Душа героя

Утром в канун Рождества Исцеляющая Девочка отпустила Тошинори домой. Инко и Изуку заехали за ним и отвезли в его квартиру. Тошинори не мог много говорить, он все еще был измучен и чувствовал себя немного больным, но, по крайней мере, его доктор была уверена, что он сможет выздороветь сам. Инко и Изуку встали по обе стороны от Тошинори и помогли ему подняться по лестнице. Он чувствовал себя нелепо, когда его колени сильно стучали друг о друга, пытаясь выполнить такую простую задачу. К тому времени, как он поднялся по лестнице и подошел к входной двери, он мечтал лишь об одном — завернуться в теплое одеяло с чашечкой чая в руках. Изуку открыл ему дверь. Войдя, Тошинори с удивлением ощутил на своем лице дуновение теплого воздуха. Обогреватель все это время был включен? Его рука все еще лежала на плече Инко, когда он вошел в свою квартиру. Изуку шел впереди, хоть и не был уверен, куда именно он направляется. Приятно, что они чувствуют себя как дома, — поймал себя на этой мысли Тошинори, бездумно следуя за Инко в свою спальню. Он мог идти самостоятельно, когда ее поддерживающая рука покинула его плечо. Войдя в спальню, он подумал, не ошибся ли домом. Вокруг было чисто и опрятно. Мебель была переставлена. Не было грязных белья и посуды. Сломанная лампа у кровати была заменена новой. Новый комод занял пустое место в углу. Его стены украшали фотографии в рамках. На фотографиях были изображены ландшафты и пейзажи знакомых ему мест. Мост Золотые Ворота. Улицы Сан-Франциско. Голливуд. Пирс Санта-Моники. Скалы, пляжи и пустыни. Искусные фотографии Калифорнии. На другой стене висели более обрамленные фотографии знакомых мест Токио, но больше всего было фотографий Якусимы и его кедров. Американский и японский флаги висели на противоположной стене, занимая все пространство у изголовья кровати. Сама кровать была покрыта новым одеялом и свежими простынями, темными и стильными. Его комната превратилась в те прекрасные места, где он жил, места, которые он считал своим домом. Изуку и Инко стояли в центре комнаты лицом к нему, с большими улыбками и блестящими глазами. Они проговорили в унисон: — Счастливого Рождества, Тоши! — Счастливого Рождества, Всемогущий! Он поднес руку к лицу, чтобы скрыть свое потрясение. Мужчина быстро заморгал, пытаясь отогнать слезы. — Р-ребята, — прошептал он. Прихрамывая, Тошинори подошел к ним и заключил их в крепкие объятия. Он почувствовал, как их руки обвились вокруг его спины. — Большое вам спасибо. Мне все очень понравилось. Для меня это так много значит. Он шмыгнул носом и отстранился. Тошинори перестал пытаться сдерживать слезы. Они катились по его впалым щекам, когда он смотрел на прекрасные лица своей семьи, сжимая их плечи. — Я знал, что вам понравится! — прощебетал Изуку. — Мы вместе осуществили эту задумку, — сказала Инко с сияющей улыбкой. — Мы работали над ней, пока ты был в больнице. Мистер Цукаучи был так любезен, что одолжил нам ключ от твоей квартиры, — подмигнула она ему. Тошинори вытер глаза. — Хотел бы я подарить вам обоим что-нибудь столь же грандиозное, — сказал он. Ему повезло, что подарки, которые находились в его пикапе, не были украдены за то время, что его автомобиль пробыл на улице без присмотра. Цукаучи сумел забрать пикап и отвезти его на стоянку возле его квартиры, вынув оттуда подарки. Их завернули и оставили в шкафу в прихожей. — Я собирался отдать их сегодня вечером, но… э-э… дайте-ка я схожу за ними. — Тебе не нужно ничего нам дарить, Тоши, — со смехом сказала Инко. — Достаточно того, что ты счастлив. Тошинори отмахнулся от ее слов и заковылял к шкафу за подарочными пакетами. Он вернулся к Инко и Изуку, вручая им обоим подарки. Изуку нетерпеливо развернул оберточную бумагу. Как только он увидел, что внутри, у него перехватило дыхание. — О мой бог! — воскликнул он, высвобождая фигурку Всемогущего из оберточной бумаги. — Не могу поверить… Вау! Где вы ее нашли?! Я так давно о ней мечтал! Она такая редкая! Тошинори засмеялся. — Должен сказать, было очень странно покупать фигурку себя самого. Но я знал, что тебе нравится их коллекционировать. — Мне она нравится, Всемогущий! Тем временем Инко открыла свой собственный подарок, открывая взору коллекцию совершенно новых тканей и материалов для создания украшений. — Ох, Тоши, спасибо! Они прекрасны. И я уже знаю, что из них сделаю. Тошинори почувствовал, как его сердце наполняется теплом. Он был так рад, что смог сделать их счастливыми. Он присел на край кровати (она так приятно пахнет. Должно быть, из-за свежих простыней). — Я хотел повеселиться с вами обоими в городе, посмотреть на огни и, может быть, съесть жареного цыпленка, — начал он, неловко почесывая затылок. — И, э-э, я хотел пригласить тебя на свидание, вечером, только мы вдвоем, — сказал он Инко. — Но я, эм, не знаю, смогу ли провести весь день в городе. Я правда очень сожалею. — О, Тоши, не волнуйся, — сказала Инко. — В любом случае, я не смогла бы хорошо провести время, зная, что ты все еще болен, — она сложила руки вместе. — Думаю, мы могли бы остаться здесь и посмотреть фильмы. Как тебе такое? Изуку посмотрел на них и откашлялся. — Вы, ребята, можете остаться. А вот мне нужно потренироваться на пляже. В последнее время я немного расслабился, так что сегодня хочу поднапрячься. — Хорошо, Изу. Пожалуйста, будь осторожен. И надень свой новый спортивный костюм! — Обязательно, мам, — уходя, он сунул под мышку свою новую фигурку Всемогущего. — Увидимся позже, ребят. Надеюсь, вам скоро станет лучше, Всемогущий. Он уже чувствовал себя лучше.

***

Они с Инко сидели на диване, пили чай и смотрели старые американские фильмы. Они сидели плечом к плечу, накрывшись одеялом. День незаметно перетек в сумерки. Изуку весь день переписывался с Тошинори, сообщая ему о том, как идут дела. В его последнем сообщении говорилось, что он уже дома. Изуку приложил фотографию своего рождественского подарка, гордо стоящего на полке, заполненной фигурками Всемогущего различных размеров. Было приятно видеть, как Изуку возвращается к рутине. И было приятно проводить время с Инко. Но по мере того, как день клонился к закату, его мысли возвращались к темным временам, которые они разделили, и к вопросам, оставшимся без ответа. Каждый раз, когда он пытался заговорить об этом, он не мог вымолвить ни слова. Прямо сейчас, в этот момент, он и Инко наслаждались покоем и комфортом, впервые за долгое время. Он не хотел портить момент чем-то, что вполне могло привести к болезненной теме. Однако, когда «Принцесса-Невеста» подошла к концу, Тошинори почувствовал, как Инко ерзает рядом с ним на диване. Она поставила кружку на кофейный столик и повернулась к нему лицом. Одной рукой она выводила круги на его спине, а другую опустила ему на колено. Он не возражал против того, чтобы сидеть рядом с ней на диване, но теперь, после нескольких изменений в позе, атмосфера стала более интимной. Она была очень, очень близко. Ему вдруг стало жарко в своей водолазке. — Я… надеялась продолжить наш разговор в больнице. Но мне бы не хотелось испортить момент. Так что решать тебе. Ты хочешь поговорить об этом сейчас или же отложим разговор на потом? Тошинори опустил глаза в пол и отвернулся. — Я… полагаю, нет смысла откладывать неизбежное. — Ты все еще хочешь быть героем? Он ущипнул себя за переносицу и глубоко вздохнул. — Изуку понимает меня, как никто другой, — начал он тихо. — Мы с ним очень похожи. Мы мыслим одинаково. Так что он… он знает, как я отношусь к героизму на уровне, которого, думаю, не хватает моим друзьям, — он подождал немного, как будто проверяя, не скажет ли Инко чего-нибудь. Когда она этого не сделала, он сменил позу, подтянув колени к груди. Он встретился с ней взглядом. — Неважно, буду ли я носить звание героя или же нет. Я всегда буду пытаться помочь попавшим в беду людям. Вот кто я есть. Тем не менее, это правда, что, будучи Всемогущим, я подвергаюсь большей опасности, чем кто-либо еще, и это правда, что мое слабое здоровье мешает мне поддерживать статус Символа Мира, — он положил руки на колени и слегка подался вперед. — Однако я всегда буду героем. Инко внимательно наблюдала за мужчиной. Выражение его лица было трудно прочесть. Она сидела, положив руку на спинку дивана неподалеку от Тошинори, глубоко дыша. — Кажется, я понимаю, — сказала она. — Ты пострадал, даже не будучи Всемогущим. И я думаю, что меня это беспокоит. Даже если ты уйдешь в отставку, даже если передашь мантию Символа Мира кому-то другому, тот факт, что ты все еще бросаешься навстречу опасности, не думая о себе, меня тревожит. Он торжественно кивнул. Она была права. За последние две недели у нее было достаточно времени, чтобы обдумать приведшие его сюда обстоятельства, и, похоже, она поняла самую суть проблемы. Он согласился с ней, и именно поэтому это было так тяжело. — Мне кажется, что сейчас не важно, уйду я в отставку или нет. Не костюм делает человека героем, не лицензия, которую он носит с собой и не причуда, которую он имеет. Твой сын научил меня этому в нашу первую встречу. — Мой сын и есть причина, по которой я хочу, чтобы ты отдохнул, — сказала Инко, придвинувшись к нему еще ближе, подняв руки и опустив их на его колени. Она наклонилась вперед, глядя ему прямо в глаза. — Ты выбрал его своим преемником. Ты выбрал его следующим Символом Мира. Вот почему я хочу, чтобы ты перестал подвергать себя опасности, когда рядом нет никого, кто мог бы тебе помочь, неважно, в отставке ты или нет. Я хочу, чтобы ты хоть раз в жизни полюбил себя больше, чем мир. Ты нужен Изуку. Ты нужен мне. — Я понимаю, о чем ты меня просишь, и уважаю твои чувства, — тихо ответил Тошинори. — Но, Инко, я даже не знаю, на что это будет похоже. Работа героя — это самопожертвование, а не самосохранение. Не думаю, что могу иметь и то, и другое. Мне кажется, что я должен сделать выбор. — Должен быть способ иметь и то, и другое. Мы должны найти ответ. Потому что, если ты продолжишь причинять себе боль, ты продолжишь причинять боль и мне. Поэтому если ты выберешь путь беспощадного самопожертвования… ты причинишь мне боль. И нам будет очень трудно иметь счастливые отношения. Я думала, что смогу с этим справиться, но когда я нашла тебя в мусорном контейнере, когда представила, как сильно ты страдал, когда увидела тебя всего в крови, едва живого… — она глубоко вздохнула, прислонившись головой к его коленям. — Тоши, я даже не могу описать словами, насколько это было ужасно. Каждую ночь мне снятся кошмары. Его сердце дрогнуло, а горло сжалось. Он не знал, что сказать. Он присел к ней ближе и обвил вокруг нее руки, прижимая женщину к своей груди. — Мне очень, очень жаль, Инко. — Я-я не сержусь на тебя, Тоши. Как я могу сердиться? Ты пытался кого-то спасти. Просто… такое чувство, словно тебе наплевать на то, что с тобой произойдет. И я не могу с этим справиться. Он поцеловал ее в лоб и откинул назад ее темные волосы. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Думаю… сейчас самое подходящее для этого время. Она посмотрела на него выжидающим взглядом. — Когда начнется следующий семестр, я буду преподавать в Юэй, — сказал он ей тихо. — Я хотел, чтобы это стало сюрпризом, вот почему я не сказал об этом ни тебе, ни Изуку. Я буду преподавать героику. И до тех пор, пока я буду преподавать, моя жизнь значительно изменится. Я стану проводить меньше времени в своем агентстве и сосредоточусь на воспитании следующего поколения героев. Я буду в более безопасном месте. Инко выглядела потрясенной. Прежде чем она успела что-то сказать, он криво усмехнулся и произнес: — Не говори об этом Изуку. Если в следующем семестре он поступит в Юэй, то я хочу, чтобы это стало для него сюрпризом, ведь я буду продолжать обучать его, но теперь уже в академии. — Это… это замечательно, Тоши, — начала она, быстро моргая. Она была явно смущена, борясь с множеством различных эмоций. Прежде чем она успела сказать что-нибудь еще, Тошинори продолжил, слабо ей улыбаясь: — Ты права насчет всего тобою сказанного. Даже если физически я буду в безопасности, мой образ мышления все еще может мне навредить. Ты заставила меня понять, что мне нужно поработать над этим. Готова ли ты подождать, пока я со всем не разберусь? — Да, — незамедлительно ответила она. — Да, Тоши. Пока ты пытаешься, я не оставлю тебя. Эти слова были как глоток свежего воздуха. Она все еще хочет быть с ним, даже после всего ею пережитого. Его плечи наконец расслабились. — Спасибо. За то, что дала мне шанс, — сказал он, уткнувшись подбородком ей в макушку. Его глаза закрылись, эмоции бурлили в его груди. — Я тебя не заслуживаю. — Первый шаг к улучшению? Не говори так больше, Тоши, — она обняла его крепче. — Ты заслуживаешь счастья. Ты заслуживаешь всего счастья в мире. Вскоре Тошинори погрузился в сон. Этот разговор принес ему такое облегчение, что он едва мог устоять на ногах. Он упал в объятия Инко, его больное тело умоляло об отдыхе. Последнее, что он помнил, так это то, что Инко проводила его в недавно украшенную комнату и уложила в постель. Она поцеловала его в щеку и прошептала на ухо: — Спокойной ночи, мой подсолнух. Затем она ушла, осторожно прикрыв за собой дверь.