Память

Альфарий неспешно шел по затхлым темным коридорам древнего исследовательского комплекса в абсолютном одиночестве. Примарх XX-ого легиона, облаченный в свои боевые доспехи цвета морской лазури, спускался все ниже и ниже, минуя один уровень подземного города за другим. Альфарий внимательно осматривал каждый закуток древнего сооружение человечества в надежде найти хоть какие-то косвенные признаки присутствия здесь своего брата-близнеца. Прошло уже более двух веков с тех пор, как Омегон и его корабль пропал в вихре варп-шторма, обрушившегося на их флот во время отступления со святой Терры. Страшные битвы ереси уже давным давно отгремели, а время безжалостно поглотила плоть и кости сражавшихся по обе стороны от баррикад, оставив лишь изъеденные ржавчиной остовы бронетехники да мертвые руины городов. «Кто бы мог подумать, что все закончится таким образом: брат обратит свое оружие на брата, а старший и любимейший сын воспротивится воле своего отца, приговаривая галактику к войне таких масштабов, что ей ужаснулись сами звезды.» Альфарий грустно усмехнулся. Примарх никогда не хотел подобного конца ни для своих братьев, ни для человечества, но ему не дали право выбора: быть конфликту или же нет. Ему позволили лишь избрать сторону, на которой тот будет вынужден проливать кровь родичей. И он сделал выбор… Альфарий любил отца. Альфарий любил своих братьев. Альфарий любил людей Империума. И потому он решил присоединиться к старшему брату. Все же он понимал, что присоединившись к сепаратисту, он бы смог услужить своему народу и отцу куда лучше, чем на поле боя лицом к лицу. Пускай и при помощи обмана, пускай и ценой своего легиона и своей жизни, пускай и ценой бесчисленного множества невинных, но он бы смог разбить предателей из внутри. Гидра никогда не искала почестей или же любви, ей было достаточно знать, что ее жертва внесла свой весомый вклад в спасение и процветание человечества. Одинадцать против семи, результат был предрешен, но Хорус все же предпринял попытку изменить судьбу и, по его мнению, защитить человечество от амбиций его отца. Примарх XX-ого и его верные сыны отключили пустотные щиты «Мстительного духа» и предупредили лоялистов о прибытии флота предателей через древние врата паутины на Марсе, Луне, Юпитере и самой Терре. Небеса вспыхнули в огне тысяч и тысяч батарей и взрывов. Альфарию еще никогда до этого в жизни не доводилось быть свидетелем чего столь ужасного и красивого одновременно. В грохоте битвы утонула вся Солнечная система. Но что было самым поразительным, обе стороны убивали друг друга без какой-либо злобы друг к другу, лишь с чувством великой грусти, печали и мрачной решимости выполнить поставленную задачу. Так большинство из подразделений сперва пытались связаться с противником по средствам связи ближнего действия, желая убедить тех сложить оружие. Многие командиры кораблей и частей имперской армии чуть ли не плакали в вокс, пытаясь уговорить своих близких друзей и боевых товарищей, с которыми те прошли не одну сотню кампаний, не вынуждать их открывать по ним огонь. Примарху было тяжело, но при этом радостно вспоминать с какой горечью даже его сыны вступали в битву с теми, кого они когда называли своими братьями, что говорило о том, что в огне множества конфликтов сердца людей не очерствели и что они все еще могли стремиться к чему-то высокому и достойному. Но приказы оставались приказами. А клятву верности никто не отменял. Смертные солдаты, воины-инженеры механикум и легионес астартес — все в конечном итоге проливали кровь друг друга, схлестнувшись в апокалиптической битве, и подобные сражения развернулись по все галактике. Альфарий прекрасно помнил, как погиб его отец и брат. Два великих воина убили друг друга, подорвав главные реакторы флагмана XVI-ого легиона. Альфарий в окружение своих телохранителей был вынужден покинуть корабль, так и не сумев помочь отцу в последней битве. Все то время, которое Альфарий провел на борту «Мстительного духа», Омегон командовал силами легиона, пытаясь отстоять пространство вокруг флагмана сынов Хоруса, дабы его брат сумел вернуться обратно на борт их линкора. «Мстительный дух» взорвался с силой умирающей звезды. На несколько мгновений сражающиеся замерли, не веря в то, что видят. А затем бой разразился с новой силой, но теперь обе стороны были разгорячены до предела. Все искали мести за гибель любимых лидеров и товарищей. Казалось, будто до витающих в воздухе злобы и ярости в тот момент можно было физически прикоснуться, ощутить своей кожей. И тогда разразился варп-шторм, затянувший в пучину импириев сотни кораблей. Одним из них был корабль Омегона. Восстание провалилось. Легионы, присягнувшие Хорусу, были вынуждены бежать к далеким границам известного пространства, в надежде скрыться от праведного возмездия. Не желая вести своих сынов далее к сердцу вечного проклятия, Альфарий распустил Гидру, дабы те нашли свою судьбу более достойную, чему та, которую им может предложить их отец. Многие легионеры были против, изъявляя желание продолжить путь бок о бок со своим господином. Но примарх был непреклонен. Он устал от вечной необходимости жертвовать людьми, его людьми, ради достижения целей его братьев, отца, но не тех, кто поклялся в вечной верности XX-ому легиону. Они сполна отплатили своей кровью долг перед ним и человечеством, и потому могут быть свободны. Крест последствий свершенных ошибок теперь целиком и полностью должен был быть возложен на плечи XX-ого сына, ибо только так возможно он сможет получить желаемое искупление за все злодеяния, которые тот был вынужден свершить. Да, он сказал им, что однажды вернется. Он сказал им, что гидра вновь однажды станет единым целым, хотя и сам в это слабо верил. Ему пришлось пойти на последний обман, дабы облегчить души своих сыновей и смертных, которые шли за ним все эти годы. Два века, два долгих века Альфарий провел в добровольном изгнании среди темных звезд Галоа, презираемые всеми: как предателями, так и лоялистами. Но вот, спустя все это время примарх наконец смог найти то, что так долго влекло его сквозь звезды, указывая путь и придавая силы в часы сомнений. Этот мир был мертв, но как он погиб Альфарий не знал. Примарх не раз посещал останки древних цивилизаций, пожранных противоречиями общества и оружием массового поражения. Ядерное, бактериологическое, химическое, варп- или какое еще вооружение — итог всегда был один и тот же — отравленный, блеклый мир. Но здесь… Примарх еще ни разу с момента приземления не встретил хоть какую-то живность, даже кости. Единственными обитателями этой планеты были разного рода мхи, хвойные, папоротниковые растения. Вода на удивление была чистой, настолько чистой, что ее можно было пить без каких-либо мер обеззараживания и фильтрации. Дойдя до титанических размеров пневмо-врат, примарх извлек из-за пазухи цилиндрической формы предмет. Всего за мгновение мельта-заряд сумел прожечь в металле достаточный для примарха проем сквозь два метра укрепленной пласт-стали. Альфарий не ошибся, это была ремонтная база либо же база долгого хранения для машин сравнимых с титанами класса «полководец». Об этом говорили колоссальные, покрывшиеся толстым слоем пыли автоматизированные заводские манипуляторы-сборщики, стойки-фиксаторы, множество полуразрушенных кранов, вагонеток и, что самое главное, лент с боеприпасами. Они были схожи с лентами тяжелых стаберов, но во много раз увеличенных в габаритах. Да, это наверняка был военный объект. Быть может, родовой комплекс обслуживания легиона титанов. Альфарий насчитал как минимум двенадцать платформ, на которых. скорее всего, должны были располагаться титаны. Все они были пусты. «Последний бой? Да, вполне то может быть. Но где?» Примарх не успел доформулировать свою мысль, когда ощутил присутствие еще кого-то в помещении. — Можешь покажешься? Примарх потянулся к руне активации силового поля своего «Саррисаната». — Опусти оружие, лорд змиев. Оно тебе не понадобится. — едва слышно ответил чей-то звучный голос, искаженный статикой вокс-решетки шлема. Незнакомец сделал шаг вперед, входя в поле зрения примарха. То был воин-астартес в доспехах модели марк IV «Максимус». Бронеплиты были оплавлены, стерев тем самым всякие знаки отличия и принадлежности. Лишь Полуразбитый трехглавый змий на наплечнике легионера давал наблюдающему понятие, что за воин стоит перед ним. Оба альфа-легионера сблизились на расстояние вытянутой руки. — Брат… Альфарий сильнее сжал кулак. Воин медленно кивнул головой. — Давно не виделись, Альфарий. — Омегон снял свой шлем, то же сделал Альфарий. Братья долго всматривались в лица друг друга, будто бы пытаясь найти в них некий изъян. Первым тишину нарушил Омегон: — Сколько лет прошло с моего исчезновения? — Два столетия. — Что с легионом? — Распущен. Я распустил его. — Ясно. Не жалеешь об этом? — Ни капли. Они с честью исполнили свои клятвы, и потому я считаю их свободными от бремени обманщиков. — Ты такой же, как и всегда. Ты правда веришь, что они откажутся от того пути, которым мы когда-то шли? Они зашли слишком далеко, чтобы повернуть обратно. Даже если бы они того хотели. Они совсем такие же, как и мы. — Омегон одарил брата тяжелым взглядом. — Мы несем за них ответственность, брат. — Я это знаю. Но им будет лучше, если мы будем далеко от них. — Лоялисты не остановятся пока не призовут к ответу всех имеющих хоть какую-то причастность к восстанию. — Они достаточно искусны, чтобы уйти от преследования. — Они — гидра, брат!!! Как ты не можешь понять?! Только под нашим командованием они возможно смогут найти себе место во вселенной, готовое принять их. — Омегон, ты предлагаешь мне созвать легион?! Хорошо, но что дальше? Воевать с силами Рогала и Жиллимана? Удачи… Это будет бойня. Да, мы сможем оказать некое сопротивление и пусть им кровь, но зачем? Все равно все закончится нашим уничтожением. — Знаю, и потому предлагаю собрать остатки наших сил и отправиться к неизвестному. — Неизвестному?! Кхааа, братец. — Это в любом случае лучше, чем жить в вечном страхе быть схваченными псами Малкодора. Скажи, разве не ты мне когда-то говорил, что лучше погибнуть, стремясь к свету, чем всю жизнь провести во мраке и неведении. Альфарий повернулся к брату в пол-оборота, устремив взгляд в пол. — Что с тобой случилось, брат? Почему ты так изменился? С чем ты встретился там, за гранью? Мне казалось, что ты сам прекрасно понимал, когда я решился поддержать Хоруса, что это путь в один конец. Забытые и проклятые, обреченные на ужасную гибель. Да, я приговорил легион к смерти. Я приговорил более миллиарда людей и астартес к гибели, и потому я хочу, чтобы они хотя бы встретились со смертью в мире и покое. А не в объятиях неизвестного. Омегон молчал, затем повернулся к брату спиной и зашагал в сторону одного из грузовых лифтов. — Следуй за мной и увидишь.

***

— Сколько их здесь? — Тысяча сто восемь легионеров, двадцать пять тысяч двести семьдесят три человека, тридцать пять древних и тысяча сто один адепт Марса. — Это все кто выжил? — К сожалению, да. Два примарха стояли на высоком парапете, смотря вдаль, на тихо гудящие, покрытые конденсатом цистерны, внутри которых, плавая в питательной жидкости, спали те, кому посчастливилось выжить при варп-шторме. — Как ты смог приземлить сюда корабль? — Все из-за причуд варпа. Мы оказались здесь. — Почему ты один? Разве для присмотра за ними не требуется куда более обширный штат сотрудников? — Все автоматизировано, плюс к этому, почему ты думаешь, что я один? — хитро оскалившись, ответил воин. В этот момент, Альфарий увидел две маленькие фигуры, появившиеся из-за спины его брата. Мальчик и девочка пяти лет отроду с явной опаской взирали на примарха, но, при этом, в глазах горел яркий огонек живого интереса. Оба прижимались к правой ноге Омегона. Мальчик обладал черными, жесткими, как солома, волосами, острыми чертами лица, темными глазами и добродушным взглядом. Девочка же имела синие короткие волосы, обрамляющие лицо, болезненно бледную кожу и очень тяжелый взгляд двух ярко-алых глаз. В этом взгляде Альфарий невольно увидел себя и Омегона. — Дети, не стоит бояться его. Его имя Альфарий, и он — ваш дядя. Альфарий перевел сконфуженный взгляд на брата. — Это долгая история, которую я поведую тебе чуть позже. Их имена — Рей и Синдзи. Омегон нежно потрепал за волосы мальчика, после чего повернулся к брату спиной. — Так ты это хотел мне показать? — Да, Альфарий, именно это. Альфарий вновь перевел внимание на детей. «Как такое может быть?!»

***

Альфарий и Омегон сидели друг напротив друга, разделенные ярко горящим костром, наблюдая за медленно заходящим солнцем. Они находились в небольшой хибарке, на склоне горы. Дети уже спали. — Рано же они у тебя ложатся спать. — Это жесткая необходимость. Обычно мы встаем около трех и отправляемся на осмотр всех жизненно важных систем корабля. — Они помогают тебе? — Естественно. И их вклад значителен. Есть секции, куда я не могу проникнуть в виду своих габаритов. Там то они мне и помогают. Да и сама их компания облегчает рутину. — Как, Омегон? Повисло молчание. — Ты же заметил? — Конечно. Трудно это не заметить. Мимика, речь, взгляд. Она полная твоя копия. А вот парень… — Да, верно. — Я думал, что подобное невозможно. — Возможно, брат. Вполне возможно. Необходимо лишь искреннее желание и железная воля. — Кхаа… Как прелестно. У них же одна мать? — Да. — Ясно, тогда все встает на свои места. Слепой прыжок в варпе, попадание на ранее неизвестный мир, попытка установления контакта с местным населением, судя по всему успешная, а затем война, страшная война. — И как всегда верно, братец. — И какой же была та женщина, которая смогла овладеть сердцем такой склизкой гадюки, как ты? — Ее звали Юи… Юи Икари. Омегон подбросил в костер еще одно полено. Треск огня приятно отдавался в тишине. Альфарий заметил, что Омегон глубоко задумался. — Она мертва, да? Омегон кивнул, не отрывая взгляда от огня. — Соболезную. — Не стоит, ты ведь не знал ее. — И то верно. Какой она была? — Такой же как и наш отец, Альфарий: мечтателем. Слышал бы ты ее речи. Даже Лоргар и его прихвостни не смогли бы разжечь во мне что-то подобное. — Невозможно. — Возможно. Да, в ее речах не было того фанатичного огня, что у нашего брата. Ну у нее было нечто куда более ценное. — И что же это? — Четкая, очень доступная для понимая концепция души, семьи и веры, объединенная путем своего достижения. Сложно объяснить как, но Юи буквально заражала своей верой в успех своей миссии. — Омегон с упоением верующего устремил взгляд вглубь своих воспоминаний, отдаваясь им. Альфарий многозначительно поднял голову. — А как же она выглядела? — Так же, как и Рей. Девочка ее точная копия. Кхааа… Копия, как интересно то получилось… — Омегон помрачнел. Примарх напряженно прищурился. — Ты хочешь сказать… — Да, она — ее клон, с добавлениями моих генов. Так что по факту, это наш общий ребенок. — Ясно. Знаешь, мне даже как-то полегчало. — с легкой улыбкой произнес примарх. — Хааа… Дурак. — с такой же скупой улыбкой, что и брат. — … — — … — — Омегон, ты думаешь, что у нас, легиона, еще есть шанс на нормальную жизнь? — Конечно, брат. Посмотри на них. Посмотри на Рей и Синдзи. Я продолжаю бороться за свою судьбу только из-за них. Они стали моим маяком, последней надеждой. Такую же надежду я желаю дать каждому верному сыну и дочери Гидры. — Это будет сложно реализовать. — Знаю, потому я и ждал тебя. — Ты знал, что я буду держать свой путь к звездам Галоа? — Ну все-таки я твой брат. — Действительно. Послышался стук о деревянный сундук в углу комнаты. — Да? Вы чего еще не спите? — Отец, холодно. — тихо просопела Рей. Братья переглянулись. — Эххх… Ну тащите сюда одеяла и подушки. — устало произнес Омегон. Дети устроились на коленях у двух гигантов. Синдзи залез к Омегону, а Рей села к Альфарию. Примарх хоть и не охотно, но вновь признался себе, что девочка действительно сильно походила на них с братом и ее общество ему приятно. Свернувшись в калачик, девочка укуталась в толстое одеяло и уткнулась лицом в нагрудник примарха. Альфарий перевел взгляд на брата. Он и Синдзи уже спали. Примарх прислушался. Тишина ночи расслабляло. Лишь приглушенные звуки вздохов да удары сердец идиллию пустоты. Прикрыв глаза, примарх попытался отдаться сну. Но вдруг он услышал чей-то шепот и схлипы: — Ммама… Это была Рей. По телу девочки пробегали волны легкой дрожи, а грудная клетка резко сокращалась в сдавленных всхлипах. На краях ее глаз образовались мелкие капли влаги, сверкающие в свете огня. — Рей… Альфарий обнажил ладонь, сняв латную перчатку доспеха, и аккуратно положив ее на голову девочки. Рей открыла глаза. — Дядя… — Да, Рей? — Можем мы поговорить вне комнаты. Отец имеет хороший слух. — Конечно.

***

— Что тебя тревожит? — Мне грустно и больно. Мама, я скучаю по ней. Альфарий держал рей на руках, медленно шествуя под светлым ночным небом. — Это нормально. Особенно для твоего возраста. Даже я порой тоскую по своей матери. Думаю, что твой отец тоже. Все же мы с ним очень похожи. — Мне страшно дядя. — Почему? — Я боюсь, что не оправдаю надежд отца, матери, брата. — Ваш отец рассказывал вам, кто он такой? Он вам рассказывал о своей жизни? — Да, рассказывал. Вы — братья-близнецы, Альфарий и Омегон, примархи XX-ого легиона, дети Императора человечества и… — Вероломные предатели. Рей опустила взгляд. — Да, отец говорил нам о великом восстании. — Видишь? Я не думаю, даже если бы ты изрядно постаралась, смогла бы стать хуже, чем мы с твоим отцом. Ты недооцениваешь себя, Рей. Ты же все-таки внучка самого Императора Человечества, верно? — Да, но разве вас можно назвать предателями? Разве вы так плохи? — И да, и нет. Разумеется мы предатели, ибо благородные цели не отменяют ответственность за преступления. Но с другой стороны, это не должно тебя разочаровывать. Мы сделали то, на что никто бы другой не пошел. Почему? Потому что мы были сильны духом. Нам хватило отваги сделать это: пожертвовать собой ради других. Рей — ты дочь моего брата. Ты — дочь змия, человека прошедшего через очень многое и не потерявшего себя. Альфарий встретился взглядами с девочкой. — Кровь Легиона, кровь легиона течет в тебе, Икари Рей, и потому ты обязана быть сильной. Одиночество и чувство утраты лишь одни из многих испытаний ожидающих тебя. Я и твой отец, так же как и множество твоих сводных братьев, с которыми ты однажды обязательно познакомишься, знают это лучше, чем кто либо-то ни было еще. Таков путь воинов легиона призраков, отравленных клинков золотого трона. — едва слышно шептал примарх. — Тоска по тем, кого уже больше нет с нами страшна, но ради живых, ты должна продолжать двигаться вперед. Иначе никак. Мой старший брат часто говорил: «Живи ради мертвых, убивай ради живых.» Через боль человек становится сильнее, только преодолев боль, человек способен найти в себе силы претворить в жизнь действительно великие дела. Твоя мать всегда будет рядом с тобой, где бы ты ни оказалась. Она всегда будет поддерживать тебя в часы великих испытаний. Так же, как нас с твоим отцом поддерживала женщина, которая была нам матерью. Думаешь Юи понравилось, если бы ты плакала по ней? Как любая мать она бы испытывала глубокою грусть от подобного факта. Так не огорчай же ее. Стань сильнее и будь достойна свой матери. — Да, думаю вы правы… — Видишь, ну, а теперь попробуй уснуть. Девочка успокоилась. Сейчас она дышала медленно и четко. Примарх вновь посмотрел на лицо малышки. «Рей…» Оно было таким безмятежным и умиротворенным, что примарх невольно улыбнулся. Его душа, обуреваемая сомнениями и мрачной безысходностью наконец успокоилась. Она смогла найти некий якорь, что смог зафиксировать примарха в реальности и посмотреть на мир с другой стороны. Сейчас все казалось столь простым и понятным. Альфарию неожиданно вспомнились строки из какого-то древнего свитка из библиотеки его брата Магнуса. «Мы все спешим за чудесами, Но нет чудесней ничего, Чем та земля под небесами, Где крыша дома твоего. Вмиг огорчения любые Исчезнут все до одного, Лишь вспомнишь звёзды голубые Над крышей дома своего. И если вдруг тебе взгрустнётся, То грусть не значит ничего, Когда ты знаешь, что под солнцем Есть крыша дома твоего. Мир полон радости и счастья, Но край родной милей всего… И так прекрасно возвращаться Под крышу дома своего!» «Быть может Омегон прав? Почему мы, воины гидры, не имеем права на свое счастье, на свой дом, на свободу и спокойствие?» Девочка уснула. Альфарий закрыл глаза. — К черту, была не была…

***

— Пришло время, брат. — Верно, пришло время. Примархи стояли перед активационной панелью капитанского мостика корабля. Рей и Синдзи сидели у тех на руках, внимательно наблюдая за лордами-обманщиками. — Пора пробудить наших братьев и устремиться обратно к звездам. Оба примарха поднесли руки к рунам активации протоколов реанимации. — Дядя, что же будет дальше? Вопрос задал Синдзи, сидящий на руках у Альфария. — Мы соберем то, что было разбито и постараемся найти свое место в мироздании. — Даже если это займет вечность? Голос Рей был как и обычно абсолютно безразличным, но при этом оба примарха ощутили в нем некую тень страха. — Ахахаха, девочка моя, для того, чтобы подобного не произошло есть мы. — с искренней улыбкой пророкотал Омегон. — И целый легион ваших братьев и верных нам слуг. — добавил Альфарий. — Мы справимся. Непременно справимся. Скажи, как мы можем подвести вас? ВАС — наше последнее богатство. Брат и сестра переглянулись и затем дружно кивнули, кладя ладони на руки близнецов. — Встречай нас, неизвестность. За легион! — произнесли все четверо, надавливая на руны.