Попался

      Величественный замок гротескно вырисовывался на фоне мрачного неба. Он был данью памяти средневековой архитектуре — его каменные стены поросли мхом и плющом; окна, на которых когда-то переливались красочные витражи, совсем не были пригодны для своей основной функции — защищать от непогоды; высокая островерхая башня торжественно вспарывала громоздкие облака. Замок пристально глядел с каменистого утеса на бушующее море. Под обрывом разбивались о скалы волны. Их шум был похож на стенания святых мучеников, молящих о помощи. Гнетущий шарм этому месту добавляли черные вороны, которые кружили над замком и его окрестностями, громко каркая, от чего по телу пробегала дрожь.       Внутреннее убранство замка также не добавляло тепла и уюта. Это было царство холода и тьмы. Своды древних потолков уходили далеко ввысь, словно теряясь в нескольких слоях атмосферы. Коридоры с полами, выложенными уже потертой или треснувшей от времени мозаикой, мрамором и другими природными породами, постоянно были погружены в темень. Редкие настенные подсвечники, которые можно пересчитать по пальцам одной руки, являлись единственным освещением в этих бесконечных, путаных лабиринтах. Высокие, от пола до потолка, окна в большей степени стояли без стекол, из-за чего по коридорам беспрепятственно гулял ветер, разнося по замку завывания привидений и другие пугающие звуки, шорохи, скрежетания. В некоторых комнатах, наиболее хорошо сохранившихся, окна еще помнили витражи с причудливыми узорами и библейскими сюжетами. Но обитатель замка данные комнаты не любил и всячески обходил их стороной, как и места, где солнечным лучам удавалось пробиться через вековой слой пыли и плотные бардовые шторы. Но если такое все же случалось, то хозяин замка начинал грозно шипеть, голубые глаза наливались кровью, а руки с длинными ногтями плотнее закутывались в плащ, который должен был спасти от подобных бед.       День клонился к вечеру. Граф наконец проснулся и сладко потянулся в своей широкой постели с балдахином. Да, вопреки преданиям, далеко не все вампиры спали в гробу, многие предпочитали постель с мягким бельем, двумя подушками и шелковым покрывалом, на которой можно было перекатываться и ложиться хоть по диагонали. Вот попробуйте удобно лечь в гробу — ничего не получится, там же сплошная теснота и скованность движений! Кто вообще придумал такой способ отхода ко сну? Так и до клаустрофобии недалеко.       Мужчина встал с кровати, подошел к шкафу, легким движением руки открыв дверцы, и стал выбирать наряд. Спустя несколько минут и примерив 3-4 варианта, он все же остановился на бессмертной классике: белая рубашка, черные брюки, алый пояс на бедрах. Элегантные лакированные ботинки дополнили образ. Он похвалил свой выбор и мысленно подмигнул себе, ведь в зеркале он сделать этого не мог. Затем набросил на плечи свой любимый плащ с красной подбивкой и вышел на балкон.       С балкона открывался захватывающий вид на море, которое наконец сделало передышку и успокоило свои воды. При появлении графа все будто замедлило ход: море стало тише, вороны замолчали, колыхания травы и листьев стали практически незаметны человеческому глазу. Мужчина улыбнулся такой перемене в природе, он любил держать всё под контролем. Поправив черные как смоль волосы, он обернулся летучей мышью и спикировал с балкона. Воздух подхватил его, приятно обволакивая маленькое пушистое тело встречными потоками. Внутри графа нарастало удовольствие, он любил свою жизнь — если вообще можно говорить о жизни при сложившихся обстоятельствах.       Он покружил немного над замком, осматривая прибрежные леса в поисках своего будущего перекуса. Ночное зрение — далеко не единственная способность, которой обладает вампир, но, пожалуй, самая полезная. Практически рентгеновский взгляд помогает увидеть всё до мельчайших деталей: даже самая неприметная мышь или сойка не ускользнут от внимательных глаз в такой темноте. Графу всегда нравилось выходить на охоту. Эта наивность, беспомощность жертвы и полный контроль хищника всегда пробуждали в нем какие-то животные инстинкты. Но сегодня вернуться к истокам своей сущности ему не удалось, потому что как только он обнаружил цель на сегодняшнюю ночь, он ясно почувствовал в замке присутствие чужака. Всё его нутро сжалось, и он стремглав повернул обратно, с недовольством оставив ни о чем не подозревающую косулю жить на этом свете еще один день.       Влетев в раскрытые двери балкона, окутанный призрачной дымкой, он эффектно превратился в человека (в вампира). Луна, вышедшая из-за облаков, осветила ему спину, вырисовывая мертвенно-бледным светом его грозный силуэт на фоне черного окна. Когти, которые он выпустил, чтобы разделаться с врагом, посмевшим нарушить его покой, добавляли ужаса в его облик вкупе с острыми белыми клыками.       — Спокойно, принцесса, твой замок никому не нужен. Никто не собирался ничего красть из этого крысиного домика, поросшего паутиной и плесенью.       Говорящего не было видно в непроглядной тьме комнаты, но граф и так знал, кому принадлежит этот голос. Он узнал бы его из тысячи. Эльф. Мерзкий, вредный эльф, который вечно насмехался над ним и делал его жизнь невыносимой.       — Кажется, мы это уже обсуждали. Меня зовут Граф. В крайнем случае, Арсений, но никак не принцесса, — недовольно закатил глаза мужчина. — Зачем ты опять сюда пришел? Что тебе нужно?       — Окей, больше никаких принцесс, — согласился эльф, а потом добавил с усмешкой: — Сеня!       Вампир разозлился еще больше. Он терпеть не мог, когда его так называли. Его, графа, особу голубых кровей, вечно молодого, красивого и статного — называть Сеней?! Да на кол таких людей надо сажать!       — Еще раз скажешь — убью! — прокричал Арсений. — Да покажись ты уже, хватит этих дурацких игр!       — А ты поймай, если сможешь! Или что, возраст не позволяет? — звонко рассмеялся эльф.       Граф увидел маленький огонек, который медленно двигался вдоль стены. Он устремился за ним, но огонек со скоростью света переметнулся в другой конец огромной спальни, и вампир больно ударился носом в пол. Послышался громкий смех и улюлюканье. Огонек тем временем покружил над мужчиной и остановился прямо на уровне его голубых глаз. Казалось — вот он, совсем рядом, только руку протяни и сразу поймаешь. Но огонек оказался ловчее и хитрее, он стремительно улетел, как только Арсений протянул ладонь ему навстречу.       — Детский сад, честное слово! — воскликнул он, теряя терпение.       — А еще говорят, что вампиры быстрые, ха! Может, когда-то так и было, но ты в свои годы можешь только лежать на кровати и есть пюрешки своими вставными зубами. Деду-у-у-ля, — насмехался эльф, снова кружа у него над головой.       И тут на Арсения словно снизошло озарение: он может превратиться в летучую мышь, тогда скорость его полета не будет уступать этому противному, надоедливому огоньку — чтоб его, засранца!       И он пустился во все тяжкие. Несколько минут они кружили по комнате в непрерывной борьбе за первенство. Мышь ни на шаг не отставала от огонька, который уже не знал, где ему спрятаться, чтобы уйти от неизбежного наказания за свои слова и действия. Наконец, мышь зажала зеленый мерцающий огонек в углу комнаты, окружив с обеих сторон своими перепончатыми черными крыльями. Пути к отступлению были отрезаны. Капитуляция эльфа была неизбежна и являлась единственным возможным исходом погони.       — Ладно-ладно, ты победил, доволен? Но мы с тобой еще не закончили, то ли еще будет.       Оба вернули себе человекоподобный облик и попали в неловкое положение. Эльф, которым оказался высокий стройный юноша с глубокими зелеными глазами, был вжат в угол, над ним нависал вампир. Светлые короткие волосы юноши украшал венок из цветов, на шее красовалось ожерелье с непонятными, но изящными символами на его родном языке. Руки покрывали многочисленные браслеты и кольца — каждое имело свое назначение и несло личную важность для их обладателя. Зеленая рубаха и светлые брюки смялись от ожесточенной борьбы. Он весь взмок и тяжело переводил дыхание. Сердце гулко стучало в груди.       Мужчина был на голову ниже юноши, но в нынешнем положении эльфу казалось, что он сам намного меньше и беззащитнее оппонента напротив. Он невинно смотрел на вампира и чувствовал его тяжелое дыхание на своей шее. Острые ушки мигом покраснели, хотя в темноте этого не было видно. Их лица были так близко — буквально миллиметры разделяли их губы. Эльф шумно сглотнул и почувствовал непреодолимое желание поцеловать вампира, впиться в его губы, запустить пальцы в его мягкие волосы. Напряжение также нарастало и от того, что колено мужчины оказалось в точности между ног юноши. Его одеяния были свободными и легкими, но в данную секунду они словно налились свинцом — настолько тяжело и тесно было в них находиться.       — Уверен, что сможешь обыграть меня? — вскинул бровь Арсений и приблизился к шее бедного эльфа, который уже забыл, как дышать. — Каждый раз ведь одно и то же, Антош, — приходишь, дразнишься, но так позорно проигрываешь…нехорошо это. — Цыкнул он.       Губы опустились на шею, пальцы забрались под рубаху, умело начали ласкать родную кожу, которую Арсений знал уже наизусть. Он прошелся по пояснице, а губами припал к молочной шее — за столько лет выучил все места, к которым нужно прикоснуться, чтобы Антон стал шелковым и льнул к нему, как к самому важному существу в этом мире. Эльф немного наклонил голову, открывая больший доступ к себе. Вампир воспользовался этим и оставил засос, а потом для большей убедительности выпустил клыки и слегка прикусил кожу, тут же зализывая пораненное место.       — Будешь себя плохо вести — укушу по-настоящему. — Прошептал вампир, на что эльф только прикрыл глаза и сдавлено простонал.       Мужчина понял, что юноша отныне в его власти, и он может делать с ним всё, что захочет. Но Арсений не догадывался, что единственный, кого здесь поймали в плен — это был он сам. Эльф улыбнулся, приоткрыв зеленый глаз и мысленно усмехаясь, что еще один его план сработал.

* * *

      Утренние сумерки уже начинали входить в свои права. Ночь готовилась ко сну, уступая на небе место солнцу. Уставший, но счастливый, эльф брел по лесу. Он мечтательно улыбался каким-то своим мыслям. Изящные пальцы срывали травинки, губы впитывали их сок, одеяния развевались на легком утреннем ветру. Природа просыпалась, начинали петь первые птицы. Антон чувствовал необычайный душевный подъем и единение с окружающим его миром. Он настолько отдался ощущениям, что не заметил, как вернулся домой.       Еще было слишком рано, чтобы кто-то вышел к нему навстречу. Все нормальные люди в такую рань спали и видели девятый сон. Поэтому хижина, спрятанная в тени деревьев, встретила его тишиной и спокойствием. Эльф, стараясь никого не разбудить, тихонько отворил дверь, на цыпочках пробрался в дом, бесшумно поднялся по деревянной лестнице. Он был невероятно тих, грациозен и практически не слышим, но его все равно заметили. Как оказалось, его давно ждали.       — Он опять повелся на эту брехню? — без намека на удивление спросил Дима.       — Ага… — ответил Антон, витая в облаках.       Дима скосил глаза на Сережу, который ответил ему не менее саркастическим взглядом. По данному негласному диалогу стало понятно, что они солидарны друг с другом в этом вопросе.       — Я, хоть и хоббит, но давно всё понял, а он какой-то глупый, — поддержал друга Сережа, попивая чай.       — Глупый, — повторил Дима, наливая и себе чашечку — все-таки чаепитие было у хоббитов в крови, — глупый, но красивый, зараза.       — Еще какой… — только и смог произнести Антон, воссоздавая в памяти образ любимого вампира.