Книга драбблов по сайоме

Этот день был запланирован еще неделю назад. Мию Ирума — ученица информатико-математической группы нашего университета Надежды, также известная как популярная университетская шлюшка, устроила вечеринку в снятом на день коттедже где-то в пригороде. Думаю, сразу понятно, что подобная личность не может устроить что-то приличное, поэтому все прекрасно знали, что там будет и наркотики, и бухло с куревом, ну и, конечно, все остальные распущенные дамы и господа нашего университета. Таких не много, на деле, лишь двое пользуются особой популярностью, как, например, сама Мию. А так же Кокичи Ома — парень, который по воле случая оказался моей первой университетской влюбленностью. Сколько себя помню, я мало в кого влюблялся на протяжении своей жизни. Была одна девушка и двое парней, но, честно говоря, кроме как «обманчивой влюбленностью» я это назвать не могу. Мне они либо просто симпатизировали, либо, как случилось с моей старой подругой Каэде, я воспринимал сильную привязанность в качестве чувств. Мы даже встречаться пробовали, но быстро поняли, что кроме как близких дружеских отношений между друг другом построить не сможем. Но вот с Кокичи… Наверное Кайто, мой лучший друг, был прав, когда говорил, что у меня отвратительный вкус. Потому что как еще можно описать тот факт, что я втюрился в университетскую шлюху? Кокичи спит исключительно с парнями, не отдавая приоритет кому-либо. То есть он не будет трахаться с кем-то дважды, и меня, как по уши влюбленного, это очень бесит и одновременно успокаивает. Хотя могу сказать, что со мной он еще не спал, хотя всеми силами пытается соблазнить и предложить свои «услуги». Именно так мы, в принципе, познакомились. Ему было интересно, что это за «нашумевший новичок на юриспруденции». В университет Надежды трудно попасть просто так: ты либо лучший из лучших в каком-то деле или богатенький. Я из первой категории, хотя сам в этом не совсем согласен. Университет предложил мне перейти в него, когда я попал в газеты с заголовком «Подросток раскрыл труднейшее дело десятилетней давности», и я просто не мог отказаться. Именно из-за этого заголовка первый месяц я был самой обсуждаемой персоной в универе, ведь таких как я, что попали в университет за что-то, а не за деньги, крайне мало. Так что я просто не мог быть незамеченным Омой. Вот только я ему отказал. Меня не интересовали отношения на одну ночь, хотя, признаться честно, я еще с первого дня обратил внимание, насколько он привлекательный. Но даже учитывая тот факт, что сексуально, так скажем, он меня все же привлекал, больше меня интересовало то, что творится у него в голове, а не в штанах. И видимо Кокичи был такого же мнения обо мне, потому что несмотря на то, что я уже столько раз говорил ему «нет», он продолжает быть со мной рядом в любую появившуюся свободную минуту. Именно это и помогло мне его узнать лучше. Кокичи невероятно умный и способный. Его аналитические способности поражают, хотя пока ты не пообщаешься с ним поближе, тебя очень удивит тот факт, что человек такого поведения, как он, попал в университет за заслуги. Он тоже, кстати говоря, с юриспруденции, хотя пары у нас часто разнятся. В отличие от меня, у него больше практики с людскими эмоциями. Как я понял, это связано с тем, что его талант очень необычный для университета, если точнее, то лидерские качества, но как это определилось университетом и прочее, умалчивается и самим Омой, и универом в том числе. В любом случае, за год обучения вместе с ним под одной крышей он смог украсть мое сердце, хотя изначально грозился украсть совсем другое. А теперь я иду на вечеринку только для того, чтобы лишний раз с ним увидеться, хотя прекрасно понимаю, что ему будет не до меня, учитывая количество новых возможных партнеров. Но даже несмотря на полное осознание того, что я буду в пролете, я как идиот подготовился к вечеринке, будто на свидание. Конечно я не надел костюм или что-то подобное, но не помню, чтобы когда-то так тщательно выбирал, что надену, да и к макияжу обычно подхожу менее ответственно. То есть если в обычный день я лишь иногда подкрашиваю ресницы, то сегодня даже воспользовался тональником и карандашом для глаз. Шуичи, это всего лишь вечеринка, успокойся. Ведешь себя как маленький мальчик! Но сколько бы я себя не успокаивал, все равно нервно оглядывался по сторонам, ища его фигуру среди заполненного зала коттеджа, одновременно с этим попивая пунш. И я видел его, видел, как на нем, как всегда, было мало одежды, чтобы специально подчеркивать и выделять свою фигуру. Но он не подходил ко мне словно целенаправленно. Будто бы боялся или выводил меня из себя, я не знаю! И меня это бесило, и расстраивало, и я все больше пил и пил, но уже не пунш, как в начале, а алкоголь по-серьезнее. И вроде бы становилось лучше, но тут же хотелось плакать, как только я вновь видел, что он заигрывает с очередным парнем. И так все продолжалось до поздней ночи. Людей стало меньше. Кто-то уже спал, кто-то уединился в одной из многочисленных спальных комнатах, кто-то просто был умнее и уехал прежде, чем все набухаются в стельку. А я…я сидел в малой гостиной, где никого не осталось, если не считать нескольких валяющихся в отключке на полу ребят и двоих под чем-то нелегальным. Я уже свыкся с мыслью, что зря пришел сюда, корил себя за подобный идиотизм, как вокруг моей шеи обернулись чьи-то руки, и я почувствовал знакомый сладковатый запах шампуня… Кокичи… — Ох, Сайхара-чан! Как приятно тебя здесь видеть. Что же ты тут сидишь совсем один? Я думал тебя уже не найду. Его голос игривый как всегда, а сам он вел себя непринужденно и легко. Раздражает. Я хоть и пьяный, но не тупой, я прекрасно знал, что он меня вовсе не искал, а обратил внимание лишь потому, что больше никого не осталось. Впервые в жизни я был так зол на него, в первые в жизни мне были противны его объятия, его присутствие, но вместе с этим я не хотел его отпускать. Почему все это со мной? Почему из всех, в кого я мог влюбиться, я влюбился в него? В человека, который кинет меня при первой же возможности с кем-то потрахаться. Не удивлюсь, что если я соглашусь с ним переспать, то на следующий день он ко мне даже не подойдет, будто я и не существовал вовсе. Я для него всего лишь еще одна игрушка на одну ночь. — Сайхара-чаааан! Почему ты меня игнорируешь? Это так грубо с твоей стороны! Я ведь к тебе со всем сердцем, а ты! А ты… — он хотел фальшиво зарыдать, прежде чем я его оборвал. — Отвали, — не знаю, правда ли это, но видимо я сказал это слишком резко. — Не трогай меня. Кокичи замолк. Его выражение лица больше не было таким игривым как раньше, я это мог сказать даже не смотря на то, что он стоял за моей спиной. Его руки разомкнулись, и он обошел кресло, чтобы присесть на корточки прямо передо мной. Я чувствовал, что мои глаза на мокром месте, и я вот-вот заплачу, и он это видел. Что-то в его лице изменилось, словно ему стало больно… Нет, ему просто жаль меня, жалко видеть такого идиота как я. Я просто конченный идиот, как я вообще мог до этого докатиться?! Его рука легла на мое колено, а голова наклонилась слегка на бок, пока на его лице не отражалось ничего, хотя глаза почему-то были грустные. — Сай… Шуичи…? Что случилось? Кто-то сделал тебе больно? — его голос был мягким, тихим, успокаивающим, но его слова вызвали у меня еще больше гнева и слез. — Кто?! Не притворяйся, будто сам не знаешь! Игнорировал меня все время, словно я не существую! Развлекался с другими парнями… Да что же, не удивлюсь, если ты уже кому-то отсосал или дал себя выебать. Не удивлюсь, если ты сюда пришел лишь для того, чтобы вновь попытать удачу соблазнить меня, а потом, получив желаемое, кинуть как и других! Словно какую-то игрушку одноразовую. И ты спрашиваешь КТО сделал мне больно?! Мой голос был громким, настолько, что у меня звенело в ушах. Его глаза расширились на мгновение, а после он стыдливо увел глаза в сторону. Вдруг Кокичи встал, и я уже думал он вновь скажет что-то игривое и уйдет, но он поставил руку на подлокотник кресла, а вторую положил мне на щеку, тем самым сократив дистанцию практически до минимума и нависая над мной. Он пристально смотрел мне в глаза, поглаживая большим пальцем мое лицо. Я даже перестал дышать. — Шуичи, ты правда думаешь, что я тебя использую? Какой же ты дурачок… — Он мягко улыбнулся, прикрыв глаза и соединив наши лбы, прежде чем снова взглянуть на меня. — Видимо я перестарался, да? И с сегодняшней махинацией, и с той, которую я кручу с самого нашего знакомства. Кокичи сел мне на колени, а после нежно поцеловал меня в лоб, наклоняясь к уху. — Давай проверим твою догадку. Ту, что я «брошу тебя как использованную игрушку», — его ладони гуляли по моей груди, заставляя меня краснеть. — Я обещаю, что не брошу тебя, если ты это сам не захочешь. Обещаю, что, если ты этого захочешь, сделаю тебя единственным, кто сможет ко мне прикоснуться. Если ты только этого захочешь. Не успел я ответить, как почувствовал чужие губы на линии моей челюсти, от чего я просто перестал на мгновение дышать. Он не останавливался, двигаясь вниз по шее, окропляя всю ее легкими поцелуями. Моя шея очень чувствительная, поэтому даже такие легкие прикосновения вызывали мурашки и затрудняли дыхание, но когда он спустился к месту соединения шеи и надплечья и начал посасывать, я ничего не мог сделать, кроме как громко простонать и откинуть голову назад. Я почувствовал как он улыбается, но тут же продолжил, вызывая все больше стыдных звуков, от которых я точно стал красным как помидор. Его руки спустились к моим бедрам, и одна из них стала поглаживать мою промежность, забирая у меня возможность вздохнуть. Все заходит слишком далеко, но… Но мне нравится. — К-кокичи, я… Тут могут увидеть, и я… — Чшшш, все хорошо, я понимаю. Пойдем за мной, я знаю свободную комнату! Он соскочил с моих колен и тут же переплел наши пальцы, ведя после к лестнице наверх. Я был немного неуклюж, ибо алкоголь давал свое, но Кокичи заботливо придерживал меня за талию, слегка уменьшая скорость, чтобы я не споткнулся. Таким темпом очень скоро мы подошли к одной из дверей, и как только мы оказались внутри, меня толкнули на кровать. Я услышал, как щелкнула защелка, а после уже увидел Кокичи, сидящим на моей талии, прежде чем он сократил дистанцию и поцеловал меня в губы. Волна мурашек пробежалась по моему позвоночнику. Я обхватил его щеки и бурно стал отвечать на поцелуй, что практически сразу стал глубоким и откровенным. Наши языки переплетались друг с другом, возбуждение росло, но что я мог заметить даже в таком неадекватном состоянии… Он ведет себя со мной не так, как с другими. Его прикосновения нежны, аккуратны, а не грубые и быстрые, намекающие на абсолютную незаинтересованность в долгом сексе. Неужели он правда любит меня? Или просто профессионально дурачит? Но я… Я слабак, и именно поэтому не оттолкну его. Кокичи начал раздевать меня, отвлекаясь от поцелуя лишь тогда, когда было необходимо скинуть с меня или с себя одежду, и очень скоро мы остались совершенно голыми, не считая пока что не тронутого нижнего белья. Он не давал мне и секунды осознать происходящее, как приступал к новым действиям и стимуляциям. В этот раз он опустился губами к моему соску, начав грубо посасывать и шевелил бедрами, растирая наши промежности друг о друга. Мы оба простонали, но я явно был громче, да и буйнее, ведь вцепился руками в чужие волосы, даже сам не знаю зачем. Это все было слишком хорошо и стремительно, хотя одновременно с этим это было медленно и неторопливо. Не спрашивайте меня, как это может быть все вместе и сразу, я сам не знаю, просто… Мне просто очень хорошо. Хорошо с ним. Настолько хорошо, что я и не заметил, как остался без нижнего белья, да и он тоже. Я решил взять на себя инициативу, ведь Ома, каким бы уродом не был по отношению ко мне столь продолжительное время, достоин получить удовольствие тоже. Хотя, не удивлюсь, если лишь от моей реакции на его ласки он мог бы быть доволен, как минимум из-за факта, что столь недоступная игрушка теперь в его руках. Я перевернул его на спину, и видимо подобного он не ожидал, испустив вздох удивления. С его пениса стекал предэякулят, причем в обильном количестве, поэтому я решил, что в качестве смазки он может сгодиться лучше, чем та же слюна. Я начал массировать его головку, вызывая бурную реакцию у другого и тем самым обильно покрывая пальцы этой жидкостью, прежде чем вставить указательный в него. Там было достаточно свободно, и не удивительно, ведь такой нимфоман, как Ома, постоянно разрабатывает свое входное отверстие, причем, не удивлюсь, скорее всего не только другими членами, но и различными игрушками. Именно поэтому перевозбужденный парень начал двигаться, пытаясь погрузить всю длину, и прося добавить еще. У меня не было еще секса, но я знал, что подготовка вышла ну очень быстрой, учитывая, что очень скоро внутри Кокичи был не один, а четыре пальца, которых все равно ему было недостаточно, даже несмотря на то, как он нахваливал мои «длинные великолепные пальцы». Я начал входить в него. Кокичи обхватил руками мою шею, громко стоня и прося зайти в него еще глубже. Но видимо его бесило, что я сдерживаю стоны, поэтому он вновь стал стимулировать мою шею, не давая шанса мне что-то утаить. Мы оба были громкими, и завтра каждый будет знать, кто и что было в этой комнате. Вот только… Будет ли все хорошо после этой ночи? Но я не мог думать об этом в этот момент. Я ушел в забвение. Все как в тумане, я помню лишь то, как нам было хорошо. Помню лишь его полное удовольствия лицо, то, как он постоянно называл меня по имени, и клялся в безмерной любви. И я, как влюбленный по уши идиот, отвечал тем же. Не знаю сколько это длилось, сколько раз Кокичи просил «еще один раунд», но очень скоро мы отрубились в кровати, а он, сонный, прижимался к моей груди. Это последнее, что я помню из вчерашней ночи. Сейчас уже день. Я проснулся недавно, и Кокичи, к моему удивлению, до сих пор рядом, все так же обнимает меня. Причем так крепко, словно боится, что я испарюсь, и… Может он не лгал? Не лгал, насчет чувств ко мне? Хотя… Какой же я идиот… Он все время был со мной. Всегда, при любых обстоятельствах. И нет, так было далеко не всегда. В начале нашего знакомства он подходил ко мне лишь пару раз за день, и все его разговоры были лишь о том, как классно было бы, если б я «оттрахал его как следует». Но чем дальше шло время, тем чаще он был рядом. Для меня стало нормой, что он всегда возле меня, и мне было безумно больно, когда последний месяц он будто меня сторонился и… Вот о каких махинациях он говорил вчера. Он хотел вызвать меня на чувства, понять, нужен ли он мне, люблю ли я его… И он добился этого. Кокичи выглядит так безобидно, когда спит. Такой умиротворенный, спокойный, милый, как котенок. Волосы растрепанные, ресницы длинные, чуть приоткрытые губы… Я натянул на него одеяло чуть сильнее, не желая, чтобы ему было холодно. Все-таки мы оба голые. Но тут на его лице появилась хитрая улыбка, а глаза приоткрылись. — Все обдумал, мой милый Шумай? — игриво произнес Кокичи, а я отвел в смущении глаза. Он читал меня как открытую книгу. — Да… Все обдумал. — Так что же? — Он протянул свою руку к моему лицу, кладя ладонь на щеку и мягко поглаживая. — Теперь веришь, что я не лгу на этот раз? Дурашка Шумай, хватит сомневаться во мне! Обидно… — Я верю, правда! Теперь… Теперь верю. — Веришь во что? Я не читаю твои мысли, глупыш! — Я верю… — на мгновение я замолк, но не из-за неуверенности, а из-за смущения. — Верю, что ты меня любишь. — Вот и славно, — на его лице засияла улыбка. Не притворная, к которой мы все привыкли, настоящая. — Я тоже верю, что ты меня любишь. Кокичи чуть приподнялся над мной, сокращая дистанцию между нами и мягко, целомудренно целуя, практически сразу отстраняясь. В первые вижу, как он так не наигранно улыбается, весь сияя счастьем. Да, он не лгал. Он любит меня так же, как и я его. Но что будет дальше?