Baby, did you forget to take your meds?

— Ты ведь уже поставил диагноз, да, Агрест? — усмехнулся Нино, потягиваясь в кресле. Он только вернулся с утреннего обхода, но вместо привычного перекуса должен был участвовать в сборище из-за перевода пациентки. Месье Дамокл пришел в качестве комиссии, занимал любимое кресло Ляифа, то и дело перекладывая документы, как пасьянс. В перерывах между этим старикан внимательно наблюдал за Адрианом, пока не собираясь что-либо подписывать. Менделееву в этот раз не пригласили — достаточно его решения, чтобы сделать какие-либо выводы. — Мой вердикт — посттравматическое стрессовое расстройство, — абсолютно спокойно произнес Адриан, держа ладони на белой папке — результатах вчерашнего тестирования и документах из клиники, где Дюпен-Чен находилась из-за черепно-мозговой травмы. — Афганский синдром, значит? — Нино снова потянулся. Сейчас бы он с большим удовольствием прошелся по территории, заигрывая с хорошенькими медсестрами, нежели слушал лекцию Агреста. Работать совершенно не хотелось. — Я не использую эти любительские названия, — поморщился Адриан. — Все признаки налицо. В карточке Дюпен-Чен видно изменения гиппокампа — это первый аргумент. Также я отметил чувствительный слух — она вздрагивает от обычного тембра голоса или звука шагов, для нее они сейчас слишком громкие. Тестирование показало высокий уровень тревоги, могу предположить — как следствие аварии. Пациентка пережила реальную угрозу жизни — как с объективной, так и субъективной точки зрения. Я считаю, что галлюцинации вызваны не столько черепно-мозговой травмой, сколько стремлением психики отгородиться от реальности и происходящего. Также стоит отметить сильное чувство вины, которое сформировалось за счет травмирующего события*. — То есть, никаких признаков шизофрении? — уточнил Дамокл. — Абсолютно, — Адриан прошелся от стола до двери, продолжая на ходу. — Пациентка в сознании, ориентируется в пространстве, мышление адекватное. Единственное, что может быть общего с шизофренией — галлюцинации, но это слишком общий симптом для назначения диагноза или лекарств. — А как же истерика в день поступления? — старикан не мог не упомянуть отчет Менделеевой. — Сработал триггер, — парировал Адриан. — С момента травмирующего события прошло меньше месяца — мы получили пациентку с острым посттравматическим, еще не перешедшим в хронику. Для больных с посттравматическим характерны флешбеки и триггеры, которые напоминают о травмирующих событиях и заставляют их переживать критические моменты заново. — Я предлагаю перевести ее в наше отделение, — вставил Нино, замечая, что Дамокл, как всегда, слушает только Адриана. — Назначим 40 миллиграмм гидроксизина*, когнитивно-бихевиоральную терапию* у доктора Агреста и разрешим прогулки. Может, захочет заняться садоводством, трудотерапия полезна в комплексе с медикаментозной поддержкой. Тем более, у нас сейчас есть свободные места, мы не так заполнены, как тяжелое отделение, пребывание в котором не может оказать пациентке должную помощь. — Хорошо. Я согласен, — буркнул Дамокл, подписывая документ о переводе. — С обеспечением сами разберетесь. — Да, конечно! — улыбнулся Нино, наблюдая, как старикан наконец-таки покидает кабинет. Дождавшись, пока его шаги затихнут, метис расхохотался. Адриан посмотрел на него с неприкрытым удивлением, явно не замечая очевидного. — Сними блестки с лица, доктор! — расхохотался Ляиф снова, показывая коллеге на патчи, что тот забыл снять с самого утра. Агрест шумно выругался, отделив золотые полоски. Под глазами сияли два белоснежных пятна. — Я же главная звезда в больнице! — рассмеялся мужчина, осознавая комичность ситуации. — Смотри не ослепи никого по дороге своим сиянием, — улыбнулся Нино. — Терапию можем начать с сегодняшнего вечера, схему лекарств я оставлю Рози. — Думаешь, что давать сразу сорок миллиграмм — хорошая идея? — А мы и не будем давать сразу. Первые два дня по половинке таблетки на ночь, потом — добавим утром, и еще через несколько дней — полную дозировку. — Я не хотел бы сегодня начинать курс, — едва не простонал Адриан. Он не испытывал удовольствия от того, что ему придется возиться с новенькой, которую он с самого начала не хотел брать под свою ответственность. Но желание помочь победило — и теперь Агрест обязан сделать все, что в его силах. Начинать терапию сходу в его планы не входило. — Дай мне и пациентке день отдыха. — Как откажешь Адриану, — усмехнулся Нино. — Забери ее вместе с Рози и возвращайся. Я такую игру новую скачал, как раз на двоих! Поиграем в свободное время! — Ладно, — улыбнулся мужчина, прежде чем покинуть кабинет с документами. Утро было не таким тяжелым, как предыдущее — ему удалось неплохо выспаться, тесты Дюпен-Чен заняли не так много времени, как он предполагал, а погода радовала и не навевала дурных мыслей. Рози уже ерзала на стуле от нетерпения, и как только она заметила Агреста, сразу же подскочила. — Ну что, будет новенькая? — Идем забирать, — улыбнулся Адриан. — Я так рада, я так рада! — просияла девушка. — У нас и поспокойнее, и уютнее, и кормят лучше, и есть с кем поговорить… Поселим ее с Джулеккой! Она на самом деле очень милая и переживает, что ее никто не замечает, будет с кем поговорить! Да и рисовать она любит, устроим негласную арт-терапию! — Конечно, — Адриан медленно покинул здание, слушая, как Рози продолжает щебетать. — А еще у нас есть пустые клумбы под окнами, можно посадить тюльпаны! Я обожаю тюльпаны! Вот Вы, доктор, любите цветы? Я люблю! Можно попробовать георгины или гиацинты, я слышала, что они не такие капризные! Что-то, что подходило бы для начинающих садоводов! А если еще и фонтанчик прикупить в отделение, так уютно станет, так уютно! Мужчина молча кивал на все заявления, не торопясь входить в главное здание. Это утро было теплым и солнечным, и если бы не окружение, то сладковатый запах цветущих деревьев унес бы мысли далеко-далеко, туда, где текут ручьи по лавандовым склонам, а девушки собирают в корзинки лечебные травы. Изумрудные кроны шептали кому-то свои песни, замолкая, когда южный ветер пробегал по тропинкам и играл с мелкими камушками, что застревали между растений. Из столовой для персонала пахло молочной рисовой кашей. Адриан не любил завтракать подобным — он бы предпочел кусочек камамбера и тост, но подобных изысков даже для него не подавали. Когда Агрест зашел вместе с Рози в здание, он встретился с привычной тишиной. Их шаги разносились по этажам — легкий звон маленьких туфелек девушки и равномерный стук ботинок мужчины. Дверь в нужное отделение открыла тучная санитарка. Ее лицо исказилось от злобы, морщины на лбу выстроились в ровную линию, но когда она заметила, что пришел вышестоящий персонал, то тут же скривила губы в улыбке. — Мадам Менделеева ждет Вас, — просипела женщина. — Отлично, — кивнул Адриан. — Рози, сходи с этим листом за вещами пациентки. Я должен дооформить перевод. — Конечно, — она моментально упорхнула, оставляя приторный запах духов. — Мадам? — мужчина постучал, прежде чем войти в кабинет. — О, пришел забрать-таки девчонку? — усмехнулась Менделеева, даже не поднимаясь со стула. — Это хорошо, мороки меньше. Уже сверху из-за нее звонили, требуют выписать до конца лета. — Я выпишу ее тогда, когда сочту нужным, — Адриан положил папку на стол и придвинул поближе последний документ, необходимый для перевода. Женщина молча его подписала, после чего поморщилась. — Оказывается, она работает на дочку мэра, и эта мелкая дрянь требует выпустить свою помощницу как можно скорее. Угрожает, что срежет нам все финансирование и по кирпичам здания разберет, а нас оставит без работы. Мы, видите ли, удерживаем силой ее работницу. — Хлоя Буржуа? Я разберусь, — кивнул Адриан. Он хотел что-то еще сказать, но крики в коридоре заставили его выйти раньше. — А я говорю — вернулась в отделение! Никто тебя никуда не переводил! — орала тучная санитарка, тряся Маринетт за плечо. Растерянная девушка смотрела на Рози, которая в этот момент ругалась с другой медсестрой, утверждая, что у нее есть все распоряжения и они не имеют право удерживать кого-то. — Что здесь происходит? — поморщился Агрест, мысленно отметив, что санитары с пациентами ведут себя паршиво. Если они такое позволяли себе, зная, что их могут услышать, то что происходит, когда двери запираются? — Эта девчонка утверждает, что ее переводят к Вам! — взвизгнула санитарка. — Да, я ее забираю в свое крыло. Маринетт, Вы собрали свои вещи? — обратился Адриан к пациентке, заслоняя ее собой от остальных. Рефлекс сработал быстрее, чем он понял, что держит ее за руку. — Последнее не отдают, — прошептала она и подняла взгляд. И на секунду Агресту показалось, что они знакомы уже тысячу лет — васильковое марево дрожало от боли и страха, и внезапное желание защитить ее промелькнуло в воздухе, но тут же растворилось. Медсестра, которая минуту назад кричала на Рози, молча всунула ей в руки прозрачный пакет — паспорт, водительские права и телефон Дюпен-Чен. Возмущенные сотрудницы отделения тут же удалились, не вступая в новые споры. Их рычание затихло в конце коридора. — Познакомься — это Рози, она главная медсестра в нашем отделении. Если тебе что-то понадобится — ты всегда можешь к ней обратиться. Обещаю, кричать или ругаться она не будет, — Адриан попытался разрядить обстановку, чувствуя, как Маринетт трясет. Рози моментально оказалась рядом и улыбнулась. — Я люблю людей! — выдохнула она с такой неприкрытой радостью, что Мари невольно усомнилась в ее здоровье. Оставшийся путь обратно все молчали. Маринетт немного подрагивала из-за того, что ее не хотели выпускать — она уже с ужасом представляла, что останется в больнице надолго. В соседних палатах лежали девушки и женщины разных возрастов — и каждая из них задерживалась минимум на два месяца, а самый долгий срок — два года, был у брюнетки, чей отец развелся с матерью и она осталась никому не нужна. Мари боялась одиночества, и если раньше не задумывалась об этом — то теперь она ощущала это так остро, будто весь мир ополчился против нее. И Лука действительно не появлялся — он даже не позвонил за последние два месяца. Можно было считать, что их отношениям пришел конец — но Маринетт об этом не оповестили. Она не сразу расслышала, когда к ней обратилась Рози, уже стоя перед открытыми дверями палаты. — Теперь ты будешь жить здесь. У нас, конечно, не парижские хоромы, зато душ всегда открыт и кормят лучше! — Здорово, — пробормотала Мари, оглядывая помещение. Сразу было видно, что на второй корпус выделяют больше средств — стены оклеены нежно-голубыми обоями до самого пола, всего две кровати с тумбочками и столько же розеток — каждая рядом с постелью. Заметив взгляд девушки, Рози тут же прощебетала: — Мы не отнимаем средства связи, ты можешь пользоваться телефоном с утра до вечера, только ночью сдаем, чтобы ничего не украли и Вы могли выспаться спокойно. Интернет тут почти не работает, но вечерами мы смотрим телевизор или кино в большой комнате отдыха. — А где моя соседка? — взгляд Мари скользнул по смятой постели, на которой лежал плеер. — А, Джулекка! У нее группа поддержки в другом корпусе. Но ты ее не бойся! Она очень-очень милая, но неразговорчивая! — Хорошо. — Все, отдыхай, если что-то понадобится — я на посту в холле. Можешь пока осмотреть территорию отделения, но наружу одна лучше не выходи — когда я освобожусь, то смогу устроить экскурсию, — наконец, щебетание Рози затихло, и она удалилась на свое рабочее место, присвистывая что-то на ходу. Маринетт осталась в палате одна. Прошлую ночь она снова паршиво спала — кошмары, напоминающие об аварии, были столь реалистичными, что девушка вскакивала и не понимала, где находится, пока сознание не прояснялось на секунды. Не решив, чем еще заняться, она молча легла на белоснежную постель, даже не укрываясь. Болезненный сон снова вернул ее в тот день, но в этот раз крик не потревожил отделение.