***
Воншик неуютно сидит на краю кровати Хонбина, пока тот стоит у закрытой двери и дёргается. — Бин, сядь. — наконец говорит Воншик, протягивая ему руку, заставляя сесть рядом. Когда Воншик отпускает его руку, Хонбин немного отодвигается от него и трясёт ногой, которая только что прижималась к его ноге. Воншик старается делать вид, что ему не больно. — В чём дело? Хонбин не знает, что ответить. Отношения между людьми не должны быть такими. Сейчас я не понимаю, как должен поступить с тобой. Пожалуйста, уйди. Пожалуйста, останься. Держись подальше от Джехвана. Ты мой. Это ничего не значило. Хонбин делает глубокий вдох, стараясь успокоиться. Из всех вещей, которые он мог сделать, из всех, блять, глупостей, которые он мог натворить...***
Хонбин видит, как Тэгун с Санхеком уходят более чем за два часа до конца вечеринки, поэтому ему приходится находиться с участниками своей команды, большая часть которых уже тоже ушла. Осталось не так много людей, все они разбились на группы, разговаривают и допивают оставшийся алкоголь. Хонбин изо всех сил старается не смотреть в сторону дивана, где развалились Воншик, Джехван и Хакен. Они выглядят сонными — слишком медленно шевелят ртом и все их движения вялые. Хонбин выходит из угла, в котором находился, чтобы выбросить пустую бутылку пива и найти владельцев 613 — Хёрин и Сою. Девушки приветливо улыбнулись ему, когда он пришёл, потому он здесь частый гость, и уйти, поджав хвост. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким никчёмным, как сейчас. Он не чувствует ничего, кроме гнева. Он злится на себя, злится на Джехвана, злится на Воншика, злится на Тэгуна, который, блять, всегда прав. Он чувствует, что теряет лучшего друга, и честно говоря, если он потеряет его спустя целых три года их драгоценной дружбы — это будет подарком. Он задержался здесь намного дольше, чем планировал. Намного дольше, чем остальные. Хонбин хочет накричать на самого себя, хмурится и заставляет себя подняться на ноги. С этой жалостливой мордой он выглядит уродливо, она совершенно не идёт ему. Глубоко внутри он понимает, что в происходящем он не может винить никого, кроме себя. Всегда слишком быстр, когда заставляет собой увлечься и убегает, всегда слишком злой и саркастичный, чтобы впустить кого-то в душу. Поздравляю, Ли Хонбин. Ты снова выиграл. Хонбин не понимает, на что рассчитывает Воншик. Состариться в одиночестве, год за годом надеясь на взаимность? Доказывать, как сильно он любит Хонбина, ожидая ответных чувств, которых никогда не будет? Тэгун был прав. Хонбин действительно мудак. Он выбрасывает бутылку из-под пива в большое мусорное ведро на кухне, наслаждаясь звуком бьющихся бутылок, которые как некстати подходили под его настроение. Ему не удалось отыскать девушек, поэтому он бросает двадцать тысяч в сосуд у двери и выходит в коридор, заставляя себя перестать думать и чувствовать. Он собирается вернуться домой, принять душ, выспаться после вечеринки и, когда с утра почувствует себя немного лучше, то пообещает навсегда оставить Воншика в покое. В его голове снова промелькнул образ Джехвана, целующего Воншика, и Хонбин яростно надавливает себе на грудь, стараясь успокоить боль. Это твоя вина — он повторяет сам себе. Только твоя, снова и снова. — Бинни. Хонбин останавливается на верхней ступеньке лестницы и чувствует, что его сердце рухнуло. Воншик стоит в паре метров от него и Хонбин уверен, что до потери сознания ему не хватает всего пары бутылок. — Возвращайся домой. — заставляет себя сказать Хонбин. — Увидимся потом, ладно? — Бинни. — Воншик отрицательно качает головой. — Ты в порядке? Я знаю, всё, что происходит — странно... — У нас всё хорошо. — Хонбин выдавливает из себя улыбку, понимая, что Воншик слишком пьян для того, чтобы увидеть в ней фальшь. — Мы в порядке. Не беспокойся об этом и возвращайся к Хакену с Джехваном. Мне пора. — Извини. — выпаливает Воншик и Хонбин замолкает. — Хонбин, извини меня. Больно. — Нет, Воншик. Я — тот, кто должен извиняться. — тихо говорит Хонбин, не силах отвести взгляд от Воншика. Хонбин понимает, что это самая искренняя фраза, которую он сказал Воншику за все годы. Воншик подходит к Хонбину и берёт его лицо в ладони прежде чем Хонбин понимает, что он собирается сделать. — Ты расстроен. — шепчет Воншик и Хонбин пытается убрать его руки, в ужасе обнаруживая, что алкоголь снова плохо на него влияет и слёзы вот-вот потекут у него из глаз второй раз за ночь. — Воншик, ты пьян, отпусти. — говорит Хонбин, убирая его руки со своего лица и отворачивается. Воншик слишком близко. — Я люблю тебя, Бинни. — выдыхает Воншик и руки Хонбина начинают дрожать. — Ты ведь знаешь, да? Что я люблю тебя? Хонбин не может сдержаться, поворачивает голову и удивлённо смотрит на Воншика. Воншик никогда не говорил ему этого — не напрямую, как сейчас. За него говорил его взгляд, когда он смотрел на Хонбина, когда менял свои планы, чтобы провести время вместе, и всегда ставил его на первое место. Но он никогда не говорил этого. Хонбин смотрит на Воншика и сглатывает, понимая, что за него говорит алкоголь. В таком состоянии люди звонят с признаниями своим бывшим. Алкоголь делает тебя честным и развязывает язык. К сожалению, Хонбин не пьян. — Как же Джехван? — спрашивает Хонбин. Его голос дрогнул. — Нет. — Воншик решительно качает головой. — Ты. Только ты. Всегда ты. Проклиная себя, Хонбин подаётся вперёд и целует Воншика.***
— Хочешь, чтобы я ушёл? Голос Воншика выбивает Хонбина из своих мыслей. Он смотрит на жалостливое покорное выражение лица Воншика и ненавидит себя ещё сильнее. Хонбин поцеловал его, привёл домой и позволил Воншику трогать и целовать его везде — делать то, о чём все годы мечтал Воншик. Когда они закончили, Воншик взял его ладонь в свою и они уснули. Но теперь, без магии ночи всё было как прежде. Хонбин дал, Хонбин забрал. Я не могу потерять тебя. — Воншик... — Всё в порядке. — говорит Воншик, поднимаясь на ноги, разглядывает комнату в поисках одежды, чтобы отвлечься от ужасного чувства в груди. — Ты знаешь, что я всё время я ждал, пока это произойдёт. Хонбин резко поднимает голову и видит, как Воншик прижимает тыльную сторону ладони к одному глазу. Он не может быть жестоким по отношению к Хонбину. Похмелье усугубляет ситуацию и его голова готова разорваться на части. Хонбин не вёл себя с ним, как с остальными — не было подмигиваний, улыбок с ямочками и дразнящих прикосновений. Это что-то значило, и чем больше Воншик думает об этом, тем больнее ему становиться. — Воншик, просто дай мне время подумать, хорошо? — Да-да, думай. — вяло отвечает Воншик. Чтобы всё исправить, Хонбину достаточно протянуть руку и остановить его. Протянуть руку, не позволить ему уйти, поцеловать снова и сказать, что это не было сексом из жалости и для него это что-то значит, как и для Воншика. Или ещё хуже — что он воспользовался Воншиком, потому что тот был пьян, влюблён и готовым ради него на все. Сказать, что Воншик не был для него последним оставшимся из списка, кого он должен трахнуть и сделал это не потому что Воншик был легкодоступен, а Хонбин собственник, который не готов делиться своими вещами. Хонбин не двигается с места и наблюдает за Воншиком, сидя на кровати. Воншик натягивает джинсы, застёгивает их и сжимает кулаки до побелевших костяшек, лишь бы ничего не сказать. Воншик открывает дверь и выходит, делая очередной шаг и надеясь, что Хонбин пойдёт за ним. Каждый шаг он надеется, что почувствует его руку на плече, тянущую его назад. Надеется, что он остановит его. Каждый шаг. Он надевает ботинки и замечает пару кроссовок, фотографию которых Хонбин присылал ему несколько недель назад. Кроссовки Санхека. Санхек и Тэгун-хён?.. Воншик надеется, что дела у них идут лучше, чем у него и Хонбина, и закрывает за собой дверь.