Значит, позволишь мне умереть?

Первый день в школе всегда волнителен — каждая мелочь имеет значение, ведь кажется, что именно из-за нее все пойдет не так и школьная жизнь будет испорчена навеки. Не знаю, как у остальных, но я испытывала именно это, первый раз в жизни собираясь пойти в школу. Второй год старшей школы станет моим первым и, возможно, последним, но я хочу провести его как обычный человек. Быть как все, а не как девушка, которая всю свою жизнь провела в цветочной лавке, практически изолированная от сверстников и людей в целом. По началу, если честно, меня и в лавку отпускать не хотели, и только к тринадцати годам я выпросила право помогать там. Сейчас же я впервые собираюсь покинуть мой маленький цветущий мирок и войти во взрослую жизнь. Школьная форма сидит неплохо, даже несмотря на излишнюю худобу и бледность, она, наоборот, красит меня. По крайней мере, так говорит мама, а ей только попробуй не верить. Рюкзак собран, деньги на обед взяты, хотя я сомневаюсь, что волнение позволит мне что-то съесть. Я стою напротив выхода из лавки и никак не решаюсь открыть дверь и сделать хотя-бы шаг. Но в конечном итоге я прикрываю глаза, вздыхаю, улыбаюсь и толкаю дверь, выходя на улицу. Оборачиваюсь и вижу подбадривающую улыбку мамы и хмурое лицо отца — тот до конца был против, чтобы его единственная и любимая дочь вылетала из-под родительского крыла. Я с грустью подумала, что им уже сейчас стоит мириться с мыслью, что меня, возможно, скоро не станет вовсе… Но, сейчас не стоит думать о плохом. Я отворачиваюсь и сначала медленно, но потом более уверенно и быстро начинаю идти в школу — кварталов семь пройти и я буду на месте. Минут через двадцать я прохожу через школьные ворота и оказываюсь в толпе людей, почему-то стоящих в круг и наблюдающих за кем-то. Мое любопытство просыпается и тянет меня туда, поэтому я проталкиваюсь сквозь толпу и вижу такую картину — девушка вся в слезах смотрит на то, как парень зачитывает с немного мятого листка, по всей видимости, признание в любви. На душе сразу стало как-то мерзко — как можно так жестоко отнестись к девушке, набравшейся смелости для признания? Лицо парня я не видела, но тембр голоса показался мне до боли знакомым. Я вышла немного вперед толпы и прошлась вдоль нее, стараясь рассмотреть лицо жестокого школьника. И с ужасом сжимаю ладони в кулаки, узнав в этом парне свою чертову любовь с первого взгляда… Появляется желание подойти и врезать этому безжалостному парню, но меня опережают — девушка, которой и принадлежало письмо, наотмашь ударила парня по лицу ладонью, так, что послышался громкий хлопок, и вся в слезах убежала. Парень лишь поморщился, приложил на мгновение ладонь к уже начавшей краснеть щеке и, обернувшись, кивнув парню, стоявшего позади. Затем просто продолжил путь к школе, порвав письмо пополам, смяв и бросив назад, даже не смотря. Его друг молча посмотрел на бумагу на асфальте и, вздохнув, отправился вслед за тем парнем. Толпа стала понемногу расходиться, переговариваясь, а мои нервишки на пару с жаждой справедливости танцевали канкан на чувстве самосохранения. Послав все к чертовой бабушке, я еще сильнее стиснула кулаки и побежала в ту сторону, куда ушел виновник этого шоу. — Эй, наглый мальчишка, — еле как догнав парня и толкнув его в спину, обращая на себя внимание, громко произнесла я. Когда же тот удивленно-возмущенно обернулся, я продолжила, — Во первых, не мусори. Иди и подбери те листы. Во вторых, найди ту девушку и извинись. Ты поступил слишком грубо, растоптав прилюдно ее чувства. Все это я говорила с максимально серьезным и устрашающим видом, на который была способна, но, видимо, силу это не возымело… — Ты вообще кто, вампиреныш? — выгнув бровь, спросил мой чертов возлюбленный, а я удивленно заморгала. Вампиреныш?! Парень фыркнул, смотря на мое вытянувшееся от удивления лицо и соизволил пояснить, — Ты бледная, как труп и худая до жути, но вроде как живая, раз так дерзишь. Но советую тебе прикусить свой язычок, иначе это придется сделать мне. — Уж поверь, я тебе не по зубам, — хмыкнула я, припоминая одну маленькую особенность ханахаки. Должно же быть хоть какое-то преимущество у этого вируса? — Хочешь проверить? — надменно спросил парень, а я в который раз поразилась судьбе — вот нужно было такой тихой и мирной мне влюбиться в этого… Этого. — Я хочу, чтобы ты хотя бы перед девушкой извинился, — вздохнула я, возведя глаза к небу, прося у него хоть толику человечности для возлюбленного. Взгляд зацепился за стоящего позади парня, пристально наблюдавшего за нашей небольшой перепалкой, но сохранявшего идеальное молчание и делавшего вид, что его здесь вообще нет. Кажется, у меня на такое его поведение глаз от нервов дернулся, но опустим подробности. — И что мне с этого будет? — не желая сдаваться, продолжает парень, а мне это начинает надоедать и жутко раздражать. А еще начинает болеть сердце. Я прям чувствовала легкое движение растущих в нем цветов, что меня безумно пугало. Как говорится, жить то хочется… — Карму хоть немного почистишь. Иначе рискуешь захлебнуться своей внутренней гнилью, — медленно проговорила я, смотря прямо в глаза парню. Затем обогнала его и его друга и направилась прямо по коридору, затем свернула, вспоминая, где вообще находится мой новый класс… А еще я чувствовала прожигающий взгляд на своей спине, отчего сердце болезненно замирало…