Между нами километры и города, а я забрал твоё сердце и не отдам пообещай также сильно любить меня, а я прошу не забывай меня и мы танцуем в диком трипе, я тону в твоих объятиях, напишу ей на открытке: У нас пять дней, чтобы влюбиться. Её образ в моём сердце, Её имя на запястье ты запомни эту песню, у нас пять дней, чтобы влюбляться
А я просто не понимал что происходит. Как бы вы отреагировали на это? Я просто начал смеяться. Смеяться, как ненормальный, осознавая, что все это время это было взаимно. Все время мы могли бы быть счастливы. Могли. Но, по собственной глупости не могли сказать этих обычных слов. И он смеялся вместе со мной. А потом прижал к себе и поцеловал, как не целовал ни разу. И с этого момента я пообещал себе стать счастливым. По крайней мере попытаться.***
Я проснулся от настырных лучей солнца. Я помнил весь тот вечер. И разговор, и признания. Ревновал самого себя к себе, это смешно. Помню, как смеялись, а потом целовались безудержно. Дошли до спальни, между прочим моей, и легли спать. Ничего пошлого, как вы могли подумать. Мы просто хотели быть счастливым именно в этот момент. Именно потому сейчас рука сопящего Тони Старка покоилась на моем животе. Я аккуратно перевернулся и увидел самого Тони Старка, лежащего на второй части кровати. Я всегда хотел увидеть его спящего. Такого беззащитного, на миг теряющего маску хладнокровности, просто… Просто обычного, домашнего. От этой мысли я улыбнулся. Я очень не хотел его будить, поэтому тихо встал и отправился в ванную комнату. Счастливый. Давно я не просыпался с желанием жить, быть живым. А теперь весь мой смысл лежит у меня в кровати. Я чистил зубы, думая о своем, пока не ощутил как две цепкие и теплые ладони обвивают мою талию и теплятся на животе. Я хотел развернуться, но меня опередили: — Тшшш… продолжай. Так спокойнее, и ты теплый, — сказал Старк и положил свою голову мне на плечо. Глаза его были закрыты, мы так и простояли, пока он не потащил меня в душ. В голове роились вопросы. А что, собственно, теперь будет? Скинув и с себя, и с меня одежду, мы все в таком же положении встали под теплые струи душа. Старк медленно намыливал мою спину, едва касаясь ладонями живота. — А что теперь? — задал вопрос я. — А что теперь? — все еще сонно спросил Старк, — ты мой, и маленький Тони Старк тоже мой. И теперь никуда я тебя не пущу. — А если я буду против? — Рискни. Но ты же меня любишь? — Тони поиграл бровями. — Больше жизни, Мистер Старк. — Боже мой, зови меня просто Тони. Каждый раз, когда ты говоришь «Мистер Старк», я чувствую себя старым дедом. Какой из меня дед, если я совратил малолетку? И я рассмеялся. Так беззаботно, и по-счастливому.***
Спустившись к завтраку, пожелав всем доброго утра, я начал готовить свой умопомрачительный завтрак, состоящий из крабовых палочек, щедро залитых сгущенкой. Глаза Максимофф опять загорелись и потухли, ведь мое слишком хорошее настроение казалось странным. Она улыбнулась. — Ванда, прекрати так делать, а то узнаешь всякие непристойные подробности, — упрекнул Тони, который ранее разговаривал с мужским коллективом Мстителей в полном составе. — Я рада за вас… Тебя, Тони, — Ванда улыбнулась, а я поперхнулся. Отличненько. — Видишь, Максимофф, смущаешь Питти, — Старк сказал это умилительным тоном, каким умеет только он. — Теперь знают все, кроме нас? — сказал Кэп и обвел взглядом недоуменных людей. — Все и так понятно, Старк трахнул Питера, все же этого так давно ждали, — невозмутимо произнес Сокол, жуя свой омлет. — Неправда! Питти неприступная ханжа, — вроде обиженно произнес Старк. В душе я ржал над ситуацией, а на лице был ярче помидора. Я поперхнулся второй раз.