Проклятье Полуночницы

      Ветер колышет кроны деревьев, то и дело затихая, и уголок природы тогда замирает в тишине и без движения. Старый металлический решётчатый заборчик с давно начавшей слезать голубой краской, когда-то вырванный из земли и кем-то обратно неловко воткнутый, преграждает путь вперёд. За ним слышится тихий всхлип.       Парень поднимается с корточек, оставив принесенные цветы возле скромного не покрашенного деревянного креста, и встаёт рядом с двумя девушками. У одной из них в дрожащих ладонях — фоторамка, у другой — маленькая корзинка с полевыми цветами.       — Не стоит тут долго стоять. Только больнее будет, — тихо произносит парень, и одна из девушек кивает. Неловко стирает с щёк слёзы, подходит, ставит фотографию с улыбающимся парнем на недавно вскопанный холмик, поправляет её несколько раз, проводит кончиками пальцев по рамке, затем по земле рядом и рывком поднимается. Её блондинистые волосы, идеально уложенные раньше, теперь немного растрёпаны. Она проходит чуть вперёд, к тропинке, проходящей дальше, мимо этого почти нетронутого никем места, скрытого листвой низкой кроны растущего рядом дерева. Держится до последнего, прижимая кулачки к груди, старается не всхлипывать.       Другая девушка молча ставит корзинку, внимательно смотрит в голубые глаза на фотографии и шепчет, почти беззвучно, почти безучастно — но, скорее, надломлено:       — Прости.       Они уходят. Поставившая корзинку ещё некоторое время, остановившись на полпути и оглянувшись, смотрит на сооруженную могилку и лишь после того, как её тихо окликают, оставляет это место в одиночестве.       Те, кто проходят мимо и случайно видят эту могилу, рядом с которой находится ещё одна, похожая деревянным крестом и внешним обликом на эту — никогда они, незнакомцы, не узнают, что под данным крестом с фотографией молодого парня не покоится тело человека, о котором любой заинтересованный может прочесть в рукописной надписи:       «Отчаянному герою, пытавшемуся противостоять невозможному. Мы всегда с тобой, Джексон Оверланд Фрост. 20**-20**»

***

      «Вот мы снова увиделись. Жаль только, что ты меня знать не знаешь. Но мы это исправим, уж поверь мне!»       Джек жмурится, тихо шипит от ужасной головной боли и тяжести, разлившейся по всему телу. Тело не поддаётся на собственные указания, и парень, устав пытаться встать, остаётся лежать и так приоткрывает глаза. Чтобы распахнуть их сильнее и задержать дыхание. Прямо над его лицом склонилась девушка с довольной безумной улыбкой.       «Малышка Дженетт проиграла, мой милый. Бродит где-то бесплотным духом, если тебе всё-таки интересно — а тебе интересно, я вижу это по твоим глазам. Теперь ты всецело принадлежишь мне!»       Она хихикает и ставит ступню ему на живот, но не давит. Показывает всю суть его нынешнего положения.       «Думаю, что смогу подставить всё так, будто отобрала тебя у той девочки, которая была под властью Дженетт — а значит, я не только нашла новую игрушку, но ещё и волю Эрменгард исполню! Разве не чудно?» — чужой непривычный голос звенит пугающей искренностью радости в голове, и Джек немного морщится, а после и вовсе отворачивает лицо в сторону от новой Полуночницы.       Значит ли это, что Эльзе удалось остаться в их мире? Он надеется, что так. В любом случае, ему этого никогда не узнать.       «Что ж, ты долго спал, так что давай поиграем, пока ты окончательно рассудок не потерял. Не люблю безвольных куколок, ну, знаешь, они не такие интересные, » — доверительно сообщает девушка, пожимая плечами, и отходит от него. Двигаться нет ни сил, ни желания, и он обречённо прикрывает веки.       По крайней мере, проклятье на его роду больше не будет заставлять людей страдать.       «С чего начнём — утопление или повешение?» — отдаётся звоном в голове голос с неприкрытым воодушевлением. — «Или я могу привести ребёнка! Точно! будет очень здорово поиграть с вами вместе!»       Джек распахивает полные ужаса глаза.

***

      Темно. Ничего не видно. Пусто-пусто и до ужаса тихо. Впрочем, Сара не чувствует ужаса. Она вообще ничего не чувствует.       — Пришло время вернуть плату, милая, — шепчет голос откуда-то слева. Сара вроде бы оборачивается, а вроде бы и нет. Непонятно. Слишком темно, слишком неосязаем мир вокруг — как и она сама.       — Поверь мне, та девочка сейчас несказанно мучается чувством вины. Кроме того, она несколько лет отсутствовала в вашем мире, у неё никого нет, последнего человека, с которым у неё возникла связь, она самолично обрекла на вечные муки в Мёртвом мире. Всё, как ты и хотела.       Она хотела этого?.. да?.. но…       Мысли не успевают сформироваться до конца. Ощущения пропадают совсем.