Отражение

Я приезжаю на очередной сеанс к своему психотерапевту, уже немного опаздывая. Не рассчитала время и застряла в пробке в центре, жалея, что не поехала на метро. Захожу в кабинет, присаживаясь на кремовый диван и поправляя подушки. — Как вы? — Хорошо, всё хорошо, — нервно улыбаюсь я. — Выглядите слегка встревоженной, — замечает Мария. — Я хотела прийти пораньше. — Как обстоят дела с Артёмом? Мы не виделись с вами больше месяца. Что у вас произошло? — интересуется она. — Всё хорошо, просто чудесно, похоже у нас любовь, — усмехаюсь я. — Он знает, что я здесь. Вообще я хотела бы извиниться за то, что снова сбежала с прошлого сеанса. На меня накатили эмоции, и я не могла больше здесь находиться. Уверена, у вас есть менее проблемные пациенты. — И вы бы хотели оказаться на их месте? — Может быть, — пожимаю я плечами. — А каким пациентом вы сами себя считаете? — Плохим, — лениво протягиваю я, игриво приподнимая бровь. — Шучу. Я не хочу оказаться ни на чьём месте. У всех есть своё дерьмо, которое нужно как-то разгребать. Между нами повисает долгая пауза, пока женщина внимательно меня разглядывает. — Хорошо, вы сказали, что у вас с Артёмом «похоже любовь». Что это значит? — Разве я так сказала? Ой, всё как обычно, — отмахиваюсь я рукой. — Что именно обычно? — деловито спрашивает она, закидывая ногу на ногу. — Сегодня у него встреча с психологом. Поэтому он отправил меня сюда одну. Сказал, что мне будет полезно выговориться. Это не похоже на Депо. — Что вы имеете в виду? — В последнее время у нас такая взаимная поддержка, что любо-дорого на это смотреть. «Ах, ты чудесно выглядишь. Макияж прелесть. Ты будешь работать допоздна? Я привезу тебе ужин. Удачи тебе!», — я неловко смеюсь. — На днях перед совещанием он даже сказал «Иди и сделай их всех, детка». Разве не смешно? — Почему это смешно? — Это так, — я запинаюсь на миг, — мило. — А мило — это плохо? — удивляется Мария. — Нет, но он никогда не был таким. Поэтому теперь меня напрягает подобная чувствительность с его стороны. Она начинает что-то записывать в своём блокноте, и я продолжаю. — А два дня назад вечером он спросил, не желаю ли я заняться с ним сексом, — я фыркаю. — Представляете? Словно пирожное в кофейне мне предлагал. Артём никогда не спрашивал о таком. Переходил сразу к действиям. — И как всё прошло? — Он всё время целовал меня и ласкал, и был просто до невозможности нежным и любящим. Постоянно спрашивал «Тебе комфортно?», — я закатываю глаза в раздражении. — Господи, это было так слащаво, — добавляю я после короткой паузы. — Он так делал только один единственный раз — когда мы переспали впервые. — Как вы себя чувствовали в этот момент? — Это было утомительно, — вздыхаю я, поправляя волосы. — Секс был просто резиновым. И, когда всё закончилось, он лежал на мне, и я вдруг осознала, что похлопываю его по спине. Ну, знаете, как это делают, когда хотят кого-то утешить. — И вам это не понравилось? — Это было почти противно, — вырывается у меня до того, как я успеваю осмыслить её вопрос. — Как будто на секунду он был вовсе другим человеком, которого я не знала. — Почему это было противно? — непонимающе спрашивает женщина. — Потому что это было как… Я замолкаю, не в силах подобрать слова, и просто пожимаю плечами. — Как что? Это было хуже, чем когда он шептал вам «Я бы убил тебя» после секса? — Намного хуже. Господи, все эти нежности… Это не он. Шатохин умеет быть ласковым и заботливым. Но сейчас это настолько навязчиво, что сразу бросается в глаза. Он никогда так себя не вёл. Я не узнаю его, и поэтому мне это не нравится. — Не ваша стихия? — с улыбкой спрашивает она. — Нет, определённо нет, — покачиваю я головой. — Почему же? — Знаете, такой секс просто кошмар, — всплёскиваю я руками, подрываясь с дивана и начиная нервно расхаживать перед ней. — У нас с Артёмом всегда была страсть, во многом за это я его и полюбила. Я видела его, входящим в комнату, и сердце замирало. Он мог завести меня с одного взгляда, с одного прикосновения. И секс, который у нас был, всегда немного агрессивный. Были вещи, которые мы не могли сказать друг другу напрямую. И тогда использовали секс в качестве формы диалога, выплёскивая накопившееся недовольство. И это было здорово! Я знала, что он ловил от этого не меньший кайф, чем я. Даже когда мы ругались в пух и прах и хотели поубивать друг друга, секс у нас был. А сейчас… — А что сейчас? — Его фактически нет. Депо пылинки с меня сдувает, но мы не спим вместе, — развожу я руками, замирая на месте на мгновение. — Он лепит какие-то отмазки про работу, встречи, и чаще всего я засыпаю в постели одна. Мария кивает в знак понимания. — Знаете, раньше у нас был такой секс, что я даже подругам не могла о нём рассказать, — усмехаюсь я, вновь присаживаясь. — Мне приходилось ходить в водолазках и наглухо застёгнутых рубашках, чтобы скрыть засосы и синяки на своём теле. Потому что иначе они не поверили бы мне и могли запросто позвонить в социальную службу из-за подозрения в домашнем насилии. Артём был властным, он доминировал, и мне это нравилось. — А теперь? — Сейчас он будто после лоботомии, как овощ. Я даже пару раз пыталась закатить ему истерику. А он просто улыбнулся, как ни в чём не бывало, и ушёл в другую комнату. — Вас это разозлило? — осторожно интересуется она, делая какие-то пометки в блокноте. — Да! Раньше Депо никогда бы так не сделал, — я вновь чувствую накатывающее раздражение. — Он бы завёлся и высказал мне пару ласковых. Может, хлопнул бы дверью. А потом мы бы потрахались. По-нормальному, а не вот так вот. — С чем вы связываете эти изменения? — Он стал таким после того, как начал ходить к психологу. Я знаю, что это была моя идея, и что я фактически заставила его, — я устало покачиваю головой. — Но, боже, я же не знала, что это всё приведёт к подобному! Ему там будто мозги промыли на тему «Как стать самым лучшим парнем на свете». Она молчит, обдумывая мои слова. Я нервно закуриваю, едва не ломая сигарету в пальцах. — Чёрт, уж лучше бы он меня бил. — Вы правда думаете, что так было бы лучше? — изумляется женщина. — Я не знаю. Может, я это заслужила? — нахально тяну я, вскидывая брови. — А это так? — Я сказала Артёму, что должна вечером вернуться на работу. Вместо этого меня отсюда, после сеанса, заберёт Глеб. И поедем мы вовсе не на работу, — я отвожу от неё взгляд, озираясь в поисках пепельницы. — Куда вы поедете в таком случае? — Где-нибудь поужинать, — пожимаю я плечами, — может, заскочим по пути в бар. Что вы об этом думаете? — А что вы сами об этом думаете? — она переадресовывает вопрос. Я подавляю едкое желание закатить глаза и по-детски топнуть ногой от возмущения. Психотерапевты, да и психологи, вечно так делают. — Я не сказала Депо, потому что боялась его реакции. — Что он снова разозлится? — Нет, — недовольно фыркаю я, — что эта новая версия моего парня просто пожмёт плечами и пожелает мне хорошо провести вечер. — Вы делаете это ему назло? Проверяете его таким образом? — она смотрит прямо, потирая подбородок, и на секунду мне становится неловко. — Он даже не знает, что я увижусь сегодня с Глебом. — Но вы предполагаете, что Артём узнает? Вы рассчитываете на это, — уверенно заявляет Мария. — Всё равно это неизбежно, — отстранённо замечаю я, стряхивая пепел. — Почему вы так думаете? — Раньше он всегда знал. Чувствовал, если что-то происходило за его спиной. Меня жутко изводила его ревность, но в какой-то мере это было приятно. Подобная негласная связь между нами. Я пристально пялюсь на неё в ответ, и, видимо, она читает что-то в моих глазах. — Вы хотите, чтобы я вас остановила? — на её лице мелькает удивление. — Это не зависит от вас. Как и от меня, — я встряхиваю волосами, складывая руки на груди. — В тот миг, как эта мысль появилась в моей голове, спустился спусковой крючок у этой часовой бомбы. Её не остановить. — Так кто же запустил эту бомбу? — Артём, — естественно отвечаю я, как если бы это был самый очевидный факт на свете. — Вы наказываете его за плохой секс, играя на чувстве ревности? — она развивает мысль, видимо, ведя к чему-то большему. — Из нас двоих наказывает чаще всего Депо, — ухмыляюсь я, дёргая уголком губ. — Он вам нравится? — Артём? — недоумённо переспрашиваю я. — Нет, Глеб. Что вы испытываете по отношению к нему? Я как-то спрашивала вас на эту тему до сегодняшнего дня, но тогда вы просто сбежали. — Он хороший. Как человек. Очень чуткий, внимательный, — на секунду я запинаюсь, пытаясь сформулировать то, что хочу сказать. — Глеб знает, что мне нужно, что мне нравится, не задавая лишних вопросов. Мы созваниваемся пару раз в неделю. — Но это не ответ на мой вопрос, — с улыбкой покачивает Мария головой. — Я не знаю, — жму я плечами, нервно растирая окурок по пепельнице. — У меня есть Артём. — Если бы его не было, вы бы смогли ответить этот вопрос? — Я не знаю. — Хорошо, вернёмся назад в прошлое и представим себе такую ситуацию, — осторожно предлагает она. — Ваше знакомство с Артёмом не произошло. Но вы точно также познакомились с Глебом на интервью, как и в реальности. И далее всё развивалось точно также, как и в реальности. Вы бы дали ему шанс, когда он косвенно попросил об этом, рассказав о своей симпатии? — Да. Я бы это сделала, — совершенно не задумываясь, отвечаю я. — Несколько месяцев назад вы рассказывали о своём отце. О том, каким заботливым и любящим он был. И насколько это контрастирует с холодным отношением вашего отчима. Но при этом, — тут она делает паузу, акцентируя моё внимание, — когда Артём проявляет подобную нежность, вас это раздражает. Вы не видите в этом парадокса? Я невнятно жму плечами, теребя рукав чёрной толстовки, которую стянула с Депо пару часов. Она до сих пор пахнет им. — Может быть это происходит, потому что вас это пугает? — продолжает женщина. — Ваш родной отец умер, когда вы были ребёнком. И вы неосознанно проецируете этот страх потери на Артёма, потому что сейчас его поведение кардинально изменилось. Так как ещё в детстве вы убедили себя, что нельзя доверять тем, кто проявляет настолько высокий уровень заботы. Потому что потом они непременно уйдут и оставят вас одну. — И поэтому я провоцирую Депо? — я недоумённо фыркаю. — Злю его специально? Какой в этом смысл? — Думаю, это помогает вам почувствовать былой комфорт. Вы говорили, что поначалу отношения с Артёмом напоминали вам хаос. Он был неуравновешенным, постоянно проверяя вас на прочность своими выходками. И вы привыкли к этому. — Да, а теперь он расслабился и привык, и наступила моя очередь? — А вы так считаете? Вы действительно проверяете его? — интересуется она, направляя беседу в нужное русло. — Не знаю. Возможно, — я закусываю губу, пытаясь проанализировать последние недели. — Иногда я могу контролировать свои приступы, могу выпить пару таблеток, и симптомы исчезнут. Но не делаю этого. — Вам хочется знать, что он всё ещё будет рядом, что будет любить вас, несмотря на болезнь, — убедительно заканчивает она мою мысль. — Тогда почему меня настолько это бесит? — тяжело вздыхаю я, пропуская пряди волос сквозь пальцы. — Ведь Депо остаётся рядом, терпит все мои истерики, заботится обо мне с утроенной силой. У нас за месяц ни одной стычки, ни одной ссоры не было! — Что вы сами об этом думаете? — Иногда мне кажется, что всё это не по-настоящему. Что он играет, фальшивит прямо мне в лицо. Что это лишь очередная выходка с его стороны, и есть какой-то подтекст. Просто я ещё его не нашла, и поэтому всячески вывожу его на эмоции. Она молчит, и я заканчиваю свою мысль. — Я хотела, чтобы Артём завязал с наркотой. И сейчас он будто кидает мне это обратно в лицо, мол «Вот, посмотри, я сделал, как ты хотела, я стал самым лучшим парнем, самым заботливым, как ты и хотела». Но это не он. Я чувствую здесь какое-то двойное дно. — Вы думаете, ваш парень на это способен? На такое притворство? — я вижу недоверие в её глазах. — О, вы просто его не знаете. Он тот ещё любитель игр разума. Артём — очень умелый манипулятор. И это нравилось мне когда-то, — я делаю паузу, формулируя то, что крутится у меня на языке. — Это цепляло, потому что это было, как состязание. — Но в таком случае вы всё ещё продолжаете это состязание, — разводит Мария руками. — Сперва он испытывал вас, теперь вы — его. Я молчу, осознавая, что она права. И мне нечего сказать против этой голой правды. Напряжение в комнате достигает своего пика. — Вы и правда считаете, что с помощью ревности и истерик сможете вернуть прежнего Артёма? Властного, надёжного, предсказуемого, который ссорился с вами, бил посуду, кричал и сбегал из квартиры в ближайший бар? — Я не знаю, — тихо бормочу я. — И теперь, когда он выражает свою любовь через нежность, вам это не нравится, — настаивает она. — Но это не любовь! Это зависимость, — запинаюсь я, — он цепляется за меня, как за спасательный круг. Шатохин пытается завязать, избавиться от прежнего образа жизни. И у него это получается. Он бросил траву, не употребляет колёса, позволяет себе максимум бутылку пива в выходные. И я рада за него, правда. От переизбытка эмоций я снова вскакиваю с дивана, нервно прохаживаясь вдоль большого книжного шкафа у стены. — Но он пытается справиться с этим стрессом, направляя всё своё внимание на меня, просто 24 часа в сутки, 7 дней в неделю! Я задыхаюсь в этой заботе, в его постоянном присутствии рядом. Я даже в душ не могу уйти в одиночестве, потому что он постоянно заходит в ванную за чем-то каждые пять минут. — Вы пробовали поговорить с ним об этом? — Да, однажды. Но он сказал, что я просто накручиваю и всё выдумываю. — Что вы будете делать дальше? — мягко спрашивает она. — Не знаю, — пожимаю я плечами, вертя в руках увесистый томик по клинической психологии. — Посмотрю, как всё будет. Через неделю Депо уезжает в тур. — Вас это пугает? — С одной стороны, да. Я боюсь, что он сорвётся, когда начнутся эти привычные тусовки после концертов, — я делюсь своими переживаниями, оглядываясь на неё. — А с другой стороны, я уже не могу дождаться момента, когда, наконец, останусь в квартире одна, в тишине и спокойствии. Хотя бы на несколько дней. Женщина понимающе кивает и напоследок советует ещё раз поговорить с парнем, честно рассказав о том, что мне не нравится. Я выхожу из кабинета, заканчивая сеанс чуть раньше, и уже из лифта отправляю сообщение Голубину. «У меня изменились планы, прости, не смогу с тобой встретиться».