* * *
До 30 лет жизнь Арсения его полностью устраивала. Родиться в знатной семье, иметь статус в обществе и определенные привилегии, не знать цену деньгам – что может быть лучше для молодого человека? И всё это вкупе с прекрасными внешними данными, на которые не поскупилась сама Матушка-природа: точеные черты лица с пронзительными голубыми глазами и аристократично вздернутым носом, высокий рост и атлетичная, подтянутая фигура. Для Арсения не существовало преград, все двери попросту открывались сами собой. Помимо очевидных плюсов такого происхождения были и приятные бонусы. Например, родовое поместье в викторианском стиле, расположенное за деревней, вдали от любопытных глаз, и скрытое пышными кронами деревьев. Владения простирались на сотни километров, включали в себя необъятные поля, луга и сады. Однако любимым местом Арсения была конюшня с величественными породистыми скакунами. Мужчина обожал ездить верхом, любуясь окружающим великолепием природы, вдыхая запахи цветов и слушая шелест листьев на ветру. Во всех поездках его неизменно сопровождал верный и преданный спутник еще с детских лет – гнедой конь по кличке Гермес, названный в честь древнегреческого посланника богов. Не только за скорость и выносливость конь получил свое имя, но и за острый ум и сообразительность. Порой, Арсению даже казалось, что Гермес – единственный, кто его по-настоящему понимает, потому что конь очень тонко чувствовал настроение молодого человека. В зависимости от чувств, переполнявших Арса, тот либо утыкался в его макушку и ободряюще пофыркивал на ушко, либо мотал головой и мазал широким языком по щекам мужчины, а из груди неизменно вырывалось радостное ржание. Кроме того, Гермес прекрасно ориентировался на местности, всегда знал, куда идти, где повернуть и как найти обратную дорогу домой. Только благодаря ему Арсений ни разу не заблудился, хотя и бывали случаи, когда словно бес путал молодого человека, и тот был готов свернуть с правильной дороги. Конь всегда приходил на помощь, убеждая наездника, что он совершает ошибку. Арсений был бесконечно благодарен ему за это. Больше, чем поездки верхом, мужчина любил балы. Ничто так не трогало его сердце, как возможность оказаться на каком-нибудь светском рауте, показать себя и посмотреть на других. Он всегда тщательно готовился к подобным выходам в свет: подолгу выбирал наряд, зачастую примеряя сотни, а то и тысячи вариантов, пока не находил тот самый – идеальный. Также он много времени проводил за выбором аксессуаров. Молодой человек питал слабость к драгоценным камням, обожал перстни и то, как выгодно они смотрятся на его аристократичных пальцах. Перчатки он также всегда носил с собой, чтобы быть готовым в любой момент вызвать кого-нибудь на дуэль, бросив мерзавцу данный предмет гардероба под ноги, а то и прямо в лицо. Голову неизменно украшал цилиндр, полы которого сдвигались хозяином на лоб и слегка прикрывали лукавый взгляд сапфировых глаз. По завершении ритуала Арсений оглядывал себя в зеркало в полный рост и подмигивал отражению, оставаясь довольным собой, от чего становился похож на хитрого лиса. Но что тут можно возразить? Он любил зеркала, а зеркала любили его. Торжественно спустившись по ступенькам поместья, он усаживался в карету, любезно поданную слугой, делал знак кучеру, чтобы тот трогался с места. И карета неслась по песчаной дороге, петляя мимо других усадеб и поместий. Иногда балы проходили у знакомых в их роскошных домах на природе. Иногда же Арсению приходилось отправляться в большой город. Но вне зависимости от места проведения, он каждый раз с предвкушением ждал начала бала. Ему было интересно, кто будет в гостях, во что они будут одеты, кого он пригласит на танец. О, танцы! Он испытывал какое-то неземное удовольствие от данного вида развлечения. Хорошие внешние данные делали его привлекательным в глазах дам, из-за чего он мог пригласить и закружить в танце любую особу, невзирая на ее положение и статус. Огромным плюсом в такой ситуации было и то, что танцевал Арсений божественно. Мать всегда заботилась о будущем сына и уже с юных лет наняла ему учителя по танцам. Уроки не прошли даром – со временем из талантливого мальчика вырос профессионал, умевший исполнить любой танец даже с закрытыми глазами: менуэт, полонез, вальс. Увидев Попова в действии, многие дамы начинали перешептываться между собой, и, грациозно проплывая мимо них, мужчина слышал, как они называют его богом, спустившимся с Олимпа. Арсению было лестно слушать о себе такие мнения, видеть влюбленные лица девушек и знать – он обворожил их всех, абсолютно каждую. Столь хвалебные речи добавляли еще несколько пунктов к и так высокой самооценке наследного графа. Вдоволь натанцевавшись и пригласив наверное всех женщин на балу (многие даже отказывали другим кавалерам, боясь упустить еще одну возможность оказаться в теплых объятиях графа, почувствовать себя важной и любимой благодаря его улыбке и искрящимся глазам), Арсений отправлялся в мужскую комнату. Там начиналось еще одно развлечение, неизменно сопутствующее подобным вечерам, – игра в карты. Разумеется, только лишь игрой дело не заканчивалось – мужчины были теми еще сплетниками и вовсю судачили о дамах, покуривая крепкие сигары и наполняя бокалы виски. Попов вежливо вставлял свои пять копеек в разговор, но в основном молчал и слушал, впитывая информацию, принимая к сведению те или иные факты. По окончании вечера он целовал руки хозяйки дома, благодарил ее за гостеприимство и откланивался к себе. Перед уходом он прощался со всеми женщинами на балу, говорил каждой что-то хорошее. Дамы грустно вздыхали, но старались держаться, улыбались, махали изящными платками. Каждая надеялась на скорую встречу. Но поймать графа удавалось далеко не всем. Многие его больше так и не встретили, сохраняя в памяти лишь образ: благородный, статный мужчина с безупречными манерами и колдовскими глазами. Он был похож на сон или видение, и некоторые женщины даже сомневались в его реальности – уж не приснился ли им этот высокий незнакомец с внешностью бога и манерами настоящего джентльмена? Счастливицей – а именно так называли ее завистницы – стала некая Елена. Увидев ее на очередном балу, Арсений забыл обо всем на свете, но виду, конечно же, не подал. Он уверенно держался весь вечер, танцевал с другими дамами, вел светские беседы, потягивал шампанское из бокала с высокой ножкой. Но мысли его раз за разом возвращались к прекрасной девушке. Она тоже бросала на него мимолетные взгляды, но кого это удивляло? Арсений давно привык ко всеобщему вниманию и женскими ласками не был обделен. Он не мог быть уверен в том, насколько серьезен ее взгляд, каковы ее намерения. Но был уверен в одном – эта девушка чем-то его зацепила, оставила след на сердце и запечатлелась в памяти. С Поповым давно такого не происходило – и происходило ли вообще? Дамы на балах были приятными, и с каждой он находил темы для общения, но ни одна из них не рождала желания продолжать общения, устраивать еще хотя бы одну встречу сверх того, что уже было. В тот судьбоносный вечер, когда прием закончился и гости стали расходиться по домам, Арсений специально задержался подольше. Он вызвался проводить девушку до дома, благо жила она не так далеко, и дойти до места назначения можно было пешком. Елена согласилась и отпустила кучера с каретой. Арсений торжественно поклялся кучеру – крепкому серьезному мужику, который ясно дал понять, что шуток не понимает и в случае чего может и уши ободрать, невзирая на графский статус, – что вернет хозяйку домой в целости и сохранности, или он не граф Попов и можете отнять у него все титулы и привилегии. Ноябрьская ночь пронизывала холодом, но двум силуэтам, идущим сквозь пышно разросшийся сад, было тепло. С первых же секунд они нашли, о чем поговорить. Темы разговора сами собой всплывали в воздухе, словно кто-то свыше управлял их судьбами, переплетая и соединяя их. Книги, музыка, увлечения – Арсений и Елена настолько подходили друг другу, что это казалось невероятным. О совпадениях и речи быть не могло – их попросту не бывает так много. Оказалось, Елена также была страстно увлечена Шекспиром и любила танцевать. В свободное время она ездила верхом и писала картины. Арсений попросил написать его портрет, на что она лишь засмеялась, но под этим звонким смехом явно подразумевалось согласие. Они подошли к воротам усадьбы Елены. Прощание не было долгим, не несло в себе пафосных фраз, ведь оба знали – прощаются ненадолго. И действительно, не успели молодые люди расстаться и соскучиться, как судьба свела их уже снова. Елена все же написала портрет Арсения, который тот по окончании повесил на самом видном месте. Пока она работала над картиной, они нашли еще больше общих тем: мировоззрения, жизненные принципы, отношения с людьми. Мужчина понял, что окончательно влюбился в эту женщину, в ее душу и тело. Она была прекрасна во всем: красива, умна, не пренебрегала остроумием и некоторой строптивостью (за что многие ее упрекали), талантлива и близка по духу мужчине. Елена, в свою очередь, смогла отбросить всю эту мишуру графа – его притягательную внешность, статус, чрезмерную уверенность в себе – и разглядеть настоящего Арсения. Она находила очень милым и трогательным его отношение к Гермесу, его любовь к садам и прогулкам. Она нашла струны его души и поняла, что они звучат в унисон с ее собственными. Конечно же, завязавшиеся отношения не могли долго оставаться просто дружескими. Постепенно они переросли в любовь, а она, в конечном счете, привела к браку. Свадьбу, вопреки всем приметами и суевериям, сыграли в мае. Оба любили этот месяц за тепло, свежесть и много зелени, поэтому не видели причин откладывать свадьбу еще на неопределенное время. Невеста, облаченная в фамильное подвенечное платье с изящными кружевами и оборками, выглядела сказочно. Маленькие ухоженные ручки сжимали букет из розовых лилий, нежная фата прикрывала лицо, а на ногах сверкали жемчужные туфельки. Арсений не отставал от будущей жены и выглядел не менее потрясающе. Он был похож на сказочного принца, сошедшего со страниц детских книжек. Их пара была настолько красивой, они настолько подходили друг другу, что многие женщины в тот день пролили горькие слезы зависти. Как только они вышли за порог церкви под радостный перезвон колоколов, семейная жизнь тут же захватила их с головой. Граф души не чаял в своей жене и ласково называл ее «Алёнка». Она улыбалась ему в ответ, держа на руках их крошечную новорожденную дочь. Арсений смотрел на эту картину, и сердце полнилось теплом. Он обожал своих девочек и отдал бы за них всё – даже собственную жизнь. Кто же знал, что эти слова в скором времени окажутся пророческими и покажут свою силу на деле.* * *
Никто не понял, как это случилось. Кто-то говорил, несчастный случай, кто-то – преднамеренное воздействие. Причины данного происшествия еще предстояло установить констеблям и врачам, а вот следствие было очевидным – человек мертв. Более того – ребенок. Смерть маленького Миши так всколыхнула общественность, что знатные дома закрывали двери, на какое-то время прекратились балы и светские приемы. Это была первая из череды смертей, но именно она задала тон всем остальным. Мальчишку, который так любил играть с дочерью Арсения, нашли в поле около дороги в деревню. Его бездыханное тело побледнело, словно из него вмиг выкачали всю кровь, глаза закатились, а на шее обнаружились две бордовые отметины. Люди гадали, кто мог такое сотворить, но только разводили руками – с таким они явно сталкивались впервые. Среди деревенского народа стали появляться слухи о нечистой силе, неожиданно поднялись разнообразные страшные истории и байки, вытащенные из закромов человеческой памяти и передававшиеся из поколения в поколение. Похороны Миши состоялись через три дня, как и было положено. Арсений пришел от лица семьи выразить соболезнования его родителям. Дочь осталась с матерью – они с Алёной сошлись на том, что девочке ни к чему видеть подобные сцены в столь раннем возрасте. Одетый во все черное, Арсений явился на кладбище. Он нес букет, который намеревался положить на могилу мальчишки. Слезы наворачивались на глаза, ведь в какой-то момент он представил себя на месте его родителей. Что, если бы вместо Миши оказалась его дочь? Его маленькая Кьяра? Как бы он это пережил? Как вообще смог бы жить с этим чувством опустошения и горькой утраты? Церемония началась и закончилась, но Арсений так и продолжал стоять у детской могилы, не в силах уйти с этого проклятого места. Начинало темнеть, густые сумерки опустились кладбище. Заметно похолодало. Вдруг в кустах что-то пошевелилось. И этот простой звук в ночной тишине вдруг встряхнул мужчину, как разряд тока. Он словно очнулся ото сна и с удивлением обнаружил, что простоял в оцепенении уже несколько часов. Он обернулся на шорох, но всё тут же стихло. Наверное, просто показалось. Вдруг звук повторился снова, словно переместившись в пространстве – совсем рядом, но уже с другой стороны. Он повернул голову и дернулся. Над ним нависало ужасное существо. Даже в сгустившихся сумерках его лицо было бледным, как мел, а глаза заволокла кровавая пелена, делая их похожими на два ярких огня. Существо внимательно смотрело на мужчину, от чего тому захотелось сбежать как можно скорее, но он не мог пошевелиться, будто какая-то неведомая сила приковала его к месту. Тварь приоткрыла рот, обнажив острые клыки, и кинулась на Арсения. Инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно бежать, звать на помощь, но страх завладел им настолько, что он не мог ни сделать движения рукой, чтобы отбиться от нападения, ни вымолвить хоть слова, чтобы его услышали. Клыки больно вонзились в мягкую кожу на шее. Жар сразу же завладел этим местом, распространяя яд и отраву по венам мужчины. Тело вмиг ослабело, стало трудно держаться на ногах - словно жизненные силы покидали каждую клеточку организма. Глаза медленно закрывались, а уши заложило. Он больше не мог сопротивляться поглощающей его темноте и провалился в зыбкую черную субстанцию. «Наверно так и выглядит смерть» - подумал Арсений. Но это была не она. Смерть означала освобождение, долгожданное утешение. А это было обречение на вечные муки совести, зарождение отвращения к самому себе и долгие-долгие годы в изгнании.* * *
Очнулся Арсений уже утром, но всё на том же кладбище. Ночное происшествие казалось бредом человека, который либо съехал с ума, либо напился в ближайшем кабаке. Мужчина внимательно огляделся вокруг в поисках того существа, но ничего странного не обнаружил. Всё было по-старому: кусты выглядели обычно и росли около ограды, птицы летали в небе, могила Миши стояла засыпанная свежей землей – на ней лежали вчерашние цветы с похорон. Вдруг в голове поднялся какой-то шум, а уши оглушило звоном и воем. Зубы стало нещадно ломить, в горле пересохло. Он посмотрел на светлеющее небо и чуть не упал в обморок – свет резанул по глазам так, словно солнце светило прямо в них, хотя до восхода оставалось еще несколько часов. Мужчина мигом проверил шею, нащупав две небольшие круглые ранки. Кровь на них запеклась, но когда граф провел по ним рукой, что-то внутри защипало и больно отозвалось во всем теле. Пошатываясь, нетвердой походкой, но мужчина заставил себя уйти с ненавистного кладбища. Он шел скорее на автомате, чем осознанно выбирая маршрут. За столько лет ноги уже сами знали, куда его вести. И вот спустя полчаса он стоял на пороге собственного дома, боясь зайти внутрь. Окна встретили его темнотой – значит, все еще спали. Он потоптался какое-то время на крыльце, затем все же приоткрыл дверь и скользнул внутрь. Шум в голове не прекращался ни на минуту, зато вой в ушах стих. Он прокрался по лестнице в спальню, чувствуя себя вором в собственном доме. Жена лежала на кровати, прикрыв глаза. По ее уставшему лицу было понятно, что ночью она не сомкнула глаз и ждала возвращения мужа. Арсений мысленно извинился перед ней, не желая будить недавно заснувшего человека. Он аккуратно разделся и улегся рядом с ней. Кошмарный сон сразу же завладел его сознанием. В этом сне он вновь и вновь встречался с ужасным чудовищем, что сидело в засаде на кладбище и ждало удачного момента для нападения. Красные глаза, острые клыки, длинные ногти, больше похожие на когти дикого зверя. Оно набросилось на Арсения, готовое растерзать несчастное тело. Клыки вонзились в шею, кровь потекла из ран, и это животное принялось с тройным усилием терзать кожу, высасывая алую жидкость. Всё тело заломило, поднялся жар, его трясло как в лихорадке. Арсений хотел проснуться, но не мог. Этот кошмар, его личный ад, повторялся снова и снова как на заезженной пластинке. Он пытался вырваться из лап монстра, но тот был сильнее и не давал этого сделать. Душевный дисбаланс отразился на физическом здоровье графа. Жар спровоцировал температуру, а дрожь и ломота во всем теле развили реальную лихорадку. Мужчина мучился и кричал от боли, ему ужасно хотелось пить, но сколько бы воды ни давали – ему все было мало, жажда никуда не пропадала. Алёна постоянно дежурила у постели больного, оказывая помощь, которая была ей по силам. Врач, пришедший на следующий день по срочному вызову, вынес смертельный приговор. «Нам остается только ждать» - сочувственно поправлял он очки и глядел на женщину, которая не находила себе места. Арсений не приходил в себя, находясь в состоянии, граничащем с бредом. Правда пару раз он открывал глаза, и, жена могла поклясться, что они имели ярко-красный оттенок со странным свечением радужки. Затем веки снова опускались, и мужчину захватывал очередной приступ. Бывало, что между пронзительными криками проскальзывали человеческие слова. Арсений звал жену, прося убить его, пока не стало поздно. Алёна успокаивала его как могла, но горькие слезы текли по ее щекам, а сердце болело от ожидания неизбежного. Кьяра стояла в коридоре и испуганно выглядывала из-за двери. Она не могла понять, что происходит с папой, и почему мама дни и ночи напролет проводит рядом с ним, не в силах сдерживать слезы. - Папочке плохо? – в один из дней спросила девочка, просунув маленькую головку в комнату. Даже в светлый солнечный день в комнате было темно, как ночью. Шторы плотно задернуты, все источники света потушены. Воздух застоявшийся и густой, как туман. - Да, дорогая. – ответила Елена. – Он заболел. Но все будет хорошо. Ступай, малышка. Девочка еще какое-то время постояла, вглядываясь во тьму, пытаясь отыскать знакомые лица, но темнота комнаты была настолько непроглядной, что виднелся только узкий прямоугольник света, падающий из приоткрытой двери. Кьяра грустно вздохнула и прикрыла дверь. Она шла по коридору и думала об отце, о том, почему у взрослых все так сложно. А затем, когда смерть уже маячила на пороге и стучалась в окна, вернулся он. В ту ночь бушевала гроза, дождь лил как из ведра. Алёна давно перестала спать с мужем в одной комнате, но иногда оставалась на «дежурство» у постели. В ту ночь женщина почувствовала дикую усталость и головную боль, поэтому решила отправиться спать пораньше. Арсений остался один, корчась на смятых простынях, когда резкий порыв ветра вдруг распахнул наглухо закрытые и зашторенные окна. В комнату ворвался свежий воздух, окно озарилось молнией, и в проеме появился черный силуэт. Тень проплыла по воздуху, оказавшись у кровати графа. Красные глаза горели в темноте. Он подошел к изголовью, с интересом разглядывая мужчину и его мучения. Еще один раскат грома сотряс дом, а молния сверкнула в раскрытом окне. Острый ноготь блеснул в этом гротескном свете грозы, из раны потекла кровь. Капля за каплей – прямо в раскрытые губы мученика. Минутное замешательство. Монстр склонил голову на бок, ожидая реакции. И вот наконец беснующееся тело замерло, успокоившись и безжизненно обмякнув. Стало тихо: все звуки прекратились, на короткий миг успокоилась даже бушевавшая гроза. Казалось, исчезло абсолютно всё вплоть до человеческого дыхания. Так оно и было. Тело на кровати умерло, став бледным и холодным. Миг, другой – и глаза распахнулись, точно по неслышимой команде. Мужчина сел, глядя на существо. Оцепенение постепенно проходило, основные функции возвращались, он снова обрел дар речи. - Что ты сделал? – спросил мужчина. - Только то, чего ты и хотел – снял боль и избавил от страданий. – Произнес потусторонний голос. - Я не просил такого исхода! – Возразил Арсений. – Что я вообще такое? Лучше умереть, чем стать таким, как ты! Существо не ответило. Сделав свое дело, оно ушло также неожиданно, как и появилось, оставив после себя раскрытое окно и множество проблем.* * *
- А что было потом? – подобно маленькому ребенку спросил Антон. Стоит признать, парнишка с нескрываемым интересом слушал историю жизни Арсения, периодически меняясь в лице. Он то закатывал глаза и ухмылялся, узнавая в прежнем Арсении нынешнего графа, то ревниво поджимал губы, когда речь заходила о жене, то сочувственно качал головой на моменте нападения вампира. Но он ни разу не перебил мужчину, не проронил ни звука, от чего граф чувствовал себя, как на исповеди. - А потом я пропал на несколько лет. Подумал, что наврежу своей семье, и решил и вовсе отдалиться от нее. К сожалению, легче мне от этого не стало. Я ненавидел себя и…- он вдруг запнулся, - хотел убить. - Убить?! – и без того большие глаза стали еще больше, как два блюдца. - Да. Это был самый сложный период в моей жизни...* * *
Граф и правда пропал. Собрав вещи, следующим же вечером он отправился в путь. Куда идти? Где найти приют для такого, как он? Арсений не знал. И это чувство неизвестности, зыбкости будущего пугало его больше всего. Также его терзали мысли о семье. Ему было горько оставлять жену и маленькую дочку, но поступить иначе он не мог: безопасность превыше всего. Пропал он на долгий срок. Жизнь помотала его по свету, закинув в разные города и страны. Он прятался от людей, жил только по ночам, питался как нищий. Но ни разу за долгие годы он не напал на человека, потому что не хотел быть как он. Первое время было сложно: каждый новый день приносил горечь и отвращение к самому себе. В попытках уйти от своей сущности, он наносил вред телу: прыгал с высоты, кидался в огонь, резал ножом…но ничего не помогало, ведь, как известно, тело вампира имеет свойство восстанавливаться. Вампира практически невозможно убить – в этом Арсений убедился сполна. Когда первая волна ненависти прошла, граф к тому времени находился уже где-то в Западной Европе. Он скитался много лет, но так и не встретил никого, похожего на себя. А потом на горизонте забрезжил огонек надежды – судьба свела его с другим вампиром. Павел не выглядел угнетенным или недовольным своей жизнью. Наоборот, эта довольная бледная морда излучала радость и полнейшее удовлетворение. Он одевался в дорогие наряды, покупал лучшие украшения и жил в арендованной квартире в самом центре города. Почти каждый день он устраивал вечеринки и приемы, был окружен людьми и спокойно сосуществовал вместе с ними. Глядя на этот контраст с жизнью Арсения, граф недоумевал: как подобное в принципе возможно – наслаждаться тем, что ты кровожадный монстр? - Ты неправильно понимаешь вампирскую сущность, - в очередной раз причитал Добровольский. – Смотри на мир шире – тебе дали еще один шанс, еще одну шикарную возможность сделать всё так, как ты мечтал. Разве это не здорово? Арсений молчал. Он не знал, что ответить. Мировоззрения Паши шли вразрез с его собственными. Он отказывался их принимать, ведь таким образом он предавал свою семью, свою прежнюю жизнь: всё, чем он когда-то пожертвовал. - Давай, Арс, хотя бы попробуй. Ты не можешь ставить крест на нынешнем положении дел, пока не проверишь, на что способен. Каким бы нелепым и абсурдным ни было предложение Паши, каким-то магическим образом он смог его уговорить. Скорость, сила, перевоплощение в летучую мышь – до сегодняшнего дня Арсений даже не подозревал о своих скрытых возможностях. Стоит признать, они ему понравились, ибо заметно упрощали существование. Паша обучал его всему, что умел сам. А после импровизированных уроков они отправлялись на приемы и балы. - Сколько лет ты провел в отшельничестве? Тебе нужна встряска, иначе с таким же успехом можешь отправляться в фамильный склеп и покрываться плесенью там. По началу граф не был уверен, что готов. Ему казалось, он в принципе забыл, как находиться среди людей, не говоря уже о танцах и разговорах в светских кругах. Но закружив в вальсе какую-то богатенькую особу, он настолько вошел во вкус, позабыв о прошлом, о боли, о переживаниях, что даже Паша, сидевший на красном дорогом диванчике в обнимку с молоденьким юношей, одобряюще присвистнул и подмигнул Арсению. Граф мысленно послал его, куда подальше. Так продолжалось несколько месяцев: они постоянно меняли место жительства, чтобы не вызвать подозрений у окружающих. И ночи их были наполнены развлечениями, пьяными угарами и страстью. Но в один прекрасный момент этот водоворот событий стал слишком суматошным для Арсения. Сидя в кресле и наблюдая за тем, как Паша соблазняет очередную девушку и вонзает острые клыки в ее юную молочную шею, граф дернулся словно его окатили ведром холодной воды. Воспоминания как яркое пятно пронеслись в его памяти, показав картину нападения вампира, которую он предпочел бы забыть. Вернулись те же ощущения, те же эмоции и чувства. Он вдруг отчетливо почувствовал себя на месте этой несчастной девушки, что пыталась вырваться из лап Добровольского. Она билась в судорогах, руки отчаянно отталкивали мужчину, но тот был сильнее ее. Он стальной хваткой вцепился в бедняжку, не оставляя шанса на спасение. Арсений нахмурился, чувствуя, как гнев и отвращение закипают где-то внутри – в области сердца. - Перестань! Отпусти ее! – подскочил он к Паше, резким движением оторвав его от девушки. Добровольский свалился с кровати от столь не бережного обращения и возмущенно развел руками, требуя объяснений. Арсений даже не обратил внимания на него, склонившись над распростертым телом. Две ранки, совсем как у него когда-то, алели на шее. Стеклянные глаза и отсутствие дыхания, скрюченная неестественная поза говорили о том, что девушка уже мертва и спасти ее не представляется возможным. Черты лица смутно напомнили Арсению Елену…его Алёнку, которую он когда-то оставил на произвол судьбы. И в тот момент он понял, что должен вернуться, должен узнать, что стало с его семьей. - Так бы и сказал, что тебе она понравилась больше! – улыбнулся Паша. – Я бы отдал ее без вопросов. А так - уж извините, Ваше графское высочество! Арсений бросил на него испепеляющий взгляд. Выбежал вон из комнаты и громко хлопнул дверью. Паша лишь хмыкнул, довольно бесцеремонно скинул девушку с кровати и улегся сам на дорогие простыни. Граф торопился, не удосужившись даже взять с собой свои вещи. Он возвращался домой спустя 30 лет странствий и ужасно волновался. Пересекал страны, переплывал океан, брел пешком или летел по воздуху – не имело значения, как именно он добирался, - главное, что он возвращался домой. И это радостное и в то же время пугающее чувство завладело им с головы до кончиков пальцев на ногах. Оказавшись в знакомой деревне, он глядел по сторонам, пытаясь понять, насколько всё изменилось. Особых перемен он не заметил, всё было также, как и 30 лет назад: деревянные двухэтажные домики, небольшой кабачок, проселочная дорога, деревья и поля. Наконец показалось его родовое поместье, в котором он провел детство и где они жили вместе с женой и дочуркой. Здание выглядело таким же, но время и природные стихии его явно потрепали. Арсений припал к ограде, прячась в кустах. Из особняка вышла высокая черноволосая женщина средних лет. За ней шел маленький малыш, еле поспевая за мамой. Она подняла его на руки, чтобы облегчить ему спуск со ступенек. Женщина зашла в сад и присела на скамейку. Достав откуда-то из складок юбки книжку, она раскрыла ее на определенной странице и стала вместе с малышом читать сказку. Мальчик внимательно смотрел на страницы, разглядывая картинки.* * *
- Это была Кьяра? Антон уже окончательно выбрался из-под одеяла и сел в позу лотоса, подперев лицо руками. Арсений поражался тому, каким красивым он был в свете зажженной свечи, что стояла на прикроватной тумбочке. Неяркий свет выделил его скулы, сделал зеленые глаза еще более выразительными, а кожу еще более нежной и молодой. - Да. Это была моя дочь, которой на тот момент исполнилось 33 года. А на руках она держала моего внука. Но мне не посчастливилось с ним познакомиться. - Почему? – удивился эльф. - Они меня ненавидели. Никто не знал настоящую причину моего бегства, так что все подумали, что я просто трус и бросил семью. И чтобы не создавать лишних проблем и пересудов, они объявили о том, что я умер, что в принципе не было далеко от истины. - Грустно вздохнул Арсений. - Алёна вскоре после моего исчезновения тяжело заболела на нервной почве и спустя 2 года скончалась, а ведь я так и не попрощался с ней по-человечески. Кьяру воспитывала бабушка. Постепенно она выросла, вышла замуж и родила сына. Всё это я узнал от деревенских, потому что в дом отныне мне дорога была закрыта. - Мне так жаль, Арс. - Всё в порядке. Столько уже времени миновало, теперь это всё в прошлом. Я, конечно, сам виноват, не стоило вот так бросать их. Но я ведь прежде всего думал о безопасности, боялся навредить им. Я просто не мог оставаться там и жить обычной жизнью, словно ничего не случилось, потому что после такого жизнь уже не становится прежней. Воцарилось недолгое молчание. Часы громко тикали в повисшей тишине, отмеряя ход времени. Арсений затуманенным взглядом следил за минутной стрелкой, словно мысленно был не здесь, а бродил по темным лабиринтам своего прошлого. - После встречи с дочерью я понял, что вернулся зря. Меня никто здесь не ждал, да я их и не виню в этом. И сам бы себя видеть не пожелал после всего, что произошло. Но и возвращаться в Западную Европу я тоже не хотел - тот образ жизни давно перестал приносить удовлетворение. Поэтому я решил осесть здесь. - Он обвел руками спальню. - Не поместье, конечно, но тоже ничего. Не знаю, кому принадлежал этот замок, но судя по интерьеру он очень старый и мог помнить еще королевских особ. Эльф коротко улыбнулся и хотел было задать вопрос, но не решился озвучить его вслух. Наконец, после некоторого раздумья, он все же спросил: - Что же в итоге вернуло тебя и сделало таким, какой ты есть сейчас? - Неужели непонятно? – усмехнулся вампир. Эльф мотнул головой, прося пояснить. – Ты, конечно же. Благодаря тебе я нашел смысл в этом существовании. Антон приоткрыл рот в изумлении, явно не ожидая такого ответа. Арсений воспользовался его замешательством и поцеловал мягкие губы, вкладывая в этот поцелуй все свои чувства.