Луна, или Яйцо Кроули

      — Азирафаэль, ты что, собираешь даже самые убогие книжонки? — вместо приветствия прозвучал властный голос на весь первый этаж. Его обладатель поднял черное издание с изображением змеиного зева, окруженного прыгающими в панике странно разодетыми человечками. — Впрочем, под стать тебе. А вот… «Джентли» Адамса выглядит отлично. Точь-в-точь твой потаскун в очках.       — Положи на место, — услышав голос владельца, незваный гость растянул губы в отвратительной усмешке.       Зажатый в его пальцах томик скользнул голубыми глазами по на первый взгляд идеально гладкому и до мерзости правильному субъекту. Луна уже готов был оттяпать наглецу руку по локоть, но его светлый опекун качнул белесыми завитками, как бы умоляя не высовываться.       Гавриил, продолжая давить нахальную улыбку, бросил книгу через себя, аккурат в тяжелый закрытый ящик.       И змей за мгновение до удара о твердую деревянную крышку совершил метаморфозу из холистического детектива в мягком переплете в крепко сбитый кованый сундучок.       — Чем могу помочь? — спросил ангел, и Гавриил вздрогнул, заметив, что даже «Сдохни, наконец, чертов предатель!» можно произнести с гораздо большей учтивостью и благонамеренностью, чем этот простой дежурный вопрос продавца. Вот только Азирафаэль больше не отличался безропотной лояльностью. Он был раздражен. Даже зол. И сморщенный фиолетовый синяк под глазом удваивал его грозный вид. Также он был немного разочарован из-за съеденных юным змеем книг. Вернее, целого собрания с покамест не рассортированной поэзией девятнадцатого века, где, как он надеялся, ждал своего часа и «Тамерлан» По. Во чреве аспида сгинул подарок, преподнесенный ему одним милейшим демоном.       — Я, от лица Небес, требую вернуть Пламенный меч.       — Он не у меня.       — И где он, позволь узнать, — нависая над хмурым блондином, Гавриил сдвинул брови, как бы подразумевая: «Ты, ропщущий мягкотелый слизняк, немедленно достал хренов меч и отдал мне! Дважды повторять не стану!», на что бывший страж Восточных врат лишь усмехнулся.       — Там, где положено, — и в его словах так и сквозило: «Вали отсюда, напыщенный сукин сын, мне нет дела до вашей слюнявой бюрократии». — Полагаю, на этом все?       — То есть, ты не скажешь, где, тьма тебя разрази, доверенный тебе меч? — на самом деле, Гавриил и не сомневался, что одно небезызвестное темное существо, не пропуская и дня, разверзает нутро Азирафаэля. Но, конечно, он ошибался. — Куда ты, содомская епитимья, его положил?       — Я не имею понятия, где он.       Архангел нервно заходил по помещению, разглядывая цветастые корешки. Он ожидал от этого якшающегося с падшим простофили чего угодно, но не замшелой забывчивости. И, тем более, не прямого отказа подчиниться. И всей этой напускной бесстрастности.       Его взгляд упал на утробно фыркающий сундук.       — Надеюсь, там не Кроули сидит? И он не выпрыгнет как черт из табакерки? — скептически выгнув бровь, спросил Гавриил. Он очень надеялся найти какой-нибудь намек на местоположение клинка. К примеру, в рыжей разваливающейся книжонке «Полые холмы» или на бледно-розовом гобелене с рыцарским гербом.       — Не думаю, — сверля тяжелым взглядом крылатого посетителя, отчеканил белокурый.       — Уж не знаю, как ты выглядел раньше, но ларец из тебя достойный, — обратился к змею архангел. — Не подскажешь ли ты мне, где спрятан Пламенный меч?       В ответ на это сундук недружелюбно оскалился, и смотрелось это ничуть не достойно кладезя редкой поэзии. Он неожиданно раскрылся и заскакал, хлопая клыкастой крышкой, в сторону неприятеля.       В то же время напротив входа остановился «бентли». Пока демон в задумчивости стоял возле машины, почитывая этикетку на крепленом вине, по улице разносилось:       …Killer Queen       Gunpowder, gelatin       Dynamite with a laser beam       Guaranteed to blow your mind*…       С запада подул колючий ветерок, заиграв рыжими кудрями.       Падший даже кончиком носа почувствовал, что по ту сторону таблички «А.З. Фель и компания», и без того вечно напоминавшей ему об одном трагичном фристайл-прыжке, его ожидали некие неприятности.       А что Кроули и Азирафаэль знали о неприятностях? Довольно много, учитывая, сколько раз те их настигали в самый неподходящий момент. Да, неприятности имеют свойство копиться и атакуют все разом, чтоб уж наверняка сразить свою жертву. Нельзя сказать, что сегодняшние неприятности были из разряда ужасающих и непреодолимых. Плотоядный сундук, прыгающий между книжных полок, чуток сбитый с толку и сильно взъерошенный Азирафаэль и появившийся, как гром среди ясного неба, архангел, заигрывающе убегающий от дощатого змея. С трудом, но преодолимо.       Звякнул колокольчик.       — Извините, ошибся Лондоном, — на мгновение замерев на пороге магазинчика и понаблюдав за стремительно разворачивающимися событиями, Кроули развернулся на пятках и хлопнул дверью, размышляя, не покинуть ли Сохо на ближайшие пару часов. Или Англию. Или Землю.       А вот в степени вселения ужаса Змий явно обошел эти неприятности.       Одолженная хозяином дома майка сползла одной лямкой на румяное плечо, ноги были втиснуты в лосины цвета фуксии с салатовыми леопардовыми пятнами. Знай демон, как нелепо он смотрится, ни за что бы не поверил тому манерному продавцу, чуть не втюхавшего ему лохматое сиреневое боа. В общем, ему виделось все максимально искаженно и из-за дихроматического зрения, и из-за наложенного поверх красно-синего фильтра. И последний день он находил эту игру оттенков крайне увлекательной. Но пришло время сменить 3D-очки на солнцезащитные. Вдруг этот пернатый кретин вздумает сиять.       Младший змей был еще слишком юн, чтобы бояться таких старых, если не сказать ветхих, существ, как ангелы и демоны. Потому он никоим образом не планировал благоговеть перед их истинным могуществом. Впрочем, с Гавриилом это сыграло злую шутку. Он был растерян. И даже капельку застигнут врасплох. Не каждый день видишь живой ящик.       Луна отлично ощущал его смятение, и становился только увереннее в своих силах. Он подпитывался его нарастающим волнением. А когда такая опасная натура, пусть молодая и неокрепшая, чувствует себя сильнее, она становится смертоноснее.       Выскочив из сундука (или выплюнув сундук, разницу заметить было сложно), массивный змей угрожающе зашипел и расплющил шею. У него не было капюшона, как у кобры, но суровости это не убавляло.       — Это еще что за ползучая, едрить твой нимб, херня? — схватив херувима за ворот и хорошенько встряхнув, вопрошал Гавриил.       На обычно добродушном и даже капельку наивном лике Азирафаэля всегда легко читались эмоции, но не в этот злосчастный перерыв на обед. Змий обещал принести отличного вина из одного местечка. Хотя не помешало бы и чего покрепче. Теперь лицо блондина походило на древнюю, но хорошо сохранившуюся книгу, написанную на давно канувшем в небытие языке замысловатым пятидесятибуквенным алфавитом. Очень опасную книгу, которую никто в трезвом не стал бы открывать (кроме Кроули). Белокурый был явно не прочь дать ребенку поиграть с чересчур злословящим посетителем.       Проникающий под кожу взгляд узких зрачков был направлен на докучливого гостя.       Тот, в порыве гордости и самоуверенности в собственной мощи, не отвел глаз. Он же лидер сил Рая, чтоб его распополамило! Напрягшись, он стоял, будто хищник, играющий в гляделки с холодными огнями скоростного бронированного поезда, за рычагом которого сидит блаженный, преследуемый стаей адских гончих.       Гавриил приготовился к обороне, расправив широкие крылья.       Ангельским тушкам, конечно, удавалось воскресать, восставать из аккуратных воздушных могил, из небесных усыпальниц, когда они теряли свои тела, но из змеиного желудка ещё ни один из них не возвращался.       Но от некоторых вещей не могут защититься даже нахохленные высшие разумы. И вот архистратиг медленно утопал в гипнотизирующих бирюзовых омутах. Обычно прелестные бездонные вертикальные черточки сузились до почти неразличимых линий посреди искрящейся холодом радужки. Тысяча оттенков голубого плескалась в этих зеницах, завораживая и усыпляя.       Во время посещений Гавриилом Лондона, в особенности, одного дома в Сохо, на лице Кроули висело выражение тяжелой брезгливости: будто в его утренний «виски сауэр» вмешали тухлое яйцо. Раздавшийся звук напомнил ему о гренках, иначе называвшиеся французскими тостами, которые он с чувственным треском заглотил бы с алкоголем за следующим завтраком.       Главное в ожидании — подгадать идеальный момент. Кроули давно понял, что смертные упорно оттягивают этот самый момент, наиболее подходящий, чтобы вдарить ненавистной персоне по затылку. Монтировкой. Сзади. И не вытаскивать.       Потягивая херес, падший стоял на втором этаже, в тени, вглядываясь сквозь перила вниз, и нетерпеливо ждал своего часа, чтобы стукнуть Гавриила чем-то тяжелым, но Луна его опередил.       В некотором роде, следя за приземленной речью любителя побегать, желтоокий размышлял, какой шаг предпринять. Заслуживал ли подонок смерти. Да. Это было легко. Но какой прок убивать его сейчас? Ведь тогда он никогда не осознает своей слабости и степени защищенности Азирафаэля. Чтобы навсегда выжечь в его мозгу знание того, к кому лезть не стоит, необходимо побить противника и, если представится возможность, унизить. Тогда он прочувствует собственную ничтожность всем своим существом. И, может быть, отстанет.       Конечно, Луна не задавался такими вопросами. Кроули был бы рад прихлопнуть заржавшегося петуха, тащившегося от лизоблюдства, но считал, что наличие потрепанного Гавриила гораздо выгоднее, чем его отсутствие. Азирафаэль держал в руках Эдгара По и грозно хмурился. Он лишь хотел, чтобы тот поскорее убрался, а каким способом, его не волновало.       В итоге, озвучивать свои мысли никто не стал.       Тело Гавриила захрустело, как свежая французская булка, попавшая под колесо грузовика. Тугие черные кольца обвивали его, врезались в твердое мясо и ломали наиболее хрупкие кости. Ребра, надломившись, воткнулись в легкие. По мужественному подбородку побежал алый ручеек. Огромные лазурные бельма впивались злым взглядом под кожу жертвы, в них ясно читалось желание растерзать обидчика. Архангела, мать его, посмевшего обидеть светлого кормильца Луны. Змеиная пасть медленно раскрывалась, готовясь проглотить Гавриила, обнажая длинные игловидные клыки, сочившиеся ядом, убийственным даже для эфирных существ. И, возможно, изгоняющим их безвозвратно.       — «Не выглядящие опасными существа могут оказаться крайне опасными», — повернув голову набок, поучительным тоном вспомнил Азирафаэль одного старого знакомого. А потом, сузив глаза, произнёс: — Надеюсь, на тебя не будут кричать за неудовлетворительное состояние тела.       Кроули почуял надвигающееся нечто. Пахло оно прескверно.       Но сделать он ничего не успел.       — Детишки, которые суют свой нос, куда не следует, рискуют остаться без него, — поправив сбитый плащ внутри стальных тисков из змеиных мышц, выплюнул архангел чужим голосом. И этот клекот подозрительно напоминал жужжание одного князя Преисподней.       Вместо ответа угольная острая морда еще больше разомкнулась в угрожающем шипении.       — Прочь, — неожиданно глухо и сурово рявкнула тень позади Гавриила, в глазах его замерцал опасный свет. И вот, два ледяных огня сменились встречным поездом в подземке. Змей, только что возвышавшийся посреди магазина, растворился в воздухе. Подобно собственной фантазии.       — С-с-со мной такой фокус-с-с не пройдет, — выскользнул с лестницы Кроули, вдавив архангела в стену. Вот только он уже был без сознания. С его плеча слетела жирная волосатая муха, тревожно взмахивающая своими четырьмя крылышками. Азирафаэль тут же зажал ее между страниц Голдинга, прервав попытку покинуть его обитель безнаказанной. Демон осел на колени. — Опоздал! Чё-ё-ёрт!       — Спокойно, Кроули, — положив руку на поджарое плечо, успокаивающим голосом проговорил ангел. — Он в порядке. Его перенесло не очень далеко.       — Надо было повесить табличку «Не трогать» на Луну.       — Кроули.       — Прости.       Товарищ помог демону встать подняться на ноги и принял из его рук Barbadillo Reliquia.       — Везет нам, — сказал Кроули, пиная ногой архистратига. — Как доктору.       — Что? — Азирафаэль глотнул вина и протер глаза. — Как утопленнику?       — Я лишь к тому, что все не так уж ужас-сно.       Опустошив в пару громких глотков бутылку, брюнет пошагал прочь из букинистического, волоча за собой архангельские мощи. Хотя, на мощи эта вязанка мускулов не тянула.       — Как же хорошо, что я не ангел. Когда выпью, готов на все, — открыв перед другом дверцу автомобиля, воскликнул он и забросил ношу назад. Затем, подумав, добавил: — Тебе алкоголь тоже добавляет прыти, мой эфирный! Allons-y!*       — Похоже, Луна в метрополитене, — прикрыв веки, сообщил белокурый.       — Тогда, мое дело — «труба», ангел. А ты закончи с этим мусором, — падший махнул рукой в сторону заднего сиденья, где вверх ногами было сложено по-прежнему бессознательное и помятое тело Гавриила.       — Зачем мы вообще их взяли с собой? — Азирафаэль помахал перед собой пищащей книгой. — И как я должен это сделать? Избавиться?       — Чудесни их куда подальше. В невесомость, — пять минут, и «бентли» уже влетел на нужный тротуар. Кроули выбежал наружу. — Ты херувим или кто?       — Конечно. А ты, ты, не вздумай подвергать себя опасности!       Ангел остался наедине с полутрупом, мошкой-переростком и автомобилем. И не знал, как бы лучше с ними все-таки разобраться.       +++       Кроули не носил при себе «Устрицы», он вообще не пользовался общественным транспортом, поэтому просто перескочил через турникеты, как зеленоногий страус.       В тот день на «Овальной» значилось: «Женщина — одновременно яблоко и змея. Г. Гейне». Брюнет бы остановился, чтобы усмехнулся или дописать что-нибудь от себя, но времени на это не нашлось.       Вокруг сновали встревоженные работники метро, радостные туристы и угрюмые воротнички самых разных оттенков. Безбилетник прошмыгнул в одну щель, в другую, и вот он уже стоял на путях в ожидании своего чада.       — Эй, малыш, иди к папочке, — ласково позвал Кроули.       Луна ничего не ответил, только улыбнулся из-под каменных сводов, — так улыбался бы змей, сожравший не только ботинок и надоедливую канарейку соседа, но еще и весь фарфоровый сервиз, холодильник, который ангел набил любимыми блинами на неделю вперед, и крем-брюле демона в придачу. Вернее, это выглядело еще хуже, ведь внутри гигантского аспида скрылся десяток вагонов, наполненных ничего не подозревающими душами лондонцев и приезжих.       Падший планировал шарить в пасти своего необычного дитя голыми руками.       Вытаскивать из кусающегося состава метро собственно, сам состав — дело весьма нелегкое. Во-первых, потому что он сопротивляется, а во-вторых, неясно, где заканчивается псевдо-поезд и начинается настоящий.       Кроули потянул за ручку, за которой, предположительно, находился отсек для машиниста. Но эта дверь вела совсем не туда, куда могло показаться.       Мрак во чреве являлся не погасшим светом, а чем-то неожиданно доступным осязанию. Демон чувствовал, как тьма скользит по его коже, оглаживает, покусывает, затекает в легкие, в глаза и рот… Как сотня крошечных змеек.       Мрак притворялся противной слизью, ошпаривающей ненамного хуже святой воды. Спасало только то, что Луна совершенно не хотел убивать породившего его темного.       Собственно, как и Кроули не планировал кончать со своим отпрыском. Да, между ними не возникло любви, как между отцом и сыном, но он чувствовал ответственность. И какую-никакую, еще мизерную, свежую, привязанность.       На первом месте у него всегда был Азирафаэль. На втором — «бентли». Теперь появилось и третье.       — Вот бы поскорее найти в этом составе тормоз, — шипел падший, спотыкаясь о сиденья, безумно походившие на ребра, на которых восседали пассажиры, словно сплетения мягких тканей.       Неожиданно внутри раздался звонок. Дрожащая трель умирающего соловья разносилась из вживленного в плоть динамика.       — Кроули-и-и… Выходи поиграть! — на два голоса скрипел заросший трепещущими мышцами громкоговоритель. — Мы ждём… Мы ждё-ём!       — Как вовремя, — вызываемый выругался, он догадывался, зачем явились силы Ада, и что за ктырь их послал.       Невидимые руки сжались на горле Змия, выдавливая его прочь из беснующегося полоза, стучащего боками по рельсам, будто ужаленная многоножка. Луна кружился, меняя плоскость с невероятной скоростью, с яростным шипением притормаживая на остановке, чтобы огромными глазами-фарами помигать на потенциальных пассажиров.       Садиться внутрь никто не рисковал.       На одной из станций демона шарахнуло о кожистую дверь и вытряхнуло наружу. Он изо всех сил царапал мраморный пол в попытке сопротивляться, но его ноги уже наполовину затянуло в открытый вентиляционный люк.       Луна в ярости выплевывал клубы сверкающего, как звездное небо дыма, и продолжал движение.       Противореча законам физики, нечто протащило темноволосого по трубе вверх и вправо, будто игрушку на веревочке, чертову рыжую марионетку, и выплюнуло на шоссе, возвышающееся над проходившей ниже транспортной веткой.       Там его ждали двое.       Тощий и вытянутый, но не дотягивающий до внушительного роста Хастура, обладатель наивно-добродушной рожи встретил Кроули с подозрительно радушной улыбкой. Ноги этого моложавого демона были обмотаны скрывающейся под короткими шортами черно-желтой оградительной лентой. Он светил голым пушистым пупком из-под такого же полосатого спенсера. А на его гладко выбритой голове потирал лапки шершень.       — Ребята, век бы вас-с-с не видел, — пряча очки во внутренний карман, незаметно появившийся на боку, шутливо чертыхнувшись в полупоклоне, процедил брюнет.       — Кроули, — начал одиозный черноглазый, преградив собой дорогу.       — Как много усилий необходимо, чтобы избавить демона от вечных страданий? От всех страданий, которые жрали его душу все это время и будут и дальше, — стал размышлять вставший позади Миго. На его спине красовалась надпись «Жало». — Это очень просто. Один прыжок — и все, конец, труп, схваченная Смертью душа. Отдайся же…       Отсчитывая секунды до нужного момента, Змий, сильнее обычного сгибая колени, словно крадучись, отступал к ограде моста. Внизу разрастался темно-бирюзовый туман, будто надвигающаяся грозовая туча. Под троицей лежало метро, и вот-вот должен был пронестись живой состав.       — Сдайся, ты, мерзавец и изменник, — закончил за излишне многословного новенького напарника Хастур, когда желтоглазый запрыгнул на заборчик.       — Отсос-с-сите! — проревел Кроули и сделал шаг в синюю бездну.       А потом бездна сделала шаг в него.        «Не так уж дерьмово», — подумал демон, цепляясь одной рукой за сбивший его пресмыкающийся поезд. Ему повезло, что Луна был мягче, чем обычные груды металлолома на колесах, иначе бы его размазало, как помидор в блендере. Однако, он не очень удачно приземлился. Вместе с телом родителя вертящийся гигантский змей сбил знак «Впереди тоннель», столб от которого теперь проворачивался в груди у падшего. Это было до безумия резко. Глубоко. И до истерики забавно.       Кроули всегда нравился черный цвет. Монохромный. Прекрасно гармонирует со всеми остальными. Рано или поздно он идет всем. Даже когда из груди торчит металлическая труба. Даже когда все вокруг залито красным, черный остается черным.       Но в этот раз он просчитался с одеждой.       — Глотайте пыль, уш-шлепки! — сдернув с себя наполовину растерзанную о крючковатые чешуйки и побагровевшую от крови майку, прорычал падший.       Трясущимися руками он оторвал табличку с предупреждением и выдернул из себя стальную палку.       «Впереди тоннель».       Все было так худо, что оставалось только посмеяться.       Во-первых, они въехали (вползли) в подземное метро, то есть в тоннель. Во-вторых, в Кроули зияла цилиндрическая сквозная дыра, а она была, опять же, тоннелем.       — Луна, слушай меня… внимательно, — прокаркал устало Кроули, разлегшись на обсидиановой спине, изо рта по его щеке стекала широкая алая струйка. Он собрал в кулак все свои силы. — Ты. Больше. Не. Хренова. Электричка!       Послышался хлопок. Эдакий гравитационный коллапс в миниатюре.       Мгновение, и Кроули вместе с отпрыском перенесся в Сохо.       — Аз-зи… эль… — ангелу послышался стон со стороны парадного входа. Вместе с родным голосом, искаженным нарастающей мукой, до него долетела и накрыла пелена физического страдания.       — Приятно было не… кх… не умереть с тобой вмес-с-сте, — снова послышался хрип Кроули из коридора. — Ну… В том… Армагеддоне.       Азирафаэль, наконец, пробрался через книжные завалы, вызванные налетевшим на магазин ураганом от схлопывания одного яйца. Он медленно осел на колени возле друга. Над ними раскрылись ослепительно белые крылья ангела, осветившие темный проход. На Азирафаэле не было лица. Он казался бледнее мела, прозрачнее ткани. Пухлые губы закровили, прокусанные стучащими зубами, по щекам стекла капелька теплой влаги.       — В ту с-среду, — закончил брюнет. — Или то была с-суб… Ангел?       — Кроули…       — Ты плачеш-ш-шь…       — И правда, — смахнув слезу, выдохнул эфирный. Ему было страшно. Но через мгновение он взял себя в руки.       — Почему? — на лице Кроули гримаса боли на секунду сменилась удивлением. — Я ведь жив.       Блондин что-то проговорил, склонившись к телу падшего ниже, и подхватил его, как драгоценную принцессу.       Бывают-таки ситуации, когда выбора не водилось изначально и не предвидится даже в будущем. Но к текущему положению дел, к счастью, это не относилось. Не будь падший змеем, то точно бы сдох. А так, ему всего лишь потрепали оболочку. Да, очень сильно. Но подыхать он не собирался. Не сегодня!       — Пронзило легкое, да не то, — пытаясь подбодрить товарища, просипел демон.       Луна рывками двигался вглубь магазина, все еще не отделавшись от ощущения, что он подвижной состав. В его глазах мерцал ужас, и, умей рептилии лить слезы и издавать звуки, подобно людям, он бы взвыл. Зигзагами трехметровый ужик скользил вокруг кровати, пока Азирафаэль лечил, насколько мог себе позволить, тело демона.       Множество прикрытых очей готово было воссиять и уничтожить природного врага, но херувим не допускал этого.       Когда кровь соблаговолила остановиться, ангел присел рядом и сжал в ладони загорелые жилистые пальцы.       — Спрячь уже свои… метелки, — прошелестел голос Кроули. Он звучал совершенно неправильно. Слабо. Царапающе.       — Ты обещал не подвергать себя опасности, — убирая крылья, прошептал его дражайший союзник.       — Скажи, ради чего я чуть не отдал концы? — смахнув локтем прилипшие ко лбу волосы, спросил брюнет. Он почти не чувствовал правой руки, а грудную клетку сжимало, как под десятитонным прессом. Рана не собиралась затягиваться подобно вчерашнему укусу.       — Ради Луны, — тихо ответил Азирафаэль. Губы у него все еще были белее листа бумаги. Но он уже давил из себя согревающую его близких хладнокровных улыбку.       В метро чудесным образом никто не пострадал. От поднявшегося в центре города сильного ветра тоже. Кроули выжил. Но волноваться еще было о чем.       — Верно, ангел.       — У тебя доброе сердце, — проговорил тот. «Этого могло бы хватить, чтобы не пасть…» — подумал он и тут же печально покачал головой. — Чаще всего одной доброты недостаточно, верно?       — Бе… Не знаю, о чем ты, но лучше объясни мне это! — сплюнув бурую пену в поднесенную эфирным кружку, Кроули полусогнутым мизинцем потыкал в сторону Гавриила.