***
Спустя полчаса, жуткие, наполненные ужасом и болью полчаса, автомобиль, наконец, начал подъезжать к Нижнему Мымрино. Стемнело. Дорога стала немного ровнее, лоб Интегры уже не так часто встречался со стеклом, и она имела возможность полностью разглядеть деревню. Справа от дороги нестройной линией тянулись деревянные одноэтажные покосившиеся домишки с пристройками, огороженными кривыми заборчиками. В некоторых избушках, на первый взгляд совсем необитаемых, горел свет. Через дырки в заборах, казалось, можно было пролезть на любой участок, если бы не огромные сугробы, скрывшие под собой густые заросли крапивы, да глубокий овраг между ним и дорогой. Тяжелые снежные шапки накрыли собой крыши домиков, мерцающим в свете месяца ковром устлали землю. Далеко слева, за снежным полем, протекала уже покрытая льдом река с непривычным именем «Каменка». В центре поля стояло полуразрушенное здание бывшего колхоза «Путь Ильича», а рядом с ним, но ближе к дороге и совсем рядом с лесом, за трехметровой каменной стеной виднелись купола главного храма и колокольня монастыря. На иронию подобного соседства Интегра не обратила никакого внимания. Девушка тревожно нахмурилась. Богослужебное заведение, распространяющее свое влияние на всю деревню, и двое вампиров в машине. Только этого им не хватало. Если Виктория или, что вероятнее, Алукард столкнутся с каким-нибудь священнослужителем и их нечеловеческая сущность раскроется, проблем потом не оберешься… - Приехали, - мадам Бернадотте остановилась около участка на дальнем конце деревни, стоящем чуть поодаль от прочих домов. Окружал его такой же покосившийся заборчик, что и везде, однако сама изба выглядела не в пример больше и солиднее. Широкий двухэтажный бревенчатый дом-пятистенок с трехскатной крышей внушительно возвышался над участком. Из крыши невысоким балкончиком выступала светлица, резные ставни обрамляли покрытые инеем окна. Не будь у Интегры весь лоб забит шишками, она бы даже залюбовалась. На участке располагалось несколько хозяйственных построек, плохо различимых в темноте. Двери открылись, и леди Хеллсинг вышла из машины вслед за вампирами. Не успела она пройти и двух шагов к избе, как вдруг девушку сбило с ног что-то большое, пушистое и тяжелое. Дезориентированная от неожиданности Интегра грохнулась в сугроб; внезапно влажный шершавый язык, сопровождаемый громким заливистым лаем, несколько раз прошелся по лицу, оставляя очки полностью обслюнявленными. - Анчар! А ну фу! – Пип оттащил гавкающее недоразумение от жены за ошейник. Протерев очки, Интегра смогла подняться и лицезреть большую кавказскую овчарку, оживленно скачущую вокруг Пипа и норовящую лизнуть того в повязку. Пес радостно лаял, хвост его вилял из стороны в сторону так активно, что, казалось, работал у собаки заместо пропеллера. Наемник смеялся и ласково тормошил собаку за ухом, отчего та еще больше раззадоривалась. Стоило девушке подняться, как овчарка вновь переключилась на нее: гавкая, встала на задние лапы, уперлась передними в грудь и счастливо затявкала. - А ты ему сразу понравилась, - ухмыльнулся Пип, глядя на очумевшее лицо жены. – Радуйся, он не со всеми такой дружелюбный! - Ой, какой славный песик! – умилилась Виктория и протянула к собаке руку, чтоб погладить, но внезапно овчарка отпрянула от Интегры, прильнула к земле, прижала уши и угрожающе зарычала. Серас в страхе отдернула ладонь. - Не советовал бы тебе приближаться к животным, Виктория, - строго одернул Алукард. – Они не слишком расположены к существам вроде нас с тобой. Услышав низкий голос вампира, Анчар отступил еще на несколько шагов, сильнее напрягся и ощерился. От ожидаемой атаки носферату спасло лишь вмешательство Пипа: тот, придерживая пса за ошейник, стал, поглаживая, шептать ему на ухо что-то успокаивающее, отчего собака заметно расслабилась, но грозного взгляда с вампиров не спустила. - Вы поаккуратней с ним, - предупредил капитан, пока все пятеро шли к дому. – Старайтесь поменьше попадаться псу на глаза. Животные неадекватно реагируют на немертвых… - Вы всерьез полагаете, что собака способна причинить мне какой-либо вред? – усмехнулся Король Нежити. - Вообще-то я боюсь не за тебя, а за пса! – сердито воскликнул Пип. – А вообще Анчар добрый; я когда последний раз ездил сюда два года назад, он еще совсем щенок был, вот такусенький… Наконец все дошли до крыльца, вошли внутрь и оказались в просторных сенях, обставленных по периметру лавками и полками со всякой хозяйственной утварью, связками сушеных грибов, пучками сухих трав, закруток с огурцами, помидорами и прочими соленьями. Интегра облегченно вздохнула. В избе было ощутимо прохладно, но гораздо теплее, чем на улице. Девушка скинула куртку мужа. Внезапно дверь, ведущая в горницу, открылась, и на пороге появилась маленькая сгорбленная седовласая старушка в зеленом платочке. При виде Пипа ее лицо сразу просветлело. - Внучок! – не смотря на преклонный возраст, передвигалась она весьма резво. – Приехал-таки! Не забыл бабушку! Наемник крепко обнял бабулю, бывшую в два раза меньше него, и повернулся к остальным. - Ба, я тут не один приехал, - старушка недоверчиво покосилась на одноглазую девушку, высоченного брюнета в алом плаще и фигуристую блондинку в явно не вяжущейся с сезоном одежде. – Послушай, все они - иностранцы, поэтому не могла бы ты говорить по-английски? Пожалуйста. Тебе ж не сложно, а? Бабуле, бывшей переводчице, эта просьба пришлась явно не по вкусу, но, тем не менее, она согласно кивнула. - Знакомьтесь: Мария Сергеевна, можно просто баба Маша. Баба Маша, - капитан указал на Алукарда. – Это… ммм… «…пятисотлетний кровосос…» - …мой друг. Его зовут… - Алукард, - перебил хозяина вампир и, отвесив небольшой галантный поклон, наклонился, поцеловал тыльную сторону ладони бабы Маши и произнес самым обворожительным голосом, на который был только способен. – Для меня честь познакомиться со столь прекрасной дамой. - Надо же, какой приятный молодой человек! – недовольство бабы Маши растаяло так же быстро, как и появилось. Старушка заулыбалась, теперь ее расположение было очень трудно скрыть. «Молодой… Да если б ты только знала, что этот “молодой человек” тебе в прапрапрадеды годится!» - думал Пип, искоса глядя на носферату. Вот же сволочь, может драму разыграть, когда хочет! - Это Виктория, подруга семьи, - вампирша дружелюбно закивала. – А это, - наемник гордо взял леди Хеллсинг под руку. – Интегра ван Хеллсинг, моя жена! Интегра старалась выглядеть как можно приветливее, насколько приветливо может смотреться одноглазая барышня со сбитой прической и шишками на лбу, но прямо-таки физически ощутила идущую от бабы Маши неприязнь. Старушка поджала губы и окинула девушку оценивающим взглядом, от которого у леди Хеллсинг внутри все замерло. - Очень рада с вами познакомиться, - произнесла Интегра заранее заученную фразу. – Пип мне много о вас рассказывал… - Да-да, мне тоже, - кивнула баба Маша, но даже самому запущенному эмоциональному полену было кристально ясно, что ни о какой радости и речи быть не может. – Что же вы стоите на пороге? Проходите в комнату, я уже и стол накрыла! Пока все раздевались, старушка подозвала к себе Пипа и довольно громко по-русски спросила: - Это действительно твоя жена? – и указала кивком на Интегру. Девушка прислушалась к разговору, силясь по тону разобрать смысл диалога. - Да. А почему ты спрашиваешь? – недоуменно нахмурился капитан. - Точно она? Не та симпатичная? – бабуля с надеждой покосилась на старавшуюся держаться поближе к Алукарду Серас. Наемник устало выдохнул. - Так вот ты к чему… Нет, бабуль, не та симпатичная, а другая симпатичная. Что-то не так? - Не нравится она мне, - недоверчиво покачала головой баба Маша, а Интегра по интонации поняла, что ничего лестного только что сказано не было. – Высоченная, да еще и худая, как швабра. Пип хотел было возразить, но бабуля уже бодро засеменила в горницу к накрытому столу. Ну ничего, за пять дней она еще успеет убедиться в неверности первого впечатления. Стоило бабе Маше отойти, как к мужу тут же подошла леди Хеллсинг и грозно вопросила: - Что она сказала? - Она сказала, что ты красавица, - лучезарно улыбнулся наемник и повел жену в комнату. Алукард, слышавший весь разговор от начала до конца на обоих языках, благоразумно промолчал. Первое, что бросилось в глаза при входе в горницу, – массивная белая печь в углу, занимавшая собой почти всю длину стены. На огромной лежанке впору было уместиться троим взрослым людям. К печке были прислонены различные инструменты вроде ухватов, лопат и кочерег. Остальную часть стены занимал увесистый шкаф, по периметру комнаты расположились две кровати, а в центре – тяжелый дубовый стол, ломившийся от приготовленных яств – тазиков с икрой, салатов, жареного мяса, казана с голубцами и двух бутылок водки «Абсолют». Посередине красовались медный самовар и блюдо с плюшками. Сейчас Интегре больше всего на свете хотелось свалиться в постель и проспать как минимум двое суток, но желудок упорно требовал свое. Прислушавшись к организму, девушка заняла место ближе к печке. Когда все расселись, мадам Бернадотте предложила водки «для сугреву». Алукард и Пип были не против, а Виктория, вспомнив, чем обернулись ее предыдущие «100 грамм» (а вернее, вспомнив об отсутствии всяких воспоминаний), вежливо отказалась. - Наконец-то ты к нам приехал, внучок! – баба Маша радостно суетилась, накладывая каждому в тарелку гору голубцев. У Интегры гора была самая маленькая. – Исхудал-то как, небось совсем тебя в твоей Британии не кормят! Мне Ира столько о вас рассказывала – что ты работу в Англии с отрядом нашел, жениться успел! А бабушку даже не предупредил… - Понимаешь, там такая ситуация была, - начал объяснять Пип. – Я сам толком не заметил, как штамп в паспорте появился. А вообще это долгая история… Виктория задумчиво покосилась на рис, завернутый в капустный лист, на своей тарелке. Человеческая еда уже давно не вызывала в ней никаких чувств, кроме безвкусного ощущения картона. Однако обижать гостеприимную бабулю не хотелось, и поэтому вампирша попыталась незаметно сплавить голубец сидящему под столом Анчару. Пес принюхался, но тут же сдавленно зарычал, отказываясь принимать пищу из рук нечеловека. Серас вздохнула. Пришлось вернуть голубец на место и давиться. - Эх ты, - покачала головой баба Маша, одновременно насыпая гостям салат «дачник», но тут же добродушно продолжила. – Ну да ладно! Расскажи лучше, как ты со своей… этой… Абсциссой познакомился! - На работе, - ответил наемник. – Она у нас… Капитан замялся, но Интегра тут же нашлась. - Работаю в британских спецслужбах. - Спецслужбы? – покачала головой старушка. – Так ты, выходит, шпиёнка заграничная? - Не-не, не совсем, - покачал головой Пип, наворачивая салат. – Интегра руководит отделом по борьбе с особо… нестандартными преступниками. Мадам Бернадотте прекрасно понимала, почему сын скрывает от ее матери настоящее назначение организации. Упомяни Пип о вампирах – баба Маша еще решит, что внучок, поди, головой тронулся. И двое представителей рода кровососущих за столом для нее – аргумент далеко не решающий. - Это с какими такими преступниками? – заинтересовалась бабуля. - Искренне прошу простить меня, - мягким баритоном произнес Алукард, и у старушки вновь исчезли все претензии. – Но мы не имеем права открыть вам все тайны. Это секретная информация. - Да-да! – активно закивал Пип, подбрасывая себе картошки в мундирах. – Настолько секретная, что мы даже сами не знаем, с кем боремся! - Но как же вы… - Это секретная информация, - хором отчеканили Пип, Виктория, Интегра и Алукард. - Ну раз так… - слегка разочарованно вздохнула баба Маша. – Товарищ Алукард, а вы чем занимаетесь? - Он тоже работает у нас в отделе, - пояснил капитан, придвигая к тарелке блюдо с маринованными грибочками. – Наш лучший оперативник. - Да прям-таки? – восхитилась старушка. – И правда лучший? - Никогда не любил хвастать, однако, должен признать, так оно и есть, - судя по виду Алукарда, его заявление о нелюбви к хвастовству было ну ооочень преувеличено. – Меня посылают на опаснейшие задания, но все дело в том, что в этом заключен смысл моей жизни. Иногда я даже теряю голову от адреналина. Хожу по тончайшему лезвию шты… кхм, ножа. Но неизменно заставляю сердца врагов вырваться из груди от страха… - Это он образно, - резко вставила Интегра. Но баба Маша ее не слушала; глядя на статного красавца-брюнета, она уже не сомневалась, что тот вполне в силах похитить чье-то сердце. Сидевшая справа от бабули мадам Бернадотте хлопнула себя ладонью по лбу. - Неужели ты тоже работаешь у Пипа в отделе? – обратилась старушка к Виктории. Вампирша отвлеклась от едва тронутых голубцев и тихонько кивнула. - Да. Я… ассистент мистера Алукарда. Называть носферату иначе как «хозяин» было до ужаса непривычно. - Ассистент? – искренне удивилась баба Маша. – Такая молоденькая и хрупкая, и уже борешься с преступниками? - Ба, да эта «хрупкая» может запросто натянуть нашим врагам глаз на… - не без гордости начал Пип, но его прервал внезапный пинок Интегры под столом. - Вот как… Прости, внученька, не напомнишь, как тебя зовут? Старость не радость, совсем бабушку склероз замучил… - Виктория, - услужливо ответила Серас. - Виктория! - мечтательно произнесла старушка. – Красивое имя… Да только не по-нашенски оно звучит, словно чужое… Буду звать тебя Викусей. - Как-как?! – чуть не подавилась капустным листом Дракулина. - Викуся. А что, тебе не нравится? Вампирша хотела было ответить, но испепеляющий взгляд Интегры, сидящей напротив, лишил ее всякой решимости. - Да нет… Меня все устраивает… - Вот и славно, Викусь. - Ох, а еда-то у нас закончилась! – неожиданно всплеснула руками мадам Бернадотте. И правда, все тазики, тарелки и миски с салатами оказались опустошены. Все тут же кинули хмурые взгляды на Пипа, непрестанно что-то жующего с начала беседы. - Что?! – недоуменно воскликнул тот, проглатывая последний кусок мяса. - Вижу, вы все наелись, - под словом «все» баба Маша явно подразумевала любимого внучка. – Мы пока тарелки в раковину отнесем, а вы посидите. Ира, за работу! - Не скучайте без нас, Импликация, - офицер ВДВ по-дружески хлопнула Интегру по плечу и, собрав оставшуюся посуду, скрылась в сенях, где и располагалась раковина. - Интересно, когда она уже запомнит мое имя? – задумчиво протянула леди Хеллсинг, провожая мадам Бернадотте единственным глазом. - Радуйтесь, хозяйка, - раздраженно выдохнула Виктория. – Вас хотя бы «Викусей» не называют…***
Две старушки так и остались мыть посуду в сенях. Убедившись, что за шумом воды и тихим бормотанием их не будет слышно, Интегра резко развернулась к мужу и вампирам и начала: - Запомните: в силу особых обстоятельств мы находимся в этой деревне на чрезвычайном положении, поэтому малейшее отступление от моих дальнейших приказов будет караться заточением в подвале, - девушка выразительно глянула на Алукарда, вампир сделал вид, что заинтересован бревенчатыми перекрытиями на потолке. – От ваших действий зависит безопасность организации «Хеллсинг». - Неужели все настолько серьезно? – обеспокоенно спросила Виктория. – Мы же просто пробудем здесь еще пять дней и улетим… Девушка мрачно усмехнулась. - Если бы все было так просто, Серас. Но нет. Дело в том, что по дороге к этому дому я заметила большую проблему. - Какую? - Православный монастырь. Тут уже все трое, до этого не понимавшие напряжения Интегры, навострили уши. - Не будь здесь религиозных заведений, все могло бы пройти, как по маслу. Однако, нам, как обычно, крупно «повезло», - леди Хеллсинг вынула из пачки «Беломорканала» сигарету и, оградив слабый огонек зажигалки ладонью, подожгла ее. – Если в Москве станет известно, что Королевские Протестантские рыцари проникли на территорию Патриарха без должного на то разрешения, да еще и с вампирами… Конфликт двух церквей обеспечен. - Одним словом – жопа. – резко, но достаточно ёмко подвел итоги Пип. - Именно, - кивнула Интегра, поворачиваясь к мужу. – Что это за монастырь и что ты о нем знаешь? - Ничего конкретного, - раздраженно цокнул языком наемник. – Никогда шибко религиозным не был. Михайловский монастырь, стоит здесь века с семнадцатого… Считается пограничным – во время Смуты держал осаду 10 месяцев против шведов. Но вот в детстве, помню, паломников много приходило, некоторые даже у нас в доме селились, рассказывали про чудеса всякие. Один раз я решил залезть на крепостную стену, правда монахи меня оттуда метлой согнали... Да вот и всё. Девушка нервно затянулась. Информации было чертовски мало. - Тем не менее, - обратилась она к вампирам. – Все эти пять дней вы будете усиленно прикидываться людьми. Никаких признаков того, что может раскрыть вашу истинную сущность. Ты, - Интегра повернулась к Алукарду. – Смени цвет глаз и переоденься во что-нибудь менее эпатажное. Ты, - она перевела взгляд на Серас. – Надень темные очки… и тоже переоденься. Днем не спать. Пить кровь так же запрещается. - Но чем мы будем питаться? – вскинула брови Виктория. - Найдете, чем. Борщом, к примеру. - Но это же не… - Зато цвет один в один. Приказы ясны? Пять дней продержитесь? - Да, хозяйка, - обреченно вздохнула вампирша. Ну а что ей еще оставалось делать, если двухнедельный запас донорской крови она последний раз в прямом смысле в гробу видала? Алукард уверенно кивнул, в предвкушении осмысливая слова Интегры. Монастырь, значит. Что ж, если старушка-судьба будет к нему благосклонна, может быть, здесь он найдет то, что так долго ищет… кого так долго ищет.***
Тем временем в сенях у раковины старушки вели свою беседу. - Не возьму в толк, что Пип нашел в этой… как её… Параболе? На вид – точно коза худосочная, одни кожа да кости! И внучка до того же состояния довела – гляди, как изморился, бедный! Да еще и имя один черт запомнит, - возмущалась баба Маша, споласкивая казан. – А ведь говорила я – нет на западе девок-то хороших… - Да ладно тебе, - примиряющее пожала плечами мадам Бернадотте, поставив чистую тарелку в посудный шкаф. – Девочка только на глаза твои попалась, а ты уже на нее наброситься готова. Я жила с ними в Англии пару недель, поверь, Гипербола – баба что надо! - Ох, и чья бы корова мычала, Ир! – резко вскинулась старушка. – Помнишь, что я тебе говорила, когда встретила ты лягушатника твоего? Что не пара он тебе. Меня ты не послушала – естественно, зачем мать слушать, она ж ничего в жизни не понимает! И? Чем это закончилось? Мадам Бернадотте возвела глаза к небу, стараясь успокоиться. Знай она тридцать лет назад, что мать будет доставать ее этой темой все те же самые тридцать лет, еще сто раз подумала бы, прежде чем замуж выходить. - Вот-вот, - молчание дочери мама приняла за согласие. – Муж у тебя был непутевый, так и сына собственного за непутевую отдаешь. Ну ничего… Жизнь Пипу покажет, что Дизъюнкция ему – не пара… Увидев, что гости уже начали клевать носом (а именно Пип, к усталости которого прибавился еще и порядочно потяжелевший желудок), хозяйки дома приняли решение развести всех по кроватям. Однако в избе наблюдался явный дефицит лежачей мебели. В горнице стояли две кровати, но на обеих из них спали сами старушки. Еще две советские софы находились на втором этаже, правда в разных комнатах – на них расположились Виктория и Интегра. На этом кровати в доме закончились, и баба Маша принялась думать, где расположить Пипа с Алукардом. Решение проблемы нашлось довольно быстро.***
- Знаешь… Ни за что бы не подумал, что мы еще когда-нибудь станем спать вместе… - Взаимно. Наемник и вампир вдвоем лежали на огромной теплой печи, накрывшись одеялами. Свет уже давно был погашен, вся горница погрузилась во тьму, и лишь раскатистый храп мадам Бернадотте нарушал ночное спокойствие. Когда резкий всхрап офицера ВДВ в очередной раз прорезал тишину, носферату все же не выдержал. - И давно у нее это началось? - Всю жизнь, - безразлично ответил Пип. – Я привык. Молчание длилось еще некоторое время. Несмотря на бессонный день, ложиться Алукарду вовсе не хотелось – мысль о возможном исполнении желания не отпускала его. - Как считаете, хозяин, - медленно произнес носферату, разглядывая паутину между печной трубой и потолком. - У православных существуют организации наподобие «Хеллсинга» или «Искариота»? Капитан ненадолго задумался. - Должны быть. По идее. В средневековье точно существовали монахи-воины. Что до организаций… А с чего ты вдруг спрашиваешь? Тебе проблем с «Искариотом» мало? - «Искариоты», - горько усмехнулся Алукард. – Если уж и говорить о них… то теперь это всего лишь кучка жалких щенят. По тону слуги Пип внезапно почувствовал, что затронул больную тему. - Теперь?.. - Теперь. После смерти Александра Андерсона. Наемник промолчал, а носферату тем временем продолжил, так и не дождавшись ответа. - Священник Иуды был единственным Человеком среди этого скопища трусов. Вы бы видели, хозяин, с какой яростью он сражался! Каким сумасшедшим гневом горели его глаза, как сверкали в свете пламени смертоносные лезвия его бесчисленных штыков! О, наша битва была подобна танцу – танцу Жизни и Смерти, всепожирающей тьмы и ярчайшего света! Он в одиночку прорвался сквозь сонм демонов, полный решимости уничтожить меня! Распаленный жаром схватки… - Старина, ты увлекся, - напомнил Пип вампиру о своем существовании. - Сожалею… А потом, - кривой оскал на губах Алукарда стал почти осязаем. – А потом все закончилось. Человек обратился Монстром. И умер навсегда. - Побочный эффект разъединения сердца с телом, не находишь? – вставил наемник. - Вы правы, хозяин, - мрачно рассмеялся Король Нежити. – Единственный Человек, способный убить меня… отдал дьяволу душу. - Даа… Действительно, Алукард… Погоди! – внезапная догадка поразила Пипа, сон как рукой сняло. – Так это из-за смерти Андерсона ты ведешь себя, как последняя стерва при ПМС? - А ну хорош там под одеялом шептаться! Спать мешаете! – в мужчин полетел пущенный с кровати ботинок мадам Бернадотте. Те от неожиданности сразу замолкли, и еще некоторое время лежали, прислушиваясь. - Я бы предпочел выражение «не в меру импульсивный», но суть, однако, вы передали верно, - нехотя признал вампир. – Да, хозяин, это так. Люди вроде Андерсона рождаются раз в столетие… а встречаются раз в тысячу лет. Другого такого противника мне не сыскать. Но кроме этой есть еще одна проблема, - Алукард неожиданно сменил тему. – У меня больше не осталось душ. Пип ван Хеллсинг резко вскочил на лежанке. - Что?! А как же… Где остальные?! - В самом конце Битвы за Лондон хозяйка разрешила мне выпить кровь убитого Майора Монтаны. Поглотить его душу я не смог: вместо крови в большей части тела присутствовало машинное масло… Однако нескольких капель оказалось достаточно, чтобы узнать его план: растворить кровь мальчишки Шредингера в общей массе и тем самым заставить меня исчезнуть. Капитан напряженно оценивал слова носферату, покусывая губу. - И поэтому ты не стал собирать кровь со всего Лондона? Получается, все твои выпущенные души… так к тебе и не вернулись? - Совершенно верно, - кивнул носферату. – Однако не смейте думать, что я теперь абсолютно бесполезен. Все мои способности остались на прежнем уровне, с той лишь разницей, что теперь для моего умерщвления достаточно будет всего один раз вонзить освященное серебро мне в сердце. В этот момент мужчины вдруг осознали, что храп мадам Бернадотте затих. Но тишина была недолгой: во дворе почти сразу же послышался громкий лай. - А это что за собака Баскервиллей? – хмуро поинтересовался Алукард. - Да это Анчар развлекается. Не обращай внимания. С душами, конечно, реальная напряженка, - рассуждал Пип, почесывая щетину на щеке. – Но раз никакой опасности в этом нет, да и сердце твое в ближайшее время протыкать никому не требуется… Вернемся в Лондон – вплотную займемся этой проблемой. А сейчас я спать… Прошло не менее получаса, прежде чем к заливистому лаю Анчара во дворе прибавился храп Пипа ван Хеллсинга. Убедившись, что хозяин крепко заснул, Алукард бесшумно сошел с печи, обернулся в алый плащ, прошел сквозь стену в сени и стал подниматься на второй этаж в комнату Виктории. Король Нежити пребывал в нетерпении слишком долго, чтобы откладывать это дело еще хоть на одну ночь.