***
То, что проект «Марена» несколько месяцев не покидала свою камеру, не значило ровным счётом ни-че-го. Ни для учёных, ни для Вселенной, ни для неё самой. Во-первых, «Чёрное крыло», казалось, и само не понимало, что ему было нужно. Одни эксперименты сменяли другие. В «Марену» стреляли из пистолетов, автоматов и пулемётов, один раз даже принесли гранатомёт (тогда он сработал не так, как надо, погибло несколько учёных и солдат, а потому эту затею решили оставить). «Марена» слышала, что исследования связанных с ней аномалий ни к чему не приводили. Каждый раз её чудесное избегание смерти объяснялось «вне всякого сомнения случайным, а оттого ещё более непонятным стечением обстоятельств». Во-вторых, всё это время Вселенная молчала. «Марена» даже подумала, что у той закончились идеи для её использования. Изредка умирали люди — как, например, в тот раз, когда бассейн с кислотой треснул и его содержимое вылилось на учёных, попутно расплавив цепи, в которые была закована «Марена». В тот раз её так и не окунули в кислоту, что, впрочем, не помешало учёным пытаться делать это снова и снова. Только вот либо вместо кислоты в бассейнах, баках, шприцах и других сосудах отчего-то оказывались иные безвредные жидкости, либо… Впрочем, история с треснутым бассейном как-то поумерила их энтузиазм. Но иногда случалось и такое, что двери сами собой открывались. Тогда же барахлили камеры, а охранники отлучались по неожиданным делам. Но «Марена» лишь лениво дожидалась закрытия дверей, потому что так у неё мёрзли ноги, да и от сквозняков она успела отвыкнуть. Ну и, конечно же, третьим было то, что проект «Марена», она же Бартина «Барт» Кёрлиш, она же «холистический» убийца просто-напросто решила взять свою жизнь в руки и прекратить убивать. Последнее (как, впрочем, и первое) давалось ей с трудом, но в чём-то она преуспела. Теперь люди вокруг умирали не от её рук, а в результате непредвиденных обстоятельств, случайностей, которые бы и не произошли, оставь «Чёрное крыло» её в покое. Хотя, признаться, они её всё же оставили. Ну, то есть, закрыли в камере, оградив от звука и света на добрые несколько недель (или месяцев). Последний разговор, в котором участвовала Барт, звучал примерно так: — Прости, «Марена», но так надо. — Ага. Кен? — Что? — А можно мне будут приносить китайскую еду? — Тебя не смущает то, что я только что говорил около десяти минут? — О чём? — О твоей полной изоляции в течение неопределённого времени. — Слишком много сложных слов, Кен, я тебя не понимаю. Но жду китайскую еду. Тогда Кен Адамс отключился и Бартина его больше не слышала. Точнее даже, она больше никого не слышала. Только себя и скрежет подносов с китайской едой, появляющихся из стены (там, вроде, были встроены какие-то механизмы, но Барт в них ничего не смыслила). Да, кстати, в «Чёрном крыле», как бы его не ненавидели, было довольно неплохо. Жизнь Барт, впрочем, если и изменилась, то, наверное, только в лучшую сторону. Она была одна, сколько себя помнила. Она не нуждалась в еде и сне — Вселенная позволяла не задумываться о таких пустяках. Барт убивала неизвестных ей людей, не зная причин и последствий. Хотя нет, одна причина всё же была — Вселенная диктовала ей, куда идти и кого лишать жизни. Теперь же Барт была одна, пила и ела, когда появлялась еда, спала, когда её голова тяжелела. Но не убивала. Больше Барт не слушала Вселенную. Та, впрочем, ничего ей и не говорила. Ну, или почти ничего. В общем, считайте, что в нынешнем положении проекта «Марена» были только одни плюсы. Кроме, разве что, одного. Бартина скучала. Не от того, что часы она проводила за рассматриваем темноты. Барт скучала по людям, что было странно, совершенно ей не свойственно и необъяснимо. Барт скучала по друзьям. Скучала по Панто и — временами — по старому-доброму Кену Аддамсу, тому, что смог изменить её жизнь. Барт скучала по Дирку. Дирку Джентли. И теперь она должна, обязана была его найти. — Я не буду тебя слушаться, дурная Вселенная, — упрямо произнесла Барт. — Делай что хочешь, но я не буду тебя слушаться! Если бы Вселенная могла издавать звуки, аналогичные человеческим, то мы бы с вами смогли услышать самодовольное хмыканье. Да, у Вселенной было чрезмерно завышенное эго, а также чувство собственного достоинства, а потому подобные выражения она не могла пропустить мимо метафорических ушей. Впрочем, её слова также не прошли мимо учёных, что денно и нощно следили за мельчайшими изменениями в состоянии проекта «Марена». Три фразы (включая вопрос об убийстве Дирка Джентли), сказанные «Мареной» впервые за столь долгое время не только взбудоражили учёных — они привели в дикий восторг Кена Аддамса. Разбуженный ранним утром оповещением о внезапной активности проекта, Кен сначала не поверил, следом — едва не поседел, решив, что вопрос «Я должна убить его?» напрямую касался его дорогой персоны, а после… Кен решил, что сама Вселенная решила преподнести ему подарок. — Вы знаете, что означает фраза: «Я не буду тебя слушаться, Вселенная»? — спросил Кен Аддамс своих диванных аналитиков. Так он прозвал совет учёных-теоретиков холистических явлений за то, что они не смогли предложить ни единой дельной мысли за всё время заключения Бартины. И даже при этом они продолжали ходить по штабу «Чёрного Крыла» с таким важным видом, словно именно на них эта организация и держалась. Услышав вопрос Кена, все эти бородатые старички в белых халатах зашевелились, загудели, словно рой мух-альбиносов, и сходу предложили с пятнадцать вариантов трактовки слов проекта «Марена», одна нелепее другой. — Она означает, — не без труда поборов раздражение, продолжил Кен Аддамс, — что Вселенная, вернее, тот метафорический механизм, запускающий в движение все холистические явления и который мы обозначаем этим термином, вновь старается дать подопытной некое задание, вероятно, связанное с убийством человека. А поскольку сейчас она находится в полной изоляции, в скором времени должно произойти… что-то очень серьёзное. То, чего мы так долго ждали, и, кажется, дождались. — Холистическое предзнаменование, — раздался благоговейный шёпот со стороны одного из аналитиков. Другие подхватили его слова нестройным «О-о-О». Кен Аддамс закатил глаза и повернулся к мониторам. Проект «Марена» неподвижно сидела на кровати и, очевидно, никуда уходить не собиралась. Кен Аддамс слегка разочарованно вздохнул. И в ту же самую секунду погас свет.***
Вы, должно быть, уже успели позабыть, как важно порой бывает смотреть на часы. Время — весьма универсальная вещь, помогающая разобраться в тонкостях повествования, особенно когда оно не линейное, исключительно — когда линий повествования не две и не три, а столько же, сколько звёзд на небе. Проблема только в том, что за всеми миллиардами и миллиардами сюжетных линий, микро- и макроисторий, происходящих в бесконечном множестве реальностей, вам будет просто-напросто невозможно уследить. А посему, в целях сохранения мирового баланса, гармонии и всего остального, заручившись поддержкой Вселенной, Времени и Пространства (а также одной Объединённой федерации планет), я предоставлю вам краткую сводку о том, что же случилось в славном городе Лондоне ровно в семь утра и сорок восемь минут. Сюжетная линия первая (несомненно важная, но весьма сомнительная): Сержант Авиэль Смит задумчиво почесал затылок и вздохнул. Представшая перед ним картина выглядела крайне удручающе: витрина, разбитая в результате влетевшей в неё машины; машина, разбитая в результате столкновения с витриной; скрученный по рукам и ногам водитель, лопочущий что-то о визитках и детективных агентствах; маленький мальчик, укутанный в плед и сидящий в медицинской машине. Сержант Смит вздохнул ещё раз. Светловолосый мальчонка отказывался что-либо говорить, ровно как и уходить с места происшествия. Оно и понятно: ещё недавно его достали из багажника серебряного Рено, по чистой случайности (или нервности водителя) врезавшегося в магазинчик сладостей. Если бы не сие печальное происшествие, возможно, он всё ещё совершал бы своё путешествие по утренним улицам Лондона в такой своеобразной и не самой комфортной обстановке. — Смит! — окликнул его напарник. — Принимай барышню. Хромая на одну ногу, обутую в туфельку со сломанным каблуком, к сержанту подошла унылая девушка в наручниках. Смит перевёл удивлённый взгляд с неё на напарника. Тот пожал плечами. — Говорит, что пришла с повинной. Случайно отравила мужа сегодня утром. — Откуда она вообще взялась? Мы же приехали по другому делу… — Не знаю. Из-за угла. — А наручники к чему? — Сама попросила надеть. — Мда, — заключил сержант Смит и пощёлкал перед носом у девушки, привлекая её внимание. — И как вас зовут, мисс? — Дж-джульетта… — прошептала девушка и принялась разглядывать свои туфли. — Но я правда случайно… я не хотела… Сержант Смит вздохнул снова — уже третий раз за последнюю минуту — и открыл заднюю дверь полицейской машины, приглашая Джульетту присоединиться к недоводителю-недопохитителю. — Это просто кошмар! — вдруг раздался женский крик позади сержанта Смита. — Папа… папа? Что-то случилось? Когда сержант обернулся, то увидел растрёпанную кудрявую девушку в розовой униформе магазина сладостей. Цепкий взгляд Смита сразу ухватился за имя на бэйджике: «Мэри Таффи». Пытаясь дозваться до собеседника по ту сторону телефона (очевидно, её отца), она то и дело покусывала губы, стреляла ошарашенным и чуточку разгневанным взглядом то в сторону разбитой витрины, то на врезавшийся в неё автомобиль, и топала аккуратной маленькой ножкой так нервно, но ритмично, что у сержанта Смита закружилась голова. Тут их взгляды встретились. И Смит понял, что пропал. Сюжетная линия вторая (не такая уж и важная, но достойная упоминания): Проверка энергетического щитка была запланирована ещё с прошлой недели. Было решено, что неожиданные перебои с электричеством могут быть чуть менее неожиданными, если случатся ранним субботним утром, а не в разгар рабочего дня где-нибудь после дождичка в четверг. Но как только Абнар Таффи открыл крышку щитка, его телефон проснулся и запел соловьём — звонила его любимая дочка! Абнар души не чаял в Мэри и всеми силами пытался ей помочь: поддерживал во всех начинаниях, работал на сомнительную, но дорогую компанию (пусть и штатным электриком — для подобной работы здесь платили баснословные деньги), лишь бы его дочка ни в чём не нуждалась. Щиток, конечно, очень важен, но разве дочери звонят своим отцам в семь утра по пустякам? — Да, милая? — ответил Абнар, зажимая телефон между щекой и плечом, и принялся освободившимися руками копаться в щитке. — Мой магазин, папа… — на той стороне телефона послышался полузадушенный всхлип. Абнар напрягся. — Что такое, Мэри? — Это просто кошмар! — неожиданно крикнула Мэри ему в ухо. Абнар вздрогнул, роняя телефон на пол, а вместе с тем… — Ох, чёрт. Свет потух. Загудела система аварийного электропитания. — Папа… папа? Что-то случилось? — приглушённо донеслось из телефона. Абнар посмотрел на проводки в своей руке, которые ещё секунду назад были одним цельным проводом. — Ох, чёрт, — повторил он. — Надеюсь, что «Чёрное крыло» меня не уволит. Сюжетная линия третья (за которую вам вообще не стоит беспокоиться): Миссис Баблгам добралась до своего милого уютного домика без происшествий. Сюжетная линия четвёртая (а вот за эту самую капельку можно): Дирк Джентли, рыская между стеллажами с древними (на вид, запах и вкус (последнее не уточнено)) книгами, вдруг почувствовал, как летит лицом прямо в один из стеллажей. Сумев вывернуться, он переступил с одной ноги на другую, избежав падения. — Это может быть отличной зацепкой, — пробормотал он, разглядывая выпирающую половицу, за которую только что зацепился носком. — Чудовище! — услышал он крик, судя по всему принадлежавший одному из его нанимателей, и тут же поспешил на выручку. Сюжетная линия пятая (явно не основная, но и скрытно не второстепенная): Псине, которая посмела так непростительно весело лаять с утра пораньше прямо под окнами букинистического магазина, Кроули уже зарезервировал отдельный котёл в Аду. А поскольку животных туда не пускали, он готов был превратить её в человека, чтобы на всех человеческих правах спустить его в Преисподнюю и заставить пройти там все бюрократические муки (потому что формально пёс оставался бы псом, просто имевшим человеческий облик, что нарушало статью №999 КоАПа (Кодекса Адских Правил), однако с некоторыми оговорками могло попасть в ИРИИ (Исключительный Разряд Исключительных Исключений) и то только при подаче заявления формы №1666, которую возможно было получить при условии предоставления…). Кроули улыбнулся. Бюрократия в Аду вполне могла сойти за отдельный котёл. Или даже за целый круг. Это было настолько изощрённо и гениально, что Кроули каждый раз даже немного расстраивался: ну почему не ему в голову пришла эта идея?! — Кроули, мой дорогой, прошу, спрячь свою улыбку, — шепнул ему на ухо Азирафель. Кроули вздрогнул и оглянулся. Фара и Тодд взирали на него с благоговейным ужасом. За окном снова залаяла псина. — Кого-то я сегодня пущу в рамэн! — не выдержал демон и, подскочив со своего места, молнией метнулся к выходу. За входной дверью Кроули ждала картина, которую он совершенно не ожидал увидеть: вокруг мерзотно-зелёного автомобиля достопочтенного детектива весело скакал чёрный пудель. — Отлично! — воскликнул Кроули. — А теперь будь хорошим мальчиком и сделай в ней свои грязные делишки, да так, чтобы их невозможно было отмыть, а единственным выходом было только утилизация этой омерзительной дряни, по ошибке попавшей в человеческий мир! Пудель остановился и до жути осмысленным взглядом посмотрел на демона. Тот попятился. — Нет-нет, я просто пошутил, — хихикнул он нервно, отступая на пару шагов назад. Пудель раскрыл пасть и высунул наружу длинный розовый язык. — Хороший мальчик. Хорошая машина! С куда более весёлым лаем пудель пружинистым бегом направился прямо в сторону Кроули. — Азирафе-е-ель, за мной гонится чудо-о-овище! — заверещал демон и, забыв про то, что от назойливых собак обычно спасают закрытые двери, рванул к другу. Пудель, естественно, побежал в след за ним.