Книга драбблов по сайоме

В детстве я читал много книг о романтических отношениях. В них не было, казалось, ничего особенного, просто книжки про любовь, таких много, но… Те книжки, которые я читал, имели общую, неизменную черту — между партнёрами не было особой связи. Не было никаких меток, родимых пятен или как ещё можно обозвать эту штуку у меня на шее. В этих книгах отношения были сложнее, ведь людям приходилось добиваться свою вторую половинку, даже не зная, тот ли это человек, что будет близок к сердцу. В реальности все несколько проще. Каждый из нас рождается с чем-то вроде родимого пятна. И у каждого, абсолютно у каждого оно разное и на разном месте. В плане, только у двоих могут быть идентичные пятна. Хотя, бывают случаи-исключения, когда благодаря пятну человек может иметь сразу двоих и более партнёров, и все они будут друг друга любить. Бывают и такие исключения, когда пятна и вовсе нет. Таких людей привыкли называть аромантиками, но на деле это не всегда так, ведь многие такие люди просто не получили свою связь души. Они могут любить, но их жизнь такая же, как в этих книжках. Сложная. Благодаря пятнам жизнь намного проще. Когда-то давно их не было вовсе, как пишут в учебниках по истории, и в мире было больше разрухи, разводов, боли, измен… Удивительно, как какая-то клякса на коже может изменить мир. К слову, эта клякса не просто какая-то метка. Учёные до сих пор не могут разобраться в том, каким образом она связывает людей, но благодаря ней мы обладаем чем-то, отдалённо похожей на телепатию способностью. Мало того что людей с одинаковым пятном тянет друг другу словно магнит, так ещё если его коснуться… Начнётся настоящая магия. Не люблю использовать это слово в отношении чего-то реального, но пока даже учёные не могут поставить вердикт природы этих связей, то как я могу? Особенно если говорить о том, что обычное прикосновение к пятну вызывает волну спокойствия и умиротворения у человека. И не только у него, но и у духовного партнера. Магия? Ещё не совсем. Можно было бы сказать, что это просто выделение каких-то гормонов при касании метки, но как тогда объяснить, что если твоей метки касается твой соулмейт, то ощущение умножается в несколько раз? А при… сексуальном контакте по крайней мере у подавляющего большинства касание метки перестаёт давать спокойствие, сменяясь на эйфорию и огромное удовольствие. Странно, не правда ли? Но все же, как бы интересно это ни было, меня иногда напрягает тот факт, что за меня уже все решено так называемой «судьбой». Решено, с каким человеком я проведу всю свою жизнь. Это немного… пугает. В подростком возрасте и вовсе многие отнекивались от чего-то такого, ведь какого черта?! Кто вообще подвластен решать за меня, с кем мне быть?! Так в средней школе мыслил я и большая часть моего окружения. Хотя, не буду отрицать, что я очень хотел бы встретить своего соулмейта — что сейчас, что и тогда. Какой же он или она человек? Чем так уникален? Но сейчас особо много времени на размышления о жизни у меня нет. Уже полгода я занимаюсь делом о Призрачном Воре, если считать только то время, когда я начал действовать, грубо говоря, открыто, ибо поначалу работал я через дядю. Я был только начинающим, и, естественно, никто не дал бы мне сложное дело просто за красивую улыбку. Ну… Не сказал бы, что моя улыбка красивая, в данном случае тут в ее роли выступает родство с известностью. Но мой дядя считал и считает, что лучше дать возможность изучить, чем потом вслепую бросаться в то, что для тебя в новинку. Ну и таким образом, изучая сложные дела и выполняя простые, я достаточно быстро поднялся по карьерной лестнице за каких-то четыре года. Многое, конечно, все же решила почитаемость моего дяди в качестве детектива, а также его знания и умения, но как-то так получилось. И это, конечно, круто, хотя есть и свои минусы. Например, меня теперь знают все. Каждая газета, каждый канал. Порой трудно даже на улицу выйти. В популярности мало хорошего, но, думаю, тут зависит ещё оттого, насколько к ней подготовлена сама личность. С другой стороны, у меня неплохой заработок и все такое… Правда, если честно, ни то, ни другое меня как-то особо не волнует, ведь я по горло занят работой. Нет, я не жалуюсь. Мне правда это нравится. Нравится допоздна сидеть с кружкой кофе перед компьютером и бумагами, планировать, что-то находить, выстраивать логику преступлений и поступков преступника. Нравится быть настолько занятым, чтобы времени даже поесть не находить. Особенно нравится, когда работа касается Призрачного Вора. Честно говоря, я восхищаюсь им. Настолько гениального человека я в своей работе ещё не встречал. Его действия отличимы от других преступников. Большинство воров готовы пойти на все ради получения выгоды, ради денег, но не он. Он избегает любого вреда людям. Да, он крадет, но при этом его предметы грабежа никак не влияют на материальное состояние людей. То есть он не заберется в чужой дом, чтобы украсть приличную сумму денег. Он крадет что-то незначительное из маленьких музеев, какие-то банальные вещи быта и прочее. Казалось бы, вреда никакого, так отчего такой ажиотаж? Но уже далеко не первый год он остается в тени, при этом не оставляя ни малейшей зацепки. Появляется так часто, но при этом спонтанно, что его трудно не заметить, и то, что народ выдал ему вышеупомянутое прозвище — этому и доказательство. Ничего серьезного не совершая, он остается у всех на слуху, каждый о нем знает, каждый понимает, что может с ним когда-нибудь столкнуться. И порой мне кажется, что поймать его невозможно, но именно это мне и нравится. Играть с невозможностью. С тех пор как я взялся за дело, начались подвижки. Не особые, я всего лишь вычитывал его «подсказки» и определял новое место преступления, но предотвратить их все равно не получалось. И то эти подсказки появились лишь тогда, когда в отделе уже не скрывалось, что я, так скажем, втихаря работаю над делом. До этого предсказать дальнейшие действия вора было нереально. К тому же благодаря этому нововведению у нас даже получилось собрать видео-материал на него и понять, что Призрачный Вор работает не один. Из-за того, что все они одеты примерно одинаково, трудно, не зная лица вора, понять, кто из них главный. Да и сейчас я не совсем уверен, кто из них тот самый вор. Но даже не зная его личности, мы хотя бы объяснили себе многие вопросные ситуации: как, например, один человек может находиться в трех местах одновременно. И вроде бы, казалось, что пусть так и идет, но в этот раз была достаточно странная подсказка… Слишком простая, словно специально созданная, чтобы ее решили и пришли к месту встречи, а не преступления. Честно, это рискованно, конечно, но… Он мне ведь все равно ничего не сделает, ведь, как выяснилось, он против насилия. Да, я хочу пойти туда сам. Один. Конечно, я возьму оружие и все такое… Мне знатно потом достанется от дяди, но… Я не могу избавиться от ощущения, что именно мое одиночное присутствие решит все. К тому же, если я правильно понял эту граффити-загадку, он как раз намекал о чем-то единичном. Ну, кто не рискует, тот не пьет шампанского, верно? Именно поэтому поздно вечером, где-то в одиннадцать я стоял у порога книжного музея на окраине города. Одна из черт Призрачного Вора — он не выбирает сильно значимые места. Таким образом он может заявиться в музей самодельных кукол, как делал это месяц назад. Естественно, преступление все равно совершенно, идет убыток как моральный, так и материальный, но в масштабном плане это никого не затронет — я это имел в виду под «значимостью». Например, данный музей, рядом с которым я нахожусь прямо сейчас, что-то вроде коллекционного собрания. Даже охраны особой нет, ведь слово «музей» в названии тут, по сути, чисто для красоты. Мне было достаточно показать свое удостоверение на камеру и пройти мимо спящего охранника, чтобы войти внутрь и осмотреться. Здание было небольшое. Два этажа, и то второй больше похож на очень большой балкон. То есть люди, находящиеся на разных этажах, могут спокойно видеть друг друга без каких-либо препятствий. Наверху были также полки с книгами, но присутствовало место для сидения, более комфортное, чем небольшие пуфики внизу. А также там кто-то был. Кто-то в белом. Недолго думая я достал пистолет, что выдается каждому в участке (естественно, учитывая подготовку), и направил на фигуру. Я и слова не успел вымолвить, как услышал ехидный смех, а после фигура повернулась ко мне лицом, размахивая руками, в одной из которых была книга. Как же все быстро идет… Словно по заранее заготовленному сценарию. — Кака-ая встреча, мистер детектив! Ни-ши-ши! — все так же ехидно продолжал Призрачный Вор, подходя к перилам второго этажа. На его лице была клоунская маска, так что он совершенно не беспокоился о раскрытии своей личности. Ну, по крайней мере, мы теперь точно знаем, что их босс низкорослый парень с фиолетовыми волосами. Хотя так ли это? Или очередной трюк? — Книгу на пол и руки вверх, — строго и по уставу, как всегда, ответил я, не отводя прицел ни на секунду. — Ох, какой же ты занудный, мистер детектив! — раздраженно простонал Вор, но не шелохнулся, чтобы выполнить указания. Вместо этого он просто облокотился корпусом о перила. — Такие заезженные строчки… Буэ-э. Давай что-нибудь поинтереснее. Например, как тебе я, а? — Прекрати паясничать. И прежде чем я как-либо буду комментировать тебя, сними маску, — пошел в обход я. Видимо, по стандарту действовать бессмысленно. Ну, это было понятно и до, но вдруг бы прокатило… Хотя меня не оставляет ощущение, будто он наперед знал мои слова и действия. — Конечно же, прямо сейчас и сниму! Ведь мой любимый детектив попросил! — я так и вижу эту притворную гримасу обожания на его лице. — Но нет. Я уже почтил тебя своим присутствием и диалогом. Требовать что-то более очень жадно, Сайхара-чан! — Имя ты мое уже знаешь, я понял. — Я, на минуточку, Призрачный Вор. Ты правда думаешь, что я не буду изучать новости про себя? И про главного детектива по моему делу? Наивно. Вор бросил книгу на диван, что и являлся местом для сидения, после чего завел руки за голову и слегка наклонил голову, видимо, улыбаясь. Его движения были такими расслабленными, такими… бытовыми? Ну, знаете, как будто он у себя дома и имеет право расхаживать хоть в неглиже. Да и у меня, по неизвестным причинам, с этим человеком не было какой-то паники, что должна ощущаться при тет-а-тет нахождении с преступником в такой близости, к тому же еще и с таким непредсказуемым. Наоборот, ощущалось все так, словно ему даже не надо говорить, чтобы я все понял. Странное чувство. Но мне некогда думать об этом, пока он рядом. Сейчас надо думать о нем, а не о себе. — Хотя я уже давно знаю тебя, мой любимый Сайхара-чан, — тут же продолжил вор, вновь облокотившись на перила. Но в этот раз он нагнулся вперед, чтобы сложить на них руки. — Даже дольше, чем ты себе представляешь… Шушу. Я опешил. Ч-что? Шушу? В последний раз я слышал это прозвище от своей матери более десяти лет назад, когда та еще была жива. Никто из живых, кроме дяди, не знал о нем, да и то он никогда не использовал его как минимум из уважения к моим чувствам. Единственный способ знать о нем — это иметь со мной близкие отношения в далеком детстве и… — Ох? Мыслительные процессы пошли? Как это в твоем репертуаре. Я объяснюсь, как только ты наконец-то опустишь эту игрушку у тебя в руках и перестанешь играть в детектива из каких-то смазливых дорам. Ты все равно не сможешь выстрелить в меня, пока я не совершу что-то опасное, да и проблема не только в уставе, но и в тебе. Мы оба это знаем. Как не прискорбно, он был прав. Мне ничего не оставалось делать, как прикусить губу и убрать пистолет в кобуру. И пока я выполнял такие простые и недолгие действия, я не мог перестать вспоминать всех из своего детства. Всех, кто мог бы знать. — Не утруждайся, милый. Я назначил с тобой встречу не для того, чтобы смотреть, как ты копаешься в своих блеклых детских воспоминаниях, — вновь язвил преступник, в этот раз с лёгким, но явно ложным пренебрежением. — Ну, это не значит, конечно, что я выложу тебе сегодня все на золотом блюдечке. Так будет слишком скучно, а нам нравится играть друг с другом, разве не так? — Давай без всего этого, — резко ответил я, хотя вор был абсолютно прав. Не удивлюсь, если он прекрасно понимает, что я даже если узнаю его личность, скорее всего, не расскажу о ней… сразу. Игра с ним стала для меня больше, чем просто работой. — Без «этого» чего? Флирта? — усмехнулся он, подперев щеку, покрытую маской, кулаком. — Ох, ты ранишь мои чувства! Мой возлюбленный Сайхара-чан не хочет моей любви! Вор начал фальшиво плакать, и поначалу я слегка опешил, но быстро понял, что это игра. — Ты обещал мне все объяснить… — Ой, точно, — произнёс вор, тут же прекращая наигранные слезы. — Ты вряд ли что-то помнишь с того времени. С тех пор как умерла она, ты сильно изменился, знаешь? Не выходил из дома, а после ты и вовсе переехал к своему дяде, оставив меня одного. Но, как я знаю, у тебя появилась точечная амнезия, и хоть она уже прошла, как я вижу, ты до сих пор борешься с ее последствиями. Я молча слушал, слегка вздрогнув при упоминании матери, но уже не так, как раньше. Пережил. Столько лет все-таки прошло, странно было бы, если эффект не усяк до сих пор. Но то, как много он обо мне знал, все же напрягало. И… Я его бросил? Кого я мог… бросить? Уйдя в размышления, я даже не заметил, что он спустился со второго этажа и уже шёл ко мне. Но даже то, что он был все ближе, меня не испугало. Хотя должно, должно напугать. Хотя бы встревожить. Но почему тогда я воспринимаю все это как должное?! — Я не виню тебя. И рассказать все прямо сейчас не могу. Хоть тут все и безопасно для приватного диалога — камеры мы выключили — мне бы хотелось, чтобы все прошло… Приватнее, знаешь? Завтра. В это же время на крыше твоего дома. Думаю, тебе не нужна загадка насчёт местоположения, ведь сегодня весь вечер ты наверняка будешь разбирать все из своего детства, чтобы найти хотя бы похожего на меня, верно? Вор был уже ближе, чем на расстоянии вытянутой руки, это я определил по тому, когда его ладонь шла к моей шее. И я ничего не делал. Словно завороженный слушал то, что он говорит, хотя никогда не позволял себе быть настолько непрофессиональным. Но внутри возникло чувство, что я не должен что-либо делать, и я не боролся с ним, даже если разум кричал о том, что передо мной преступник. Его рука скользнула под ворот моего пальто, как-будто знал, что там находится. И когда я понял, что он хочет коснуться моего духовного пятна, было поздно. И это было явно не то, чего я ожидал. Волна спокойствия и умиротворения пронзила меня. Я никогда подобного не чувствовал, никогда не думал, что вообще так можно себя ощущать. Это не сравнится ни разу с теми ощущениями, когда пятна касался я сам. Пальцы вора были такими тёплыми, такими нужными… Я не хотел с ними расставаться, хотел, чтобы они всегда были на мне. Даже дышать стало легче… Настолько прекрасно я себя чувствовал. И тот, кто стоял передо мной, Фантомный Вор, тоже, судя по глазам, чувствовал умиротворение, хоть и не такое сильное, как я… И тут до меня дошло, что произошло, но когда я в осознании открыл глаза, вор тут же отпрянул от меня, кинув что-то на пол, отчего все заполнилось густым дымом, заставляющим меня кашлять. Но мне было не до этого. Страх, что я потеряю этого незнакомца, был просто… невероятно пронзающим. Но его уже рядом не было, как бы я не пытался ухватиться за него через густой серый дым. — До встречи, мой милый соулмейт. Напоминаю, завтра, на крыше твоего дома, это время. Не обмани меня, хорошо? Я ненавижу лжецов. Это последнее, что я услышал от него тем вечером. Вернувшись домой, я, как он и предсказывал, обшастал все, что только можно, все свои детские дневники, фотографии, игрушки, кассеты. Все. Было уже далеко за полночь, а я никак не мог остановиться. Было много людей, которых я не помню, но я искал именно мальчика, фиолетоволосого мальчика низкого роста. Я не исключал, что он мог перекрасить цвет волос или быть в то время выше меня… Все-таки это младшая школа, нам явно было не больше восьми. И я нашёл. На обороте фотографии, где мы стояли в обнимку, было написано его имя. Кокичи Ома. Мой соулмейт. Это не могло быть ошибкой, на фотографии видно, что на наших шеях было одно и тоже пятно. Как я мог забыть…? Я знаю, что амнезия была сильной, знаю, что порой даже ныне забываю какие-то моменты, благо хоть и незначительные, но… Забыть своего соулмейта… так непростительно. Столько лет из-за травмы я искренне верил, что все ещё его не встретил. И дядя не мог напомнить, ведь я жил тогда лишь с матерью и только она, что я теперь вспомнил, знала о моей дружбе с Кокичи. Я… потерял его. Нет, я бросил его, сам того не желая. Столько моментов, столько всего пронеслось перед глазами. Как мы играли, как мы веселились, как защищали друг друга… Как целовали друг друга в щечку. И теперь он нашёл меня, помог вспомнить. Но что теперь нам делать, когда он известный преступник, а я известный детектив, работающий по его делу? Но сил уже думать не было. Я плакал от нахлынувших воспоминаний, от того, что все забыл, слишком долго и много, что сил уже не осталось. Добравшись до кровати, я коснулся своего пятна, чтобы успокоиться, почувствовав волну умиротворения, и ждал почувствовать ответную. Слышал, что многие так переговариваются. Но ее все не поступало… Слишком долго. И когда я уже хотел расстроиться, то почувствовал пульсацию на своём пятне, и меня окутала знакомая волна спокойствия, отчего я не мог не улыбнуться. Так я и, наверное, он уснули, не убирая пальцев с пятен. Хотелось бы, чтобы он был рядом. На следующий день я проснулся поздно. И не мудрено, ведь вчера я буквально довёл себя до истерики, да ещё и выплеснул на себя столько воспоминаний за раз… Удивлён, что голова не болит. Сейчас было три часа дня, а уже хотелось рвануть на крышу, и все равно, что встретимся мы только в одиннадцать часов вечера. Но мне пришлось держать себя в руках и заставить делать то, что обычно я делал. Работу по делу я не трогал. Это уже не имело смысла, теперь Фантомный Вор для меня не игра, это мой соулмейт, которого я желаю вернуть. Одно лишь прикосновение к пятну одурманило разум настолько, что, если честно, у меня вопросы к своей адекватности. Но все же я смог ответить на звонок дяди и нормально, спокойно с ним поговорить. Он звонил насчёт моего визита в музей, ведь я все-таки показался на камеру. Я объяснил, что все хорошо, ничего не украдено, соврав, что лишь проверял теорию. Но и за это получил. «А вдруг он бы там был, что бы ты делал?!». Дядя прав. Но мне уже все равно. Я нашёл все, что нужно, о чем ныне рассказывать никому не имею права. Думаю, Кокичи знал это, несомненно знал, именно поэтому, скорее всего, решил продемонстрировать нашу связь. Но почему… почему он не искал меня столько времени? Найти меня было нетрудно, но… Все ответы я получу лишь позже. И вот я стою на крыше. Без трех одиннадцать. Да, я не смог дождаться, слишком долго я морил себя ожиданиями, вопросами и догадками. Тьфу… веду себя словно щенок какой-то. Нормально ли вообще вот эта вот моя одержимость? Я же спокойный, рассудительный человек, почему веду себя… так. Осталось… уже две минуты, а мне кажется это вечностью. Ну когда он придет? Вот черт! — Ты такой заведенный, Сайхара-чан. Неужели все вспомнил? — послышался голос сзади. Я молниеносно повернулся, глаза наверняка горели и впрямь как у щенка. Мне пришлось постараться остановить себя, чтобы не ринуться его обнять. — Тшш… Боже, ты такой взвинченный. Не ожидал тако-ой реакции, ни-ши-ши. Я подойду сам. Только скажи моё имя, чтобы я убедился, что ты помнишь. — Кокичи, я… — начал я, отчего чужие плечи вздрогнули. Мы не договаривались об именах, но так легко его назвать по имени… — Мне так жаль. Я… я не знаю, как я мог забыть все это. Это кажется таким абсурдным забыть своего соулмейта, даже если и точечная амнезия. Мне правда жаль, я… — Шуичи, чшш, — вновь спокойным голосом ответил мне Ома, снимая свою маску, чтобы кинуть ее куда-то в сторону. Его лицо… Так вытянулось. На фотографии он выглядел очень милым, а теперь мне сложно оторвать глаз. Такие красивые черты лица… Такие изящные, вытянутые. И они стремительно становились ближе, пока его ладони не были на моих щеках. — Я знаю. Я не виню тебя, слышишь? Сам тоже виноват, что не помог тебе, но вспомни мою ситуацию. Ты помнишь? — П-помню, — дрожащим голосом ответил я, кладя свои ладони поверх его. — Твоя семья была бедной, ты был практически беспризорником. Мы с мамой помогали тебе и твоим друзьями, ты ночевал у нас, но… Ты поэтому стал преступником? Кокичи засмеялся. Настоящим смехом, не его фирменным «ни-ши-ши». Наши лбы соединились, и мы коснулись меток друг друга, возвращая те самые непередаваемые дурманящие чувства. Я не знаю, как так получилось, мы не сговаривались, чтобы коснуться их, но видимо в этом и есть духовная связь. Просто я почувствовал, что так нужно. Кокичи умиротворенно вздохнул, и я понял, что он сейчас начнёт говорить. — Мои родители спились через год после твоего уезда, поэтому вскоре я стал настоящим беспризорником, — начал он аккуратно поглаживая мое пятно. — Я и мои трое друзей, ты их должен теперь помнить, стали выживать вместе путем мелкого воровства и прочего. И как-то так получилось, что вот нам уже за двадцать, нас уже одиннадцать, считая меня, а мы все так же продолжали красть, хоть и каждый из нас все-таки нашёл какую-никакую подработку. Но это было не масштабно, все так же мелко, но… Потом я услышал о тебе. О том, что «племянник известного детектива наконец отучился и вступил на работу». И… Ну, я никогда не ищу лёгких путей, да? Поэтому столько лет мы воровали, лишь чтобы привлечь тебя… — Дурачок… — только и смог ответить я, мягко улыбнувшись. — Но… что же теперь делать? Ты вор, а я… — За пять с половиной лет мы достаточно наворовали и продвинулись в работе, что у каждого теперь есть место, где жить, и особо ни в чем не нуждаться. Ты разве не заметил? Мы совсем перестали красть что-то значимое. Вы искали нас уже просто так, из интереса. — То есть, ты хочешь сказать, что теперь ты просто раз и все бросишь? — удивился я, недоумевая. — Ага! Ребята уже сами устали. Помогали из доброй памяти. У многих уже свои соулмейты, и я рад, что моя семья билась до конца ради меня. Ты против? Я лишь покачал головой из стороны в сторону, мягко улыбаясь, после чего, сам того от себя не ожидая, он наклонился ближе, сократив дистанцию между нашими губами. Уже было ничего не важно. Кроме него.