Солнечный принц

Праздник был чересчур шумным. Проведя долгие годы на горе Махендра, Карна привык к покою молчаливых гор, неторопливому журчанию вод, стекавших по заросшим склонам, к солнечным лучам, в которые можно было окунаться словно в тёплое молоко. Он привык к тихой трапезе под деревьями, к суровому взгляду учителя, осуждавшего любое невоздержанное веселье. Теперь, после размеренной аскетичной жизни, его закрутил вихрь сумасшедшего празднества, устроенного в честь его возвращения. Карна оглядывал столы, ломившиеся от яств, гирлянды цветов, развешанные повсюду, слушал звуки музыки и приветственные крики населения многолюдной столицы. Братья и кузены обнимали его, окружив со всех сторон, отпихивая друг друга, что-то громко ему говорили, а он даже не всех узнавал в лицо — так они выросли и возмужали. Арджуна громко хвастался своими успехами в стрельбе из лука. Бхима потрясал мощными кулаками, обещая раздавить всех врагов Хастинапура, если таковые появятся. Юдхиштхира рассказывал что-то про нововведения в иноземных царствах, не дававшие ему покоя в последнее время. Накула и Сахадэва наперебой сообщали, как совсем недавно научились исцелять смертельную горячку у рожениц и готовить сложные противоядия. У Карны закружилась голова. Его приветствовали, расспрашивали, поздравляли, просили показать, какие новые приёмы стрельбы из лука он освоил у Парашурамы и какими видами оружия владеет лучше всего. И только Дурьодхана, стоя поодаль, хмуро сверлил Карну тяжёлым взглядом, но не решался подойти. Карна заметил его сразу, но боялся смотреть в его сторону. Его двоюродный брат из юноши превратился в крепкого, великолепно сложенного мужчину, чей пронзительный, внимательный взгляд ввергал Карну в неловкость и смущение. Несмотря на прошедшие годы, слишком свежи были воспоминания о том, как они встретились на горе Махендра, словно это было лишь вчера. Страшно было смотреть на взрослого, невероятно красивого Дурьодхану, вспоминать, гадая, как теперь начать разговор, оборванный тогда пожеланием думать о нём и внезапным отъездом. Наконец, когда празднество зашло достаточно далеко, Карна улучил мгновение, когда никто не смотрел на него, и тихо встал из-за стола. Наследный принц был уверен: тот, ради кого он покинул пиршество, придёт за ним. Он даже не сомневался в этом. В саду было спокойно. Привычно посвистывали птицы, солнце понемногу клонилось к закату. Неожиданно тяжёлая ладонь опустилась ему на плечо. Карна вздрогнул, но не поднял голову. Он знал, кто это. — Я ничего не забыл, — услышал он негромкий голос Дурьодханы. — И ничего не изменилось. И если думаешь, будто улизнёшь от разговора со мной — то не выйдет. — Я и не пытаюсь улизнуть, — Карна решился посмотреть на брата. — Ты принял решение? — Бесспорно, — спокойно отозвался Карна. — Я поклялся, что править страной мы будем вместе. Я потребую, чтобы нас короновали в один день. Как наши отцы сейчас, мы будем совместно принимать все решения. Я не передумаю. Дурьодхана молчал, тяжело вздыхая. — Проклятие, — наконец устало вымолвил сын Дхритараштры. — Опять издеваешься? Я не о троне. Ты ведь знаешь, о чём я. — Знаю. Но тот вопрос в сто раз сложнее. У меня было столько времени, но я не уверен, как поступить правильно. — В чём же сложность? — зеленовато-карие глаза так близко к лицу Карны. — Всё просто. Да или нет? Более ничего я слышать не желаю. Он смело запустил обе ладони в густые волнистые волосы Карны, гладя и лаская затылок молодого мужчины. — Или ты уже нашёл невесту? — Какие невесты! — махнул рукой Карна. — По той горе только олени да зайцы прыгали. Моей единственной возлюбленной был лук со стрелами. И ещё после того твоего появления и поцелуя преследовали сны о тебе… Неправедные, бхут бы их побрал! Если бы Парашурама увидел мои сны — мигом отсёк бы мне голову, как Шива Ганеше. — Значит, у меня есть шанс? — в глазах Дурьодханы затеплилась надежда. — Но мы ведь братья, — Карна заволновался. — Пойми, я воспитывал тебя с детства, я обещал дружбу, верность и преданность до смерти, но я никогда не думал, что наши чувства зайдут так далеко! Худшее осквернение члена своей семьи трудно вообразить. Я не могу, Дурьодхана… — Это единственная причина? — Это самая важная причина! — Но мы не родные братья. Твой настоящий отец — Сурьядэв, а не Панду, — губы Дурьодханы вплотную приблизились к Карне. Сердце Васушены застучало так сильно, словно он промчался бегом с пол-йоджаны. Волосы Дурьодханы коснулись его лица. — Вторая причина тоже важная. Будучи царями, мы не сможем скрывать свои поступки от окружающих. Представь, что скажут наши отцы, братья, Великий Бхишма и подданные? — Почему им обязательно надо знать? — удивился Дурьодхана. — Кому есть дело до нас? Всё самое ценное растёт в тени или под землёй, лучшие драгоценности не выставляют напоказ. Карна, я стал старше. Я уже не стану ревновать как мальчишка, если ты женишься. Я знаю, тебе нужен наследник. Я смирился с этой мыслью. Но я сам никогда не женюсь! Для меня подобное невозможно. А если будешь женат хотя бы ты, никому и в голову не придёт подозревать нас… — Всё равно, это неправильно. — Когда я был маленьким, — коснувшись руки Карны, заговорил Дурьодхана, — мой дядя Панду рассказал мне кое-что. Он сказал, что каждый раз, принимая важное решение, звал тебя к себе и слушал твоё сердце. Именно твоё присутствие подсказывало ему, как правильно поступить. И он ни разу не пожалел позже о принятых решениях. Но сейчас… Решение должен принять ты. Спроси себя, кто я для тебя: друг или возлюбленный? И если верно последнее, дай мне шанс. Если ты желаешь, чтобы я остался лишь братом, так и будет. Я больше не заикнусь о своих чувствах, хоть и стану самым несчастным человеком на свете. Ведь кроме тебя, мне не нужен никто, — он говорил это, нежно гладя волосы Карны, потом начал мягко ласкать мочку уха, его дыхание ощущалось тёплым ветром на коже, и наследный принц сдался. Васушена закрыл глаза и слегка запрокинул голову. И в тот же миг его губами завладели губы того, кого в детстве Карна катал на своей спине, кто называл его «бьятиком», «лосядкой» и просил отвести к маме. Теперь это был сильный воин, способный мощными руками выворачивать деревья и ломать хребты тиграм. Но он так бережно обнимал его сейчас… В мыслях Карны проносились все эпизоды их прошлого, начиная с того, как он гладил живот беременной Гандхари — и до сего момента. — Что ты чувствуешь? — едва слышным шёпотом спросил Дурьодхана, прерывая их поцелуй и поглаживая щёку Карны. — Моё сердце не кричит о том, что я совершаю неправедность, — улыбнувшись, сказал Карна, а потом, осмелев, сам возобновил поцелуй, толкнув Дурьодхану в густую траву, мигом сомкнувшуюся над их головами. — Мой, — шептал Дурьодхана, жадно отвечая на ласки любимого. — Мой солнечный принц… Птицы перелетали с ветки на ветку, где-то вдалеке слышались голоса, музыка и звуки праздника. Двое молодых мужчин, переплетя пальцы и крепко обнявшись, лежали в траве, укрытые покровом небес, с которых вот-вот готовилась скатиться вниз колесница Сурьядэва, чтобы после краткого отдыха в божественном дворце снова засверкать золотым лучом на горизонте. КОНЕЦ