Первый раз.

- Гор, сука-а-а, чтоб тебя подбросило-о-о-у!.. Гор курит - он редко позволяет себе это, но сегодня случай особый. Тут без пол литра-то не разберешь, а что уж говорить об одной маленькой палочке… Гор в полном, вакуумном, совершенно непроницаемом ахуе. Дым забивает легкие, глубокие затяжки режут горло – хочется закрыть глаза и представить, что тебя нет. Но он же не истеричная омежка, чтобы паниковать по пустякам. Правда его омега сейчас бьется в судорогах и через три стены слышно, как материт его – Гора. Да и причину пустяком назвать сложно. Гор закрывает глаза после очередного, особо смачного трехэтажного. Он вспоминает: *flashback* Тим лежит расслабленный. Сонный. Потому до сих пор прижимается к Гору, уткнувшись в подмышку, и сладко вздыхает. Еще буквально миг и… - Долбоеб, ты предохранялся?! – и куда делась вся томная нега. Гор молчит, и так все понятно. Тим вскакивает, вырываясь из его рук, мечется по комнате причитая, какой альфа сука, ни грамма мозгов, одна мысль по одной извилине гуляет да и то, чуть что - сразу вниз уносится. Гор слушает – речь-то проникновенная. И давит улыбку в зародыше – не дай бог эта омежья бестия сейчас ее заметит. *The end of flashback* Крики резко затихают. Непривычная тишина оглушает, заставляет встрепенуться. Тихие шаги: - У вас альфа. И Гор понимает, что эти четыре часа того стоили. Тим лежит, прижав к груди крохотный комочек. Он измучен – заострились скулы, тени под глазами. Он внимательно вглядывается в маленькие глазки, что сейчас неотрывно и как-то слишком осмысленно врезаются в него черным взглядом. - Мне кажется, он что-то такое знает о нас… У Гора вздох застревает в горле и ускоряется пульс: *flashback* В комнате камин – электрический, но тени мечутся по стенам вполне натурально. Тихие вздохи, стон – срывается с приоткрытых, запекшихся губ. Распятое тело дрожит, капелька пота стекает по шее к соску – на нем зажим, цепочка оттянута, ныряет под большой живот и возвращается ко второму. Щиколотки широкими ремнями притянуты к бедрам – разведенным, бесстыдно выставляющим воспаленный член напоказ. Тим потрясающе развратен сейчас – закрывает глаза, выставляет истекающий смазкой пах, облизывает губы. Все его тело – искушение, истома. Даже живот – гладкий, круглый – вызывающе соблазнителен. Его хочется облизать, зацеловать каждый сантиметр. Его хочется гладить, нежно-нежно, едва прикасаясь кончиками пальцев. Тим ерзает, мотает головой под этими легкими прикосновениями. Ему кажется, что бабочки в животе распороли кожу и сейчас тонкими крыльями жгут открытые раны. Его чувства болезненно обостренны, из-за беременности каждое касание отдается дрожью в позвоночнике. Он стонет, просит: - Освободи! Я не могу больше! А Гор лишь прикусывает нежную кожу у самых яичек – все так же, не касаясь самого главного. Тима выворачивает от невозможности выместить напряжение – он полностью неподвижен и может только мотать головой и кричать. Он давно отбросил гордость, единственное, что его заботит сейчас – это избавиться от дикого напряжения, скручивающего внутренности. Гор целует живот, вылизывает бедра, кусает колени, всасывает каждый скрюченный от напряжения пальчик на ногах, проводит языком по чувствительной стопе. Тим сдерживает бессильные слезы. Наконец, Гор добирается горячим языком к пульсирующей, влажной от смазки и возбуждения дырочке – Тим выгибается бессильно, рвет голос. - Еще! Гор ладонями обхватывает ягодицы, закруглившиеся от беременности, исследуедует губами каждый сантиметр. Проникает языком – нежно, медленно. Тим кричит и дергается в конвульсиях – кончает. А Гор осторожно приподнимает, чтобы живот не давило, все так же держит за ягодицы – выпрямляется и входит. Мучительно долго, замирая каждый миг. И нежно, томно, долго - до потери ориентации и чувства тела. *The end of flashback* Тим знает, о чем сейчас подумал его альфа. Черт, его альфа! У него есть ЕГО альфа! Пиздец окончательный и обжалованию не подлежит. Тим сейчас слишком устал, чтобы пытаться стереть эту самодовольную ухмылку - ухмылку самца, победителя. Ууу, еще придет время – Тим отыграется!