Denying the lying
A million children fighting
For lives in strife,
For hope beyond the horizon.
Отрицая ложь,
Миллионы детей сражаются
За жизнь в борьбе,
За надежду над горизонтом.
(Nightwish — Planet Hell)
— Загоняй его! — пробился сквозь рев моторов зажеванный ветром вопль. — Не уйдет! Поднимая в воздух клубы пыли, четыре машины неслись вслед за юрким мотоциклистом, стремясь поймать беглеца в клещи. Тот, в свою очередь, старался им такой возможности не давать. — Куда собрался, туша?! — Даже через шум двигателей и свист ветра в ушах мотоциклист с его острым слухом мог различить в голосе одного из преследователей откровенно глумливые нотки. Чувствуют свою силу. Знают, что одинокому страннику Пустоши, которого они гнали, словно охотники в прежние времена — зверя, не скрыться, не уйти от них. Нолдо уже успел мысленно обругать себя последними словами за то, что, стремясь разминуться с отрядом Дикобразов, замеченным им с высокого холма, он оказался опасно близко к Цитадели. И теперь удирал от патруля, рискуя сжечь движок. Насколько хватит топлива? Сколько выдержит машина? И как долго эта четверка собирается его преследовать? Странник знал, что одиночкам редко удавалось сбежать от свихнутых фанатиков-варбоев. Можно было бы посчитать, что нолдо оставит преследователей с носом. В конце концов, он привык выживать и мог похвастаться большим боевым опытом, чем все гнавшие его фанатики вместе взятые и вся их Цитадель до кучи. Но у него оставалось не так много боеприпасов и топлива — и вот уж с чем не было проблем у бойцов полураспада. И это не говоря о численном перевесе. Вопреки врагам героев из популярных незадолго до Последней Войны боевиков, приключенческих фильмов и просуществовавших в сотни раз дольше театральных постановок, они вряд ли будут подбегать строго по одному, чтобы получить от нолдо по шее. А против их всех он долго не продержится — рано или поздно противники возьмут верх числом. Скорее всего, просто свалят непокорного беглеца и забьют его ногами. Вот уж действительно жалкая и нелепая будет смерть… Эта мысль, вспыхнув в мозгу странника яркой лампочкой, разом придала ему упрямства и сил. Ну, уж нет! Он прожил долгую, безумно долгую жизнь. Пережил всех, кто был ему дорог. Пережил годы, а может быть, века черной тоски, прежде чем сумел найти в себе силы жить, а не существовать. Странник видел, как постепенно менялся мир — а потом в какие-то считанные дни превратился в руины, и на пепелище уцелевшие сцепились за все, что давало надежду продержаться еще хотя бы день. Да, больше никто уже не считал годы — лишь дни. Нолдо был свидетелем и участником множества войн на своем веку, но ни одна из них не была столь скоротечной — и при этом столь же разрушительной. Как только он сам пережил все это и не утратил рассудок? Сложно сказать… Быть может, все из-за того же упрямства, которое не позволило ему просто взять и уйти — если уж не в чертоги Намо, так в мир иллюзий. Того самого упрямства, что столетиями поддерживало в нем желание жить. Или затем, чтобы он помнил все, что было — потому что иначе кто еще будет это помнить?.. И поэтому он мчался так быстро, насколько позволял старый шестицилиндровый байк. Когда-то он бы посчитался статусной вещью. Сейчас — вещью, необходимой для выживания. Нет, конечно, в Пустоши можно прожить без железного коня. Недолго. Странник даже нашел время для усмешки. По его меркам машины изобрели совсем недавно… Горячий встречный ветер и рев двигателей сплетались в резкую ритмичную песню, и отдельными нотами в ней выделялись нетерпение и злой азарт загонщиков. Не сжечь бы двигатель. И не налететь бы на камень или какой-нибудь занесенный песком мусор. На такой скорости вряд ли удастся сохранить равновесие… Вот только четверка на хвосте заставляла забыть об осторожности. Он не сдастся. Не для того он столько пережил. — Подрезай! — заорал один из преследователей. Все-таки нагнали. Наивно было полагать, что они быстро отстанут. Пришлось резко вильнуть в сторону — прямо перед преследователем. Со стороны самодельного багги донеслась сочная ругань — водителю пришлось выкрутить руль, уходя от столкновения. Должно быть, сработал рефлекс, потому как даже эта легкая тачка наверняка бы без труда протаранила мотоцикл. Из-за этого маневра цитадельская машина едва не столкнулась с другим преследователем. Легкий пустынный вездеход — это уже посерьезнее байка, и бойцу пришлось уворачиваться, уже всерьез опасаясь за сохранность своих тачки и шкуры. Хотя насчет второго — сомнительно. Нолдо прекрасно знал о том, что бойцы полураспада одержимы идеей смерти в бою. Мечты о славном посмертии — вот и все, что у них было. Пользуясь получившейся неразберихой, он со всей возможной скоростью рванул в сторону, прочь от воинов Цитадели. Что ж, иногда богатый жизненный и боевой опыт, помноженный на уверенность в своих силах, может сыграть со своим обладателем злую шутку. Озадачив преследователей своей неожиданной выходкой, нолдо уже почти поверил в то, что ему удалось отыграть у них несколько секунд форы. Зря, как оказалось. Вылетевший из облака поднятой машинами пыли гантрак не задел мотоциклиста только чудом — отточенные рефлексы одиночки снова уберегли его, заставив резко свернуть в сторону, сбросив скорость. На этом везение и закончилось: слева неожиданно близко оказалась четвертая машина, а затем мир для беглеца завертелся. Он так и не понял, чем его ударил боец полураспада, хотя уж явно не гарпуном, иначе рвануло бы славно. Это странник осознал несколькими секундами позже, в первое же мгновение он успел только сгруппироваться, когда песок вдруг бросился ему навстречу. Песчинки резанули открытые участки кожи словно тысячью крошечных лезвий. Падение вышибло воздух из легких, пылезащитные очки слетели с головы. Закрывавшая нижнюю часть лица ткань сбилась и сползла куда-то в сторону. Лишь бы не придушила случайно… Оглушенный ударом о песок, беглец, тем не менее, тотчас же попытался встать. Некогда разлеживаться! Судя по ощущениям, кости целы, а цитадельские фанатики не будут смиренно ждать, пока жертва придет в себя. Игнорируя боль от ушибов — какая мелочь, в самом деле! — нолдо рывком поднялся на одно колено. Большего он сделать не успел — враги были уже здесь. — Что, добегался, кровяной мешок? — глумливо поинтересовался бритоголовый парень с разрисованным под череп лицом, склонившись к беглецу. Это было неосмотрительное решение: секунда — и кулак с треском впечатался в лицо варбоя. Тот с воем отпрянул. Увы, этот удар был единственным, который успел нанести странник. В следующее мгновение он обернулся, почувствовав опасность, и все равно слишком поздно. В затылке с новой силой вспыхнула боль. Нолдо успел еще понять, что падает, прежде чем провалиться в темноту. — Гляньте-ка! — присвистнул один из бойцов полураспада, оглядывая трофейный мотоцикл. — Шестицилиндровый! И где этот бродяга такой надыбал? — Целый? — уточнил спрыгнувший с крыши гантрака гарпунщик. — По виду — так да, если только слегка что-то подлатать… — Эй, а это что за хрень такая? — послышался удивленный возглас еще одного грабителя, копавшегося в вещах беглеца. Взглядам варбоев предстал… нож. Очень длинный нож, почти с руку длиной. Странная вещь. И кому только такой мог понадобиться? — Ладно, хватит тут торчать, пока Дикобразы не заглянули на огонек, — принял решение командир патруля. — Спутайте тушу как следует, грузите барахло и сваливаем. В ангаре сегодня было тише, чем перед боевыми рейдами или отправкой очередного конвоя, но ненамного. Полной тишины в мастерских и гаражах, где постоянно работали механики и проводили большую часть своей жизни бойцы, не наступало никогда — разве что только после отбоя изрядная часть шума прекращалась. Варбоев разгоняли по казармам или в дозор, но технари продолжали работу. А что делать, если в Цитадели вечно что-то требует ремонта, доработки или поддержки в рабочем состоянии? — …вышвырнуть их на огороды, на большее они не годятся! Четыре — четыре, босс! — нарушения в работе насосов меньше, чем за десять дней! Таким стоит держать свои кривые руки подальше от механизмов, эдак мы их стараниями без воды останемся… Император Фуриоса вполуха слушала недовольное брюзжание главного механика. Старик ругал своих подчиненных, сколько она его знала. А еще военачальница прекрасно знала, что цитадельские механики — команда сплоченная и сама работавшая, как один механизм. Хоть Курильщик временами и старый брюзга, технари его уважали и слушались беспрекословно. Да и не только технари… Но вот новости о нарушении в работе насосов, качающих воду из-под земли, ее не радовали. Вода — главное сокровище в этой пустыне. Можно прожить без бензака и боеприпасов, хоть и легче легкого стать добычей, но без воды — нет. В Пустоши встречались источники, но на целое поселение их не хватило бы, да и не из каждого можно пить. Так нахлебаешься где-нибудь и светиться начнешь… Впрочем, о насосах голова пусть болит у Несмертного Джо, который слишком увлекся игрой в бога во плоти, частенько забывая о делах насущных. Вот и начались проблемы с механизмами… — Босс, — отвлек Фуриосу от мыслей о воде подошедший к ним с Курильщиком Эйс, ее помощник, — Серкет вернулся. А ведь и правда — шума прибавилось. Воительница скользнула взглядом по платформе подъемника, с которой как раз съезжала машина одного из Императоров. — Жаль. — Фуриоса поморщилась, даже не пытаясь скрыть разочарования. Серкета она ненавидела настолько, что несколько раз всерьез подумывала пристрелить его в ходе совместных рейдов. Останавливало понимание того, что это ей с рук не сойдет. Этот отмороженный мясник-фанатик был нужен Джо в качестве орудия устрашения для обитателей Пустоши, вздумавших оспорить его право на власть. Особенно подобный цепной псих стал нужен Несмертному после того, как тот отослал своего среднего выродка в Газтаун. Определенно, с ролью пугала сынок Джо справлялся лучше, но и контролировать его было тяжелее… Да, что и говорить, без Скротуса в Цитадели стало гораздо спокойнее. На самом деле, Фуриосе не нравился не только Серкет. Воительница давно и искренне ненавидела саму Цитадель и царивший в ней порядок вещей. Ненавидела Несмертного Джо, этого старого пердуна, возомнившего себя местным царьком. Его прихвостней, Главного Оружейника и Людоеда, управлявших Свинцовой Фермой и Газтауном. Всех трех сыновей Джо — и безмозглого громилу Риктуса, и злобного карлика Корпуса, и чокнутого маньяка Скротуса, чтоб им провалиться вместе со своим папашей. Ненавидела своих «коллег»-Императоров, а еще — подозрительного не то союзника, не то покровителя Джо, несколько раз наведывавшегося в Цитадель. Этот тип откровенно пугал, несмотря на то, что вроде бы ничем не выделялся и даже не мог похвастаться, например, мощным телом Риктуса или жуткой внешностью Скротуса. В нем было что-то… Будто совершенно чуждое. Как метко заметил однажды Эйс, собственное тело этому типу было как башмак не по размеру. А Курильщик его просто сторонился, обходя десятой дорогой, когда жутковатый чужак заявлялся в Цитадель. Пожалуй, никто из знакомых Фуриосы не знал ни его имени, ни откуда он. Или она его слышала, да просто не запомнила? И где Джо его только выкопал?.. Но больше всего Фуриоса ненавидела вынужденное ожидание. Сколько еще придется терпеть все, что она так ненавидела? Когда, наконец, наступит подходящий момент? Но, тем не менее, военачальница понимала: нужно ждать. Нельзя позволить одной глупости перечеркнуть четыре с лишним тысячи дней выживания. Наверно, большинство бродяг Пустоши посчитало бы Цитадель за более-менее спокойное и безопасное место. До них так просто не добраться — убежище находилось внутри высоких скал-пальцев, соединенных между собой подвесными мостами, и попасть наверх можно было только через подъемники. Хорошая защита — то, о чем многие в этой пустыне и не мечтают. Внутри — сколько угодно воды, свежей, холодной, чистой. Издалека отлично видно было шапки зелени, венчающие скалы. И огороды, и сами, без участия людей разросшиеся травы, кустарники и даже деревья… Со стороны Цитадель могла показаться по здешним меркам землей обетованной. Если не знать о том, что происходило внутри. Внизу, у подножия скал, раскинулся поселок, обитателей которого называли не иначе как калеками или отребьем. Изуродованные и изувеченные болезнями, радиацией и жизнью в Пустоши, эти люди были готовы работать только за сброс воды каждый день. Многие хотели изловчиться попасть в Цитадель или хотя бы пропихнуть наверх своих детей, но удавалось это единицам. Фуриоса не раз видела, как привратники сбрасывают с платформы пытающихся удержаться на ней людей. Но здоровых мальчишек нередко забирали в Цитадель, где они превращались в фанатичных бойцов полураспада. — Надеялась, что сукину сыну свернут шею? — прозорливо предположил Курильщик едва слышно. Фуриоса, мрачно усмехнувшись, кивнула. Не только она в Цитадели желала смерти Серкету. — Взгляни на это с другого угла: лучше ведь Серкет, чем Скротус. — Песчаные дьяволы бы их обоих побрали. — Военачальница поморщилась. Определенно, если выбирать между Серкетом и средним сыном Несмертного, уж лучше первый. Что отнюдь не делало этого мясника для Фуриосы менее ненавистным. В этот раз он по распоряжению Несмертного отправился лично решать вопрос с недавно объявившейся неподалеку от Цитадели бандой грабителей. Похоже, вопрос был решен, как и ожидалось, радикально, и, в таком случае, отряд наверняка вернулся с добычей. Оружие, топливо и тачки пригодятся в Цитадели всегда. — Глянь-ка, босс, — механик хлопнул военачальницу по плечу, — и Прайм здесь. Не иначе как на дележку барахла. Бритая загорелая макушка военачальника выделялась на фоне белоголовых варбоев. Заметив чужой взгляд, Прайм обернулся и приветствовал Фуриосу коротким кивком, по обыкновению хмуря кустистые брови. Пожалуй, старик был прав. Не от скуки же Первому Императору заявляться сюда. А так можно и отхватить в личное пользование что-нибудь полезное. Фуриосу не слишком интересовали трофеи Серкета и, тем более, его похвальбы, но узнать подробности о том, кто вздумал промышлять налетами поблизости, стоило. Воительница помнила, сколько машин отправлялись в вылазку — все они и вернулись без потерь. Кроме них, бойцы притащили два легких вездехода, потрепанных недавней схваткой. Неплохая добыча с небольшой банды — и, похоже, еще не вся: платформа подъемника вновь опускалась. — Они что, еще тачки на ходу приволокли? — присвистнул Курильщик. — Тогда это ювелирная работа, так сказать. Это верно. Не так легко захватить машину в дорожной схватке, не разбив ее при этом ко всем песчаным дьяволам. — Да это патруль вернулся! — махнул рукой один из рабочих, услышавший слова своего начальника. — Патруль? — Фуриоса изогнула бровь. — Рановато. — Похоже, им пришлось возвращаться, — пожал плечами Эйс. — Или… — он не договорил, остановившись у края площадки и глядя вниз. — Нет, они тоже с добычей. Притащили байк. — И, похоже, еще одного бродягу в качестве кровяной туши, — добавил главный механик, напряженно разглядывающий машины патруля. — Не завидую этому бедолаге… Фуриоса никого не заметила, но понимающе кивнула, поджав губы. Участь пленников в Цитадели была незавидной. Или в рабство, или, как сказал Курильщик, в кровяные туши — из несчастных качали кровь для бойцов Цитадели, пока пленники не умирали. Обычно «донора» хватало на несколько дней. Некоторые пленники умудрялись вывернуться и пополнить ряды воинов полураспада. На этой мысли Фуриоса сжала кулаки. Скрипнул металл. Да, умудрялись. Только вот можно ли было назвать это удачей?.. Четыре с лишним тысячи дней… Она качнула головой. Ей есть, за что бороться и чего ждать. Зеленые Земли, полный жизни оазис посреди радиоактивного пепелища, жили в ее памяти. Ее дом, из которого ее когда-то выкрали вместе с матерью… Эти воспоминания дарили воительнице надежду. Под рокот барабанов, задававших ритм для приводивших механизм подъемника в движение рабочих, платформа ползла вверх. Несколько минут — и вот уже машины из патруля въехали в ангар. Фуриоса и ее собеседники оказались не в первых рядах, но, тем не менее, они не спешили прокладывать себе дорогу локтями. Всей троице и с их места было неплохо видно, тем более что находились они на возвышении. Бойцы хвастались шестицилиндровым байком. Его бывшего владельца сгрузили, почти швырнули на пол ангара — тот почти не отреагировал на это. Видимо, крепко приложили. Со своего места Фуриоса видела, что у пленника длинные темные волосы, частично выбившиеся из растрепанного хвоста. Мало кто из обитателей Пустоши станет отращивать такие космы намеренно. Разве что Несмертный Джо… А много ли он раз за последние несколько сотен дней покидал Цитадель, тем более, для участия в бою?.. — Руки спутали за спиной, — прокомментировал Курильщик, даже не пытаясь скрыть презрения в голосе. — Что ж и ноги не связали, чертовы посредственные перестраховщики? Согласиться с этими словами Фуриоса не могла — пойманный противник вполне мог и симулировать, так что скрутить, дабы обезопасить себя, его стоило. Но точно также она не могла осуждать естественное желание пленника освободиться и в душе была солидарна с главным механиком. Бродяга снова подал признаки жизни, пошевелившись, но Фуриоса, внимательно за ним наблюдавшая, заметила, что это не слишком похоже на случайное движение. Ей показалось, будто лежащее на полу ангара тело напряглось, словно сжатая пружина. Пленник совершенно точно притворялся, более того, он готов был к попытке сопротивления или бегства. Фуриоса не сказала этого вслух, не стала предупреждать столпившихся у подъемника бойцов. Если кто из них огребет — сами виноваты, нечего клацать клювами. Курильщик назвал бы это естественным отбором. Один из варбоев ткнул пленника носком ботинка под ребра, и, бросив что-то нелестное, наклонился к нему. Далее события развивались слишком быстро. С неожиданным проворством бродяга вскочил. Фуриоса успела заметить перерезанную веревку на запястьях и что-то металлическое, блеснувшее в пальцах незнакомца. Походя военачальница отметила, что манжета одного из рукавов видавшей виды куртки разорвана. И вновь Фуриоса не предупредила, не сдвинулась с места. Одиночке не сбежать — но так, может, его просто убьют сразу. Секунда — и пленник нанес удар. Брызнула кровь, и боец с воплем отшатнулся, прижав руку к левому глазу. Предмет в руках пленника оказался коротким, но крепким лезвием. Еще один удар, пока никто не успел опомниться, быстрый и точный, располосовал глотку варбоя. Захлебываясь собственной кровью, он повалился на пол, а его убийца обернулся к бросившимся к нему бойцам полураспада. На несколько мгновений Фуриоса увидела лицо бродяги — сквозь упавшие на лицо пряди встрепанных волос яростно сверкнули серые глаза. От его взгляда по спине воительницы невольно пробежал холодок. Этот не сдастся. Будет драться насмерть. Между тем бойцы, обескураженные прытью пленника, опомнились, и у платформы закипела ожесточенная схватка. — Эй, да туше в Вальхаллу не терпится! — глумливо выкрикнул кто-то из наблюдателей. — Запомним его, парни! — Запомним! — Вопли варбоев звучали откровенно издевательски. Кто-то свистел и улюлюкал, гибель товарища их не впечатлила. — Олухи!.. Проморгали лезвие в рукаве… — пробормотал Курильщик тихо, но Фуриоса его услышала. — В любом случае, я болею за этого парня. В этот момент пленник, увернувшись от размашистого, не слишком умелого удара, проскочил под рукой нападавшего, и, оказавшись у него за спиной, схватил за голову и резко повернул, одновременно дергая в сторону. В царящем в ангаре гвалте это невозможно было услышать, но военачальница представила себе, как хрустнули шейные позвонки. — Силен, бродяга, — невольно вырвалось у Эйса. Фуриоса мысленно согласилась с помощником. Пусть пленник и один против толпы, его опыту в рукопашном бою можно было только позавидовать. А еще — его ловкости и быстроте. И все же вечно он не продержится. Но явно будет биться до конца. Терять ему нечего, так хоть прихватит с собой побольше противников в Вальхаллу, или во что он там верит… Между тем пленник подхватил с пола нож убитого, и, проскочив между пытающимися зажать его в клещи варбоями, вогнал его в глазницу громиле, преградившему путь. Видимо, клинок застрял в ране, и потому бродяга, выпустив рукоять, метнулся в сторону. С той стороны как раз стоял гантрак, задержавший одиночку не более чем на полсекунды: все с той же запредельной ловкостью он легко взобрался на площадку гарпунщика, угостив хорошим пинком в лицо рванувшего за ним бойца. Выпрямился, осмотрелся — а потом, подхватив огненный гарпун, метнул его под ноги преследователей, прямо в толпу. Послышался хлопок взрыва. Фуриоса, Эйс и Курильщик, находящиеся в стороне от схватки, невольно отшатнулись. Кто-то закричал. Возможно, пара-тройка бойцов оказались серьезно покалечены, но военачальницу они не интересовали. Ее взгляд был по-прежнему прикован к пленнику. Интересно, это воины Цитадели — ни на что негодные никчемные посредственности поголовно, или этот одиночка так хорош, что один заменит целый отряд? Фуриоса не знала насчет первого, но во втором в этот момент почти не сомневалась. Бродяга тем временем спрыгнул с машины с противоположной стороны, кинулся дальше — и столкнулся почти нос к носу с Серкетом, видимо, решившим поучаствовать в ловле непокорной добычи лично. Фуриоса невольно задержала дыхание, понимая, что лучше бы пленника убили варбои. И все же где-то в глубине души шевельнулась надежда, что одиночка прикончит свихнутого ублюдка. Беглец, казалось бы, даже не удивился и не замешкался. Он не встал, как вкопанный, а, не останавливаясь, поднырнул под занесенную для удара руку Императора и от души заехал тому в солнечное сплетение. Серкет сложился пополам, но на этом удача одиночки кончилась: подскочивший со спины боец накинул ему на шею удавку. Пленник почти вывернулся, но в тот же момент Серкет сбил его с ног. Фуриоса сжала кулаки. Через секунду она уже не видела происходящего — упавшего беглеца заслонила подоспевшая толпа. Вот и все — сейчас его просто забьют насмерть. — Вот ведь песчаный дьявол! — воскликнул кто-то почти с восхищением. Вот только, если прислушаться, можно было разобрать глухие звуки ударов… — Прекратить! — неожиданно прогремел голос Прайма, про присутствие которого Фуриоса как-то успела забыть. Большая часть гвалта разом стихла, но, кажется, часть бойцов слишком увлеклась отмщением за убитых и раненых товарищей и свой позор. Точку в этом поставил выстрел в потолок. Бойцы замерли, оборачиваясь. — Я сказал — прекратить! Взгляды присутствующих обратились к Первому Императору, успевшему оказаться у места побоища. Толпа расступилась, и теперь Фуриоса видела беглеца, скорчившегося на полу. Он не двигался — и, похоже, в этот раз не притворялся. — Для него же лучше, если они его убили, — шепнул Курильщик. Меж тем Серкет, похоже, если и не участвовавший в расправе, то явно ей командовавший, обернулся, выискивая того, кто прервал развлечение, но, увидев Прайма, промолчал. — Туша нужна живой, — произнес Первый Император холодно. — Если он заглохнет, на его место пойдет кто-то из вас. — Так это ж мутант. — Серкет в ответ презрительно покривился. — Нахрен нам его кровь? Смотри сам! Он приподнял голову пленника за волосы, и даже Фуриосе с ее места стало видно заостренное ухо. Вроде, мелочь, но вкупе со сверхъестественной ловкостью бродяги — чем не объяснение? — Сойдет для полутрупов, — отрезал Прайм. — И чтобы больше никаких побегов. Это ясно? Дождавшись ответа, Первый Император развернулся на каблуках и направился прочь. Проследив за ним взглядом, Фуриоса вскинула брови: похоже, Прайм отправился прямиком в сторону моста в обиталище Джо. Кивнув Эйсу, военачальница негромко приказала: — Присмотри-ка за ним. Я хочу знать, куда он пошел. Если ничего важного — возвращайся. Эйс молча кивнул и, выждав пару секунд, отправился следом. Старый вояка привык доверять своему командиру, и иногда Фуриосе было совестно вот так почти что подставлять его. Но сейчас интуиция упорно подсказывала ей, что так нужно. Лучше бы все узнать. Слишком уж Прайм усердствовал, утихомиривая бойцов и Серкета. Не похоже, что это просто ради сохранности одного кровяного мешка. Фуриоса перевела взгляд на пленника. Ему снова стянули руки за спиной, хотя, пожалуй, теперь уже в этом точно не было нужды. Сколько он еще продержится, прежде, чем умрет от потери крови? После того, как военачальница увидела, как отчаянно он боролся за свою жизнь, думать о том, что закончит он свои дни вот так, было как-то… горько? Мерзко? Больно? Может ли она его спасти? Есть шанс. — Пойдем, босс, — произнес Курильщик удрученно. — Сейчас мы ему ничем не поможем. Вслед за Курильщиком воительница покинула ангар, но, передумав, отправилась туда же, где скрылись Прайм и ее помощник. У этого бродяги есть шанс выжить, если Фуриоса ему поможет. Если замолвит за него словечко. Он сильный воин — и это может стать поводом сохранить ему жизнь. Нужно только решить по пути, как сказать об этом Несмертному Джо. В конце концов, несправедливо будет позволить этому парню вот так глупо заглохнуть. Бывший полковник Джо Мур, ныне называемый не иначе как Несмертный Джо, и так пребывал не в лучшем расположении духа, когда слишком громкие и навязчивые голоса за дверью отвлекли его от раздумий. Он еще не решил, что делать с обнаглевшим Людоедом, пытавшимся получить побольше воды и провизии и отдать взамен поменьше топлива. Что и говорить, пора напомнить жирному наглецу, кто здесь главный. Конечно, проще было бы просто позволить Скротусу делать с этим счетоводом все, что он пожелает, и эту расправу подданные Джо хорошенько запомнят. Калашников тоже не отказался бы поучаствовать в карательной акции — плевать, кого, куда и зачем, главное — пытки и веселье… Джо утрировал, хотя любовь Главного Оружейника к боевым действиям и «чисткам» хорошо была известна всем. Вот только в таком случае неминуемо возникли бы проблемы с Газтауном, причем надолго. Нет, Джо и так потребовалось приложить немало усилий, чтобы подмять город под себя. Значит, придется решать вопрос словами, пока что словами. Но так, чтобы Людоед понял: если он продолжит наглеть, его сотрут в порошок. Пожалуй, в этот самый момент Джо не отказался бы посоветоваться с одним старым знакомым, но тот, как назло, появлялся в Цитадели редко. У Стервятника, как метко прозвал его кто-то, были свои дела в Пустоши. И как бы Джо не хотелось в этом признаваться даже себе, именно благодаря этому хитрому проходимцу он узнал, как захватить Цитадель с маленьким отрядом головорезов, а затем позаботился о том, чтобы вновь провернуть такой же фокус стало затруднительно. Сколько времени прошло с тех пор? До Последней Войны сказали бы, что больше двадцати лет. Голоса за дверью меж тем становились все громче и раздражали еще сильнее. Джо собрался уже было выйти и поинтересоваться, какого дырявого шланга эти ублюдки орут, мешая ему отдыхать, как послышался стук. Старая дверь, снятая где-то еще предыдущими хозяевами Цитадели, приоткрылась, и в личные покои Джо сунулся один из его телохранителей. — Несмертный, — сообщил он с поклоном, — Император Прайм просит выслушать его. Первым порывом Джо было послать и Прайма, и телохранителей ко всем песчаным дьяволам и лишить их пайка на денек, но здравый смысл все же перевесил. Первый Император не стал бы тревожить Несмертного по пустякам. — Пусть войдет. Прайм переступил порог, и правитель Цитадели про себя отметил, что тот порядком взвинченный и слегка запыхавшийся. Спешил, видать. Ну-ну, для него же будет лучше, если он пришел по важному делу. — Несмертный, — Прайм сложил ладони в ритуальном жесте, склонив голову, — сегодня патруль захватил пленника. Но в ангаре он попытался сбежать. Джо молча поднял бровь, ожидая продолжения. Пленники, бывало, и прежде предпринимали попытки побега. Некоторые даже пополнили в результате ряды бойцов полураспада. Что ж такого отчебучил этот сегодняшний, если Первый Император помчался докладывать о нем лично Несмертному? — Он убил как минимум четверых и ранил нескольких, — продолжил Прайм. — Более того, он наверняка грохнул бы и Серкета, если бы в тот момент один из парней его слегка не придушил. Я никогда такого не видел, Несмертный. — Военачальник взглянул прямо в лицо правителю. — Слишком проворный, и, похоже, совсем не боится заглохнуть. Он мог бы принести нам больше пользы как воин, нежели в качестве кровяной туши. Джо скептически хмыкнул. Очередной бродяга Пустошей попытался сделать ноги, и столько шуму. С другой стороны, Прайма было не так-то просто впечатлить. Тем более, настолько, чтобы он посчитал, что судьбу какого-то пленника должен решать сам Несмертный. Пожалуй, стоило взглянуть на него. — Для тебя же будет лучше, если ты не ошибаешься, — произнес Джо холодно. — Завтра я лично посмотрю, что это за чудо-боец. Передай Органомеханику, чтобы пока что его не трогали. Красноречивый взгляд сработал лучше любых слов: Прайм с поклоном вымелся за дверь, следом вышел телохранитель. Что ж, оставалось надеяться, что никому больше не придет в голову нарушить сегодня покой правителя. Ему еще нужно решить, как приструнить Людоеда. Оказавшись в коридоре, Прайм выдохнул. Несмертный явно пребывал не в лучшем настроении, и военачальнику повезло не попасться под горячую руку. Прайм чувствовал досаду. Пойди, передай… Он что, мальчик на побегушках? Естественно, сам он никуда не потащится. Нужно отыскать кого-нибудь, на кого можно будет это дело свалить. Но вокруг, как назло, было пусто. Закон подлости, как всегда, срабатывал безотказно. Коридор, короткий пролет узкой металлической лестницы… Ступени гудят под ногами, но рыжих пятен ржавчины не видно. Конечно, здесь ведь обиталище Несмертного Джо, за порядком следят не хуже, чем за механизмами. И по-прежнему ни души вокруг. Не успел Прайм увериться в том, что на сегодня коварная удача от него отвернулась, как впереди послышались шаги как минимум двоих. Ну, наконец-то! Военачальник остановился, прислонившись к стене. Несколько секунд — и из-за поворота коридора вышла Фуриоса в сопровождении своего помощника. Так-так! Прайм успел заметить еще в ангаре, что воительница тоже внимательно наблюдала за попыткой пленника сделать ноги. Десять против одного, что она шла к Несмертному с той же целью, что и Прайм. Ну, что же, Первый Император успел раньше, и раз уж Фуриосе хочется видеть мутанта в рядах бойцов Цитадели, то пусть она и беседует с Органомехаником. — Фуриоса, — короткий кивок. — Если ты к Несмертному, то он отдыхает, и никого не желает видеть. Прайм ожидал услышать в ответ от воительницы какую-нибудь колкость, например, не стал ли Первый Император посыльным. Но на лице Фуриосы не дрогнул ни один мускул. — Жаль. — Она слегка пожала плечами. — Я хотела поговорить с ним о сегодняшнем бродяге. Он хороший воин. Значит, Прайм оказался прав касательно ее намерений — даже если воительница сказала не все. Вовремя, что и говорить. Лишний раз спускаться в лазарет и встречаться с Органомехаником военачальнику не хотелось. — Я говорил с Несмертным. Он завтра взглянет на него лично. А пока отправь своего Второго, — Прайм словно только сейчас заметил бойца, — в лазарет. Пусть не трогают тушу до завтра. Первый Император даже не стал ссылаться на дела — просто направился дальше быстрым шагом, оставив не успевшую ответить соратницу за спиной. — «Отправь своего Второго», — передразнил чуть слышно Эйс, едва стихли шаги Прайма. — Вот ведь задница. Сам бы сходил — а то никто не знает, что он все равно любитель нихрена не делать. — Первый Император, — усмехнулась в ответ Фуриоса. — Потому у него и есть время бездельничать, что все мелочи он спихивает на других. Оба, не сговариваясь, вновь посмотрели в ту сторону, где скрылся военачальник. Наглость Прайма и его любовь к перекладыванию рутины и небольших поручений на чужие плечи раздражали Фуриосу, но все же короткий разговор с ним принес небольшое облегчение. Ей не придется подбирать слова, чтобы донести до Несмертного ценность сегодняшнего пленника, это уже сделали за нее. И мутант останется жить — по крайней мере, до завтра. Воительница не знала, почему ее так заботит его судьба. Мало ли она видела таких отчаянных странников Пустоши, сражавшихся до последнего?.. — Мне идти к Органику? — нарушил повисшее молчание Эйс. Фуриоса коротко кивнула: — Да. И не задерживайся. Не забывай, нам завтра в рейд. Нужно все подготовить. — Понял, босс. Постараюсь обернуться побыстрее. Нолдо находился в подвешенном состоянии. В прямом смысле. Попытка побега не увенчалась успехом — и теперь он болтался вниз головой со скованными за спиной руками. В таком положении особенно не повертишься, да еще и после недавних побоев. Последнее, что он наиболее отчетливо помнил — удар по ногам, отправивший его на пол. За этим последовало избиение, и перед тем, как мир погрузился в темноту, кажется, успела промелькнуть мысль: вот и все? Как глупо… Не все, как оказалось. Нолдо очнулся, скрючившись в тесной клетке. Та оказалась довольно высоко подвешена — не успел он толком прийти в себя, как по приказу местного лекаря один из его помощников открыл дно клетки. После всего произошедшего пленник не успел даже среагировать, как практически вывалился из нее, повиснув вниз головой. Избитое и затекшее в неудобной позе тело отозвалось вспышкой боли — пришлось до крови прикусить губу, чтобы не зашипеть. Ерунда. Случалось и хуже. Он почти не почувствовал, как кожу на шее прокалывает игла, присоединенная к катетеру. К этому времени странник уже мог осмотреться, хоть картинка перед глазами и расплывалась. Мало света. Каменные стены. И много лежанок. Немалая часть из них занята, и на телах лежащих можно различить повязки, зачастую, правда, сомнительной стерильности. Значит, госпиталь. Катетер от шеи нолдо тянулся к руке одного из бойцов полураспада. Значит, вот как. То, что пленника не убили при попытке побега — всего лишь отсрочка. Сколько он еще продержится, прежде чем его кровь капля за каплей перельется в тела этих безумцев?.. Пожалуй, на этот раз — точно все. Если только судьба вновь милостиво не предоставит ему еще один шанс. Эльдар могли уйти, добровольно покинуть тело — но этого он не сделает точно. Он не для того так долго жил, чтобы по своей воле просто взять и сдохнуть. Оглядываясь, насколько возможно, странник видел, что он не единственная «кровяная туша» здесь: под потолком висело немало клеток, и не все из них были пустыми. Только здешние стены, пожалуй, и знают, сколько бродяг Пустоши закончили свои жизни в этих клетках. Кровь уходила фанатичным бойцам, а тела… Ну, наверно, нужно же чем-то удобрять всю ту зелень на вершинах скал-башен, видимую издалека? Цитадель — оазис-обманка, и манящие зеленые шапки — всего лишь приманка, завлекающая путников в смертельную ловушку. — Эй, лекарь! — послышался в стороне мужской голос с явно выраженными командными нотками. Ответа не последовало — Органомеханик! Где тебя Дикобразы носят?! — Здесь я! Не ори! — донеслось с другой стороны, и вскоре в поле зрения пленника появился плешивый неприятный тип — местный лекарь собственной персоной. Органомеханик быстро прошаркал мимо клеток, остановившись где-то на периферии обзора. — Ну? Сколько нолдо ни старался вывернуть шею, увидеть собеседника лекаря так и не вышло. Между тем тот уже тише осведомился: — Сегодняшний мутант еще не заглох? — А тебе какое дело? — Мне никакого, а вот Несмертный им заинтересовался. Так что отцепляй его, если уже прицепил. Этот бродяга должен быть завтра живым. Нолдо напрягся, прислушиваясь. Речь явно шла о нем, или сегодня успели поймать кого-то еще? Но кого еще могли принять за мутанта? Привлекать к себе внимание местного главаря он точно не собирался. И что же это — окончательный финал или очередной шанс?.. — У меня, знаешь ли, туш не хватает! — зло бросил меж тем Органомеханик. — Вот кто на его место пойдет, а? Мне, знаешь, ребята Стервятника пару раз подобных ушастых мутантов подбрасывали. Они все годятся в универсальные доноры, понимаешь? Во имя Эру, что?! — Откуда мне знать? — отрезал неизвестный. — Приказ есть приказ. В твоих интересах, чтобы мутант не заглох до завтра. Несмертный наверняка захочет проверить, чего он стоит в бою. — Говоривший повысил голос. — А если он окажется дохляком, огребет Прайм, который убеждал Несмертного в ценности мутанта. Или, думаешь, Прайм на тебе за это не отыграется? — Полегче, Эйс, — ответил Органомеханик уже спокойнее. — Ладно. Эй, Кривой! — проорал он кому-то. — Цепляй к Весельчаку другую тушу! Только сейчас, когда зрение более-менее восстановилось, пленник рассмотрел бойца, в жилы которого текла его кровь. Совсем молодой, бледный, как мел — и с расплывшимся по повязке на боку кровавым пятном. И кто дольше проживет — этот парень или его недобровольный донор?.. И наугад цепляли, что ли? Впрочем, если пленников, «кровяных туш», им не хватает, то вполне возможно. И… Что Органомеханик говорил о других «подобных мутантах»? Неужели здесь, в этой Пустоши, есть такие же, как сам странник? Теперь, наверно, уместнее уже сказать — «были». Он подозревал, что незадолго до Последней Войны в мире еще оставались ему подобные. Но теперь, в сожженном мире, да еще и в одном и том же месте. Точнее, привезенные каким-то Стервятником в Цитадель в качестве кровяных мешков. Почему-то эти мысли были довольно отстраненными. Может, потому, что пленник еще не пришел в себя полностью. Движение внизу. Короткая слабая боль в шее — один из помощников Органомеханика вытащил иглу, согнутую на манер крюка. — Это мутанта обратно, что ли, заталкивать? — продребезжал рядом еще один голос. — Нахрен его, пусть висит. — Так кликни Джеффа, вдвоем управитесь, — махнул рукой лекарь. — Сам слышал, что сказали. Нолдо вновь попытался повернуться так, чтобы нормально осмотреться, и тут же пожалел об этом: у помощника Органомеханика оказался под рукой шокер. Приложил от души. Судорога вывернула тело, и на несколько секунд странник если и не выпал из реальности, то точно был к этому близок. Воспользовавшись этим, два сквернословящих вполголоса помощника лекаря запихали его обратно в клетку. Послышался звон цепи — клетку опустили ниже, после чего пленнику освободили руки. Логика этого действия была простой, как сама Пустошь: все равно не сбежит. А получить по шее от мстительного военачальника, который, в свою очередь, получит от своего главаря за лишнюю возню с обычным полутрупом, уж явно никому не улыбалось. К раненому бойцу за это время прицепили другого «донора» — тот выглядел настолько заморенно, что даже не пытался сопротивляться. Пожалуй, этот не дотянет и до рассвета. Боец только глубоко вздохнул, не открывая глаз. Его лицо исказила гримаса боли. А он — надолго ли он переживет кровяную тушу? Осторожно растирая запястья непослушными пальцами, странник медленно повернул голову к окну-бойнице, прорубленному в скале. Там, за толстыми стенами, простиралась бескрайняя Пустошь, залитая бледным светом луны и звезд. Молчаливые пески, все, что осталось у скитальцев в выжженном мире, стали теперь недосягаемой роскошью. Странник поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Нужно дождаться, когда лекарь и его помощники уберутся в другие помещения госпиталя. И проверить, насколько надежен замок у клетки. Ну, а если ничего не выйдет, то судьба одиночки решится завтра. Что же… Пусть будет так.