Солнечный принц

В последнее время после разговоров с братом Гандхари всегда становилось только хуже. Было удивительно, как Шакуни, уверяя, будто любит её и желает утешить, ухитрялся растравить самые глубокие раны. Вот и теперь он явился вовсе не для того, чтобы поддержать её. Брат не сказал, что всё будет хорошо, и она непременно родит здорового, крепкого мальчугана на радость своему царственному супругу. Вместо этого долго качал головой и с тяжёлыми вздохами о том, как непроста их жизнь, сочувственно гладил её по руке, пока Гандхари не потеряла терпение и не потребовала высказаться напрямую. Голос Шакуни сделался скорбным: — Пришли печальные вести, сестра. Царь Панду со своими жёнами и сыном едет во дворец. — С сыном?! — ахнула Гандхари. — Откуда у Панду так быстро появился сын, если Кунти даже не носила младенца во чреве? — О, это длинная история, сестрёнка… Хитрая Кунти выносила этого ребёнка давно. Будущему наследному принцу Хастинапура — Васушене, или, как его прозвала семья простолюдинов, в которой он жил до сих пор — Карне, уже исполнилось пять лет. Кстати, его приёмные родители Адиратха и Радха, по распоряжению Великого Бхишмы, тоже едут сюда. Тебя, наверное, радует, как и меня, что мы теперь будем жить все вместе, одной большой дружной семьёй? И Шакуни, смакуя подробности, рассказал Гандхари историю рождения сына Сурьядэва, не забыв влить яд в сердце сестры: — Пока этот мальчишка жив, даже у самого старшего из твоих отпрысков нет ни малейших шансов взойти на престол. Панду официально признал незаконнорожденного потомка этой развратной женщины своим наследником. Когда Великий Бхишма узнал о случившемся, он потребовал, чтобы Панду прервал аскезу и явился во дворец. Наш мудрый регент сам желает увидеть, из какого теста слеплен новоявленный царевич. Несколько лет Карна проведёт здесь, и обучать воинскому ремеслу его будут Панду и Великий Бхишма. Затем, когда ему исполнится одиннадцать, будущего наследного принца отправят к одному из лучших учителей. Скорее всего, к гуру Дроне, а царь Панду в это время удалится обратно в лес завершать свою аскезу. А затем, спустя ещё шесть лет, окончанием обучения Карны станет обитель Парашурамы. Пройдя все эти ступени обучения и вернувшись в Хастинапур в возрасте двадцати трёх лет, он станет непревзойдённым воином. А теперь представь, что ждёт твоих сыновей рядом с этим сияющим отпрыском Сурьядэва! Участь слуг, не более. Гандхари сгорбилась, обхватив руками живот. Сердце её разрывалось от горя. Неужели все её мучения и унижения оказались напрасными? Незаконнорождённый ребёнок Кунти займёт место, предназначенное её сыну? Гандхари вспомнила, как отец с шестилетнего возраста вынуждал её совершать аскезу Шиве, запирая сначала одну в тёмной комнате, а позже, когда она стала старше, заставлял её медитировать месяцами в подземелье дворца, куда подчас заползали змеи. Всё своё детство и отрочество она почти не видела солнца… Её глаза стали слабыми и болели, когда она выходила на яркий свет. Ей приходилось закрывать веки плотной повязкой, чтобы избежать боли. Однажды она поняла: повязка эта стала такой привычной, что проще оставаться и днём в ней, чем снимать её. А потом, когда Господь Шива, наконец, явился, царь Субала заставил Гандхари попросить у него в награду за аскезы сто сыновей. Его не заботило, как дочь выносит такое количество детей. Его не беспокоили тяготы родов, и то, что её тело, скорее всего, будет в скором времени разрушено… Гандхари не смела прекословить отцу, а тому мечталось сделать из неё самую выгодную невесту, которую пожелают все цари, включая старшего наследника Хастинапура. Осталось только обойти предсказание астролога о том, что муж её умрёт вскоре после их свадьбы. Отцу не пришло в голову ничего лучшего, чем устроить ей брак с животным и зарубить козла на следующее утро после брачного ритуала. Формально Гандхари стала вдовой, но, слава Махадэву, об этом её позоре в Хастинапуре никто не узнал. В Гандхаре же она вынесла столько насмешек за своей спиной… Она мечтала поскорее выйти замуж, уехать из опостылевшего отцовского дворца и начать новую жизнь, и ей это вскоре удалось. Великий Бхишма приехал, чтобы забрать её в жёны царевичу Дхритараштре. Гандхари с радостью согласилась, несмотря на то, что брат всеми силами пытался отговорить её и родителей от этого, как он говорил, опрометчивого шага. Она же не верила брату и была согласна с решением родителей. Царевич Дхритараштра казался ей идеальной партией. Однако муж невзлюбил её со дня свадьбы. Дхритараштру разгневало то, что Гандхари явилась на свадьбу с повязкой на глазах. А ей проще было солгать про аскезу, принятую лишь сейчас, чем признаться, что всё своё детство она провела в подвале отцовского дворца, вымаливая дар от Махадэва, и теперь свет лампад и лучи солнца жгут глаза и слепят её. Невинная спасительная ложь предрешила судьбу… Если прежде она снимала повязку хотя бы по ночам в своей опочивальне, то в Хастинапуре она и этого оказалась лишена. Её аскезой стала вечная темнота. Гандхари знала, что отныне не увидит ни лиц сыновей, о которых так долго молилась Шиве, ни лица своего супруга. Но она смирилась с судьбой, научилась радоваться мелочам, доступным ей: запаху цветов, аромату приготовленных с помощью служанок блюд, прикосновениям к волосам и одеяниям супруга… Теперь же ей внезапно приходилось отказаться и от своей единственной награды — оправдать надежды мужа и стать царицей-матерью! За все свои старания угодить отцу и мужу, за жизнь во тьме она не получит ничего? Что ей теперь скажет Дхритараштра, когда на престол взойдёт чужой ребёнок? Словно в ответ на её мысли, в опочивальню ворвался супруг. Само собой, лишь для того, чтобы опять обвинить её. «Если бы ты родила раньше, всё было бы иначе!» — крикнул он, а затем, прежде чем снова уйти, прочёл ей длинное поучение о неисполнении обязанностей хорошей жены. Но Гандхари понимала: это бессмысленный гнев. Роди она раньше, ничего не изменилось бы. Даже если бы её первенец уже ползал по царским покоям, Карна всё равно оказался бы старше и отобрал у него право на трон. «Ненавижу этого мальчишку! Не верю, что он — сын Сурьядэва. Солнце приносит всем благо, а от этого ребёнка исходят лишь несчастья! Либо Кунти внутри так же темна, как богиня Чхая, потому её Карна ничем не лучше мрачного, мстительного Шани, — Гандхари несколько раз в отчаянии ударила кулаком по спинке кровати. — Я слаба и бессильна что-то изменить, а защитить меня некому!». Великий Бхишма вскоре пришёл, чтобы попросить её встретить царя Панду и его новообретённого сына. Гандхари отказалась, ссылаясь на плохое самочувствие. Она не желала ни слышать голос этого ребёнка, ни приближаться к нему и по традиции благословлять его. В её воображении Васушена выглядел нахальным, эгоистичным, капризным мальчишкой, только и мечтающим о том, как бы поскорее усесться на царский престол. «Что он может знать о благородстве, если его воспитывали простолюдины? — гневно размышляла Гандхари, а сердце пронзали сотни игл. — И как Панду мог так поступить с нами, подсунув на трон Хастинапура подкидыша из семьи колесничих?!». На неделю она заперлась в своих покоях, не желая никого видеть, но потом начала изредка выходить в сад. *** Однажды, сидя под цветущей магнолией и трогая пальцами лепестки цветов, собранных служанками, она вдруг услышала неподалёку от себя робкие шаги. Кто-то приблизился и остановился подле неё. Шаги были ей незнакомы. Слишком лёгкие, словно к ней подошёл не взрослый, а… — Кто здесь? — с тревогой спросила Гандхари. — Меня зовут Васушена, — ответил ей звонкий детский голосок. — Но лучше зовите меня Карной. Я принёс вам розовых лотосов. Они красивые. — Не надо мне ничего, — гордо отвернулась Гандхари, начиная вставать, но внезапная пронзающая боль в пояснице, всё чаще мучившая её в последнее время, заставила охнуть и присесть обратно. — Я вам помогу! — слышно было, как юный царевич метнулся к ней. — Нет! — она отдёрнула руку. — Не прикасайся ко мне. Не смей! — Но вам больно! — Будто тебе есть дело до меня. — Конечно, есть! Вы жена дяди, а значит, моя тётя. — Я тебе вовсе не тётя! — с неприязнью отозвалась царица. — Ты просто… чужой ребёнок, обманом пробравшийся в этот дворец и усевшийся не на своё место. И мало того, что сам пришёл, так ещё и своих отца с матерью притащил сюда и навязал на нашу шею! Некоторое время ответом ей была тишина, и Гандхари подумала, что Карна убрался восвояси, но он и не думал уходить. — Пусть вы меня не любите, махарани, но я могу сделать так, чтоб вам стало легче, — тихо промолвил он. Голос его дрожал от едва сдерживаемой обиды. — Ты лекарь, что ли? — с издёвкой спросила Гандхари. — Лучшие целители Бхараты не могут заставить моего малыша родиться, из-за того мне и тяжело! Может, у тебя получится? — Возможно, — ничуть не смутившись, произнёс мальчик. Неожиданно на Гандхари пахнуло тонким ароматом шафрана. «Уже и к поварам на кухне успел в доверие втереться, маленький подлиза», — саркастически подумала царица, замерев. Какое приятное тепло… Мягкая детская ладошка коснулась её огромного отяжелевшего живота, напоминавшего каменную глыбу. — Сейчас вам станет лучше, махарани, всё пройдёт, — Карна осторожно поглаживал её живот, словно успокаивая, и глыба, сдавившая внутренности, неожиданно уменьшилась. Невыносимая боль в спине отступила. — Ты умеешь лечить! — изумлённо воскликнула Гандхари. — Чуть-чуть, — отозвался мальчик. — Я заметил, когда прикладываю руки к царапинам и синякам моих друзей, у них боль уходит. Вот и вам полегчало. Я угадал? Гандхари кивнула, лицо её было удивлённым. — Хотите, я завтра опять приду? — Но… зачем?! — недоумевала царица. — Папа Панду и папа Адиратха объяснили, что внутри вас спит мой двоюродный брат. Он уже давно спит и никак не хочет выбираться наружу, а мне… скучно, как бхуту в Дэвалоке! Хочу, чтоб брат скорее родился. Хочу с ним играть. Я научу его гнуть лук из веток апельсинового дерева и плести тетиву из травинок. Я пробовал, у меня получается! И он научится. А когда мы вырастем, то станем самыми сильными воинами в Бхарате, сильнее Великого Бхишмы. Нас ни один враг не одолеет! Иглы, коловшие сердце, растворились в нахлынувшей волне нежности. Гандхари невольно улыбнулась и потрепала того, о ком ещё минуту назад столь дурно думала, по густым курчавым волосам. — Да. Приходи завтра… Пусть я ничего не вижу из-под этой проклятой повязки, но пальцы у меня ловкие. Я помогу тебе плести травяную тетиву. Она кожей ощутила ответную улыбку мальчика. — Правда?! — радостно выдохнул Карна. — Вы поможете?! — Обещаю.