***
Утро обдало холодом и неприятной сухостью. Питер растёр не выспавшиеся глаза, накрываясь тонким одеялом с головой. Надежда. Простая, детская надежда, что сейчас Мэй не прибежит трясти племянника, чтобы тот вставал в школу. Звук открывающейся двери заставил кудрявого застонать. — Я встаю… — с жалостью прошелестел он, утыкаясь носом в подушку. — Питер, с новым годо-ом! — тихий голос Мэй пробежался по комнате. — Чт… Что?.. — теперь парень оторопело продрал глаза, приподнимая себя на локтях. — С новым… Годом… Конечно! — он, наконец, улыбнулся, смотря на довольное лицо тёти. — Я приготовила тебе подарок, дорогой! — она нетерпеливо улыбалась. — Мэй, ты серьёзно? — Питер неуклюже сел на краю постели, усмехаясь. — Я не… — Под ёлочкой! — …Ребёнок… Это оказались несколько журналов про супергероев. Весьма символично. Хоть, пара из этих выпусков присутствовала в коллекции Паркера, он крепко обнял и поблагодарил тётушку. В свою очередь, парень подарил женщине кулон с её именем. Камень, нежно-голубого цвета, с золотой тонкой цепочкой. Женщина заплакала от накатившего счастья, и Питеру пришлось успокаивать тётю с десяток минут. — Спасибо тебе, милый… — последний раз произнесла женщина, вставая. — Пойду готовить, а то совсем расслабилась. — и она ушла. А Питер остался. На душе тоскливо. Даже слишком. Он подумал о Кэтлин, неожиданно вспомнив, что так и не позвал её к себе. С тобой все хорошо? — спросил Питер, чуть прикоснувшись к плечам девушки. Она обернулась, да так резко, что волосы слегка хлестнули её по щеке. — Питер, привет, ты меня напугал. — через силу улыбнулась, подавляя желание выгнуться от невесомой тяжести ладони. — Со мной все нормально, с чего бы нет? — Выглядишь… Уставшей. — Вовсе нет, просто не выспалась сегодня, — она посмеялась. Сидя на холодной лавке, казалось, что она просто не чувствует никакого мороза. Ноги почты голые. Одни шорты, да носки с тапками. Расстёгнутая куртка оголяла шею. Она была всё так же красива, и от этого Питеру стало неловко. — Я хотел с тобой поговорить, — начал он, отчего Кэтлин все-таки не выдержала и встала. Только после этого действия она поняла, что Паркер действительно близко. Она почувствовала его пряный запах, и от этого ей вновь захотелось уткнуться в плечо парня. Девушка тоскливо улыбнулась. — И о чем же? — У тебя есть на сегодня планы? — Кэтлин замялась. — Нет, вроде как, даже Олби ничего не планировал. — тихо ответила она. — Может быть… Вы составите компанию мне и Мэй? — улыбнулся он, чуть более вдохновлённо, чем секундой прежде. — Пожалуйста. — Компанию… — рыжая полностью открыла глаза, поднимая темные брови. — Слушай, я не знаю… Надо бы спросить… Только… — Только? — Разговоры с дядей сейчас не клеятся… Мы немного в ссоре. — она снова усмехнулась, тут же дав себе оплеуху. Смеяться в самые неподходящие моменты? Можем, умеем. — Хочешь, я поговорю с ним? — предложил Питер и улыбнулся. Кэтлин поначалу промолчала, после чего пожала плечами. — Если хочешь. — Хочу! — вновь его смех и какое-то нездоровое выражение в глазах. Люди умеют так тепло смотреть? Голова заболела от продолжительного разговора, от этого становилось всё хуже. — Валяй, я не против, — сухо бросила девушка, аккуратно обходя соседа. — Только вот, праздновать я не особо хотела. — усмехнулась она вновь, тут же зажимая губы в тугую линию. — Так что, насчёт своего визита не обещаю. — она стала медленно отходить к дверям спиной, аккуратно следя за реакцией парня. Он поник. — Тогда для чего мне вообще разговаривать с ним? — глухо спросил, засовывая руки в карманы. — Я бы хотел видеть тебя. — добавил, мгновенно смущаясь. — В смысле… В квартире… В гостях… — Зачем? Я буду молчать, как это делаю всегда. Или ковырять еду вилкой, ожидая, когда меня уже отпустят к себе. Прости, если задеваю, но это так. — Ты не хочешь праздника? Или может… просто посидеть у меня? Тебе не по нраву такие перспективы? — отозвался Питер, горбясь, будто пытаясь провалиться. — Я… — девушка остановилась, оборачиваясь на подъезд. — Я пойду, прости… — Нет! — Паркер резко подошёл, беря Кэтлин за предплечье. В голосе почти мольба. — Ты перестанешь бегать или нет? Перестанешь уходить от ответов? Скажи мне, наконец, что с тобой? — он пытался строить предложения, но слова так и прорывались через гортань наружу. Кэтлин молчала. Ни намёка на эмоции. Одна лишь сухость и прежняя строгость в глазах. Минуты идут, а они всё стоят. Смотрят друг на друга, ожидая. Кэтлин могла поклясться, это лучшие минуты в её грёбанной жизни. — Нет. — бросила она, и оттого внутри всё оборвалось. Обрушилось вновь. — Я не могу. — Не доверяешь мне? — почти мольба. Или обида. — Доверяю. — Тогда в чём дело? — В тебе. — тихо. Совершенно незаметно, шепотом, произнесла девушка. — В тебе, Питер. — парень сник, отпустил руку Кэтлин, замолчал. — Я ничего не понимаю… Не понимаю… Ты… Ты смотришь на меня, стесняешься разговаривать, ты вроде как говорила, что я тебе нравлюсь… Я не понимаю, что не так… Что я долж… — Ничего. Ты ничего не должен. — Гонзалес улыбнулась. — Я правда люблю тебя, только… Пока не время. Ну и зачем ты снова это делаешь? — Я не знаю. Ты думаешь, тебе пойдёт это на пользу? — Я не знаю. Считаешь, что это чувство внутри тебя может быть приятным? — Я не знаю… — Ты… Чт… — Прости, Питер, я пойду… Я как бы выносила мусор… — Она неловко пожала плечами, отходя к дверям. — Я не… — Подожди, я т-то… — Нет, не сейчас, Питер, — Кэтлин выставила ладони вперёд, предостерегая. — Прошу, давай позже… Поговорим. — она снова обернулась, секунду-две смотря в подъезд. — Ты обещаешь? — слегка потупив взгляд, Гонзалес с сочувствием взглянула на паука. — Я обещаю. Питер снова промолчал. В желудке что-то гудело, или в груди, он не понимал. …Я правда люблю тебя, Питер… Слова снова и снова пролетали в голове, кричали только об одном. Девушка уже ушла, а он неосознанно вслушивался в тихие шлепки её ног о холодную поверхность лестницы. Почти представлял, как она старается наступать тише, как слегка сутулится при ходьбе. Её образ становился почти материальным. — Она меня любит… — тихо прошептал он и улыбнулся. Руки взметнулись к лицу, растирая его. Вдруг, совершенно неожиданно он понял, что сильно замёрз. Ладони были ледяными. В квартире пахло холодом. Если он вообще имеет запах. Кэтлин осмотрелась, прислушиваясь. Когда она начала делать вид, что её не существует? Девушка неуверенно прошла к комнате деди, открыла дверь, которая, как на зло, тихо скрипнула. Мужчина сидел на краю постели, в комнате почти идеальная чистота. Даже нездоровая. На не званный визит мужчина почти не отреагировал, лишь мельком посмотрел на племянницу. — К тебе можно? — тихо спросила она. Ответа не последовало, лишь тяжелый выдох. Олби отложил телефон в сторону, намеренно всматриваясь в пол. Или сквозь него. Кэтлин посчитала это неким приглашением, сильно извращённым, но приглашением. — Я бы хотела извиниться. — ещё тише добавила она, присаживаясь в десятки сантиметров он дяди. Плечи его дрогнули, что тут же сказало и сильном напряжении. — Ладно, можешь идти. Я понял тебя. — хрипло ответил он, прождав около минуты, будто ожидая продолжения монолога. Кэтлин покрылась мурашками. Тишина сильно сдавливала. — Я бы хотела рассказать тебе кое-что… — начала она, опасаясь той дрожи в голосе, которую так ненавидела. В носу кольнуло, и девушка буквально сразу стала тереть раскрасневшиеся глаза. — Говори. — Мне тяжело сейчас… Знаю, ты не… Я… Я поступила, как полная дура… Я брала твои лезвия. Я р-резала с-себя, думая чт-то мне поможет эт… — Чем поможет? ЧЕМ? — мужчина встал, всматриваясь в глаза подростка. Она вздрогнула, по-настоящему испугавшись повышенного тона. — Мне было легче. Каждый раз. С каждым разом я чувствовала… Боль… Которая позже стала лишь частью… Дня… Я делала это почти ежедневно… Как по расписанию…- здесь она сдержаться не смогла. Слёзы ручьем покатились по щекам, но девушка упрямо смотрела на Олби. — Зачем? Что стало причиной?! — Я… Я не зн-знаю… — Ты знаешь. Снова тишина. Ненавистное молчание. — Как только я перешла в новый класс… Меня не то чтобы травили… Со мной не дружили одноклассники, я ни с кем не разговаривала… — тихо начала она, когда мужчина шагнул от неё в сторону. Ей казалось, что если сейчас она не скажет хоть что-нибудь, то это станет самой ужасной ошибкой в её жизни. — Я стала… Обращать внимание… Ну… Как-бы… На Питера… Он мне… Нравился… И я сильно стесн-н… Сильно переживала из-за этого… — к горлу припал ком, мешающий говорить. — Потом, я часто вспоминаю калифорнию… Родителей… — закрыв глаза, девушка замолчала. — Мне просто грустно… Всё стихло. Кажется, даже Куинс погрузился в молчание. Кэтлин опустила голову, поднимая ладони к лицу. Уткнулась в них, думая. Её мыслей было очень много. До тех пор, пока она не почувствовала касание теплой ладони к спине. — Ты понимаешь, что самобичевание было ошибкой? — спросил Олби, сжимая зубы. — Да, я жалею… Об этом… — Ты можешь… Показать мне шрамы? — аккуратно попросил мужчина, коснувшись предплечья. Кэтлин всё ещё была в куртке. Внутри всё сжалось. — Зачем?.. — Я хочу посмотреть, как глубоко. Можно купить какое-то средство… Заживляющее. — атмосфера стала теплеть. Даже голос дяди перестал быть таким ядовитым, как прежде. В груди разливалось спокойствие. Девушка выпрямилась. Посмотрела на мужчину, потом на свои ладони. Секунду потупила взгляд, после чего открыла запястья дрожащими пальцами. Вытянула правую руку в сторону. Она знала, что запястья были почти целыми. Там были совершенно пустяковые шрамы. Уже белые, неглубокие. Почувствовав, как ткань скользит по руке дальше, девушка вздрогнула, выдыхая. Только после этого послышалось хриплое: — Блять…***
Вечер. Громкий. Праздничный. Манящий. Питер сидел на кухне, ожидая. — Они не придут, — снова повторил он, взглянув на часы под потолком. — Я схожу за… — Ты уже пригласил. Если захотят, придут. — оборвала его тётя, нахмурившись. — Но уже без десяти одиннадцать! — на выдохе произнёс парень, откидываясь на спинку дивана. Тётя бегала от стола к столу, расставляя тарелки. На секунду остановившись, она взглянула на часы, потом на Питера. — Я не хочу праздновать без неё… Без них. — тут же поправил себя он, выпрямляясь. — Прошу… — Иди, бегом. — буркнула Мэй, сдерживая улыбку. Она осмотрела стол, думая, не забыла ли что-нибудь. Питер тут же подорвался с места, выбегая из комнаты. Буквально сразу послышался хлопок дверью. Тётя усмехнулась, считая такое поведение чересчур милым. Как в самых ванильных, глупых романах, Питер столкнулся с… Олби, который шёл перед своей племянницей. — Воу, парень, полегче, я не нападаю, — Питер вздрогнул, резко отпрыгивая на шаг, глубоко выдыхая. — Ты куда это так? — добавил мужчина, улыбаясь. В дверях квартиры показалась Мэй. Как оказалось, Питер не закрыл дверь, а лишь хлопнул ею. — Мы оставим вас… — шепнул Олби, наклонившись к уху соседа. Сдвинувшись с места, мужчина открыл растерянное лицо племянницы. — Олби! Как я рада! Давайте, проход… Дверь захлопнулась, отдаваясь глухим эхом по подъезду. Голоса дяди и тёти удалялись, становясь почти невесомыми. Питер стоял напротив Кэтлин, глубоко дыша. — Хорошо выглядишь, — похвалил он черный свитер и джинсы девушки. Она ходила так всегда, но это не смущало. — Волосы… Тоже. — Спасибо, — улыбнулась она, тут же заправляя челку за уши. — Ты тоже. — Спасибо. Снова молчание. — Я хотел сказать тебе кое-что, но ты попросила подождать. — произнёс он, наверное слишком быстро. — Правда… Сказала… — Ты же не пошутила сегодня днём? — растерянно спросил парень, чуть приблизившись к пассии. — Насчёт? — Ну… Ты сказала… Что любишь… Меня… — снова неуверенный шаг к девушке и тяжёлый поток мыслей. Строить предложения было сложно. — Да, сказала. Люблю. — невозмутимо согласилась Гонзалес, сделав твёрдый шаг навстречу. Теперь расстояние сократилось почти до полуметра. Ей было приятно смотреть на тёплый отлив карих глаз так близко. Чувствовать запах, о котором мечтала. Видеть его, имея возможность прикоснуться. — Я люблю тебя… Т-тоже… — смущенно прохрипел парень, уводя глаза в сторону. Кэтлин улыбнулась. — Я знаю. — смех, на сей раз искренний. Они оба ждали того, кто окажется смелее. Кто сократит расстояние до нуля. Но хватало лишь искренних улыбок на лицах, чувствуя тепло и счастье. Кэтлин чувствовала счастье. Идиотка.