***
Демон любит только хорошие сны. Этот — отвратительный. Он давит на совесть. Рука самовольно скользит к животу. Кроули тревожно. Он ворочается и сопит. Он взбивает подушку, поправляет одеяло и простынь, прикрывает глаза от рассеянного света рукой. Что ж, ему не спится. Необходимо вытурить всю эту чушь из своей головы. Он уже принял решение, уже запустил процесс. Все у них будет хорошо. Кроули шумно сопит и дергает сбившуюся рубашку. Ангел, слушавший эту возню, приходит к своему выводу. — Ты замерз? — Азирафель приподнимается на локте, не решаясь коснуться спины мужа. Кроули больно слышать этот голос. В голове еще свежи последние слова, которые сказал ангел в его сне. Гнать его, гнать прочь — это только сон. Кроули поворачивается к ангелу лицом и, прикусив нижнюю губу, улыбается: — Немного. Может, согреешь? По правде говоря, он не особо настроен шалопутничать, но заигрывания с ангелом помогают прогнать хандру. «Не прикасайся к животу» — приказывает он сам себе. — Да, дорогой! — глаза Азирафеля радостно округляются, — У меня как раз была еще одна ночная рубашка. Кроули щурится и сворачивается в комок. — Если она не черная, даже не думай ее нести. Бесхитростно-загадочно улыбаясь, ангел поднимается с кровати и склоняется над нижним ящиком комода. Наблюдая открывшийся вид на азирафелевскую филейную часть, демон улыбается в подушку. — Кроули, дорогой мой, вот, — Азирафель разворачивает черную ткань, пока забирается на постель. Аккуратно расправив ночнушку, ангел прикладывает ее к себе. — Она моего размера, — зорко замечает демон, он проводит рукой по кружавчикам и говорит, переключаясь с печальных размышлений, — Это какой век? Ну точно не двадцатый, — а потом его брови поднимаются высоко-высоко и он восторженно-недоумевающе спрашивает, — Ты снял с меня мерки? В каком веке начали шить одежду массово? Ведь в двадцатом, да? Ты снял с меня мерки, а я даже не заметил? Ангел розовеет и мило улыбается, мол «сюрприз». — Зачем ты заказал ее? Она же на меня! Она же на меня? Забрав из рук ангела ночную рубашку, Кроули намеревается натянуть ее на себя, но Азирафель возмущается: — Ну не на одежду же! Поленившись выкарабкиваться из костюма, Кроули прикладывает обновку к себе: — Она точно на меня, — изучая швы, он риторически бормочет, — Когда же ее сшили? Вручную, хм, — а потом поднимает на мужа взгляд и, спрятав за игривым выражением глаз хлещущую по мозгам нежность, спрашивает, — Можно тебя поцеловать? Ангел улыбается и кивает. Обнявшись, они снова падают на простынь. Не расцепляя рук весь день, они лежат рядом и изредка ворочаются, поправляя сбившиеся одеяла или подушки. Азирафель по памяти читает кого-то из немецких поэтов, Кроули дремлет, давя внутри себя навеянную сном хандру, и обнимает мужа за пояс. Перед сном (тем, который ночью, «не стоит сбивать режим, дорогой, мы же будущие родители»), они перемещаются на кухню и пьют какао. — Мне нравится семейная жизнь, — говорит Кроули, одной рукой держа кружку, а второй — руку ангела. Азирафель молится. Он сидит на краю кровати, молитвенно сложив руки, и беззвучно бормочет. Это кажется Кроули… непонятным. Он неуютно подтягивает белье и одеяло. Рубашка весьма комфортная. Закончив, Азирафель гасит свет и ложится, укрываясь своим одеялом. Он лежит на спине, положив руки вдоль тела, а Кроули хочет поговорить. Повернувшись на левый бок и сквозь два мягких пуховых одеяла закинув свои ноги на ноги ангела, он открывает рот, но: — Я делаю это для своего спокойствия, дорогой. Ангел не позерствует, а пропускает ненужные слова перед их первым общим сном. Обстоятельным общим сном, а не дремой в свадебной одежде — тут большая разница. — Ты можешь поговорить с Ней напрямую, — все же тянет демон, перекладывая ноги поудобнее, так как в первый раз как-то неудобно положил голень. Азирафель тоже чуть меняет позу, чтобы Кроули было комфортно. — Спокойной ночи, дорогой, — говорит ангел. — И тебе не сд… — привычно начинает Кроули, но, глядя на безмятежное выражение лица Азирафеля, мягко исправляется, — спокойной и тебе. Утром они на кухне пьют чай. У Азирафеля в достатке водится печенье и вообще всякая околочайная снедь. У демона нет желания есть сладкое, поэтому он пьет только чай, а вот Азирафель наслаждается безе. Глотнув чая из чудесной фарфоровой чашки, Кроули указывает на цветочную жилетку ангела. — Зачем тебе это, ну, — он описывает кистью круг в воздухе, — почему ты не в своей обычной жилетке? — Дорогой мой, — ангел скользит пальцами по вышитым гладью сиреневым и голубым цветам, — люди, как птички, украшают себя, чтобы нравиться своему партнеру. Подобно распустившимся по весне цветам, они источают благодать и любовь. Я стараюсь для тебя и нашего будущего ребенка. В этом весь его ангел. Демон ухмыляется в чашку, полную чуть более крепкого, чем необходимо, Эрл Грея. — Ты же отказался от виски, мой дорогой, вот и я вношу свой вклад. Сахара? — Нет. Протянув руку, демон ласкает пальцами нежно-сиреневую вышивку жилетки, и ангел улыбается. Два безе спустя, Кроули говорит: — Ангел, помнишь, я говорил, что планировал переехать? — Да, — Азирафель кивает. — Мы можем переехать? — Сегодня? Чашечка слегка дзынькает, когда Кроули поспешно опускает ее на блюдце. — Нет-нет. Но скоро. Мне кажется, что, — «эти стены давят», — нам тут будет тесновато. — Да, хорошо, — ангел снова кивает. — Ну? — вопросительно смотрит на мужа демон, — можем съездить посмотреть дом. Азирафель опять кивает. Судя по выражению лица, внутри у ангела идет напряженная аналитическая работа. Если сейчас он решит, что Кроули слишком быстр и напорист, то они точно засядут на этой кухне на ближайшие пару суток, пока у ангела не кончатся наставительные речи. Поднявшись из-за стола, Кроули говорит, надеясь, что это успокоит Азирафеля: — Мы можем взять с собой безе. Все же иногда он бывает тороплив, да. Но! Он знает, как помочь ангелу подстроиться под его ритм. Он старается, правда. Азирафель улыбается и закрывает железную коробку с безе. Свари мне кофе, и я буду верен тебе. Ответь на мой взгляд, И мы опять попадем в эту сеть. Набери мой номер, я отвечу тебе, Хочешь ты того или нет. Скажи мне слово, и я смогу его петь. Они ехали около часа. Лондон, шоссе, мелькание деревьев и коттеджей за окном. Неторопливый Азирафель даже не успел съесть все пирожные к тому моменту, когда они, свернув с небольшой деревенской улицы, подъехали к дому. Открыв мужу дверь, демон горделиво указал на забор: — Вот! Это наше. Пройдя во двор, ангел остановился, внимательно осматривая фасад и придомовую территорию. Короткая асфальтированная дорожка, две пустые клумбы, лавочки, светло-охристые стены дома. Кроули уже подошел к дверям и отпер замки. — Заходи внутрь, ангел! Когда Азирафель пересек порог дома, демон уже унесся на второй этаж. Прихожая, светлый коридор, слева кухня и ванная, справа дверь наверх, прямо, Азирафель заглянул в последнюю дверь, зал. Перила на лестнице — очень удобно, когда в доме дети, полы не скрипят, на окнах занавески, да и вообще дом выглядит обжитым. Светло и много дерева. Ангел поднимается наверх. Он проходит мимо пустой комнаты и сворачивает направо, где и находит Кроули. Тот воюет с дверью на балкон. — Наша спальня, — замечает Азирафель, подходя к окну. Дверь побеждена, и они с Кроули выходят на балкон. — Наша спальня, — намекающе повторяет демон, переводя взгляд с заднего двора на мужа. — Тут довольно обжито, — ангел накрывает его ладонь своей, опираясь поясницей о перила балкона. Ему нравится этот дом, — мне нравится этот дом. — Я же старался, — Кроули коротко жмурится, внутренне радуясь, что на нем очки, когда выдает, — хотя тогда я не думал, что буду жить тут не один. Спасибо тебе. Азирафель мягко улыбается. — Мы обживемся здесь. Несколько цветов и книг, еда, что-то из одежды — и этот дом оживет. Обняв его, демон соглашается: — Да, этот дом оживет.***
Вечером Азирафель понимает, что хочет какао, поэтому встает со своего кресла в задней комнате книжного магазина, закрывает книгу, оправляет жилет и выходит в неприметную дверь, ведущую в жилую часть здания. Он проходит небольшой коридорчик, перешагивает порог кухни и видит, как Кроули быстрыми движениями вытирает мокрые глаза, сидя за столом. — Дорогой! — ангел прикладывает руку к груди и спешит к мужу. Пальцы демона перестают нашаривать на столе солнцезащитные очки. Он просто позволяет оставшимся слезам пролиться из своих глаз. Его слова посвящены исключительно делу: — Я думаю, что сексуального влечения у нас нет потому, что изначально мы создавались с определенными целями. Ты — Страж, я… — демон вскидывает брови, быстро и грустно усмехаясь, — я не справился. То есть... Ангел, мы не можем, нам нельзя? — Кроули выглядит растерянным, сбитым с толку тем, куда его завели собственные размышления, — у нас не будет ребенка? — Мой дорогой, — ангел распахивает объятия, с готовностью принимая в свое личное пространство шокированного собственной теорией демона, — Мы живём среди людей шесть тысяч лет. Я уверен, что мы научились у них, что мы получили что-то человеческое, как бы пугающе и неправильно это не звучало. Мы прожили сроки, равные сотням человеческих жизней. Я уверен, что мы сможем завести ребенка, — он успокаивающе поглаживает демона по жёстким рыжим волосам и, прикоснувшись губами к макушке, говорит, — и я хочу иметь с тобой общего ребенка. — Я не плачу, — всхлипнув, говорит Кроули и смотрит на мужа покрасневшими глазами, — просто что-то эфирное попало в глаз. И душу. Он вытягивает шею, подставляя губы под поцелуй — «давай же, помоги мне». Ангел трепетно касается его губ, успокаивая тревоги и гарантируя поддержку. Потом тихо произносит: — Мы справимся. В этот раз ты не один. Я помогу тебе. Если ты почувствуешь, что не справляешься, я буду рядом, чтобы помочь тебе. — Я знаю, — демон спокойно вздыхает в объятиях Азирафеля, — я тебя тоже. На следующий день багажник Бентли наполняется несколькими чемоданами с одеждой и книгами, а в салон составляются растения. Один час пути, один день расстановки. Один дом и два любящих существа.***
Двенадцать из десяти не знают, что ты — это ты, Двенадцать из десяти считают тебя луной. Двенадцать из десяти боятся тебя, Зная, что ты — это смерть, Но я буду рад, если ты встанешь рядом со мной. Ночные насекомые пели свою незамысловатую повторяющуюся песню. Азирафель погасил свет и лег в постель, оставив дверь на балкон открытой. Растущая луна была скрыта громадой кучевого облака, поэтому в комнате было темно. Прикрыв веки, демон ощутил присутствие ангела на тепловом уровне. Облизнувшись, он проскользнул под одеяло мужа. — Ангел, — шепнул он, кончиком носа дотрагиваясь точно до артерии на шее Азирафеля. — Да, мой дорогой? — ангел расслабленно погладил Кроули по волосам. — Я хочу поговорить, — коротко выпустив язык из-за зубов, демон шипяще продолжил, — и тебя. Азирафель издал короткий усталый вдох — днем они были в Лондоне, но его рука заинтересованно скользнула по груди демона. Вздыбив оба одеяла, Кроули сел на бедрах ангела и сказал: — Так, дорогуша, — Азирафель накинул на их ноги одеяло, так как из окна дуло, — Ты не чувствуешь возбуждения. Мои варианты. Может, тебе просто нравятся женщины? Или ты сам женщина в этом плане? Или ты женщина, которой нравятся женщины? Если что-то из этого, то я готов к переменам. — Вроде нет, — Азирафель поднял руку, касаясь волос мужа. — Может тебе нравятся чулки, бондаж и порка? — гадал Кроули, устраиваясь поудобнее. — Нет. Подумав, Кроули скривился, но все же спросил, надеясь на отрицательный ответ: — А тебя привлекают животные? Я имею в виду... в этом плане? В сексуальном. — Нет! — с легкой обидой сказал Азирафель. Он продолжал поглаживать волосы Кроули, которые по воле демона начали медленно отрастать и завиваться в легкие локоны прямо под пальцами ангела. Ему хотелось порадовать мужа. Кроули чуть склонился, прикрывая от удовольствия глаза. Ему нравились ангельские ласки. — Я думаю, мне просто забыли дать влечение, — тихо сказал Азирафель, наслаждаясь мягкими и гладкими прядями, которые было невероятно приятно ощущать между пальцев. — Да, у Нее было много дел тогда. Но мне же что-то перепало! — Кроули приоткрывает левый глаз и предлагает, — Ну, тогда, может, просто побарахтаемся, вдруг повезет? Не переставая гладить мужа по волосам, ангел спрашивает: — Мой дорогой, я могу просто потрогать тебя так, как мне будет приятно? Я не знаю, будет ли тебе приятно именно так, поэтому говори мне, пожалуйста. Но я могу попробовать. — Да! — демон широко улыбается. Скользнув ладонями с волос Кроули на его плечи и лопатки, Азирафель, задумавшись, чуть взволнованно говорит: — Кроули, тебе надо сменить пол, если ты хочешь зачать. — О, ангел. Я не так прагматичен, — демон вьется над телом мужа, то прижимаясь к нему, то проводя руками по ангельскому торсу, — я просто хочу получить немного наслаждения. Приподнявшись к губам Кроули, ангел говорит: — С удовольствием помогу тебе с этим. И ловит его в плен неторопливого поцелуя. Азирафель проводит кончиками пальцев по торсу демона, наблюдая за его реакцией: напрягается пресс, волоски на коже поднимаются, образуя мурашки, вздрагивают темно-рыжие ресницы. Кроули спрашивает: — Ты возбужден? — Думаю, нет, — ангел заглядывает куда глубже, чем способны показать глазные яблоки человеческого тела Кроули — он смотрит в инфернальную душу демона, — но я знакомлюсь с тобой. В таком положении. Глядя на мужа, Кроули приподнимает брови и закусывает губу. А потом материализует крылья. Он хочет внимания Азирафеля. Хочет внимания ко всей своей сущности. Ведь ангел готов принимать его без каких бы то ни было масок. Когда за спиной Азирафеля открываются четыре сияющих полотнища в ответ, демон вздрагивает. Он медленно расправляет перья, заполняя темными росчерками всю комнату. Красуется перед своим ангелом, а потом падет на спину, передавая эстафету. Оказавшись сверху, Азирафель накрывает их обоих пологом крыльев. Десятки глаз сияют в мягкой полутьме. Кроули извивается — да, смотри на меня. Он высовывает язык, закидывает голову, демонстрируя шею — разглядывай меня, запоминай, я — твой. Демон плавится, чувствуя эмоции, мягкой волной — не аурой, а чем-то таким, сверхъестественно-сверхъестественным — окутывающие Азирафеля. Он касается его чувств так же, как ангел касается его тела. Подняв руки вверх, он трогает мягкие перья. Ангел замирает. Кажется, все его глаза смотрят растеряно. — Да что сейчас тебе не так? — в сердцах спрашивает Кроули. — Контрацептивы, — Азирафель ворочается, сворачивая крылья, — я положил их в ящик стола. Сейчас схожу. — Стоять, — властно говорит Кроули, накрывая пальцами основание одно из нижних крыл. Ангел остается на кровати, — Давай повторим. Наша задача в зачатии ребенка? — Да, — соглашается Азирафель. — Ты с кем-нибудь был до этого? — подтянув ноги под себя, демон устраивает их в позу лотоса, продолжая лежать на спине и смотреть мужу в глаза. Азирафель вежливо сидит рядом с его бедром, — я имею в виду, совокуплялся ли ты с кем-нибудь? — Я же уже говорил, дорогой. Нет. Задумчиво приподняв правую ногу, демон ведет ступней по мягком пологу над собой, погружая пальцы ног в мягки подпушек. — Может быть, с кем-то был я? Мм, нет. Ты братался на крови? — Кроули, нет, я- — Может, наркотики? — Нет! Демон коротко разводит руками, насколько позволяют окружающие его крылья. — Тогда не вижу никаких проблем. — То есть, — ангел указывает взглядом на бедро Кроули, находящееся на уровне своего плеча. — Нет, у меня пропало все настроение, — честно говорит демон, — ложись лучше спать. Он протягивает правую руку на подушку рядом с собой и улыбается ангелу. Азирафель дематериализует крылья и ложится рядом. Без обид. Через некоторое время ангел начинает возиться, и Кроули спрашивает: — Ну? — Там есть с разными вкусами, — тянет Азирафель. Любопытство — не порок. — Ах ты неугомонный развратник, — Кроули смеется, но в то же время тянет руки к мужу, — Во имя прогресса, ангел! — демон издает веселый стон и легонько ударяет пяткой Азирафеля по голени, — Я не позволю тебе тащить в рот всякую химию. Если тебе захочется экспериментов, то я лучше обмажусь фруктами или поливкой для блинов. — Это очень мило с твоей стороны, — благодарно говорит Азирафель. — Спи уже. Ночные насекомые поют свою незамысловатую песенку, пока два любящих сверхъестественных существа отходят к совместному сну.***
Они лежат в постели, слушая радио. Свет выключен — только звуки ночи и затейливая музыка. Кроули лежит без одеяла, растянувшись на животе, и смотрит в окно. — А на Марсе есть жизнь? — спрашивает ангел, прислушавшись к песне по радио. — Я оставил ближайшие планеты напоследок, — Кроули дергает подбородком и надувает губы, мол, «упс», он садится напротив полулежащего на своей половине Азирафеля, — так что там ничего нет. Хотя у меня были планы на Марс. Они уже засиделись. На небе сычиным глазом поблескивает полная луна. Рассеянный серебристый свет путается в волосах Кроули, сглаживает мимические морщинки, представляя его таким, каким он мог быть когда-то давным-давно, когда смотрел на новорожденную галактику, когда его ладони были полны голубых и серебряных звезд, а в глазах было по два златобоких солнца. Демон поворачивает к мужу голову, и отблеск луны на мгновение подсвечивает его глаза. Азирафель чувствует тепло внутри. Он протягивает руку, аккуратно опуская свою ладонь на щеку мужа и тянется к нему. Кроули дергается к нему в ответ, чуть не разбивая серебристое сияние ночи, но Азирафель кладет его ладонь себе на грудь, напротив размеренно бьющегося сердца, и накрывает своими пальцами. Почти неслышно, на легком выдохе, он произносит: — Я здесь. Ты можешь не торопиться. Ангел выключает радио. Он опускает руки на простынь ладонями вверх. И Кроули смотрит ему в глаза с благодарностью. Он плавно перетекает, садясь так, чтобы его колени оказались по обе стороны от ног ангела. Его ладони скользят, поднимая подол ночной рубашки, потом он расстегивает четыре белые пуговки у воротничка и снимает с ангела одеяние. — Сегодня? — спрашивает Азирафель, глядя на мужа снизу вверх. Он расслаблен, неторопливо наслаждается эмоциями и прикосновениями Кроули. Наклонившись, демон смотрит в глаза мужа и видит отражение своего медленного ласкового огня. Ангела можно зажечь. И Кроули хочет этого, он шепчет: — Да, только, — от переизбытка огня внутри, демон высовывает длинный язык и ведёт через все лицо Азирафеля, — дай мне время. Кроули тянет мужа на себя так, чтобы он полностью лег сверху. Демону хочется максимального контакта. Обняв Азирафеля, он слушает его дыхание. — Я хочу касаться тебя, — Кроули смотрит ангелу в глаза, — ты понимаешь? Они существуют рядом уже огромное количество времени, но физически того, что они связаны, не показывали последние шесть тысяч лет. Так что — да, Азирафель понимает его. Он произносит: — Да. — Сними, — Кроули приподнимается на локтях, чтобы ангелу было удобнее снять его ночную рубашку. Когда Азирафель расстегивает пуговки у воротника, он прикасается губами к мягким пальцам. Рубашка снята и отложена на кровать. Они оба нагие. У Кроули стоит крепко, но вот тело ангела, кажется, постоянно забывает, зачем оно здесь. Поэтому демон уделяет его члену внимание. Он скользит кольцом пальцев от головки к основанию, потом снова вверх и вниз. Глядя в глаза мужу, он не видит никаких изменений в его лице и внутренне хихикает. У него особенный ангел. Самый лучший. Зато Азирафелю нравится целоваться. И его волосы. Кроули прикасается носом к ладони ангела в своих локонах и с хитринкой смотрит Азирафелю в глаза прежде чем поцеловать его. — Интересные ощущения, — комментирует Азирафель, когда демон неторопливо надрачивает ему. Не сдержавшись, Кроули фыркает, а потом начинает хихикать всерьез, обнимая ангела за шею. Он продолжает движения рукой, в то время, как Азирафель гладит его по ребрам. — Рад, что тебе интересно. Кроули выгибается под руками ангела. Он и не знал, что может быть таким чувствительным. Благодатный свет кипит внутри ангельской сущности Азирафеля, пуская слепящее наслаждение по нервным окончаниям демона. Вдруг Азирафель замирает. — Пол, — говорит он, напоминая. Демон медленно прикрывает глаза, собирая растекшиеся в сладкий сироп от прикосновений мужа мысли, и перетекает в женский облик. Сначала ангел опасается повредить непривычно хрупкое тело Кроули, но, напомнив себе, что у демона действительно крепкая сущность, начинает гладить его по длинным локонам, оставив как точку опоры только правый локоть. Демону забавно, что Азирафель касается его волос, когда у него появилась весьма интересная в данной ситуации грудь. А еще он едва удерживается от того, чтобы зашипеть от удовольствия, потому что его ангел — именно такой. Взяв рукой член Азирафеля, Кроули направляет его в себя, потому что ангел отвлечен на ласки, а физиология действует по вполне определенным лекалам. Когда Кроули откидывает голову назад, а потом возмущенно сверкает на него золотом глаз, Азирафель целует его и начинает двигаться внутри тела демона. Невольно напрягается живот, подгибаются пальцы на ногах, краснеют щеки — Кроули чувствует себя прекрасно. Он снова льнет к мужу, целуя его, и гладит его спину. У демона сбивается дыхание, он раскрывается под набирающим темп Азирафелем, чувствуя, как их сущности соединяются на уровне эфира. Божественный свет, долженствующий карать непрощенных, не наносит ему вреда, а инфернальный мрак Падших не оскверняет чистоты ангельской души. Единение. Они замирают. Кроули чувствует, как в нем волной разливается ангельское семя, сиянием пробиваясь наружу сквозь его кожу. Демон заторможенно косит глаза на свой живот, но тот не испускает божественного света. Что ж. Чувствуя медленную негу и прикасающиеся к его лицу губы ангела, он обмякает. Азирафель испытывает невероятную потребность выразить любовь, живущую у него внутри неизвестно сколько времени. Он целует лицо Кроули, гладит его по волосам, что-то шепчет, теряя все человеческие слова и переходя на первейший язык, на котором небожители говорили ещё в начале времен. Они лежат, надежно соединенные разделенной на двоих любовью. Через некоторое время, придя в себя и довольно потянувшись, Кроули говорит, убирая со лба Азирафеля светлые прядки: — Ангел, принеси мне кофе, пожалуйста. Противостоять такой вежливости Азирафель не может и не хочет. Некоторое время он еще вглядывается в его лицо, запоминая, как румянец исчезает со смуглой кожи мужа, а зрачки перестают затмевать радужку. Он улыбается Кроули и, накинув халат, спускается на первый этаж, чтобы сварить кофе. Проходя мимо окна, он замечает, что ещё темно, но вот кухонные часы показывают девять часов вечера. Сколько же они с Кроули пролежали после — ангел позволяет себе улыбнуться, — после того как познали друг друга? Демон гладит себя по животу и смотрит в потолок. Тело чувствуется мягким и слегка уставшим. Что ж, у них получилось. У них получилось! Это их первый секс? Кроули надеется, что не последний. Все же у ангела есть своя особенность в этом плане. Можно ли считать, что он настолько неотразим, что в Азирафеле впервые за многие тысячелетия разгорелось желание? Кроули решает обдумать все это чуть позже. Детально. Потянувшись, он перетекает в свою привычную форму. Из рук Азирафеля чудесным образом не падает турка, когда он слышит вскрик со второго этажа. Сделав прерывистый вдох, ангел выключает газ, ставит турку на плиту и быстрым шагом поднимается по лестнице. Заходя в спальню, он видит пугающую его картину. Все тело Кроули мелко подергивается, местами его покрывает пот, в распахнутых глазах неконтролируемо меняет размер зрачок, а из горла доносится непрерывное сипение. Скорчившись, демон подрагивает на кровати, держась за живот, и поскуливает. — Кроули! Ангел рывком подбегает к нему. За то мгновение, пока он пересекает комнату, по его коже прокатывается волна света из-за открывшихся и вновь исчезнувших глаз. Халат истлевает, не выдержав божественного взгляда изнутри. — Отторгает, — шипит Кроули, корчась. В мозгу у демона уже поселилась уверенность в том, что его оккультная сущность вступила в конфликт с семенем ангела и сейчас он умрет. У них не будет совместных детей, милого домика с садом, они не будут вместе засыпать и просыпаться. Он помучается и умрет. Сдохнет, беспомощно скуля на руках у любимого. — Дорогой, — ангел накрывает их обоих пологом из крыльев, сужая окружающий мир до пространства вокруг них двоих, переключая внимание Кроули на себя, — дорогой мой, посмотри на меня. Демон его не слушает, сконцентрировавшись на боли. — Кроули, тебе надо вернуться к женскому состоянию, — ангел боится прикасаться к мужу, поэтому много говорит — он испуган, — пожалуйста, я умоляю тебя, Кроули, стань женщиной. Кроули, тебе надо сменить облик. Кроули! Решившись, он берет мужа за плечи и несколько раз встряхивает. Азирафелю удается достучаться до него. Метаморфоз проходит некрасиво, с головы, сопровождаемый влажным треском и хрустом. Обычно при смене облика такого не происходило. Чувствуя волны холода и жара, Кроули испуганно понимает, что чертовски облажался. Устало откинув голову назад, демон расслабляет пальцы, комкавшие влажные от пота простыни. — Обними меня, — плаксиво просит он, обхватывая себя за плечи. С несвойственной ему поспешностью Азирафель склоняется и обнимает мужа, мягко положив руки на его грудь и бедро. К животу Кроули ангел не прикасается, боясь причинить боль. Руки у ангела чуть подрагивают от пережитого. Когда Кроули перестает потряхивать, Азирафель спрашивает у него: — Ты в порядке? Демон угукает, шмыгая носом. Ему не было больно. Даже странно не было. Тело уже пришло в норму. «Конечно», думает Кроули, — «каким надо быть идиотом, чтобы мешать естественному ходу вещей, ведь все же так хорошо придумано — женщина может родить, а ты — идиот, ну зачем надо было вмешиваться?» Он чувствует ужасную усталость. — Зато у нас нет сомнений, что… — Азирафель сбивается, неловко подбирая слова. Его ангел. Он неизменен. — Поздравляю, я в положении, — Кроули стучит зубами, хихикая, — мы станем родителями.