Ты сильнее сейчас, так что возьми всё в свои руки. Эйс закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на собственных ощущениях, на том, что он чувствовал умиротворение, что он больше не был лишним и говорил правильные слова. Сабо страшно, Сабо пьян, Сабо устал держать всё в себе, и Эйс воспринимает это как единое целое, как маленький испуганный комок, забившийся в угол, который надо крепко-крепко обнять. Хочется взять его за руку. Эйс никогда в своей жизни не видел море — вот так, чтобы собственными глазами, он постоянно отбрыкивался, когда дед хотел показать ему флот, потому что Эйсу не было интересно смотреть на огромные железные корабли. Эйсу нравятся парусные. Нравится запах дерева, нравится шум прибивающихся к бортам волн и вкус морской соли на обветренных губах … Он ничего из этого не испытывал, но знает, что где-то в глубине души, там, где спрятан его внутренний ребенок хранятся воспоминания о пиратских играх, сокровищах и любви к чему-то бесконечно далекому. Как море. Или космос. Или, черт возьми, что угодно, что способно вызвать резонанс в душе, как пройтись пальцами по гитарным струнам… Точно, облака ведь отбрасывают тени. Не силуэты. А Эйс по вечерам разлагается изнутри, заваривает пакетик черного чая в крутом кипятке, у него кривоватая, но широченная улыбка, а от волнения он стучит ногой и потирает ладонью горячую шею. Эйс любит жаренное мясо, и курицу, и стейки, а ещё он всегда хотел завести свою собственную собаку — огромную, пушистую, чтобы с ней можно было гулять по утрам и учить командам. Эйс, бывает, впадает в гнев и не может сдержаться, не может заткнуть рот и повернуть назад — сжимает кулаки и хмурит брови, а стоит разозлить сильнее, начинает кричать, буквально вспыхивать, словно спичка… а потом очень быстро затухать. Только Эйс всё равно злопамятный. И если плачет, то слезы душат горло, и Эйс скорее сдохнет, чем позволит себя кому-то себя утешать. Но Сабо видел его таким слишком часто. И слишком часто поддерживал, костями ложась на рельсы. Но теперь Эйс не хочет, чтобы его утешали. Он хочет стиснуть Сабо в своих объятиях и мягко перебирать пальцами светлые волнистые пряди. У Эйса обветренные губы и жгучие черные глаза… А вот ожоги… ему не важно. Ему важно принимать Сабо любым. Эйс опускает голову, чувствуя, как влага остается на ресницах, и он моргает, сосредотачивая мутный взгляд на экране телефона. Бедный его Сабо. Он не должен оставаться один. fireFist: эй тшшш всё хорошо. я не забуду тебя, с чего ты взял? Дыхание Эйса колеблется, словно Сабо шумно втягивает носом воздух. Dragon Claw: ты двигаешься вперед, я больше никчего не смогу тебе дать Dragon Claw: я даже не могу подлержть тебя потому что я не в силах у меня просто не осталось слов fireFist: эй ну. мы ведь говорили об этом. я справляюсь и мне не нужна жилетка Dragon Claw: вдруг я откажу в какой-то моемент когда человеу нужна будет помощь а я не мпомогу и он умерт Dragon Claw: янехочуь чтобы ты умер эйс Эйс уже давно понимает, что Сабо не попадает по буквам вовсе не из-за алкоголя. Он чувствует это на своих сухих глазах. fireFist: я не собираюсь умирать по причине кто-то не выслушал мое нытье, окей? Dragon Claw: если бы я помог тогда ничего бы не случилось если бы я ьоько заметл тебе бы не пришлось страдать fireFist: ты никак не мог меня узнать и заметить, мы уже говорили об этом сабо. да, наш город маленький, но не настолько. и не настолько важный чтобы проверять че там твоего батю происходит Dragon Claw: я ужасный человек fireFist: сабо… Dragon Claw: я решитл просто воспотзоваься тобой вот и всё. как конченый мудак. чтобы был повод сюда приехать. чтобы я думалг что кто-то нуждается во мне. чтобы не ехал сюда просто так fireFist: я знаю. Dragon Claw: я просто поулчпется привязал тебя к себе это жестоко. А потом привязался сам, но это всё равно это неправильно.бб,, я так много думаю об этм в последние дни о тебе и о том что я просто всё время хочу тебя спасти словно должно случиться нечто страшное. Я тоько навязываюсь тебе со своей помощью потому что мне неинтересно когда всё хорошо. Словно во мне перестанут нуждаться. И какая-то часть меня специально написала всё это, что я знаю,, что с тобой случилось и могу приехать. Я так зацепился за это. подумал что если смогу помочь кому-то в этом месте, то имею право помочь себе вспомнить.Прости меня, Эйс. fireFist: за что ты извиняешься? Dragon Claw: я причинил тебе боль своей эгоистичной ложью fireFist: окей, ладно я понял. мы ничего не решим, пока не разберемся с этим. fireFist: и я знаю, что ты слишком честен и глуп чтобы делать это из каких-то паршивых целей, так что расслабься помолчи и послушай меня. fireFist: будешь и дальше нести всю эту чушь я тебя сожру. Dragon Claw: ((( fireFist: мне плевать, усек? мне плевать хорошо это и плохо, было это правильно или ты просто идиот потому что оно уже произошло. извини мне что теперь обосраться за свои какие-то уродские слова, потому что я тоже тебя обидел? я отвечал жестокостью на твою тупость, а ты просто искал причину заботиться о ком-то, чтобы чувствовать себя полноценным. Dragon Claw: да, я определенно люблю твою поддержку…… fireFist: это не она. потому что я всё ещё не умею разговаривать, но я столько всего хочу тебе сказать, но в голове только типа «он очаровательный придурок», но это не то… разве так нужно говорить с тем, кого ты хочешь поддержать? fireFist: пиздец столько «но» а ты гений мысли я погляжу fireFist: ты… ты просто не видишь, какой ты замечательный и как ты стараешься, ты невероятно сильный, раз сносишь столько дерьма каждый день. столько тяжести и утрат. и ты пытаешься помочь всем. даже мне. мне очень трудно понять зачем вы все это делаете, но сейчас я думаю… плевать. будь, что будет. если ты хочешь меня спасти, я готов быть спасенным, но не такой ценой… не жертвуй этим ради меня. Dragon Claw: Эйс… fireFist: я не умею говорить так же складно и красиво как это делаешь ты, но мне хочется донести и объяснить тебе кучу вещей которые ты должен услышать. да я знаю, что ты не слышишь, поэтому мне нужно скомкать свои мысли еще понятнее чтобы ты точно понял, как именно они звучат…. как будто ты правда их слышишь. fireFist: ты спрашивал меня еще давно про эти дурацкие машины, но это ерунда это мелочь по сравнению с тем сколько всего мне хочется донести чтобы ты почувствовал, словно вот… потрогать звук. fireFist: если мы связаны на таком уровне значит ли это, что я могу разделить с тобой ощущения того, что я слышу каждый блин день вокруг себя? а ты этого лишен. но ты потрясающий во всем остальным и… и ты бы сам сказал, что это не делает тебя хуже. тебе не нужно заслуживать мое общение какой-то помощью забей на это все пожалуйста ты ведь живой чувствующий человек. fireFist: я не скажу ничего нового. наверняка есть куча людей вокруг тебя или хотя бы самые важные кто доносил эту мысль лучше, а я просто… со своей вот башкой полной дерьма пытаюсь хоть как-то тебе помочь, но тебе не нужны слова… я понимаю, зачем ты хочешь приехать, но ещё больше я не хочу давить на тебя своими эмоциями, потому что мы притягиваемся слишком сильно… наша связь не должна быть обузой. fireFist: так что если ты действительно хочешь вспомнить если ты хочешь найти ответы и разобраться черт возьми уже во всем этом… я не против. я жду. я… мы могли бы создать новые воспоминания вместо этого. fireFist: и прости если несу какую-то чушь. Хочется говорить, не закрывая рот, позволять пальцам печатать любую, даже самую банальную мысль, которая приходит в голову, но которая кажется такой важной сейчас, потому что Эйс никогда и никому не говорил таких теплых искренних слов. Он хочет оградить Сабо от грязи своей души. И не позволить захлебнуться в ней, зажигая вместе пока ещё слабый, но разгорающийся мягким светом огонь… Они держат его в ладонях, ещё крепче держась друг за друга. Вместе. Тоже вместе, потому что иначе уже не получится. И не хочется. Им лишь надо исцелить то, что никогда не было сломано. О, возможно… Эйс выдыхает, смотря на свои ладони. Возможно, стоит начать с себя? Dragon Claw: а если не получится? Что если эти воспоминания станут последними? вдруг наша связь..н. всего лишь проклятие? fireFist: ага. я чертовски проклят ещё с самого рождения. если ты тоже проклят, то проклятие просто схлопнется. минус на минус вся херня. Dragon Claw: я смогу тебя отпустить сейчас, но потом… я боюсь привязаться слишком сильно. fireFist: знаешь fireFist: ты так много торчишь в интернете по работе что относишься к этому слишком серьезно fireFist: мне будет больно, но моя жизнь кажется не остановится потому что я впервые вижу какие-то вещи вокруг себя… я не успел сделать тебя центром всего. хоть и мне казалось, что ты единственный кто был добр ко мне… но сегодня столько людей сказали мне что рады… рады что я пришел. Dragon Claw: мне кажется, я зависим от твоих эмоций… от плохих эмоций, поэтому я с трудом чувствовад что-то хоорошее сегодня. Dragon Claw: я… мне нравилось быть тем кто решает твои проблемы, словно от этго я тоже становилося важным и значимым. Dragon Claw: я не знаю, что делать, Эйс. Dragon Claw: я просто хочу заботиться о тебе, но это превратилсь в кошмар. Dragon Claw: мне страшно оставаться наедине с собой Dragon Claw: тебя слишктм много в моей голове Dragon Claw: и наша связь всё больше заставляет меня думать чтомы особенные друг для друга Dragon Claw: и я хчоу быть самым особенным для ммет Dragon Claw: тебя* Dragon Claw: блять я не вижу что пишу Dragon Claw: у меня болят глаза от слез fireFist: сабо Эйс словно тянет невидимую руку к его плечу. fireFist: я тоже понятия не имею что делать веришь нет? Касается пальцами… fireFist: и я понимаю что такое быть зацикленным на одном человеке. я до сих пор зациклен на том чтобы заботиться о луффи. fireFist: мне стоит больших трудов это признать. что у меня нет друзей кроме моего младшего брата, что я не знаю, что хочу делать и как именно это делать… что мне нравится и что я люблю, но я… стараюсь. я всё ещё порой ненавижу себя очень сильно, но сейчас я вижу что-то другое. что-то помимо этого. А затем окончательно кладет ладонь на плечо. fireFist: а ещё я вижу что у меня уже есть друг. первый и очень важный. fireFist: и… знаешь, луффи всё время говорит эти пиратские глупости словно мы всё ещё дети… я хочу сказать, что мы с тобой можем быть на разных кораблях, но всё равно оставаться вместе, помнить друг о друге… нам необязательно расплываться навсегда если мы натворили глупостей потому что море огромное и бесконечное, так что все наши проблемы там просто крошечные… море оно для того чтобы встретиться. если ты сейчас не готов и общение со мной причиняет тебе боль… я подожду. но потом обязательно найди меня, если тебе это действительно нужно. мне тоже страшно терять тебя, но я не хочу называть это прощанием. Dragon Claw: я не хочу… Эйс только чувствует сбивчивое дыхание на своей коже. И ладони. Он чувствует, как чужие ладони скользят по его плечам. Dragon Claw: я не хочу уходить Dragon Claw: я хочу обнять тебя Эйс, если бы мог, сейчас позволил бы себе уткнуться носом в его пушистые светлые волосы. fireFist: я тоже fireFist: иди сюда Dragon Claw: куда? fireFist: ко мне Dragon Claw: ты слишком далеко. fireFist: тогда тебе стоит быть ближе чтобы я смог стереть твои слезы. Dragon Claw: ох… Эйс зеркалит его вздох своим, пряча нос в глубине толстовки. Он опускает голову, хватая пальцами темные волосы — смущенный и сбитый с толку, Эйс сейчас напоминает напряженный вздыбленный комок… дышит, но совсем едва. Маленький глупый волк. fireFist: о нет, я не… Dragon Claw: ничего не говори. Dragon Claw: ты… очаровательный. И такой добрый. Dragon Claw: мне полегче, кажется. по крайне мере я больше не плачу Dragon Claw: спасибо солнце fireFist: ТЫ- fireFist: тихо. Dragon Claw: это потому что ты солнечный. Я не должен недооценивать то каким счастливым Ты можешь быть. это так красиво. Dragon Claw: прости что вел себя так странно сегодня… я просто так потерян fireFist: не закрывайся от меня больше окей ?? fireFist: ты позволял мне сливать всё мое дерьмо сюда, а сам терпел. больше я такого не допущу. fireFist: мы друзья, сабо. и пытались дружить как все, нормально дружить, но… мы не как все. и наша дружба она тоже другая. нам нужно перестать ебать друг другу мозги. Dragon Claw: я уже переживал, что не слышу от тебя мата. fireFist: бля ((( Dragon Claw: АХАХАХА С Л Ы Ш У fireFist: это даже не смешно Dragon Claw: да. но ты и правда сегодня… такой. fireFist: какой? Dragon Claw: безопасный. Dragon Claw: большой сильный волк. И очень мягкий. Плюшевый. Dragon Claw: с тобой я чувствую себя спокойно. fireFist: я тоже… с тобой. Эйсу кажется, что сердце сейчас лопнет у него в груди. fireFist: так что приезжай… если хочешь. И он знает, что чужие руки всё ещё остаются на его плечах. Dragon Claw: ох, Эйс. Я буду очень рад увидетьса с тобой Dragon Claw: я сейчас снова плакаал начну вот жеваный крот fireFist: тшшш всё хорошо. я буду с тобой пока ты не уснешь Dragon Claw: сейчас почти пять утра… fireFist: вот и спи. а завтра покажешь мне и деревья свои и храмы. большой плюс что тебе не придется опять ходить к голодающим и пропускать это через себя. просто подвязывай сраные кусты. а я буду ждать тебя. Dragon Claw: такими темпами я… fireFist: что? Dragon Claw: ничего. Ты самый лучший. Dragon Claw: я попробую уснуть наверное. я ужасно вымотался fireFist: спокойной ночи Dragon Claw: Эйс. fireFist: да ?? Dragon Claw: ты всегда был намного сильнее, чем я о тебе думал. Dragon Claw: прости. И… спасибо. Dragon Claw: давай отправимся на твоем корабле вместе?

***

— Эйс. Какой-то совсем непривычный голос доносится до его ушей, тут же утонув в пелене тяжелого сна — к черту, Эйс даже не слышит, предпочитая с глухим ворчанием перевернуться на бок, ткнувшись носом в мягкую спинку дивана. Спать. Он проваливается обратно, чувствуя на веках обволакивающую пелену, но его настойчиво зовут во второй раз… Господи, заткнись. — Эйс, проснись, у тебя будильник звенел. По-моему, это на работу. — Луфф… фи, отвали. Эйс предпочитает слабо отмахнуться, слыша краем уха чужой отрывистый вздох. — Это Ло, вообще-то. И уже восемь утра. — Ага… мне плевать. — Это очень мило, но я бы попросил тебя покинуть дом. Мне тоже скоро уходить. — Ну и… вали, — Эйс раздраженно мычит, крепче жмуря глаза. — Че ты ко мне домой приперся… — Это ты лежишь на диване в моем доме. После этих слов Эйс удивленно распахивает глаза. Первое, что он видит — спинку дивана, но стоит повернуть голову, как в поле зрения оказывается черное пятно, по форме напоминающее фигуру Трафальгара. Приглядевшись получше, Эйс понимает, что это он и есть — Хирург Смерти во плоти в длинной черной водолазке. — А… Хэллоуинские украшения в светлой гостиной теперь кажутся немного вычурными, но Эйс определенно узнает их — и тыквы, и свечи, и полупустые вазы с разноцветными конфетами. Всё это он видел в доме Трафальгара прошлым вечером… Ох. Неловко. Получается, он всё ещё здесь. Эйс привстает с чужого дивана. — А почему..? А Трафальгар протягивает ему телефон. — Могу придумать тебе сотни вариаций «почему». Считай, что просто дал тебе отдохнуть. — О… — Эйс растерянно проводит ладонью по всклокоченным после сна волосам. — Спасибо, наверное… А где Луффи? Трафальгар неопределенно кивает головой. — Догадайся. Они с Лами просили у меня хлопья на завтрак. Луффи съел коробку. — Надеюсь, не прямо коробку..? Трафальгар саркастично вскидывает бровь. — Оставлю это на твое воображение. — Оу… — Эйс неловко закусывает губу. — Луффи, должно быть, всякое устраивает… извини за это. — Я уже привык. В комнате повисает неопределенная тишина, перемешивающаяся со сбитым дыханием Эйса, которое он не в силах контролировать, чувствуя, как с каждой секундой всё больше сыпется на части его гудящая после сна голова. Язык тяжелый и неповоротливый, скребущий по нёбу, как старая наждачка, и Эйс морщится от кислого привкуса, вытирая рукавом скопившуюся в уголке рта слюну. Он не ощущает похмелья, лишь тупую боль в районе затылка, но это не останавливает, и Эйс упирается ладонями в диван, окончательно приподнимаясь с места. Ему требуется несколько секунд, чтобы вернуть себе равновесие. Трафальгар наблюдает за ним, скрестив руки на груди — ждет, пока Эйс восстановит контроль над телом, а затем наконец-то подает голос: — Дать тебе таблетку? — Предписания врача? — Эйс позволяет себе усмехнуться. Трафальгар тихо фыркает, и Эйс почему-то не хочет ему отказать. На кухне они действительно обнаруживают своих младших, и Эйс чувствует укол совести где-то в груди, стеклянными глазами уставившись на беспорядок, который устроил Луффи, разлив по столу молоко вместе с кучей разбухших от влаги хлопьев… Маленькое ненасытное чудовище. Пока Трафальгар за его спиной копается в аптечке, Эйс наклоняется к уху Луффи, угрожающе шепнув: — Это что такое? Луффи переводит на него любопытствующий взгляд, не прекращая жевать. — Чтоб убрал за собой всё... некрасиво, ты в гостях. Не заставляй меня краснеть. Луффи что-то недовольно мычит, зачерпнув ложкой побольше хлопьев из своей тарелки. — Ло-о-о-о, — Лами, его младшая сестра, чуть откидывается вместе со стулом назад, и Эйс замечает у нее над верхней губой тонкий след от молочных усов. — А можно я седня в школу не пойду? — Сегодня, — Трафальгар поправляет на автомате, выдавливая из пачки таблетку себе на ладонь. — И нет, с какой стати? Родителям что скажешь? — Скажу, что ты разрешил, — Лами раскачивается на стуле ещё раз. — Не качайся, — Трафальгар даже не смотрит в её сторону. — Я тебе не разрешал. — Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — Лами быстро хлопает ладонями, складывая их в просящем жесте. — Можно Луффи у нас останется? Эйс удивленно приподнимает брови, чувствуя, как две пары глаз тут же уставились на него. Он слегка прокашливается, замечая, как на губах Луффи расплывается хитрая довольная улыбка; Эйсу хочется дать ему щелбан. — Эйс, можно, можно? — Лами тут же переключается на него. — А я тут причем? Эйс растерянно заправляет прядь волос за ухо. Трафальгар разворачивается к нему, вручая прозрачный стакан с еле теплой водой, и Эйс на автомате раскрывает большую ладонь, через секунду ощущая в ней невесомую тяжесть таблетки. Он тупо пялится на её ровную белую поверхность, словно видит впервые, а затем ловко закидывает в рот, делая первый глоток воды. Эйс только сейчас понимает — он понятия не имеет, какую таблетку выпил, будто вся его подозрительность в один миг сошла на нет. Это просто таблетка от головы, никто не пытается тебя убить. Эйс удивлен, что доверят здесь самому себе. Он опирается бедрами на кухонную тумбу, наблюдая, как Трафальгар убирает аптечку, и как Луффи снова оставляет несколько капель молока на столе, а Лами всё равно продолжает украдкой качаться на стуле, думая, что старший брат не видит… Трафальгар, на удивление, видит всё. Обстановка теперь совершенно другая — пустая и даже немного тоскливая, когда Эйс смотрит на бумажные тыквы на стене, которые наверняка снимут и уберут подальше в чулан уже через несколько дней. До следующего года. Интересно, можно ли так же убрать Эйса — засунуть в коробку вместе со старыми битыми елочными игрушками и не доставать, пока не наступит Рождество и Новый год… А можно вообще не доставать. Спрятать и оставить копить пыль, как ненужный хлам, который жалко выкинуть, и Эйс, он такой же — неизменный, одинаковый, проживающий год за годом… У него, вообще-то, день рождения через два месяца. Эйс опускает взгляд куда-то на свои кроссовки, краем уха вслушиваясь, как Лами уговаривает Трафальгара оставить их с Луффи дома… Эйс его старший брат, ему тоже стоит что-то сказать — Ну мы тихо, мы будем в комп играть. Пожалуйста, Ло. Кто вообще ходит в школу после Хэллоуина? — Луффи, а ты в школе вообще не появляешься, между прочим, — Эйс одаривает его многозначительным взглядом. — Дед опять тебе устроит. Луффи кривится от одного упоминания. — Тебе тоже. Эйсу, к сожалению, нечего возразить. Трафальгар тяжело выдыхает, и они с Лами несколько секунд просто молча обмениваются взглядами. — Ладно. Но только сегодня. Оглушительно «спасибо», которое проносится по комнате, заставляет Эйса невольно улыбнуться, но он видит, как Трафальгар тянет губы в усмешке, опираясь плечом на дверной косяк. — О, только не забудьте убрать всё, что осталось после вечеринки. — Что-о-о? — Луффи недовольно высовывает язык. — Траффи, это нечестно. — Как это нечестно? У вас ведь теперь полно свободного времени. Эйс подхватывает его усмешку своей. — Воу, Луффи, удачи. Не знал, что ты так любишь уборку. Луффи поворачивается, чтобы уставиться на него гневным взглядом, и Эйса веселит это только больше — он поддается вперед, чтобы потрепать Луффи по волосам, чувствуя, как широкая улыбка непривычно трещит на сухих губах. Ему весело. Трафальгару, кажется тоже. Тот махает Эйсу рукой, словно хочет привлечь внимание. — Подвезти до работы? Мне по пути. Эйс давится растерянным кашлем, задерживая ладонь у недовольно сопящего Луффи в волосах. — А… Ну. Если хочешь… Он чувствует себя неловко, до самых кончиков ушей смущенный странным предложением. О… Ого. Поехать на машине? Эйсу нравятся машины, но собственной у них никогда не было, а поездки на такси это совершенно другое… Они шумные ещё, часто болтливые из-за чересчур любопытных водителей, а вот на своей личной Эйс бы покатался с удовольствием — можно даже без прав, водить он всё равно умеет. В своей машине ещё другой звук. Вот бы рассказать об этом Сабо. — Хорошо, тогда можешь собираться, я сейчас приду. Эйс быстро переглядывается с Луффи. Тот лишь издает довольный смешок и мягко толкает его в плечо. — Иди уже, че стоишь. Эйс тихо фыркает, убирая руку от его волос. — Не командуй. Но всё равно не может сдержать улыбки. В коридоре он кое-как перешнуровывает ослабевшие кроссовки, и пальцы всё ещё не хотят слушаться, но Эйс упорно завязывает тугой бантик, замечая, что белые шнурки уже давно превратились в грязно-серые… Может, стоит вымыть обувь? Он сидит на корточках, когда телефон в кармане тихо вибрирует. Эйс даже не завязывает второй бантик до конца, спешно доставая телефон и уставившись в разблокированный экран. Эйс раздраженно цыкает. — Блин, забыл зарядить. Зарядки остается всего двадцать процентов, но Эйса больше волнует сообщение от Сабо в уведомлениях. Как он там? Эйс ещё никогда так быстро не нажимал на иконку приложения. Dragon Claw: эм. Приветик. У меня такое лицо отекшее после сна. Я протрезвел и хотел извиниться за вчерашнее. fireFist: о, доброе утро! fireFist: забей уже всё решили. fireFist: как себя чувствуешь? Dragon Claw: паршиво, если честно. Dragon Claw: я снова игнорирую сообщениях своих друзей и коллег :) Dragon Claw: я не ответил даже начальству… Dragon Claw: Сабо, молодец, продолжай изолироваться от людей, чтобы испытывать ещё большее чувство вины. М. Обожаю. fireFist: ну, если ты хочешь… Dragon Claw: нет. Нет. Я хочу общаться только с тобой сейчас. Мне тяжело с остальными. fireFist: хорошо. fireFist: я на работу собираюсь, но у меня мало зарядки так что я пропаду наверное скоро. Dragon Claw: я тоже буду пропадать, за городом хуже связь. Не знаю, хорошо это или плохо, что я ничего существенного следующие полтора месяца делать не буду. Но я так устал. fireFist: побудь типа с собой наедине. может, тебе это надо. Dragon Claw: может. По-моему, я выгорел. fireFist: ты можешь… в общем. если ты помнишь что я вчера сказал… Dragon Claw: я помню. Ты этого хочешь? Как забавно и как глупо, что они знают друг друга практически два месяца — крошечный отрезок времени, особенно по переписке, но по переписке будто и проще, потому что отвечать на сообщения конкретному человеку каждый день превращается в значимую и одновременно рутинную привычку, от которой избавляться не хочется, и которой хочется же быть ближе — узнать получше и ощутить пальцами чужое-знакомое тепло… Эйс почему-то уверен, что Сабо очень теплый. Такой, что смог разжечь его, Эйса, огонь в больной истерзанной душе. Столько неправильного и грязного за это время случилось, но то, что их связывает — оно не неправильное. Они лишь не знают, как управлять всем этим, но учатся шаг за шагом быть живыми и человечными по отношению друг к другу. Искренними. Чтобы больше никогда не причинять боль. И не быть жестокими с теми, кого можно по-настоящему назвать близкими. Эйс откладывает телефон на пол, чтобы наконец-то завязать шнурок. Он смотрит на открытый диалог краем глаза, пальцами затягивая тугой неровный бантик. Подхватывает телефон с пола, выпрямляется, чувствуя, как хрустят позвонки в спине. Он слышит шаги позади себя. Эйс оборачивается через плечо, встречаясь взглядами со спускающимся со второго этажа Трафальгаром в своем неизменном длиннющем черном пальто. А ещё он держит что-то в одной руке, на другую уже натягивая такую же черную перчатку. Эйс позволяет себе мысленно усмехнуться. — Привет, — он зачем-то здоровается и тут же хмурится, как будто сказал какую-то чушь. — Привет, — но Трафальгар всё равно отвечает, наконец поравнявшись с ним возле лестницы. К разочарованию Эйса ему приходится поднять взгляд. — Готов? — Да, вполне. Эйс бросает взгляд на время, отмечая, что до работы остается меньше двадцати минут. Только бы не опоздать и не опозориться снова. Но теперь у Эйса хотя бы есть причина, зачем он едет вместе с Трафальгаром… Причины нужны, чтобы успокоить самого себя. Пешком он бы точно опоздал. — Ну, пойдем? — Эйс неловко пожимает плечами и прячет руку в карман толстовки. Другой он продолжает держать телефон. — Погоди. На лице Трафальгара мелькает какое-то задумчивое выражение. Он быстро хмурится, поджимая губы, но затем расслабляется, протягивая Эйсу нечто, что всё это время держал в небольшом желтом пакете. — О… Эйс замирает, изумленно вскидывая брови. — Это очень мило, но… блин. Ну… Я не самый большой любитель читать. Все слова как-то разом застревают в горле. — Там больше картинок, чем букв, не переживай. Эйс цыкает языком, поднимая на него взгляд. — Ну, слушай, спасибо за порцию утреннего говна. — Прости, — Трафальгар виновато усмехается. — Ладно, мне не жаль. Просто возьми. Он оставляет книгу у Эйса в руках. Сначала Эйс просто смотрит. Несколько секунд он тупо вглядывается в название, словно совсем разучился читать, а затем вдруг вспыхивает до самых корней волос, торопливо засовывая книгу обратно в пакет. Почему… — Почему? — Эйс обрекает свои мысли в слова. — Мне она больше не нужна. — Но… но ты сам говорил… А если вдруг..? — «Если вдруг» это не единственная книга на свете. Я купил её лет в семнадцать, но все эти годы она просто лежала и собирала пыль. — Но… Эйс скользит по лицу Трафальгара непонимающим взглядом, словно видит его впервые. Хотя он всё такой же — черные водолазки, пахнущие кофе, пальцы в татуировках и тяжелая складка между тонких бровей. Не изменилось ничего, так почему… Почему в руках так жжется обыкновенное невзрачное пособие «Жестовая речь» и какое-то заумное слово дальше, которое Эйс не успел запомнить, сбитый с толку и книгой, и тем, что ему сделали подарок… Он не уверен, что может его принять. Эйс держит под пакетом телефон, крепче сжимая его в руке. — Зачем ты даешь её мне? Трафальгар как-то неловко касается ладонью своего левого плеча, чуть сжимает ткань пальто, а затем быстро прячет руки в широких карманах; Эйс следит за каждым его движением с особой внимательностью. — Думаю, тебе она действительно может пригодиться. В реальности, знаешь… Потому что ты уже его нашел. — Но мы просто… Не обязательно относиться к этому так серьезно. — Не относись. Никто ведь и не просит. Я купил её, потому что думал о будущем, но теперь это пройденный этап. По крайне мере, на данный момент. А у тебя есть глухонемой друг, так что это более актуально… считай, что я просто я думаю в перспективе. — В перспективе чего? — Эйс приподнимает брови. — Ответь на этот вопрос для себя сам. Эйс слишком запутавшийся, чтобы возразить, и Трафальгар огибает его, устремившись к выходу. Он поворачивает ключ в замке, но в последний момент подает голос. — Ты можешь ничего с этим не делать. Просто знай, что оно есть. Оно может и никогда не пригодиться, если вы перестанете общаться, а если нет… Тебе хотя бы не придется искать. Это хорошая книга. Если она тебе не нужна, то просто отдай ему. Трафальгар открывает дверь, и Эйс чувствует, как по шее бежит холодный уличный воздух. — Тр… Ло, подожди, — Эйс оборачивается через плечо, прижимая пакет с книгой к груди. Коридор погружается в молчание, но в этот раз оно не кажется давящим. Эйс опускает взгляд, набираясь смелости снова посмотреть Трафальгару в лицо. А может и Ло. Эйс не знает, готов ли к этому, но сегодня он раз за разом делает новые шаги вперед. Может, осталось ещё на один? — Спасибо, — Эйс медлит, закусывая щеку изнутри. — За это и… за то, что пригласил… вот. Взгляд Трафальгара-а-может-быть-и-Ло на секунду ощутимо смягчается. А затем невесомая полуухмылка вновь возвращается на его лицо. — Обращайся. Я пойду заведу машину. Эйс остается стоять на месте, комкая пальцами мягкий желтый пакет. Телефон в его руке ощущается непривычно горячим и тяжелым, словно он держит раскаленный кирпич, и хочется выбросить, прижать обожженную ладонь к губам, но для Эйса этот огонь становится самым мягким и нежным теплом. Обволакивающим его изнутри. Он прислушивается к собственным ощущениям, удивительно точно отделяя их от того, что чувствует Сабо — настолько слабые и отдаленные эмоции, которые он всё ещё прячет глубоко внутри себя. У Эйса никогда не было проблем разделять их ощущения, но, видимо, для Сабо это превратилось в настоящую пытку из-за его чересчур обостренной эмпатии и желания спасти всех. У Эйса в голове целый змеиный клубок из мыслей, и каждая ядовитая, и каждую Сабо попробовал, натянув на себя, как вторую кожу… Словно засунуть себе в черепную коробку еще одного человека, оставаясь при этом самим собой. Эйс хочет сделать с этим что-то. Помочь? Но не так, как делает это Сабо, выворачивая себя изнутри — нет. Эйс хочет быть сильным для них обоих, чтобы Сабо не пришлось быть сильным за всех вокруг. Эйс аккуратно выпутывает руку, разблокируя экран телефона. Зарядки осталось всего тринадцать процентов, но этого хватит, чтобы сказать то, в чем Эйс сейчас уверен больше всего остального, чувствуя, как с каждым днем оно крепнет в его сердце и зажигает огонь в душе. fireFist: сабо fireFist: ты ещё здесь? Dragon Claw: я еще долгу буду здесь :') Dragon Claw: обожаю пробки. fireFist: ……. я тебя убедительно прошу больше не считать машины как в тот раз. fireFist: и мятный чай я пить не буду. Dragon Claw: КАКАЯ ЖАЛОСТЬ Dragon Claw: я хочу пить какао из своей кружки с драконом ((( Dragon Claw: у меня неожиданный всплеск зимнего настроения в тридцатиградусную жару. Dragon Claw: сегодня обещали дождь. Это замечательно, потому что я больше не буду раздуваться так, словно меня покусали пчелы. Я очень устал от солнечной погоды. fireFist: у нас все время облачно и дожди. Dragon Claw: хочу ((( Dragon Claw: хочу снег емае !! Хочу носить все свои огромные свитера и смотреть рождественские фильмы. Dragon Claw: ААА Dragon Claw: ЭЙС Эйс не может сдержать улыбки, задыхаясь от того, каким легким и одновременно наполненным эмоциями он чувствует себя внутри, как будто кто-то отпустил воздушный шар, и он лопнул в небе под самыми облаками, как лопается сейчас у Эйса его попкорновая радость в груди. Он счастлив. fireFist: могу тебе это устроить. Dragon Claw: удиви? Эйсу кажется, что он сейчас стыдливо запищит, но вместо этого прокашливается, поглубже втягивая носом воздух — это не помогает, он волнуется только больше, чувствуя, как все бабочки из живота лезут через горло наружу. Успокойся и не делай глупостей. Солнце встает на востоке, Меркурий вращается вокруг своей оси за восемьдесят восемь земных суток, а облака отбрасывают тени. Не силуэты. Ты точно знаешь, что надо делать. fireFist: сабо, приезжай ко мне на рождество. я буду… я бы очень этого хотел. Во всем его теле на эту единственную секунду прекращаются все процессы, и сердце перестает биться, и биться перестает чувство ненависти, с которым Эйс родился, но похоронить себя с ним не позволит, закопав его в землю раньше, до того, как в ушах раздастся звук последнего выстрела. Он не боится. Нет, он боится чертовски сильно, но сейчас он сильнее страха, сейчас он позволяет себе сказать: «Да. Плевать. Будь, что будь, я готов принять любой исход», но это не значит, что за свою жизнь он перестанет цепляться… нет. Теперь он готов признать, что действительно нуждается в помощи. От самого себя, знаете ли. А не от бедного мальчика, который места себе не находит, который взвалил на себя огромную ответственность за чужие жизни, но унести больше не может… Эйс не способен разделить эту ношу, но он может взять и выкинуть её к черту. А потом обнять его. fireFist: я буду ждать тебя, если ты правда этого хочешь. Dragon Claw: я… «Я так боюсь разочаровать тебя». Эйс словно слышит голос в своей голове. Но чувства совсем другие — чувства искренние, порывистые, как беспокойный ураган. Чувства теплые и необъятные, как море, как космос — чувства переполняют его, и это чувства Сабо, и Эйсу так хочется бережно сохранить их в руках. И согреть у себя под сердцем тоже. Dragon Claw: я хочу… я хочу тебя увидеть. Dragon Claw: если за эти полтора месяца ничего не изменится, я хочу тебя увидеть, Эйс. Dragon Claw: и обнять. Потому что нет больше причин делать вид, что они не связаны, как и нет причин превращать эти полтора месяца в уже пройденный когда-то кошмар. Они справятся. И солнце обязательно взойдет, чтобы прогнать своими лучами любые невзгоды, потому что один день, бывает, может стать надеждой… нужно только развеять кромешную тьму. Вместе.

***

Тени облаков проплывают мимо О… (оОуоу ???) На тех зеленых полях Тот пейзаж, который что мы видели в детстве я вспомнил об этом сейчас