Когда всё взрывается

      Наконец, целую вечность спустя раздался ворчливый голос Плагга:       — Я готов.       Мощный поток адреналина хлынул по венам Адриана, который, не теряя ни секунды, призвал квами трансформировать его и бросился на поле битвы.       Наконец-то.       Сердце бешено колотилось, когда он спрыгнул с крыши, на которой нашел убежище на эти несколько бесконечных минут, а зрачки сильно расширились от возбуждения.       Наконец-то он перестанет быть обузой для Ледибаг.       Наконец-то сможет снова сражаться рядом с ней.       Исход сражения по-прежнему оставался неопределенным, но Черный Кот нисколько не сомневался, что даже без его помощи, напарница справилась бы гораздо лучше, если бы ей не приходилось отвлекать противницу больше, чем сражаться.       Если бы ей не приходилось завладевать всем вниманием жертвы Бражника, чтобы защитить его.       Сжав зубы, Черный Кот прыгал с машины на машину, подобно черной молнии скользя к Ледибаг, которая машинально проследила взглядом за приближавшимся к ней темным силуэтом. В спешке он поскользнулся при приземлении и кубарем пролетел по тротуару, на котором находилась Ледибаг, пока не остановился рядом с ней. Лежа на спине, с поднятыми руками и ногами, он скривился, поняв, что представляет собой совершенно не гордую картину. Покраснев от смущения, Черный Кот тем не менее обольстительно подмигнул напарнице, которая уставилась на него, приоткрыв рот, пораженная его далеко не банальным появлением. После чего, подавив смешок, она протянула ему руку, чтобы помочь встать.       Черный Кот поднялся плавным движением, задержав ладонь Ледибаг в своей руке на долю секунды дольше, чем необходимо, и ее лицо осветилось улыбкой ярче тысячи звезд.       Они снова были вместе.       Не теряя ни мгновения, они повернулись к противнице, которая попыталась воспользоваться тем, что они отвлеклись, и запустить новую атаку. Прямо на них обрушивалась громадная струя гудрона, ловко направляемая жертвой Бражника. Черный Кот тут же собрался, готовясь схватить Ледибаг за талию и унести наверх, в безопасность. Но прежде чем он успел сделать хоть одно движение к ней, она встала перед ним, вертя йо-йо с такой силой, что оно стало неразличимо невооруженным взглядом. Потрясая оружием, словно щитом, Ледибаг с яростной решимостью противостала устремившейся на них липкой массе.       Пронзительный свист йо-йо звенел в ушах, разделяя напополам волну, угрожавшую поглотить их. Когда жидкий асфальт, наконец, снова спал, на лице Ледибаг на мгновение появилась довольная улыбка, которая быстро уступила место напряженной сосредоточенности.       Черный Кот немедленно воспользовался случаем, чтобы в свою очередь ринуться на противницу, радуясь возможности сразиться с той, что причинила ему столько тревог и проблем. Пока он прыгал и крутился в воздухе, преследуя врага так, что она могла только защищаться от ударов, Ледибаг поспешила призвать свою силу.       Воспользовавшись короткой передышкой, которую ей обеспечил напарник, она бросила йо-йо в воздух, крикнув:       — Талисман удачи!       И среди снопа кружащихся искр ей в руки упал предмет.       Арбалет.       Красный арбалет в черный горох, снабженный колоссальной стрелой, на наконечнике которой находилась не менее колоссальная присоска, тоже в черную крапинку.       Как только Черный Кот снова встал на землю рядом с ней, Ледибаг наклонилась к нему.       — Кот, обойди ее, — велела она, мотнув головой на противницу. — Встань на линии огня.       Сразу же уловив намерение напарницы, Черный Кот грациозно прыгнул ввысь, перескакивая от здания к зданию, чтобы приземлиться за врагом так, что она оказалась точно на линии между ним и Ледибаг. Теперь ему надо было отвлечь внимание противницы так, чтобы позволить напарнице воспользоваться причудливым результатом призывания силы.       Плавным движением он раздвинул жезл, использовав его для попытки уронить жертву Бражника, коварно ударив ее по ногам. Женщина тут же обернулась, прыгнув в воздух, чтобы избежать удара, и снова встала на ноги, пронзив Черного Кота яростным взглядом. Он ответил ей вызывающе-насмешливой улыбкой. Кровь Ледибаг вскипела.       Сейчас.       Воспользовавшись обеспеченным напарником отвлечением, она поднесла арбалет к плечу, тщательно прицелившись в желтую строительную каску. Глубоко вздохнув, Ледибаг задержала дыхание, чтобы успокоить бешеное биение сердца и легкую дрожь в пальцах.       Спокойствие, спокойствие, спокойствие.       У нее есть право только на один шанс.       Устремив на противницу решительный взгляд, она позволила себе последний вздох.       И выстрелила.       Всё последующее будто проматывалось в замедленной съемке. Как только палец Ледибаг нажал на спуск, тетива с сухим щелчком распрямилась, освобождая стрелу, которая устремилась вперед, яростно вертясь вокруг оси. Стремительный полет завершился, когда снаряд с глухим звуком влепился в каску жертвы Бражника и сила удара заставила головной убор слететь с ее головы. С ее губ сорвался вопль ярости, каска взлетела в воздух, описав по улицам изящную параболу. Ледибаг с тошнотворным ощущением следила за каской взглядом, пока она продолжала кружиться в безумном танце, который, казалось, никогда не закончится. Каска поднималась всё выше, вращаясь, вращаясь и вращаясь, с крепко прилипшей к ней присоской. А потом из ниоткуда возник Черный Кот, прыгнув на невероятную высоту, чтобы схватить ценный предмет. Он вытянул руку в черной перчатке, вокруг которой плясали темные частицы, предвещающие грядущее разрушение. Едва его пальцы коснулись каски, как та распалась, освобождая находившуюся внутри гибельную акуму.       Время тут же возобновило свой бег. Йо-йо Ледибаг взлетело в воздух, поймав акуму с четкостью, выработанной опытом, после чего она очистила ее и освободила.       Затем Ледибаг ловким движением бросила арбалет в воздух. Он засверкал ослепительным светом и рассыпался облаком красных искр, закружившихся по Парижу, возвращая изначальный вид вязкой жидкости, которая текла по улицам, будто кровь по артериям. Дороги снова затвердели, машины чудесным образом вернулись туда, откуда их унесло, и последние следы сражения исчезли.       Растерянная женщина заняла место ужасающей злодейки, с которой они только что сражались, и Черный Кот поспешил передать несчастную заботам полицейского, который вышел из соседнего здания, чтобы оценить обстановку. После чего он повернулся к Ледибаг, подарив ей сияющую улыбку, и торжествующее протянул кулак. Со смешком облегчения она в свою очередь подняла руку, и их кулаки встретились с победным:       — Отличная работа!       Черный Кот отступил на шаг, грациозно поклонившись напарнице, и устремился к крышам Парижа. Мгновение Ледибаг провожала его взглядом, наблюдая, как темный силуэт ловко передвигается от дымохода к дымоходу.       А потом, не задумываясь, бросилась следом.       Ей понадобилось всего несколько мгновений, чтобы догнать напарника, который остановился на вершине здания, расположенного всего в нескольких улицах. Черный Кот теперь стоял в проеме двери на лестничную клетку, скрытый от взглядов. Он обернулся, услышав, как Ледибаг мягко приземлилась в нескольких метрах от него, и вопросительно приподнял бровь.       Но Ледибаг не смогла бы объяснить, почему последовала за ним.       Ее реакция была чисто инстинктивной. Теперь, когда адреналин схлынул, тревога, которая скручивала ее внутренности в течение бесконечного сражения, грозила поглотить ее целиком, неумолимо разрастаясь из живота, заставляя дрожать всё тело и отравляя мозг зловещими мыслями.       Ледибаг испугалась за Черного Кота.       Слишком сильно испугалась.       И как только сражение закончилось, она неосознанно не спускала с него глаз ни на секунду.       Конечно, ее поведение было совершенно нерациональным, Ледибаг прекрасно это осознавала. Она отлично знала, что сейчас Черному Коту ничто не угрожает, но ее испуганное сознание восставало против малейшей попытки воззвать к здравому смыслу. Только близость напарника могла успокоить завладевшую ею страшную тревогу.       Ледибаг необходимо было видеть его.       Касаться его, чувствовать его, слышать его.       Всё это гораздо больше общего имело с инстинктом выживания, чем с разумом.       Словно в трансе Ледибаг подошла к Черному Коту. Мозг отказывался производить связные мысли, ее почти качало. Она не знала, что делает, она не знала, смогла бы сказать хоть что-то. Она знала только, что ей надо приблизиться к напарнику.       Ближе, еще ближе.       Заметив со смесью любопытства и беспокойства почти лихорадочный блеск в глубине глаз Ледибаг, Черный Кот шагнул к ней, явно собираясь заговорить.       Но прежде чем он успел произнести хоть слово, Ледибаг быстрым движением положила ладонь ему на затылок, притягивая к себе, чтобы яростно завладеть его губами.       Горячий, жадный поцелуй. Собственнический.       Удивленное восклицание, пытавшееся вырваться из горла Черного Кота, немедленно было заглушено внезапным штурмом, смято обжигающими губами Ледибаг.       Она целовала его с почти отчаянным пылом, изо всех сил прижимаясь к нему, заставляя Черного Кота отступать, пока он не уперся в ближайшую стену.       И только от столкновения с бетонной перегородкой Черный Кот вышел из состояния оцепенения, в которое его повергли внезапные поцелуи обворожительной напарницы. Его руки инстинктивно скользнули по ее спине и бедрам, чтобы лучше удерживать ее, а дыхание стало глубже, когда он пьянел от нежного сладкого запаха ее кожи. Его язык устремился навстречу с ее в пьянящем танце в ритме их прерывистых вздохов.       Пылкая реакция Черного Кота исторгла у Ледибаг нежный стон, побудив его углубить жадные поцелуи, еще и еще, рискуя задохнуться. Он лихорадочно атаковал ее рот губами, зубами и языком, стремясь снова сорвать с губ напарницы завораживающую музыку. Словно живя собственной жизнью, одна рука Черного Кота сама по себе поднялась, чтобы лечь на затылок Ледибаг, твердо не давая ей отодвинуться ни на сантиметр, пока он пылко продолжал свое дело.       Не то чтобы она хотела отстраняться.       Напротив, Ледибаг с наслаждением тонула в океане горячих поцелуев, последние тревоги, наконец, исчезли, когда она потерялась в страстном объятии.       Сердце колотилось с такой силой, что стук крови, пульсировавший в висках, делал ее неспособной слышать что-либо, кроме собственных горячих вздохов, с которыми смешивались вздохи Черного Кота. Всё тело словно превратилось в гигантский барабан, вибрирующий и трепещущий, чтобы лучше разливать мощные волны тепла по всему ее существу.       Оглушенная неистовством ощущений, Ледибаг отчаянно цеплялась за Черного Кота дрожащими пальцами, сильнее прижимаясь к нему из страха, что ноги подведут ее. Словно каждая ее косточка, каждый орган или крошечная частичка плоти превратились в кипящую жидкость, грозя в любую секунду расплавить ее в руках Черного Кота. Наверняка, только кожа позволяла ей сохранять человеческую форму, хотя и чудом — насколько она казалась сейчас горячей.       И пьянящая близость напарника нисколько не успокаивала нежную пытку.       Везде, где пальцы или губы Черного Кота касались ее кожи, температура, казалось, поднималась до таких высот, что она того и гляди воспламенится. Даже ласки его влажного дыхания на ее губах было достаточно, чтобы подпитывать неконтролируемый пожар.       Но неважно — Ледибаг отказывалась отстраняться от Черного Кота.       — Моя Леди, — сумел он выдохнуть между двумя поцелуями таким хриплым голосом, словно по его горлу провели наждачной бумагой. — У тебя явно есть легкая склонность набрасываться на меня, когда ты паникуешь… Не то чтобы я жаловался — наоборот, — добавил он с задыхающимся смехом.       Ледибаг издала неразборчивое ворчание, уткнувшись покрасневшим лицом в шею Черного Кота, чувствуя, как его тело дрожит от смеха.       Хотя у нее всё еще кружилась голова, Ледибаг понемногу начала приходить в себя. Тем не менее она не решалась отстраниться от Черного Кота. Пока нет. Она подняла лицо, с тщательной медлительностью проведя горячую цепочку поцелуев вдоль горла напарника, наслаждаясь соленым вкусом его кожи. Руки Черного Кота конвульсивно сжались на ее бедрах, и он издал тихое восклицание перед тем, как Ледибаг снова завладела его губами.       Она целовала его с прежним пылом, но беспорядочная лихорадочность теперь уступила место явному самообладанию. Ледибаг методично занялась губами Черного Кота, посасывая, кусая и облизывая, пытаясь в свою очередь вырвать у него восхитительные звуки.       Одна рука Ледибаг оторвалась от груди Черного Кота, чтобы найти пристанище в его взъерошенной шевелюре. Он вздрогнул всем телом, почувствовав, как ногти напарницы пробежались по коже его головы, когда ее пальцы заскользили среди его светлых прядей. Будто мощный электрический разряд прошел по позвоночнику, посылая серию искр от позвонка к позвонку, заставляя его дрожать.       Черный Кот уже не мог думать, зажатый между стеной и девушкой его мечты, когда она прилагала все силы к тому, чтобы лишить его рассудка.       Лихорадочные поцелуи Ледибаг буквально заставляли его задыхаться, их губы разделялись, только когда легкие готовы были взорваться. Они едва заметили, как с Маринетт спала трансформация, слишком поглощенные поцелуями, чтобы обращать внимание на настоятельный писк камней чудес.       Черный Кот положил ладонь в перчатке на ее щеку.       — Плагг, — прошептал он, с трудом оторвавшись от губ Маринетт, а потом поспешил снова поцеловать ее, когда его собственная трансформация в свою очередь исчезла, а его квами быстро скрылся, чтобы присоединиться к Тикки.       Теперь Адриан мог чувствовать кожу напарницы под своими пальцами, одновременно нежную и горячую. Ее скулы так покраснели, что, казалось, пылают огнем. Он слегка отстранился, его теплое влажное дыхание касалось лица Маринетт, когда он с трудом восстанавливал дыхание.       — Одну минутку, — попросил он.       Маринетт молча кивнула, ее грудь вздымалась и опускалась слишком быстро, она тоже с трудом приходила в себя от вынужденной остановки дыхания.       — Мне надо… немного подышать, — произнес Адриан. — Иначе я задохнусь…       Он прервался на секунду, и его лицо осветилось озорным выражением, слишком хорошо знакомым Маринетт. В качестве предупреждения она подозрительно приподняла бровь, но недостаточно быстро, чтобы помешать ему закончить фразу.       — …и это было бы мяучально.       Маринетт тихонько вздохнула, стукнувшись лбом в грудь Адриану.       — Это было ужасно, — проворчала она, чувствуя, как его грудь слегка вибрирует от довольного смеха. — Глупый Кот.       — Возможно. Но я твой глупый Кот, — ответил он с широчайшей улыбкой, нежно проведя пальцами по ее волосам, небрежно распуская хвостики, которые уже сильно пострадали в их пылком объятии.       — Да, — тихо согласилась Маринетт, когда ее темные пряди свободно рассыпались по плечам.       Она подняла голову, ее взгляд вдруг стал крайне напряженным, когда она пробежала дрожащими пальцами по скуле Адриана. Глаза Маринетт приобрели глубокий переливающийся цвет, сверкая словно два завораживающих сапфира, подчеркиваемые румянцем щек. Сердце бешено колотилось в груди, она глубоко вдохнула и на выдохе произнесла:       — Ты мой глупый Кот, и я люблю тебя.       Адриан на мгновение пораженно застыл, едва осознавая, что только что услышал. Маринетт почти начала беспокоиться, видя его таким парализованным от изумления, когда он счастливо рассмеялся. Конечно, он знал, что она сильно привязана к нему, и догадывался, что она наверняка влюблена. Но если она не однажды говорила ему ласковые и нежные слова, так открыто призналась в любви впервые.       Солнечная улыбка осветила лицо Адриана, и нежная теплая волна счастья охватила всё его существо, понемногу окутывая теплым коконом. Сердце разгонялось по мере того, как он осознавал значение слов Маринетт, но совсем не так, как колотилось от ужаса или жаркой страсти. Сейчас оно звучало музыкой праздника, словно пело всю радость мира.       Ладони Адриана сами по себе легли на виски Маринетт, и он принялся покрывать ее лицо тысячью поцелуев, выдыхая радостно-недоверчивые: «Ты любишь меня?» — которые перемежал с пылкими: «Я люблю тебя».       Время от времени с губ Маринетт срывался хрустальный смех, когда ей удавалось перевести дыхание или когда она не отвечала пылко: «Ну да, я люблю тебя».       Страстное напряжение немного спало, их поцелуи постепенно становились не такими горячими, перейдя в нежное объятие. Запыхавшаяся Маринетт свернулась в руках Адриана, а тот шептал ей на ухо ласковые слова, имеющие смысл только для них.       Биение его сердца было всё еще таким гулким, что отдавалось по всей лестничной клетке, наверху которой они укрылись. Если только это не было биение сердца Маринетт. Или обоих вместе, он уже не знал.       Он знал только, что счастлив так, как не был никогда за всю жизнь.       И что своим счастьем он был полностью обязан чарующей девушке, которую держал в объятиях.       Он немного сильнее стиснул Маринетт в руках, с наслаждением вдыхая аромат ее волос и влюбленно целуя в макушку.       Несколько мгновений они стояли, обнявшись, пока в конце концов неохотно не отстранились друг от друга, прекрасно понимая, что не могут вечно тут прятаться. Они не сказали ни слова, но нежные улыбки, которыми они обменялись, стоили тысячи слов. Рука в руке они медленно спустились по лестнице и по общему согласию направились к дому Альи.       Маринетт не только стремилась успокоить подругу после безумной гонки, свидетельницей которой та стала, но главное — она не хотела снова упускать возможность объясниться с ней.       От мысли о встрече с Альей глухая тревога опять вспыхнула в глубине души, но Маринетт хотела узнать, наконец, что думает лучшая подруга. К тому же, всё, возможно, не так мрачно, попыталась она себя успокоить. Конечно, реакция Альи накануне была крайне резкой, но с тех пор она уже сделала шаг к Маринетт. Пришла к ней утром, пока им не помешало несвоевременное появление злодейки.       Алья хотела ее видеть.       Поговорить с ней.       Возможно, чтобы помириться?       Маринетт тяжело вздохнула. Ей необходимо было знать.       Дойдя до улицы, на которой жила Алья, они обнаружили ее возле своего дома, оживленно разговаривающей с Нино. Оба были поразительно бледны, а лихорадочность жестов показывала, насколько они нервничают. Заметив идущую к ним пару, они резко подпрыгнули, и Алья машинально вцепилась в руку Нино, будто пытаясь убедиться, что не спит.       Вздохнув с заметным облегчением, Нино широко им улыбнулся и отступил на несколько шагов с явным желанием предоставить Маринетт и Алье достаточно уединения, чтобы они могли спокойно поговорить. Адриан обменялся с ним заговорщицким взглядом, молча кивнув в ответ. Маринетт, напротив, старательно избегала взглядов друзей, такая напряженная, что Адриан чувствовал, как она дрожит.       Дойдя до Альи, Адриан поднес руку Маринетт к губам, нежно поцеловав пальцы в знак молчаливой поддержки, а потом выпустил ее ладонь, чтобы присоединиться к Нино в нескольких метрах поодаль.       Маринетт оказалась меньше чем в метре от лучшей подруги. Она опустила взгляд в землю, кровь отхлынула от лица, а сердце бешено колотилось, так она боялась неизбежного разговора. Редко Маринетт настолько нервничала. Однако, решила она в приступе гордости, сейчас не время сбегать.       Черпая силы в своей храбрости и в вере в их дружбу, Маринетт яростно вскинула голову, чтобы, наконец, посмотреть Алье в лицо.