Вера

      Я, легко пританцовывая, с тихим свистом шагала по улице Красных фонарей, замечая в каждом заведении, будь это кафе или же бордель, странных парней с чубами на головах, которые то тут, то там занимались чёрным делом — рэкетом. Пакет с нижним бельём для девочек из «Багрового пика» был доверху забит самыми развратными комплектами, которые я шила в своей жизни, деньги у меня на руках крутились из-за этого немалые, однако парнишки, у некоторых из которых я заметила характерный для китайцев разрез глаз, меня не останавливали.       Я поправила коротенькую чёрную юбчонку с вырезом на боку, белую рубашку с непозволительным декольте и чуть пристукнула каблучком, встряхивая своей шикарной гривой блондинистых волос.       Глаза сами собой довольно блеснули.       Сей променад на улице похоти и разврата означал только одно — вернулся мой милый Кё-чан.       Я гнусно захихикала, глядя на маленький брелок незабудки, что покачивался на моём телефоне спустя столько лет. Интересно, он всё ещё носит мой браслет?..       — Кто не спрятался, я иду искать! — весело пропела я, не замечая странных взглядов тех самых парней. ***       В Багровом пике было достаточно тихо и только уже лысеющий хозяин борделя, который едва удерживался от того, чтобы упасть в обморок, одиноко сидел на гостевом диванчике.       Из каморки за стойкой регистрации тихонько вырулила приятная на вид девушка, неся перед собой стакан с водой, стараясь не пролить ни капли.       — Привет, — не глядя, бросила она мне, подходя к мужчине и начиная потихоньку отпаивать его, предварительно накапав тому на язык нечто из пузырька, — Ты, случаем, не знаешь, с чего это мы теперь должны платить не Момокёкай, а какому-то пацану непонятному, м, Тина-кун? За заказ возьмёшь из кассы.       — Хм, — усмехнулась я, кидая пакет с бельём за стойку и, быстро вводя пароль на кассовом аппарате, скосила глаза на Римму, — Хибари-младший вернулся.       Хозяин издал невнятный булькающий звук, подавившись водой, а девушка, будто бы не замечая этого, круглыми глазами посмотрела на меня.       — Тот жуткий пацан отпрыск Оябуна?! — не веря, воскликнула Римма и экспрессивно взмахнула руками, забыв про стакан с водой, который мигом выплеснулся на хозяина. — Да ты врёшь!       — Не вру, — захихикала я, беря деньги и чупа-чупс из вазочки, — Кё-чан теперь здесь, судя по всему, на пару лет так точно останется, ей Богу. И, судя по всему, порядок будет наводить свой…       Акебоши Римма странно глянула на меня, но, решив не спрашивать, медленно проговорила, переводя тему:       — Двойняшки снова приходили в квартал. На этот раз пропала дочь Атсуши, Тина-кун. Платим стандартную. Возьмёшь?       Я сощурилась, мигом становясь серьёзной.       Заказы я уже какой год брала именно тут, в Багровом пике, у Риммы — дочери одного из лучших информаторов в префектуре, так что самые свежие новости, самые лучшие заказы, которые не вызывали у меня мороки, мне поставляла именно эта прекрасная девушка, за которой, по факту, стоял самый элитный бордель этого сраного города. Хозяин… А что хозяин? Уже третий год деятельная девушка планомерно травит его галлюциногенами, заставляя переписать завещание на неё, поставив цель подмять информационную сеть нашего города под себя.       И сейчас мне предлагали убрать тех, кто этому старательно мешал.       — Братья Оден… — покрутила я в руках обгрызенный чупа-чупс, поднимая глаза на хозяина, у которого изо рта медленно капала слюна, — Взяли дочь Атсуши, говоришь?..       Педофилы и насильники, похищающие маленьких девочек прямо из рук матерей, стремящиеся сделать свой, теневой бизнес, путём работорговли и запрещённых видео, не заслуживали ничего.       Кроме, пожалуй, одного.       — Оплата на те же реквизиты. До понедельника.       Смерти от рук палачей Тихих ветров. **       Кёю, которого я не видела уже восемь лет, я встретила там, где не ожидала увидеть никак.       На моей кухне, чёрт подери, вертящего в руках нефритовую статуэтку - его подарок в, кажется, 10 Новом году.       Он сидел там, на барном стуле, подложив себе под поясницу декоративную подушечку, попивая мой молочный улун и издевательски глядя прямо мне в глаза, весь такой выросший и красивый, с, блять, статуэткой в руках!       Я замерла в тот же момент, снимая острые чёрные лодочки, видя, как встаёт парень и, тихим грациозным шагом приближаясь ко мне, садится на корточки, азартно смотря в мои глаза и давя издевательскую усмешку.       — Кристина, — чуть склонил он голову, протягивая моё имя вместо приветствия и я, принимая правила игры, столь же грациозно поднялась, уже смотря на него сверху вниз.       — Кёя, — сложила я руки на груди, смотря на то, как невозмутимо он поднимается во весь рост, становясь выше на полторы головы.       И замолчали, рассматривая друг друга.       Кёя вытянулся, став из пухленького воробушка опасным хищником, похорошел. Заострились черты лица, глаза, холодные стальные глаза изменились, приобретя странный блеск и холодную жестокость взамен отдавая детству любопытство и непосредственность. Ушли щёчки, отросли волосы, закрывающие его лоб странной М-образной чёлкой, которую, я не сомневаюсь, парень выстригал себе сам.       Что-то странное появилось не только во внешности, но и в ощущениях от него.       От Хибари веяло опасностью и странным кошачьим лоском, который он показывал неосознанно, щуря свои цепкие глаза, разрез который не заставлял сомневаться, откуда у него корни растут.       Судя по хмыку и лёгкому шагу ко мне, Кёя тоже успел рассмотреть.       Я тоже выросла, смотри, Кё!       Вытянулась, перегоняя рослую Курокаву Хану, отрастила грудь и задницу, приобрела породу чертовых Эстранео. Вся в ублюдочного папашку.       Смотри же, Кёя!       У меня всё те же почти прозрачные глаза цвета светло-бирюзового льда, длинные пушистые волосы до задницы и твоя сотоба за спиной, которая уже в который раз принимает на себя удар и кровь поверженных. Ты не видишь, нет?..       — Эй, Кёя, — задорно наклоняю голову я, глядя на него чуть вверх.       Он стоит почти вплотную, прижимая ко входной двери и смешливо поблёскивая глазами, отчего я чувствую стойкий запах его парфюма. Хорошего индийского парфюма, кстати, того самого, который я ему дарила на один из праздников. Его руки уже давно опираются на дверь около моей головы, однако я смело делаю к нему шаг, вынуждая отступать.       И, едва он касается задницей моего дивана, я легонько хватаю его за чёрную рубашку, чувствуя его руки на талии.       — Эй, Кё, я скучала.       Судя по азартному блеску в стальных глазах, он тоже. ***       Мы говорим с ним долго, почти до самого утра и, едва в окне показалась ярко-оранжевая полоска рассвета, ложимся спать.       Точнее, говорю, в основном я, ничуть не обременённая его скупыми редкими ответами, и спать прошусь тоже я, засыпая прямо поверх махрового пледа на плече Хибари.       С годами он так и не полюбил чужую бессмысленную болтовню, но ему нравилось слушать, когда что-то такое делаю я. Не полюбил чужие прикосновения, но с удовольствием грел мои руки, иногда касаясь плеч и лопаток. Однако, полюбил дразнить людей и избивать их до полусмерти, на что я лишь прикрыла глаза. Безумное Облако, которое ненавидело людей, с трепетом относилось к тому, что осталось в нём человеческого — ко мне.       Впрочем, не лупит, и ладно, а что уж там с остальными — меня не интересует. Своя рубашка ближе к телу, всё-таки. И Кёя слишком близок, чтобы рычать на его диковатые замашки.       Я сладко зевнула и, покрепче обняв Хибари поперёк рёбер, заснула. ***       — Хм, — едва проснувшись, услышала я голос друга, который, прислонившись к косяку стеклянной перегородки, с лёгкой ленцой рассматривал интерьер.       В особенности — картину над кроватью.       Я хихикнула, спрыгивая на пол и босыми ногами шлёпая на кухню, где на стойке уже стоял мой завтрак — рыбка на гриле, рис и лёгкий суп, который Кёя, очевидно, нашёл замороженным в морозилке.       — Ого, Кёя, ты научился готовить? — с лёгким смешком опустилась я на стул, быстро собирая волосы в громадный пучок и, взяв хаси, принялась за еду.       — Сними картину, — не обращая внимания на мои слова, произнёс парень, садясь около и попивая чай, который, вопреки всеобщему мнению, очень любил закусывать сладостями.       Например, моти, которые он старательно выковыривал из общей вазочки, брезгливо очищая их от кислой посыпки мармеладных червячков.       Я замерла, чуть улыбаясь.

      — Фу, — скривилось маленькое лицо Кёи, который из любопытства засунул странную сладость из моей тарелки себе в рот.       Он быстро поднял со стола первую попавшую бумажку, плюя в неё мармелад и, на всякий случай потерев о неё язык, выкинул мусор в корзину. Я провожала это действо возмущённым взглядом, старательно сжимая кулачки и находящийся в них сачок для бабочек.       — Там же ничего важного не было написано? — «вовремя» спохватился мальчик, неожиданно резко поворачиваясь ко мне.       Я отмахнулась, больше привлечённая странным копошением в кустах, где маленькая змейка грела свои яйца.       — Да нет, наверное. Ты лучше иди сюда!..

      Тогда мы и не подозревали, что фактически Кё-чан наплевал на чек от сицилийской мафии, вознаграждение, выданное за помощь в поимке на территории Японии опасного подрывника, сбежавшего из подвалов какой-то мелкой семьи, но по жопе нам тогда влетело знатно.       — Не-а, — легко пожала плечиками я, засовывая кусочек рыбки в рот и щурясь от удовольствия.       Хотя я понимаю, почему он так сказал, так как для японцев эта картина была всё же несколько неприличной.       Однотонного горчичного цвета, с фигурно очерченным женским обнажённым телом, у которого были, несмотря на некоторую простоту, достаточно хорошо прорисованы детали и родинки в тех местах, о которых запрещала говорить церковь. Смотрелась она хорошо, так что снимать я её не хотела.       Кёя посмотрел на меня, приподняв бровь, будто спрашивая, точно ли я уверена, что хочу ему перечить.       — Кристина, — протянул он с некоторым натяжением, видя, как я вздрагиваю.       У чертового Хибари был прекрасный, чуть прохладный голос, томный и подходящий для того, чтобы шептать что-то странно-жесткое по ночам на ухо, а не для того, чтобы меня упрекать.       — Кёя, — тянула я в ответ, улыбаясь ему максимально издевательски.       На часах было уже два. Кёя замахнулся своими тонфа.       Я встретила удар верной сотобой.       Засранец канонный, чёрт подери. ***       К вечеру, когда разморённый весенней теплотой Кёя уехал домой на своём железном коне, который я вчера совершенно не заметила в дворике, ко мне в гости пришла Киоко, с которой я договорилась встретится и что-нибудь испечь на досуг дня.       — Ох, а это правда, что ты со старшей школы у нас учиться будешь? — весело щебетала девушка, аккуратно смазывая корж малиново-ромовым соусом.       — Ага, — легко кивнула я, доставая из духовки ещё один бисквит, а из холодильника свежую клубнику, — Кёя настаивает.       Я неловко повела плечом, чувствуя смущённое хихиканье подруги за спиной, так как та уже успела вытянуть из меня, что из Китая внезапно вернулся мой друг детства, который уже в апреле идёт учиться в старшую Нами.       — А он красивый? — очаровательно краснела девушка, глядя на то, как я смазываю кремом получившийся торт.       — Даже очень, Киоко-чан, даже очень, — серьёзно покивала я, видя блестящие глаза подруги, но тут же хитро улыбнулась, — Впрочем, ты всё равно скоро о нём услышишь, я не сомневаюсь. Запомни его имя, подруга. Хибари Кёя ещё наведёт тут шуму!       И захохотала, кидаясь в девочку ягодой.       Торт получился насыщенно-ягодный, невероятно сладкий и совершенно прелестный, так как обильно посыпанный клубникой и малиной, он не оставил равнодушным никого из наших друзей, пришедших чуть позже.       — Рёхей, боже… — передёрнулась я, глядя на кусок бисквита над бровью боксёра.       — Фто, — удивлённо округлил глаза парень, заляпывая всё вокруг.       — Нет, ничего, просто молчи, — криво улыбнулась я, глядя на посмеивающегося Такеши и неловкого Тсуну, сидящего в одних трусах, так как он стал первым, кто уронил свой кусок на штаны.       Ямамото продолжил таскать с собой парня словно на буксире, втягивая во все компанейские развлечения. Зачем, я так и не поняла до конца, но изредка замечая взгляд карамельных глаз из-под отросшей чёлки Савады, медленно таяла, соглашаясь на общество этого оленя. Кстати, стоило бы его подстричь…       Рёхея же стригла, ну. И, судя по смущённым взглядам некоторых девочек из моей школы, которые частенько видели меня с Сасагавой, вполне неплохо! Тот, кстати, совсем этого не понимая, частенько обращался к учителям моей школы с просьбой позаботится обо мне, вызывая очередной приступ умиления у тёток за сорок и моё ярое желание спрятать глупенькое Солнце подальше ото всех.       — Красивый, красивый, — посмеиваясь, уверила я парня, который, наскоро умывшись, вновь поправлял свою прическу.       Рёхей резко смутился, одергивая край футболки с черепушкой посередине и, пробормотав себе что-то под нос, быстро сбежал на диван к Такеши играть в приставку.       Тсуна, помыв за собой тарелку и чуть не разбив её при взгляде на Киоко, присоединился к парням, всё ещё неуверенно беря в руки джойстик.       Я смотрела на эту картину, слушая монолог о трендах этой весны от Киоко, и размышляла над тем, как же всё-таки может меняться история в зависимости от обстоятельств.       Мы подружились. Странно было бы попасть в аниме и не узнать хоть одного героя, но я превзошла свои ожидания, завязнув в истории с головой с самого начала. С рождения, что уж там. Постепенно меня знакомили с важными для мира людьми, старательно пихая туда-сюда, даровали пламя и будто бы дали время для устройства. Зачем?.. Я не понимала, но ясно видела, что без моего присутствия в этом мире, всё пошло бы совсем по-другому.       Связующее звено.       Кёя, который был пристукнутым на всю голову маньяком, Рёхей, солнечный мальчик с шрамами на теле, Такеши, приносящий спокойствие каждый вечер, Киоко и даже, прости Господи, непутёвый Тсуна.       Небо.       — Ты жулик! — возмущённо кричал Тсунаёши, краснея.       Я покачала головой, глядя на ухмыляющегося Рёхея, который, очевидно, и выиграл, и давящегося смехом Такеши.       Эх, ты, лицемер. Второй акт на подходе, а ты расслабился, словно спектакль уже закончился. Я покачала головой, горько улыбаясь. Зрители, актёры — мы все тут лицемеры, впрочем.       Я перевела свой взгляд на Киоко, которая, закончив свой рассказ о надоедливом парне, Мочиде, ускакала в спальную зону, где был выход на балкон. Девчонка с слабым пламенем Солнца, прелестный ангел, который, как я думаю, прекрасно обо всём знает. Удивительная. Только подумать, что она тоже является частью этой кровавой истории было больно. Но я эгоистка и лицемерка. Мне нравится, что она тут.       — Эй, Тина-чан, не хочешь с нами? — окликнул меня с дивана Рёхей, видя мои задумчивые глаза и я, встряхнувшись, легко и непринуждённо улыбнулась, с разбега прыгая на парней.       Слушая их сдавленные вздохи и причитания и быстро отобрав джойстик у Тсунаёши, я комфортно устроилась меж ними, начиная играть.       С балкона, наконец, вышла Киоко, неся в руках сочный рулет.       Я облизнулась, малодушно надеясь, что всех нас пронесёт.       Однако у истории своё мнение на этот счёт. ***       Я, в огромной чёрной толстовке, которую когда-то взяла в подарок на конкурсе танцев, уже второй час лежала на низенькой крыше бара напротив Багрового пика с пистолетом наголо, ожидая братьев Оден.       Нещадно чесалась ляжка, дико свербило в животе, хотелось пива.       Я тяжко вздохнула, планируя чуть подремать, однако один из братьев, наконец-таки, решил показать себя. Оден-младший, будучи привлекательным внешне, легко уводил чуть пьяноватую проститутку с маленьким ребёнком за угол заведения, на крыше которого я так удобно лежала.       Примерно представляя, куда пойдёт засранец, я быстро переползла туда, где за баками уже прятался его лысый брат, больше напоминающий скалу, у которого вместо шрамов на лице, было немного лица на шрамах.       Я, чуть поморщившись, быстро навела свой верный пистолет на голову скалы, не забывая прикрутить глушитель, и выстрелила, наблюдая за тем, как неэстетично размазываются мозги по стенке рядом.       «Некрасиво.»       «Мне тоже не нравится.»       Примерно в этот же момент за угол зашёл и младший братишка, тут же начавший замахиваться ножом на проститутку, стоящую в ступоре от картины.       — Блять, — цыкнула я, видя, как удар приходится жертве в плечо и тут же, стараясь не мазать, стрельнула наугад, попадая преступнику в живот.       Перезарядка, новый выстрел.       Оден мёртв. Что один, что второй.       Я холодно взглянула на проститутку и, быстро спустившись по пожарной лестнице, взяла ребёнка на руки, уходя в «Багровый пик».       — Эй, Римма, — стянула я капюшон с головы, привлекая внимание девушки.       Та быстро заохала, принимая у меня ребёнка и, получив лёгкий кивок, вызвала Чистильщиков.       — Слушай, завари-ка мне пожрать чего-нибудь, а?..       Рутина. ***       — Как будет «достигать» на итальянском?       — Portata. А «действовать» на японском?       — Kodo suru.       Я откинулась в кресле, мрачно смотря на небольшой конспект под носом. Итальянский язык давался мне легко в фонетическом плане, однако на грамматике я застряла примерно на уровне ребёнка-первоклассника в Италии. Собеседник мой, некий «V&B.P.», в свою очередь изучал японский, страдая больше на произношении.       Я усердно учила язык, который мне мог бы пригодится в будущем.       Примерно недели две назад, когда начались каникулы и мать сказала мне, что в августе мы поедем на всемирно известный курорт мафии Мафия-ленд, я чуть сбледнула и не успела ничего пропукать против. И примерно тогда же я начала усердно учить итальянский.       Я собралась с мыслями, отставила лень на второй план и, найдя в интернете сайт таких же ничего не знающих иждивенцев, принялась искать партнёра по изучению, взамен предлагая свои знания японского и русского.       И нашла, на свою голову.       Общаясь с данным индивидом на английском, я и понятия не имела, что он возьмёт за привычку писать мне тогда, когда будет удобно ему, а это было, на минуточку, в два, сука, часа ночи!       — Такова жизнь. Как, кстати, это будет на японском?       Я стонала, однако благодаря таким блиц-опросам в самое неожиданное время, смогла подтянуть свой разговорный итальянский до простейшего уровня: «Где есть», «Где спать» и «Где туалет».       Общение за рамки изучения языка выходило нечасто, но если выходило, то дозваться до меня не мог никто, так как собеседник оказался очень образованным человеком, который мог пояснить мне за многие вопросы этикета и даже объяснил по-простому систему множества вилок, ложек и ножей за официальным столом. Он мог рассказать о том, почему во Франции вдруг начали есть улиток и лягушек, обо всех значениях жестов веерами, или же вдруг начать говорить о региональных десертах Кавказа.       Я, в свою очередь, внимала, затаив дыхание, однако и сама могла рассказать о правилах приличия в Японии и России, традициях и обычаях, а ещё, между делом, посоветовать побывать в настоящей русской бане.       Но, вот что было для меня действительно удивительным, так это то, что парень мог общаться не только на английском и итальянском, но ещё на восьми языках, включая латынь.       — А нахера? — закономерно спрашивала я, не слишком понимая, к чему ещё японский.       — Скука. Ты, кстати, знаешь, что некоторые народы Австралии приветствуют друг друга прикосновением к гениталиям?..       И впадала в ступор.       Собеседник, отучая меня задавать глупые вопросы, каждый раз выдавал всё более глупые факты, которые мне бы в жизни никогда не пригодились.       Я вновь тяжко вздохнула и, потянувшись так, чтоб кости хрустели, вновь склонилась над тетрадью. ***       — Ма-ам, — жалобно выл Ичиго на лайнере.       Укаченный, с бумажным пакетиком в руках и практически без солнца, брат всю поездку до острова провёл в премиум-каюте, пока я, весёлая и красивая, веселилась близ бассейна, знакомясь с богатенькими отпрысками мафии.       — Ой, а мне папа купил… — слышалось отовсюду, однако мне было до кучи, кому, что и за сколько купили папики.       Мне были важны лишь поверхностные знакомства, некие дружеские отношения и связи, к чему я шла, не торопясь.       — Ох, Акира-кун, — послышалось удивлённое рядом и я, повернув голову, обнаружила у бассейна маленькую копию Кёи в плавках и с обезьянкой на голове.       Мелкий, жуткий, совсем не пропорциональный младенец, который совсем на младенца-то и не похож. Большая голова, маленькие ручки, жуткие глазки на выкате - он напоминал мне о тех самых одноимённых куклах Реборн, которыми баловались бесплодные мамашки в моём мире. Словно кто-то очень неудачно уменьшил взрослого, не сумев соблюсти пропорции. Слишком карикатурно, слишком... Неестественно.       И вправду, проклятые.       Я склонила голову в знак приветствия, вспоминая первую встречу с Фонгом, которая произошла когда-то давно на похоронах Хибари Каи. Тогда мы просто перекинулись парой слов и он пообещал мне позаботиться о Кёе, однако после этого мы так ни разу не увиделись.       Фонг, расслаблено улыбаясь, ловко спустил в воду небольшие ножки, позволяя обезьянке покупаться в одиночестве, и я, подплыв к аркобалено поближе, с любопытством оглядела совсем не изменившегося ребёнка. Хотя, называть его ребёнком…       — Хм, давно меня так никто не называл, — чуть улыбнулась я, глядя на спокойного, словно скала, Фонга.       — Да, слышал, ты вновь перешла к своему настоящему имени, — кивнул мой собеседник, глядя на то, как перешёптываются люди, косящие на нас, — Но я подумал, что ты бы не хотела открывать себя столь широкой публике.       Я утвердительно угукнула, грациозно выползая на бортик. Фонг, любопытно склонив голову, быстро перебрался на мои коленки, заставляя придерживать его, и я неожиданно поняла, что весит проклятый ребёнок не так уж и мало.       — Решили отдохнуть от мафии на острове мафии? — весело спросила я, наблюдая за Ричи, который, проплыв небольшой круг, быстро уселся около меня, встряхиваясь и потягиваясь.       — Есть такое, — со смешком признал ребёнок, любопытно сверкая глазками и аккуратно ёрзая на коленках, — А у вас семейная поездка? — в ответ поддел меня аркобалено.       Хохотнув, я утвердительно кивнула, поднимаясь на ноги с Фонгом на руках и отправляясь к бару, где, продолжив неспешную, ничего не значащую беседу с ребёнком, заказала себе тарелку картошки фри и куриный бургер.       — Обязательно посети искусственный водопад на восточной стороне острова, — советовал мне малыш, маленькими ручками хватаясь за предложенный ему сендвич, — А ещё там есть прекрасный кружок маджонга и боевых искусств…       Глаза Фонга зажглись и я, чуть попятившись, с удивлением осознала, что спокойствия в милом аркобалено не осталось совсем. Он, совсем забыв про сэндвич в руке, экспрессивно рассказывал мне о стилях боя, которые там практикуют, постоянно порываясь показать некоторые приёмы на практике, с трепетом вспоминал настольные игры в горах (оказывается, именно там и было здание кружка) на аллергены, деньги и подсрачники, и я, тихонько посмеиваясь, с весельем наблюдала за тем, как из сендвича, в один момент, вылетел помидор, упав малышу прямо на макушку.       — Ой, — совсем по-детски застыл Фонг, замирая и, наконец, осознавая, что спокойствие потеряно и образ его в моих глазах был знатно покорёжен.       Смущённый румянец быстро полез на пухлые детские щёчки прекрасного аркобалено, который, сняв с головы помидор и непонятливо крутя его в руках, тихонько бормотал себе под нос что-то на китайском, вновь быстро хватая бутерброд и скоропостижно исчезая.       Я захохотала уже в голос, переводя взгляд на опустевшую тарелку и беря её с собой в каюту. Пусть братишка тоже порадуется. ***       — Кристина, — восторженно дёргал меня Ичиго за рукав, когда мы проходили к стойке регистрации отеля, крутя головой во все стороны и натыкаясь на добродушные взгляды сильных мира сего.       Где-то впереди мелькнула косичка маленького аркобалено Урагана и я, чуть хихикнув, покрепче перехватила руку брата, здороваясь с девушкой за стойкой регистрации и наблюдая за тем, как папа быстро вписывает нас в список постояльцев.       — Пожалуйста, зарегистрируйте всё оружие, что находится у вас в ручной клади, — обратилась уже ко всей семье девушка и, выдав бланки, указала на отдельную стойку, где сидел суховатый итальянец с роскошными усами, в данный момент рассматривающий чей-то нож.       Я переглянулась с Ичиго.       Ничего себе сервис.       Когда подошла наша очередь и взрослые начали раскрывать своё оружие, я несколько удивилась, увидев то количество ножей и метательных игл, которые мама вытаскивала из причёски и одежды. Отец, быстро вытащивший нож и пистолет, строго покосился на меня, видя, что я уже готова выругаться. Бабушка, божий наш одуванчик с Альцгеймером, приехавшая на курорт из-за врачей, покачала головой, по тихой грусти вытаскивая из кармашков платья тонкие пакетики с разноцветными порошками. Ну и бабуля у меня, конечно.       Кто-то в толпе удивлённо присвистнул и хохотнул, обращая внимание на нашу семейку.       — Давай, Ичиго, иди вперёд, — тихонько подтолкнула я брата в спину и тот, видя умилительную улыбку деда, чуть неловко вытащил из штанов мачете.       Отец одобрительно покачал головой, в пол-голоса хваля будущего наследника, а мужчины, наблюдающие за семьёй, тихонько прятали гордую улыбку в рукава, мол, явно настоящий мужик в будущем.       — Сеньора, — в самую последнюю очередь повернулся ко мне старичок, и я, помявшись, вытащила из-под юбки пистолет, нож и, чуть подумав, выложила сотобу, что весело качалась за спиной. — Нет, девушка, вы уж проявите оружие.       Я вздохнула, видя любопытные взгляды людей за спиной и, подав Дождь в крепкое деревко, ловко взмахнула косой.       Глаза деда некультурно распахнулись, но, стоило признать его профессионализм, тот ничего не сказал.       — Пользователи пламени часто выбирают нестандартное оружие, — поделился наблюдением старичок, аккуратно взвешивая габаритное оружие, — Но косы у таких маленьких леди я видел уж точно не часто… Хотя, признаться, видел я ребёнка, который как-то два кило тротила вывалил на прилавок.       Я смущённо улыбнулась, принимая в руки сотобу. Народ, поняв, что больше ничего интересного не будет, лишь поинтересовались у девушки за стойкой фамилией нашей семьи, но эта была распространённая практика, так как заполучить детей с пламенем желали, в общем-то, многие.       Быстро бросив все вещи в выделенный номер и, прогулочным шагом дойдя до моря, где отдыхали многие красивые мадамы с детьми, я, наконец-то, свободно вздохнула.       Отдых! ***       Уже ближе к середине отдыха, заспамив чаты с друзьями целыми фотосессиями на курорте, я взяла ноги в руки и бодро пошагала в горы, прямиком через изумительный водопад, о котором так бурно рассказывал Фонг.       Кружок маджонга и боевых искусств «порадовал» меня с самого начала, когда, едва подойдя к нему, мне пришлось уворачиваться от летящего в голову апельсина. Внутри раздался дикий смех, ругань на смеси итальянского и испанского и тихий голос Фонга, увещевающий, что спор — есть спор, и жрать апельсин придётся всё равно.       — Чего, блять?.. — тихонько пробормотала я под нос, заходя в помещение и сразу же видя пародию на притон.       Ну, частично точно. В прихожей части, где и сидели трое, кроме забавной детской вешалки и пластмассовой подставки под обувь, где покоились чьи-то грязные говнодавы, был круглый стол под оголённой лампочкой, четыре стула и старый гудящий холодильник, почти что перекрывающий короткий коридор, ведущей куда-то вглубь дома.       Люди, сидящие за столом, мигом перевели на меня глаза. Тучный полулысый дядя в гавайской рубашке и пляжных шортах, покуривающий солидную сигару и ежеминутно поправляющий тёмные очки, ранее упомянутый Фонг, который, выгляди постарше, вполне бы мог сойти за китайского хозяина наркопритона, сидящий на кортах без верхней одежды, из-за чего красивая татуировка дракона на плече привлекала взгляд, и симпатичный кудрявый парень без штанов и рубашки, с кольцами в ушах выглядящий натуральным пиратом.       — Ох, Кристина, — мягко улыбнулся Фонг, кладя апельсин перед последним парнем и взмахом руки приглашая меня к столу. — Возьми себе что-нибудь из холодильника и иди сюда.       Я с опозданием кивнула и, заглянув в холодильник, неверяще приподняла бровь. Китайская еда из коробочек, борщ в кастрюле, гигантская упаковка пива и спящий Ричи. Неожиданно, но неплохо… Я быстро взяла пиво и одну из коробочек, тут же засовывая туда нос. Курица, лапша, овощи. Ещё лучше.       И пока старенькая микроволновка на холодильнике кружила мой обед, я быстро присела за стол, открывая напиток и наблюдая за тем, как парень, мученически закатив глаза, всё же ест апельсин.       — Вот, как вы в маджонг играете, да? — издевательски улыбнулась я, заставляя Фонга смутится.       — Ну, иногда и в маджонг играем, — пробормотал аркобалено, жуя печенье и потягивая точно такой же напиток, — А дальше по коридору и боевыми искусствами занимаемся.       Я саркастично подняла бровь, глядя на хохочущего толстяка.       — Ага, он под градусом такие стили вспоминает, — утёр слезу мужчина, закашливаясь и сбрасывая пепел прямо на пол, — До сих пор помню, как он в окно вылетел так, эх…       Я хихикнула.       — Давно?       — Вчера, — улыбнулся мужик, заставляя меня смеяться.       Фонг, тут же кинувший огрызок печенья в него, смутился. Мужчина, не останавливаясь от смеха, ловко, несмотря на свои габариты, увернулся и еда пролетела мимо, прямо в открытое окно. Так вот, кто мне апельсин в голову кинул!       Зазвенел звоночек микроволновки и я, вновь поднявшись, вытащила приятно пахнущую еду, тут же начиная есть, накручивая лапшу на вилку.       — Виктор Быков, — отсмеявшись, отсалютовал мне сигарой мужчина, — Глава семьи Джиг.       Я удивлённо приподняла бровь. Глава русской мафии из Альянса? Неплохая такая у Фонга компания по маджонгу…       — Тот, который апельсин ест — Саша Мауро, из испанского клана Элоро. Он продул не только все вещи, но и на аллерген с нами сыграл. Кстати, Фонг, скорую стоит вызвать заранее. А ты, можешь просмотреть его вещи, может чего понравится, — дружелюбно улыбнулся мужчина, затягиваясь вновь.       Глянув на Фонга и получив его утвердительный кивок, представилась и я:       — Кристина Эстранео. Из Куросаки-гуми.       Парень, запивающий апельсин пивом, гулко сглотнул, остро глядя на меня. Русский, тоже, судя по всему наслышанный о моей семье, задумчиво перевёл взгляд на Фонга.       — Эстранео?.. — задумчиво протянул он, взмахом руки останавливая от вопросов юношу, который явно собирался сказать что-то колкое, — Прямой потомок?       Я коротко кивнула, вновь потягивая пиво.       Виктор, вновь задумчиво затянувшись, спустя секунд тридцать лишь просто кивнул, оставляя эту тему. К первоначальной семье я более не принадлежала, а потому и претензий ко мне априори нет никаких, однако фамилия всё равно оставляла у людей осадочек в душе.       — И как отдыхается? — мягко перевёл тему Фонг, отошедший вызвать бригаду.       Я перевела дыхание и, неуверенно улыбнувшись, начала рассказ. ***       Спустя полчаса, когда медики уже унесли Александра, который оказался не в меру язвительным парнем, постоянно получающим от друзей на орехи, мы медленно переместились в зал для тренировок, где Фонг, озарённый идеей, решил проверить уровень моей боевой подготовки.       — Хм, гимнастикой занимаешься? — острым взглядом подметил он, видя, как я легко встаю в флажок.       — С весны - уже нет. Я больше танцую, — неоднозначно ответила я, старательно потягиваясь.       А потом последовал короткий спарринг.       Самый жёсткий спарринг за всю мою жизнь, мать вашу.       Фонг, в основном защищаясь, бил по мне только в том случае, если я уж совсем глупо подставлялась, однако, несмотря на это, пропотела и устала я как свинья.       — Вполне неплохо, — утешительно гладил меня по голове маленькой ладошкой аркобалено, когда, на исходе сил, я устало села на задницу прямо там, где стояла.       В углу, на старом, побитом жизнью креслом, лениво хохотнул Виктор, скуривая ещё одну сигару.       — Нормально ты дерёшься, это просто китаец слишком шустрый, — махнул куда-то в пространство Быков, поправляя свои очки.       Я мрачно глянула на мужика, сгребая в крепкие объятия Фонга и валясь прямо на пол, который был, наверное, единственным чистым местом в здании. Не считая холодильника и полочки с настолками, конечно.       — А хочешь, я тебя потренирую? — чуть лениво пробормотал акробалено, буквально засыпая на моей мягкой, не по возрасту большой груди.       Я чуть пожевала губу, но, махнув на всё рукой, с лёгкой улыбкой посмотрела в потолок, слушая тихий смех главы семьи Джиг.       — А, давай!