Отражение

Лучший поцелуй в моей жизни заканчивается тем, что дверь на балкон резко открывается. Я слышу посторонний звук и тут же отрываюсь от Артёма, делая шаг назад. Заспанный Айсик потирает глаза, а потом недоумённо смотрит на нас, видимо, понимая, что чему-то помешал. Он открывает рот, но я опережаю его. Мямлю что-то про то, что очень устала, замечаю вопросительный взгляд Депо и просто сбегаю. Мне неловко, и я возвращаюсь в комнату, желая уснуть в ту же секунду. Но, как назло, от переизбытка эмоций сон пропадает. Я прокручиваю в голове то, что произошло со дня знакомства с Депо снова и снова. Мыслей слишком много, и я чувствую себя потерянно. Всё вроде складывается именно так, как я и хотела, но, с другой стороны, не покидает ощущение, будто меня засасывает в трясину болота. И чем дальше, тем ниже я погружаюсь. Всё меняется, и эта нестабильность пугает. Минут через 15 я слышу, как парень заходит в комнату. Я лежу на боку, отвернувшись в другую сторону от его половины кровати. Делаю вид, что сплю, потому что не хочу сейчас ничего обсуждать и ничего делать. По шороху одежды я понимаю, что он снимает свою толстовку. Кровать проминается под его весом, и он прижимается ко мне, обнимая одной рукой. Я концентрируюсь на его дыхании и очень быстро проваливаюсь в сон. Просыпаюсь около 11 часов с жутким сушняком. Депо лежит рядом, мирно посапывая, закинув на меня руку. Осторожно я отодвигаю ее и выбираюсь из постели. Юноша выглядит во сне таким милым ангелочком и кажется даже ещё моложе, чем обычно. Я делаю фото на память, хоть и ловлю себя на том, что это немного крипово. Тихо прикрыв за собой дверь, я иду в душ, стараясь хоть как-то привести себя в порядок. Выхожу на кухню и встречаю извечных ранних пташек — Федю и Полину. У них была удивительная способность просыпаться не позже 10, даже если накануне они уснули в 5 утра. Девушка приветственно машет рукой, пока разговаривает с кем-то по телефону. Федя протягивает мне кружку кофе, я благодарю в ответ, и между нами тут же повисает неловкая пауза. Я ставлю в микроволновку остатки вчерашней пиццы, когда он открывает рот, пользуясь моментом. — Я ничего не видел. Оборачиваюсь на него, и парень сразу отводит взгляд. Он видел, и мы оба это знаем. — Не понимаю, о чём ты, — произношу я, пытаясь найти зажигалку на столе. Он кивает, помедлив, и мы негласно подписываем пакт о неразглашении, когда я киваю ему в ответ. Выхожу покурить на балкон, после чего ко мне заваливается Полина, предлагая поехать в какой-то торговый центр. Я хватаюсь за возможность уехать из квартиры по официальной причине до того, как проснётся Депо, и сразу соглашаюсь. Мы быстро завтракаем и уезжаем минут 20 спустя, после того как она оставляет Ефиму записку. Я забираю рюкзак с собой, не уверенная в том, что позже успею вернуться в эту квартиру до отъезда. «Это всего на 10 минут» в лице Девики всегда растягивались на добрые пару часов, поэтому я предполагаю, что проведу с ней весь день. В общем-то, именно так и происходит. Мы шатаемся по торговому центру два часа в поисках «той самой футболки», потом едем на фотовыставку одного знакомого. Около 3 часов дня к нам присоединяется Тусина, и мы ещё полчаса едем в то место, куда можно пойти пообедать. Мы проводим там полтора часа. Я чувствую лёгкое похмелье и непрекращающийся сушняк, в результате чего за обедом вливаю в себя ещё два Космополитана. Мне становится лучше, но скорее в моральном плане, потому что алкоголь расслабляет. Я понимаю, что скучала по таким девичьим посиделкам, так как в последнее время нахожусь чаще всего в окружении парней. Где-то в процессе звонит Федя, мимоходом сообщая, что Депо проснулся только около четырёх и всё ещё находится у них. Я получаю отсрочку, так как возможности увидеться с ним сегодня уже не будет. Подруги провожают меня на вокзале, напоминая, что ждут обратно 31 декабря. Я пытаюсь почитать книгу или заняться учебой, пока еду в Москву, но не могу сконцентрироваться. Мысли продолжают крутиться вокруг Шатохина. И, как это иногда бывает в жизни, ты хочешь написать «Давай встретимся, мне так нужно тебя увидеть», но отправляешь в итоге совсем другому человеку. Я открываю диалог с Егором, деликатно закидывая удочку, могу ли остаться у него на ночь. Он отвечает почти мгновенно: «Если ты ещё раз такое спросишь, я приму это как личное оскорбление. Конечно, можно. Мой дом — твой дом». Приехав в Москву, я успеваю заскочить в кафе поздравить одногруппницу с днём рождения. Привычное окружение возвращает мне чувство стабильности. Я теряю счёт времени и в итоге приезжаю к Ракитину только к полуночи. Я стучу в дверь, он открывает, и я всё ещё на автомате продолжаю стучать. Секунду он таращится на меня, а потом тяжко вздыхает. — Блять, ну, и сколько ты выпила? Меня это веселит, я прохожу внутрь и несу что-то про выходные и заслуженный отдых. Парень помогает мне снять ботинки, потому что я начинаю терять равновесие без опоры. Я растекаюсь по креслу на его кухне, пока он делает нам кофе. Сильно кружится голова, и я пытаюсь сконцентрироваться на своем дыхании, ожидая момента, когда мне станет лучше. Я пью редко. Но как говорит тот же Тейп — редко, но метко. Могу не пить ничего месяц, а потом не просыхать неделю. Егор молчит, но я нутром чувствую, что он злится. Готовит какие-то бутерброды, а потом ставит кружку на стол с таким резким звуком, что на мгновение у меня виски сжимает от боли. — Прекрати, — тихо прошу я, — сама знаю, что проебалась. Он хмыкает, после чего, сжалившись, протягивает мне таблетку аспирина и стакан воды. Голова непременно будет болеть, поэтому лучше предвидеть заранее. Парень возвышается над креслом, и я смотрю на него снизу вверх. Мне почему-то хочется реветь. Он протягивает мне руку и помогает пересесть на стул. Я пью обжигающе горячий кофе и тяну время, пока Тейп не сводит с меня острого взгляда. Он быстро теряет терпение и начинает говорить первый. — Тёмыч писал сегодня. Плёл что-то про непредсказуемость жизни и про то, что парням не стоит переходить границы с девушками, которых они считают просто своими подругами, — на последних словах тон его голоса меняется, и он неосознанно пародирует манеру Депо. Это вызывает улыбку, но я натыкаюсь на серьёзный глаза парня и извиняюще пожимаю плечами, закусывая губу. — Никто из них не будет диктовать мне или тебе, — произношу я с нажимом, — как вести себя с другими людьми. — Дело не в других людях, — тут же возражает Егор, — ты ведь понимаешь, о чём он. Парень бездумно переводит взгляд на мою шею. Конечно, я понимаю. Мы с Депо поцеловались, и теперь он помечает свою территорию, прощупывая границы дозволенного. Блять! Последнее, что мне сейчас нужно, это какие-то разборки между парнями. Егор моложе, а потому не так опытен. Он заводится с пол оборота и сразу психует. Вывести его на эмоции — дело пары секунд, сама пробовала. И дело тут даже не в отстаивании каких-то прав, а в самом принципе. Я не хочу, чтобы все эти непонятки с Шатохиным как-то коснулись моих взаимоотношений с Егором. — Что произошло в Питере? — снова начинает он, внимательно следя за моим лицом. — Ничего. Мы потусили на выставке Зимова, потом потусили у ребят. Я же тебе писала, — произношу я максимально ровным голосом. Егору нужно успокоиться, поэтому я решаю, что лишние подробности сейчас сделают только хуже. Порционно выдаю ему рассказ о смешных моментах прошлого вечера, показываю какие-то фотки, и он отвлекается. Включает свои новые биты, неловко пытается заплести мне косички, пока мы залипаем на какую-то слащавую русскую мелодраму по телевизору, подшучивая над ее банальностью. Выходим покурить на его балкон и мирно беседуем о планах на следующую неделю. В какой-то миг мы замолкаем, и я перехватываю его взгляд. Ракитин смотрит прямо, открыто. Он ждёт, зная, что есть что-то ещё, и я не выдерживаю. — Окей, он меня поцеловал, — выдыхаю я и нервно затягиваюсь сигаретой, пялясь куда угодно, но только не на него. Он негромко фыркает и прислоняется к стене возле двери. — Я так и знал, — заявляет Егор, а потом добавляет с издёвкой, искоса глядя на меня, — берёшь от жизни всё? Последняя фраза сбивает с толку, и я удивлённо приподнимаю брови. Теперь ещё и он решил предъявить мне за шлюху? Только этого не хватало. — Я это не планировала, — развожу я руками в свое оправдание. — Я поехала на выставку Никиты, только и всего. — Я что, блять, один тут такой умный, который может сложить два плюс два? — взрывается парень. — Ещё позавчера, когда ты ему писала, было очевидно, что именно этим всё и закончится. Тебе не кажется, что это слишком ахуевшая позиция, когда ты хочешь усидеть на двух стульях одновременно? Я теряю дар речи и просто пялюсь на него в ответ, впервые видя его в таком состоянии. А Ракитин продолжает. — У тебя есть Депо, по которому ты сохнешь, у тебя есть я, к которому ты приходишь, когда тебе плохо и когда тебе хочется получить какую-то физическую разрядку, и у тебя есть ещё десяток таких же мальчиков, что с радостью согласятся провести с тобой ночь по первому твоему зову, — он взмахивает руками, подходя ко мне, и тон его голоса повышается ещё больше. Позавчера он первым меня поцеловал, а теперь отчитывает меня, как малолетнюю школьницу? Я злюсь и вылетаю с балкона, собирая свои вещи по комнате. Он догоняет меня в прихожей, когда я, стоя в пальто и босиком, пытаюсь найти на столике у стены ключ от входной двери. Парень дотрагивается до моего плеча, и я тут же отталкиваю его. Я чувствую злость и обиду, слёзы застилают глаза. Он разворачивает меня к себе и крепко сжимает в своих объятиях. Стараюсь вырваться, но он выше и крупнее, а я уже фактически реву, поэтому неосознанно хватаюсь за него в ответ. — Прости, детка, — бормочет Тейп, ласково поглаживая по волосам, — я вовсе не это имел в виду, извини. Я просто перепсиховался. Я плачу, потому что понимаю, что, на самом деле, он прав. Я действительно использовала его, как мальчика по вызову, когда мне хотелось с кем-то развлечься и почувствовать чужое тепло. Мне вдруг начинает казаться, что все наши совместные ночи происходили не потому, что мы этого хотели и потому что так складывались обстоятельства, а потому что того хотела я, а друг лишь подстраивался. В голове невольно всплывает его недавняя фраза «Потому что ты меня об этом попросила». Он сказал это, как нечто само собой подразумевающееся. Как будто мнение самого Егора при этом было вовсе не важно. Мне становится противно от себя. Мы стоим так минут десять, пока он шепчет мне какие-то успокаивающие вещи, что-то там про его детство. Я слышу слова, но их смысл ускользает. Будто белый шум, который проходит мимо меня. Я как-то читала, что так обычно делают, когда хотят привести человека в чувство во время панической атаки. Нужно говорить что угодно, лишь бы заполнить тишину. Главное, делать это с тихой успокаивающей интонацией, потому что человек в итоге реагирует именно на неё. Парень помогает мне раздеться и отводит в спальню. Мы впервые ложимся порознь, оставив между нами половину кровати. Сон не идёт, и я знаю, что он тоже не спит. — Нам больше не стоит делать всё это, — тихо произношу я спустя какое-то время. — Окей, — отвечает он совершенно без эмоций, тут же понимая о чём я. — И дело вовсе не в Депо. Просто так будет правильнее. Изначально не стоило ничего начинать. — Окей, — слышу я, а потом Тейп отворачивается от меня к стенке. Блять. Мне хочется ударить саму себя. Он засыпает через пару минут, а я лежу ещё час, напряжённо пялясь в потолок. Взяв в руки телефон, я печатаю сообщение, просто потому что мне нужно сейчас это высказать и идти дальше. another_journalist: Ты не можешь вот так появиться в моей жизни из ниоткуда и начать вмешиваться в неё без спроса. Ты всё ещё лишь незнакомец, который ничего обо мне не знает. Ответ приходит спустя минуту. Он вообще спит по ночам? pluxury_sport: Я ничего не делал Я тихо цокаю и закатываю глаза. Ну, естественно. Пять минут спустя Шатохин пишет вновь. pluxury_sport: Окей, возможно я сказал что-то лишнее. аnother_journalist: Что тебе это дало? Я почти засыпаю в ожидании его ответа, когда он, наконец, приходит. pluxury_sport: Ясность Меня не устраивает подобное. Вопросов становится только больше. Но тут появляется новое сообщение. pluxury_sport: Не хочу, чтобы у тебя был кто-то, кроме меня