Смерть преподносит сюрприз своим появлением

- Агх! - Юноша с волосами цвета чистого неба сидел на полу, подогнув под себя ноги, и что-то старательно рисовал в скетчбуке, - Вот почему я такой криворукий?! Послышался треск отрываемого листа, а потом и шорох сминаемой бумаги. Очередной смятый лист был откинут назад. Рука с карандашом нависла над чистой страницей альбома. Только карандаш коснулся бумаги... Щёлк! Острый кончик грифеля отломился и скатился вниз по странице, попав прямо в складки толстовки рисовавшего.       Голубоволосый выругался. Решив, что сейчас не расположен к рисованию, он отложил скетчбук и карандаш в сторону. Сам он откинулся назад, упав прямо на смятую бумагу. Прядь голубых волос упала на лицо, но юноша лишь сдул её и закрыл глаза, наслаждаясь лучами солнца, которое только-только выглянуло из-за горизонта и осветило испещрённое шрамами лицо художника. - Салливан Фишер, 18 лет - хмыкнул растянувшийся на полу парень, - Вместо поиска ВУЗа проёбывает время, рисуя всякую фигню, наблюдая рассвет. Самокритично, однако. Но Сала совсем не волновало его будущее. Будь что будет. Сейчас ему просто хочется насладиться уходящими днями разгильдяйской жизни перед вступлением во взрослый мир. Раньше его бы очень угнетало происходящее. Но, судьба сложилась по-другому.       Где-то год назад Сал научился ценить каждый момент своей жизни. Это произошло, когда он попал в плен к маньяку-убийце. Именно там на его лице и появились многочисленные шрамы. Нужно признаться, парнишке очень повезло остаться живым, ведь его даже не собирались отпускать на свободу. Салливан поморщился, когда перед его глазами всплыли неприятные воспоминания.       Вот он снова сидит в заброшенном здании, прикованный наручниками к каким-то обломкам трубы, торчащим из стены. Попытки выбраться тщетны, лишь кожа на запястьях стёрлась до крови. Голос сорван до хрипа из-за частых криков боли. Всё тело болело от частых побоев. Порезы на руках и ногах нещадно жгло, казалось, в раны уже попала инфекция. Да, наверняка попала. Сал обвёл затуманенным взглядом помещение, в котором мучился уже несколько дней, вернее, его остатки. Унылые бетонные стены с торчащими из них трубами, разбросанные вокруг шприцы, битые бутылки и прочий мусор. Обычное пристанище бомжей и наркоманов. Парень услышал шаги откуда-то слева. Каждый шаг, звон ломавшегося под ногами маньяка стекла громким гулом отдавался в черепной коробке. Перед глазами появился его похититель. Сал даже не пытался вглядеться в его лицо, бессмысленно, ведь его закрывает шарф, скрывающий личность ненормального. Что-то блеснуло в руке мужчины. Лезвие. Сал ужаснулся, ведь уже знал, что последует дальше, но ему ничто не оставалось, кроме того, что постараться морально подготовиться к предстоящей боли. Ведь попытки кричать или вырваться, а, тем более, ударить своего похитителя, лишь усугубляли положение бедного мальчишки, в чём он успел убедиться. Психопат сел напротив своей жертвы, наслаждаясь её измученным видом. Затем, он зажал ноги подростка своими коленями, не оставляя ему возможностей пошевелиться. Сал почувствовал, что грубая рука коснулась его подбородка, а потом резким движением потянула за него, не давая парнишке отвернуть голову, удерживая его лицо на уровне взгляда маньяка. По телу Салливана пробежали мурашки, когда холодное лезвие коснулось его щеки. Медленно, наслаждаясь беспомощностью голубоглазого подростка, псих надавливал на лезвие. Ещё чуть-чуть, и лезвие легко пройдёт сквозь бледную кожу...       Из раздумий Сала выдернул ветерок, заставивший юношу изрядно замёрзнуть. Хоть утро было летнее, но, довольно прохладное. Художник нехотя приоткрыл глаза и поднялся с пола, сопровождаемый шелестом бумаги, послужившей ему подушкой. Он закрыл окно и, сощурившись, взглянул на восходящее солнце. «Пожалуй, схожу прогуляюсь,»- подумал голубовласый. Нежно-розовый рассвет отражался в разных глазах Салливана. Один был голубовато-зелёный, обычного цвета, как у многих людей. Другой же, был неестественно-голубого цвета. Можно даже сказать, кислотно-голубого. Протез. Сал уже привык, что его лицо будет вечным напоминанием о случившемся. И если шрамы в области рта можно было закрыть тканевой маской, что юноша и делал, то неестественный цвет левого глаза было не так уж и просто скрыть.       Парень перевёл взгляд с неба на свою комнату. «Я уже две недели обещаю себе убраться,» - промелькнула в голове мысль. Действительно, уборка бы тут не помешала. То тут, то там валялись наборы красок. По полу были разбросаны кисти и скомканные листы бумаги. Стол завален кипой различных бумаг: незаконченных работ, неудачных скетчей, старых альбомов, фотографий и каких-то открыток. В углу комнаты стоял стул, служивший Салу вешалкой. На нём были свалены запятнанные краской джинсы, порванная футболка и другие вещи из гардероба. Голубоглазый искал одну вещь. А вот и она! Он нагнулся и поднял валявшуюся рядом с кроватью чёрную тканевую маску, так помогавшей Салу скрывать свои увечия. Натянув её на лицо, он шумно вздохнул и вышел из квартиры, тихонько хлопнув входной дверью.

***

Тем временем, четырьмя этажами ниже.       Тихое бормотание заполняло небольшую комнату, освещаемую восходящим солнцем. На кровати лежал парень лет восемнадцати, в руках он держал блокнот и ручку. Юноша писал стихи. Вернее, пытался. Тихо бормоча, он пытался придумать продолжение строчкам, уже написанным на бумаге. На странице красовались четыре строки, на которые начинающий поэт потратил не меньше получаса. В голову никак не приходило продолжение. Строчки всплывали в голове, но тут же, как только парень обращал на них внимание, они ускользали и тонули в бешеном круговороте мыслей. Тёмная чёлка постоянно падала на лоб, сбивая её обладателя с хода мыслей. Но парень упорно сдувал её со своего лица и явно не собирался сдаваться. В конце концов, его изрядно задолбали тщетные попытки подобрать рифму. Он захлопнул блокнот и отложил его в сторону. - Я Ларри Джонсон и я бесполезный кусок дерьма, - нарушил тишину раздражённый голос.       С такой мыслью Ларри растянулся на кровати. Он подставил лицо лучам восходящего солнца и оглядел свою комнату. Она была более-менее чистой. В открытом шкафу лежала аккуратно сложённая одежда, на столе стопкой были сложены исписанные блокноты и черновики. На прикроватной тумбочке стояли рамки с фотографиями, на которых был изображён Ларри с его семьёй. Но одна фотография выделялась из остальных. На ней были запечатлены два подростка. Один был кареглазым брюнетом с короткой стрижкой, одетым в чёрную толстовку. Другой же, имел довольно странную причёску: короткие волосы, аккуратно обрамлявшие лицо, выглядели бы вполне обычно, не считая одного: волосы парнишки были небесно-голубыми. В глазах читались яркие эмоции: правый излучал радость, но в левом читалась некая боль и печаль, навечно застывшая в стеклянном глазу бедного мальчика. Его нос и рот закрывала чёрная тканевая маска. Под фотографией красовалась подпись: Ларри Джонсон и Салливан Фишер.