Луна, или Яйцо Кроули

      Безвольная и сильно покоцанная тушка Гавриила свешивалась через перила лестницы, как бабочка в паутине. Крупное тело архангела было завернуто в один из тех пестрых ковриков, по которым ежедневно шаркали завсегдатаи книжного. Импровизированный кокон опоясывали полоски серебристого скотча. Рядом, на столике, как своеобразный подарок, подергивался в серой ленте «Повелитель мух».       — Ты их так и не херуми… ви… хер… — губы Кроули то складывались в причудливую трубочку, то вытягивались в полоску. Он не знал, веселиться от увиденной картины или ужасаться. Ведь эфирный своими руками замотал архистратига скотчем и повесил на балюстраду вверх ногами, как выпотрошенного зайца, как мокрое полотенце.       — Херакнул?       — Хе-ру-вим-нул!       — Я решил действовать, как подсказывает сердце, — многозначительно произнес Азирафаэль. — И не зря. Тебе нужно новое тело.       Демон с досадой покосился на дыру в груди. При желании он мог сунуть туда два или даже три пальца и свободно ими пошевелить. Он так и сделал, со стоном достав отколовшееся ребро. А потом еще одно.       — Не выбрасывай, — попросил ангел, забрав у товарища его же косточки.       — Пора будить этого с-с-соню, — прошептал падший, закашлявшись кровью.       — Поменьше разговаривай, — назидательно гаркнул блондин, накинув на демона белую простыню. И щелкнул пальцами.       Тело Гавриила кулем шлепнулось на пол, ковер раскрылся, вывалив из себя потрепанного архангела. Он шокированно поводил глазами по незнакомой комнате. На него свысока волком смотрел Азирафаэль. Этот наивный, раздобревший среди людей простак выглядел сейчас так же грозно, как тысячелетия назад. Позади, в глубине спальни, на всё это с постели вяло взирал падший, склонив голову с таким видом, будто заглотил банку соленых огурцов с горчицей, пожевал, выплюнул и снова заглотил.       — Доброго утра, — сверля пленника суровым взглядом, произнес хозяин дома. За окном сгущались сумерки, но это ничуть не мешало ему желать доброго пробуждения, впрочем, только на словах. Весь его вид выражал презрение.       Архангел ничего не ответил, лишь поднялся и со скрипом отряхнулся. Переломов оказалось слишком много. У него не выискалось сил даже сморщить лицо от осознания того, что он был укутан в пыльную тряпку.       — Гавриил, — Азирафаэль дождался, пока тот встанет ровно и посмотрит в его сторону. — Похоже, твой сосуд тоже следует заменить.       — «Тоже»? На что это ты намекаешь?! — мужественный лик исказился от боли.       — Да ладно. Попроси два тела, — нарочито по-дружески протянул ангел, при этом в его голубых омутах, отливающих сталью, не было ни грамма почтения. Как еще смотреть на того, кто без сожаления сжег бы его в адском огне.       — Не велика разница, — подал голос Кроули, поглаживая свое чадо, свернувшееся рядом с ним причудливыми восьмерками.       — Наши оболочки только для ангелов, — отвечал величественный пернатый, ощупывая помятые плечи и выискивая редкие целые кости.       — И что? Прорези для крыльев делают на заднице? — усмехнувшись, Кроули сплюнул красноватую пену в белую чашку.       — Дружок, — ангел поманил ужика к себе. — Прикуси-ка этого дядю.       Обсидиановые чешуйки переливаясь, повторяя движения мощных мышц, когда змей полз на зов. В лазурных глазах зияли тонкие злые зрачки. Поравнявшись с бежевыми туфлями своего кормильца, аспид поднял плоскую голову и зашипел, раскрыв пасть. Ядовитые клыки угрожающе выдвинулись.       — Похоже, на тебе еще много живого места, Гавриил.       — Вы, сумасшедшие содомиты, что, серьезно просите меня украсть чистейший небесный сосуд для… для аггела?! — архангел вплотную подступил к своему некогда подчиненному. Он не нашел подходящего ругательства для весьма болезненно выглядевшего Кроули.       — А если мы предложим обмен? — медленно проговорил ангел, загородив собой проход в спальню. — Ты ведь знаешь, от моих глаз ничто не могло укрыться. Я знаю о твоем договоре с Вельзевул. Обо всех подробностях его заключения.       Каждое слово Азирафаэля резало огрубевшую за века душу Гавриила не хуже пламенеющего лезвия. Он не желал вспоминать о том дне. О дне, когда он, невежественный архистратиг, совершил ошибку. Когда спас жизнь одному неудачливому демону. И вот уже десятки столетий это ему припоминает адская контора, в любой момент готовая передать все подробности в небесную канцелярию. Пускай его и не убьют за это, такое наказание давно вышло из моды, так, оштрафуют лет на пятьдесят. И лишат главного — места военачальника. В крайнем же случае — сбросят с радужного моста прямо в Преисподнюю.       Кроме ничего не значивших слов демонов было лишь одно доказательство свершенного. Гавриил сам подписал пакт о взаимном стремлении исполнять Великий замысел, как стороны считают нужным, и начать, когда придет время, Армагеддон. Среди прочих дополнительных пунктов там также значился абзац, подтверждавший единоличное участие архангела в помощи нуждающемуся падшему по имени Миго. Хотя конец света и отложился на неопределённое время, действие договора не прекращалось, хотя некоторые сомневались в его целесообразности. Другие крылатые давали лишь устное согласие на соблюдение указанных там условий, потому и не знали о таком промахе своего собрата.       — И что ты предлагаешь? — в его глазах полыхал костер недоверия.       — Знаю того, кто с-стащит твою подпись, — перекатившись по кровати, проворчал Кроули. Белая простынка, покрывавшая его торс, пропиталась алой жижей и лимфой. Вокруг пахло железом.       — И заверенные тобой слова о… — продолжил блондин.       — Я вас понял, — сухо выплюнул архангел. Веры с этих двух отщепенцев в нем не прибавилось. — Если сделаете это, я достану тело.       В данной ситуации ему было нечего терять.       Эфирный букинист и его инфернальный товарищ давно продумывали такой сценарий, подразумевавший более дружественное сосуществование с Гавриилом. Кроули также успел договориться с возможным подельником. Пусть в этот день они и деликатно разошлись как враги (или сделали вид?), но сильной неприязни друг к другу никогда не испытывали. Шершень, как и Змий, в свое время поддался дурному влиянию, но не имел достаточно смелости, чтобы творить, что вздумается. Однако теперь, получив повышение и заняв место Лигура, он сосредоточил в своих прытких лапках больше возможностей и дал волю некоторыми прихотям. И Азирафаэль, вскоре после тяжелых выходных, окончившихся в «Ритце», со свойственной ему простотой предложил это использовать, предусмотрительно перед этим напившись. Для Кроули возвращение в нижний мир было бы недопустимой оплошностью, поэтому он согласился. И обзавелся дополнительными конечностями и зеницами.       Долго ждать не пришлось. После полученного на пейджер сообщения единственный и неповторимый двуногий обладатель жала исполнил поручение. В собственный архив демоны совались редко, поэтому никто и не заметил пропажи двух листков бумаги. Все манипуляции заняли от силы три земных часа.       И вот, рукав полосатого спенсера замотылялся за окном. Веселая рожа Миго, зажавшего во рту клочки древесной целлюлозы, обличавшие Гавриила, помаячила за стеклом и с непристойным жужжанием скользнула в комнату.       Длинные тонкие ноги аккуратно ступили на чистые половицы, в этот раз осиный король выглядел вполне по-человечески. Ни шершня на лбу, ни оградительной ленты на икрах. А его гладкую макушку будто осыпали желтоватой пыльцой.       — Приветствую! — кривовато оскалился он, осматривая собравшуюся компанию.       Кроули, его любимейший пример для подражания, молча откинулся на подушку, он даже не кивнул, лишь поприветствовал движением тяжелеющих век. Ему хотелось спать, но он не давал организму отключиться. Золотистая радужка растеклась по его глазам, заполнив целиком.       Азирафаэль благожелательно улыбнулся, сложив руки в замок. А Гавриил… отвернулся, зная, что скоро это полосатое стихийное бедствие его заметит.       Луна сполз с постели и ощерился, глядя на вошедшего форточника.       — Как просили! — заинтересованно косясь на змея в ответ, демон протянул встретившему его эфирному листочки. — Закорючка Гави и его показания! Единственные в своем роде экземпляры!       — Благодарю, — блондин со свойственной ему любезностью принял бумаги и тут же передал их стоявшему позади мужчине.       Поскольку он стоял спиной, Миго не сразу понял, кто этот здоровяк.       В то же время у них в ногах скользнул упругими волнами черный ужик. Аспиду захотелось вновь покуситься на архангельскую тушку. Отчаявшись заползти под пальто Гавриила, Луна собрался было оттяпать ему палец, но тот снова вовремя увернулся от раззявленной пасти. Это была уже пятая попытка за последние полтора часа.       — Уберите от меня вашего святого кабысдоха! Да чтоб хоть раз я еще сунулся в ваш гадюшник!       — Цаца! — Миго подскочил к архангелу, широко раскрыв рыжие моргала. Они были знакомы еще до его падения, и память о прошлом, мягкосердечном, Гаврииле все еще теплилась в душе осиного короля.       — Принес черт подарочек, — провыл широкоплечий и повернулся с странной парочке. — Я готов. Азирафаэль, не подготовишь круг?       Ангел молча кивнул, и спустился на первый этаж, захватив свечи. Когда он вернулся обратно, все, кроме прикованного к постели Змия, представляли собой клубок извивающихся тел. Вернее, извивался только младший змей, умостив плоскую голову на плече Гавриила. И тот стоически терпел. Он смирно стоял, крепко сжав губы, даже пока неугомонный демон сжимал тощими ляжками его ногу и разминал ему сломанные руки, вправляя косточку за косточкой. Тлетворное влияние некоторых особо страшных окаянных тварей сделало из шершня непробиваемого, но чрезвычайно позитивного монстра. На его лбу, словно капли гречишного меда, переливались три бусины, показавшиеся сквозь кожу, стоило ему расслабиться.       — Отвяжись уже, сопля, — причитал Гавриил, а Миго с удовлетворенной физиономией продолжал теребить в цепких коготках архангельские ладони.       — Вижу, весело проводите время! — деликатно скрипнув половицей, произнес Азирафаэль. И плавными шагами пронесся к койке, чтобы проверить состояние друга. Он расправил крылья и навис над недвижимым Кроули. А потом чужеродным грозным басом добавил: — Уходите.       — Антихрист откатил вселенную один раз, но второго не будет, — напоследок бросил архангел. — Не перестарайся.       Кроули удивленно сморгнул видение, в котором нахохленный крылатый говорил что-то стоящее, а не оскорблял. Но больше в этом теле он глаз не открыл.

+++

      Змий падал, падал и снова падал, вставал, спотыкался, лежал, полз, и все равно падал, раз за разом. Вскакивал и бежал по бесконечной белой пустыне, сжигая пятки до мяса. Сдирал кожу, волочась по раскаленному песку. Утопал в горячих песчинках…       А его близкий друг сидел над его полуразрушенным сосудом и озарял своим диким могущественным светом.       Он открыл те два глаза, что укрылись косыми складками под лопатками. Золотистые зеницы, яркие шары без зрачков, метались в орбитах, чувствуя поблизости слабое присутствие демона. Они с ужасающей едкостью просвечивали все впереди себя, но Кроули для них был недосягаем. Азирафаэль не позволял собственной доисторической сути брать над телом верх. Он лишь черпал через них силу для поддержания демона в неестественном анабиозе.       Жизнь падшего стремительно утекала из пробитого насквозь сосуда, пережившего накануне сильное отравление. Вернее, его оккультная сущность искала более подходящее вместилище, целое и невредимое.       И эфирный не давал этому осуществиться.       Кроули не желал шататься по живым существам, как сумасшедший кузнечик, они оба не допускали подобного… до истории с кругом, случившейся в прошлом году.       Азирафаэль вздохнул.       Каждый уважающий себя ангел был призван изничтожать демонов. Потому, раненый демон представлялся своего рода рыбой, лишенной воды и преподнесенной на блюде. Оставалось только добить. И посолить.       У оставшихся закрытыми очей херувима хватило бы сил не просто развоплотить падшего, но и методично его уничтожить, мучительно долго испепелять частичку за частичкой, а заодно прихлопнуть и пару дюжин любых других темных.       Азирафаэль был немного напуган. Самым очевидным выбором тела представлялся Луна, на тот случай, если Гавриил не сможет добыть сосуд. Или же заключить сделку с Миго…       Широко распахнутые янтарные глаза, наполнившие спальню густым светом, беззвучно метались, стремясь зацепить взором беззащитного падшего.       Добыча была так близко.       И все же — недостижима.       А Змий все падал, полз, корчился, поднимался и снова камнем летел в песок, снова и снова сгорая под исцеляющим и одновременно обжигающим ветром.       При этом тело его ни разу не дрогнуло, оно было погружено в сон, окутанное теплой, но почти смертоносной ангельской благодатью.       И окончился этот сон только через три дня, когда освобожденный от обязательств перед демонами сефирот материализовался в магазине с украденной из небесных хранилищ ношей в простом светлом наряде. Он и сам уже переоблачился.       Сосуды были чем-то средним между комбинезоном на молнии и полноценным аватаром, в них приходилось втискиваться через одну из щелей, находившихся во рту, носу или ушах. Поскольку ангелы по умолчанию являлись бесполыми, нижних отверстий у их вместилищ не было вовсе. Пока они не решали ими обзавестись.       Вымученно выпустив из легких воздух, Азирафаэль спрятал крылья. Он убрал покров с Кроули и еще раз поглядел на прошибленный трубой торс. В горле ангела застрял неясный хрип, готовый превратиться из тяжелого вздоха в рыдание, но почему-то так и не превратившийся. Для этого не было времени.       Белокурый уложил доставленное тело на кровать, рядом со спящим брюнетом, сбросил с себя пиджак и потянулся. Он аппетитно затрещал суставами, разминая утонченные, на первый взгляд, но только на первый, неловкие, пальцы, словно перед игрой на расписном висячем рояле.       — Ты что, это уже делал? — архангел присел на корточки у изголовья и скептически наблюдал, как бестелесный образ Кроули, в некоторых местах не слишком лицеприятный в силу змеиных черт, начал стремительно вытекать из дыры в груди.       Прилипший к архистратигу бесенок, который примчался сюда просто потому, что ему идея с первого ряда следить за самой скандальной парочкой Ада и Небес, виделась привлекательной, улыбаясь во все его двенадцать зубов (они были передние, остальное место во рту занимали скрытые крючковатые мандибулы), рыжеватыми глазами внимательно следил за каждым движением быстрых дланей Азирафаэля, выманивающего душу Змия из одного сосуда в другой.       Блондин ничего не ответил на заданный вопрос, он был слишком сосредоточен на своем подопечном. Он давно закрыл плотные веки своих желтых глаз, дергавшихся в поисках прихвостней Сатаны. Да, он это уже делал, впервые еще в четырнадцатом веке, когда Мор решил пощекотать пятки Кроули, украдкой спасавшего детей от чумы и голода, и перестарался.       В некотором роде эфирный был для оккультного друга ангелом-предохранителем. Со стороны всегда казалось, что это демон то и дело спасает незадачливого белокрылого из передряг, но это не значило, что не бывало и наоборот. Кроули стал бы отличным прототипом для рекламной кампании Dumb Ways to Die, но ее создали совсем недавно, а он был неподражаемым мастером развоплощаться в самых загадочных и одновременно глупых ситуациях долгие столетия назад. После очередного раза, когда Змий застрял в собственной шкуре, светлый товарищ решил оберегать его от подобных кончин.       И это было взаимно.       Когда процесс завершился, лучезарный огненновласый «ангел» спрыгнул с постели и как ни в чем не бывало прошелся по прямой. Сама возможность этого падшего ходить не вихлястой походкой, будто колченогий селезень, вызвала бы у невольных зрителей противоречивые чувства, а уж наблюдение воочию — заставило их нервно сглотнуть и недоверчиво поморгать. Всех, кроме Азирафаэля, который знал даже, что последует дальше.       — Всегда хотел сказать: я буду в белом! — повиляв пока еще не угловатой задницей в новом сосуде, рыжий блеснул зеленоватыми зеницами. На всех таращились его идеально круглые зрачки.       Заново воплощенный демон походил на битника, ленивым взором ощупывавшего окружающее его какое-то новое и не совсем правильное бытие. На нем шуршал просторный свитер с высоким горлом, медленно из ослепительно-белого становившийся черным, а на ногах сошлись свободные кремовые бриджи и сандалии из мягкой замши. Только бонго не хватало.       — Ты хорошо постарался, Миго, — шевеля непривычно пухлыми губами, пробормотал Змий. Он неторопливо ощупывал свое лицо, с досадой ожидая грядущие метаморфозы. А еще он не шипел.       — Да ладно, усё пучком, похищение его каракулей выеденного яйца не стоило!       В ту же секунду Кроули дернулся и издал очень забавный громкий звук, напоминавший одновременно и крик голодной чайки, и брачную песню цикады, и мелодичное стрекотание выхухоли, а Азирафаэль, недовольно сведя брови и не обращая внимания на оглушительный вой, закрыл уши Луне и почти пророкотал:       — Не при ребенке же, оса ненормальная!       Его друг же продолжил верещать, словно сдувающийся в руках сатанистов шарик. Аккуратные белесые пальчики вытянулись и огрубели, кожа обуглилась, как на раскаленной жаровне, а волосы потемнели, потеряв весь золотистый блеск. Они вновь стали грязно-медными и тяжелыми.       Архангел зажал голову между ладоней, не желая слушать подобное.       Ужасный крик не прекращался до тех пор, пока изо рта Кроули не вывалился, будто обварившийся, бледный кусок мяса и не начал разрываться надвое. Это был язык. Слизистая оболочка вскоре восстановилась и затянулась эпителием, и змеиный орган проворно шмыгнул по истончающимся губам.       Демон сипел и пошипывал, прижимая жилистые фаланги с пепельными ногтями к щекам. Белая слизь пополам с кровью неспешно стекала по его кистям, оставляя шипящие красные борозды. Потом на всех уставились привычные лимонного цвета омуты, рассеченные вертикальным зрачком.       — Ужас-с-сный процесс-с, — прошелестел падший своим обычным голосом, стряхивая с запястий ошметки глазных яблок. Пусть и походившие на человеческие, они предназначались для ангелов, а Змию ни те, ни другие не подходили в любом случае.       На прикроватном столике образовалось обляпанная воском бутылка «Книккебейна», некогда стоявшая, видимо в подвале какого-то уважаемого бара, и демон незамедлительно ее осушил. Бархатный напиток, несмотря на свою густоту, стекал по его нутру, приятно обволакивая, пока с неприятным хрустом не начали расщепляться ребра. Грудная клетка брюнета заходила ходуном.       За его спиной распластались засмоленные крылья. Растрепанные перья, будто только что вынутые из ванны с гудроном, топорщились и заламывались в причудливые завихрения.       Луна свернулся клубком рядом с немигающим Миго и также сосредоточенно воззрился на породившего его темного, начавшего скручиваться в спираль. Из ноздрей ползучего шел дым, такое тяжелое зрелище переваривал его неокрепший юный мозг.       — О, с-сук… — взвыл старший змей, постепенно удлиняясь и скручиваясь подобно пружине. Он извивался, как разозленная гадюка, пока все кости не встали наконец на свои места.       В какой-то момент, закусив губу, Кроули схватился за промежность и с тихим писком свалился на паркет. Не каждый день приходится отращивать член. И, тем более, два.       Все изменения заняли не более десяти минут, пять из которых падший пролежал, потирая пах.       На шестой с половиной минуте Гавриил не выдержал и молча покинул комнату. Раздосадованный этим Миго вприпрыжку побежал следом, цепляясь за сильные руки архангела и упрашивая его прогуляться до какого-нибудь тюльпанного поля.       Азирафаэль даже не проводил их взглядом, он мог поблагодарить позже.       Кроули поднялся, опираясь на любезно предоставленный его ангелом локоть, и открыто улыбнулся, вернув себе антропоморфный вид.       В общем-то он был идентичным себе прежнему, только выглядел чуть-чуть моложе. Его цветущее текучее тело, еще не подшелушившееся из-за частых спусков в ад, было готово к новой жизни.       Стоило им подумать, что все кончилось благополучно, угольный аспид скользнул к пришедшему в негодность сосуду, и прежнее тело родителя скрылось в его зеве.