Welcome to the Hell, metalhead!

      Человек я достаточно прямолинейный, ходить вокруг да около терпеть не могу, но и задать вопрос в лоб не хватало решимости. Не располагали к беседе и неприветливо сведённые на переносице брови Ксафана, и его сумрачное молчание, изредка прерываемое краткими замечаниями по кузнечному делу, успехи в котором мне не грозили. Если судить по моей фактически нулевой успеваемости. Самообман я практиковал исключительно в амурных делах, а на все остальные жизненные аспекты привык смотреть трезво. Я гитарист, не кузнец. Руки заточены под струны и медиатор, а не под молот, это и последнему имбецилу понятно. Скоро Ксафан меня выгонит. Удивительно, почему он не сделал этого до сих пор.       Время, казалось, застыло на месте; молот стал весить целую тонну, а в собственном поту можно было захлебнуться. Или даже утонуть нахрен. Я уже начал раздумывать, не слишком ли стыдно будет попросить тайм-аут, и тут кузнец объявил перерыв. Я быстренько сбегал умыться и вернулся в кузницу, отряхиваясь на ходу, как воробей после купания в луже. Привычный труд улучшил расположение духа Ксафана. Демон даже пошутил, предположив, что мой знак Зодиака — Рыбы, ибо уж больно я воду люблю. Я ответил, что я Скорпион и, пользуясь затишьем на фронте настроения кузнеца, поинтересовался, чью же комнату мне предоставили.       Взгляд Ксафана мигом заволокли чёрные тучи. Кузнец склонил голову и коротко буркнул: — Моего сына, — поднялся и повернулся лицом к очагу. Желания разговаривать со спиной демона у меня, естественно, не возникло, и я прикусил язык. Итак, у Ксафана есть сын. А где же он в таком случае? Вернётся, видно, не скоро, раз уж кузнец так свободно распоряжается его спальней. И почему Ксафан явно не настроен о нём говорить? Плюс одна тайна в копилку. Хоть бы до Второго Пришествия разгрести и распутать.       Дотянуть до конца «рабочего дня» показалось мне подвигом, и однако у меня получилось. За несколько долгих часов кузнец не проронил ни слова, лишь напоследок похвалил меня за старания. Я поблагодарил и помчался к озеру — таскать воду в ванную было влом, а поплавать чертовски хотелось. Ксафан был не против, и я даже осмелился пригласить его искупаться. Кузнец, к моему удивлению, с легкостью согласился и обещал присоединиться чуть позже. Так он и сделал. Купался Ксафан в чем мать родила, и мне пришлось держаться на расстоянии. Не знаю почему, но полнейшее отсутствие у демона каких-либо комплексов изрядно меня напрягало. Я стопицот раз пересек озеро вдоль и поперек, выбрался на берег и заскучал, прикидывая, чем бы заняться. Лезть в душу Ксафану не вариант — еще пошлет, чего доброго; тащиться к лифту тоже — возможно, дежурство Лео уже закончилось, а других проводников я не знал; пытаться искать Амона — дохлый номер. Я понятия не имел, с чего начинать и в какую сторону двигаться. Но отчаяться я не успел: на берегу неожиданно возник Лео и помахал нам рукой. После обмена рукопожатиями чертенок обратился ко мне: — Видел Амона, — сообщил Леонард будничным тоном, и у меня перехватило дыхание. — Сказал, что ты его гитарой интересуешься. Он сказал приходи, пообщаемся. Что думаешь? — Гитара, да, — прохрипел я невпопад и до хруста сжал свои пальцы, пытаясь унять противную мелкую дрожь. — Я… Я только оденусь, — и пулей рванул за тряпьем в свою комнату. В висках стучало: «Он зовет меня! Сам!». Обдолбанный здравый смысл на время уступил трон фантазии и позволил ей рисовать наивно-романтические картины, которыми я упивался. Я лихорадочно, путаясь в пуговицах и царапая пальцы молнией джинсов, напялил на себя убогие шмотки, пригладил руками волосы и заторопился к озеру, леденея при мысли, что Лео передумал и ушел без меня. Но чертенок оказался на месте. Попрощавшись с Ксафаном, поглядывающим на меня с неприкрытым неодобрением, мы двинулись в путь. Обогнув гору, Лео и я вышли на необъятный пустырь, которому, казалось, не было ни конца, ни края. Вдалеке виднелись непонятные каменные сооружения, розовеющие в свете костров, разбросанных по всей площади поля. Приблизившись, я разглядел группу каменных белых столбов, вросших в землю наподобие Стоунхенджа. Столбы были расположены полукругом, в центре которого в беспорядке валялись обломки таких же камней. На одном из поваленных столбов сидели рядом два совершенно одинаковых черта. Оба, как по команде, уставились на меня круглыми совиными глазами оттенка рыжего янтаря. Образ удивительного дуэта дополняли бледная кожа и шапки густых светлых волос, завивающихся в крупные кудри, которые практически скрывали под собой короткие рожки. Блондинистых бесов я видел впервые и поначалу не мог отвести от них взгляда — настолько необычными и похожими на людей они были. Пару мгновений спустя демоны соскочили с камней и, перебивая друг друга, представились: — Бела! Вела! — и закончили хором: — Бельфегор и Веельзевул.       Я едва успел назвать свое имя, как Лео бесцеремонно вмешался: — Где Амон? — Я здесь, — донесся из-за камней тягучий вкрадчивый голос. Я обернулся и… Нет, я никогда не привыкну к такой красоте. Амон лениво пошевелил кончиками пальцев, но руку мне не подал. Обидно. А я-то надеялся...