Запах твоего белья

Доходя до Плачущей ивы, Ремус ощутил боль внизу живота. Парень прошептал пароль, входя во внутрь. Луна вышла из-за облаков, осветив часть комнаты. Джеймс сделал внутри волшебные окна, чтоб можно было следить за внешним миром. Ремус ощутил резкую боль, терзающую всё тело. Юноша прильнул к дивану, который стоял посреди холодной комнаты. Он лёг на матрас, сгибаясь с криком боли. Люпин полез под него, доставая знакомую сумку. Парень выпил воды из термоса, трясущимися руками ставя его на деревянный столик, напротив дивана. — Держись, Ремус, держись, — прошипел он себе, сквозь слёзы, выступавшие из-за порывов боли. Первый день всегда такой трудный. Сначала всё нелегко. Так всегда. Поначалу мы чувствуем себя неловко, иногда глупо или трудно. Потом отчаянье и грусть, иногда простая печаль. На смену им приходят безразличие и тревога, а потом попросту всё это перерастает в привычку. Привыкнуть можно ко всему и Ремус прекрасно это знал. — Нужна вода, — прохрипел он, вновь выпивая несколько глотков из термоса. Боль в спине вызвалась криком, сопровождаемым горькими слезами. Люпин не из тех, кто сдаётся, нет, явно не из тех. Ещё несколько мгновений он попросту лежал, содрогаясь от холода. Когда первый приход прошёл, а за всю ночь их было около четырёх, Ремус ощутил нехватку сил, даже для того, чтоб разжечь камин. Но онемевшие пальцы придали рывка, для того чтоб подняться с кровати. Потянувшись к своей палочке, что стояла на тумбочке, Ремус прошептал нужные заклинания и через несколько минут в комнате слышались потрескивание дров. Он зажёг все фонари, ощущая себя немного лучше. Луна спряталась за тучами, давая мышцам немного отдохнуть. — Как говорил Цой: « не остаться в этой траве», — прохрипел он, через силу улыбаясь. Казалось, будто это всё дурацкая шутка, что он всё выдумал. Как же сильно не старайся, но поверить в то, что причиняет с каждым разом всё больше боли — трудно. Во рту вновь пересохло. Парень выпил воды и промыл лицо от пота и слёз. Прошло около пятнадцати минут, лёжа на диване, Лунатик пытался расслабиться. Луна начала вновь выходить из-за облаков, провоцируя новую боль. Хриплый крик раздался на всю комнату. Капли пота стекали по висках, заливаясь в ручную шевелюру. — Ещё немного, — вновь прошипел Ремус, напрягаясь от очередного прилива боли к спине.

***

Сириус в то время сидел на кровати, нервно постукивая пальцами по матрасу. — Бродяга, ложись уже спать, — сказал, не выдержав, Джеймс. — Я не могу, он там, такой маленький, мучается, я пойду к нему, — сказал Сириус, собирая тёплые вещи в рюкзак. — Осторожней, — сказал Поттер, обнимая на выходе друга. Сириус послал ему ласковую улыбку, удаляясь в линии коридора. Поначалу он просто быстро шёл, но не выдержав, всё-таки побежал по замку. Добегая до ивы, Сириус остановился, переводя дыхание. Прошептав пароль, Блэк вошёл, покрываясь мурашками от криков и рыданий. — Лунатик, — прохрипел он, подбегая к скрученному в комочек, Ремусу. Тихое хныканье заменялось горловыми криками и стонами боли. — Сириус? — спросил Ремус, вновь крича от боли. — Сириус, Сириус. Бедненький мой, солнышко, — шептал Блэк, гладя мокрую от пота голову и лоб. — Уходи, — прохрипел Ремус, вновь скручиваясь от боли. — Ты что, дурак? Я никуда не уйду. Сейчас, — Сириус встал, подкидывая дров, в почти затухший камин. Блэк присел рядом, гладя маленький комочек. Наконец, луна ушла за тучи, давая Ремусу передохнуть. Люпин выпил воды из стакана и повалился без сил на диван. Сириус в то время достал из рюкзака шоколадку, протягивая лежащему другу. — Она восстановит силы, — сказал он, глядя как Ремус мычит от радости, поглощая любимую сладость. — Шпашибо, — сказал он, доедая последний квадратик. Ремус встал с кровати, снимая, мокрую от пота, кофту. Сириус подошёл к нему, обнимая и согревая теплом худое тело. — Что ты делаешь? — спросил Ремус, глядя на друга. — Что за глупый вопрос? Грею тебя, я принёс сменную одежду, — сказал он ответ. Сняв свою худи, Блэк протянул её другу. — Что? Ты же замёрзнешь, идиот! — Ремус поднял брови, восклицая. Бродяга хмыкнул, доставая из рюкзака вторую кофту. — Просто моя тёплая, надень её уже, стоишь полуголый тут, — Сириус фыркнул, одевая кофту. Ремус почувствовал тянущее ощущение внизу живота. Осмотрев сильное тело Сириуса: мышцы, заработанные благодаря тренировкам, красивая кожа и два тёмных соска, торчащих из-за холода. — Чего? — спросил Сириус, остановившись, натянув только половину кофты. — Н-ничего, холодно тут, — сказал Ремус, краснея, садясь обратно на диван. Чёрное худи до жути пахло Сириусом. Мускусный запах роз и корицы. Вроде бы такие простые и обыденные запахи, но в целом они представляли собой целое искусство. — Луни, тебе не плохо? — спросил Блэк, садясь чуть ближе. — Странно, но нет, — Ремус хмыкнул, перебирая в голове все моменты рядом, — ты мои успокоительные таблетки, Сири. Ты — мой антидепрессант. Сердце Сириуса забилось в бешеном ритме, вытанцовывая тарантеллу в груди. — А эти твои таблетки, их как принимают? — спросил Сириус, подсаживаясь ещё ближе. Ремус повернул к нему лицо, переглядываясь глазами, с одного на другой. — Я, видимо, не знаю… — прошептал Ремус, чувствуя вибрации по телу. Сириус замер, пытаясь понять, всё ли правильно он понял. Потянувшись губами к губам Ремуса, парень осторожно приник, замирая на сухих устах. Получив восхищённый вздох, он провёл языком по нижней губе Ремуса. Нежные губы приоткрылись, впуская во внутрь. Ловкий язык вовлек их в более жаркий поцелуй. Тёплые чувства били в висках и точке пульса на шее. Сириус потянулся рукой к чужой щеке, сладко целуя такие желанные и любимые губы. Поцелуй был достаточно долгим для обоих, хоть и продлился с минуту. Ремус выдохнул, пытаясь собраться с мыслями. — Прости… — сказал Сириус, впадая в отчаянье. — Ничего, — ответил Ремус, понимая, что всё это лишь атмосфера, камин и возможно, жалость. Сириус обнял друга, кладя его голову себе на шею, щекой потираясь о ушко. — Ты такой нежный, — сказал Сириус, пытаясь не ляпнуть лишнего. Ремус покраснел, прошептав невнятное: «мерси». — Я останусь с тобой на эти два следующих дня, — утвердил Сириус, отодвигая лицо Ремуса и глядя ему в глаза. — Но… — Никаких «но». Сириус снова обнял его, укладывая на кровать. Первая ночь была окончена, запоминаясь Лунатику навсегда. Проспав до обеда, Ремус проснулся от ругательства Блэка. — Ч-что случилось? — спросил он, потирая правый глаз. — Не думал, что заваривать чай — так непросто, — возмущался Сириус, махая маленькой ложкой в руке, — сначала он стал чёрным, потом бледным. В общем, я сварил нам кофе. Ремус встал, подходя к столику в углу. Смеяться захотелось невероятно, глядя как пол пачки чая было засыпано в небольшой заваривальный чайник с русалками. — Ну давай тогда кофе, — сказал Ремус, садясь в кресло у кровати. Парни выпили по чашке крепкого кофе, Ремус с молоком, Сириус без молока и сахара. До вечера они играли в шахматы и читали маггловские журналы, обсуждая новости. В десять часов Ремус сидел, ожидая полнолуния. Внизу живота вновь заныло, свет луны прошёлся по комнате. Резкий крик вырвался наружу и заставил Сириуса содрогнуться, подрываясь с места. Блэк уложил Лунатика на диван, гладя русую макушку. Эта забота каким-то образом помогала не сдаваться, немного понижая боль. Следующие два прихода прошли почти так же, менялась лишь одежда и ощущение тепла. Поначалу лёгкие поглаживая, позже превратившиеся в объятия и совместно пережитую боль. Ремус вновь уснул в крепких руках Альфы, обнимавших сзади. — Доброе утро, — сказал Сириус, лицо которого было напротив лица Ремуса. Покраснев, Люпин сглотнул, всматриваясь в черты лица. — Доброе… — наконец, выдал он. — Ты смешной, — сказал Сириус. Внутри всё трепетало и просилось вновь коснуться губами губ, вновь прижать поближе. Блэк потянулся с объятиями, притаскивая поближе Омегу. И эта ночь прошла почти так же, как и две предыдущих. Объятия, слова утешения и тёплые вещи. Просыпаться рядом стало привычкой, хоть и очень пагубной. — Знаешь, мне очень нравится быть рядом, — сказал Ремус, вновь обнимая сильное тело. — Наши чувства похожи, — Сириус тяжело вздохнул, прижимая ещё крепче. «Просто похожи?» — спросил себя Ремус, потираясь носом о шею друга. «Увы, но просто похожи. Почему он не любит?» — будто отвечая на вопрос, мыслил Сириус, пальцами проходя по коже на спине Ремуса.