Отражение

Голубин собирается впустить меня внутрь, но я замираю на пороге, всё ещё не уверенная в том, что действительно хочу быть здесь. Чёрт, я ведь даже не планировала сюда ехать! Я переминаюсь с ноги на ногу, ощущая, как от волнения начинают дрожать руки. Блондин смотрит прямо, с интересом, видимо, ожидая какого-то объяснения. Но мне нечего ему предложить. Я сама не знаю, что делаю, и что вообще происходит сейчас в моей жизни. Глеб тихо вздыхает, опирается на дверной косяк, и, когда я уже вот-вот готова разреветься от безысходности, начинает разговор первым. — Знаешь, есть поддержка, о которой ты просишь, и есть та, о которой тебе не нужно просить. Что бы между нами не происходило, я всегда буду рад видеть тебя в своём доме. Он осторожно протягивает мне руку. Я пялюсь на раскрытую ладонь и закусываю нижнюю губу, чтобы не заплакать. Кожей чувствую, что вот оно — тот самый момент, когда ты принимаешь решение, и вся твоя жизнь делится на до и после. Я делаю глубокий вдох и поднимаю голову, встречаясь с обеспокоенными глазами парня. Он искренне переживает, и сейчас уже даже не важно — почему он это делает. Я чувствую себя крайне дерьмово, как выжженная дотла долина, опустошённая полностью. И мне нужно сейчас что-то хорошее, что-то спокойное. Иначе я просто не выживу. Поэтому я едва уловимо киваю самой себе и мягко беру его за руку, позволяя завести внутрь квартиры. Снимаю пальто и ботинки, осматривая уже хорошо знакомую просторную квартиру в светлых тонах, пока Глеб начинает беззаботно щебетать о том, как он полдня зависал на студии. Он ведёт себя уверенно, как обычно. Берёт инициативу, выбирает темы для разговора, решает, что мы будем делать, тактично не влезая в мой внутренний мир со своими расспросами. Блондин знает, что мне неловко и сумбурно, поэтому предлагает по стандарту заказать пиццу и посмотреть какое-нибудь кино. Рутинные занятия помогут мне почувствовать былой комфорт, так что я тут же соглашаюсь на сырную пиццу и сообщаю, что хочу в таком случае пересмотреть «Город грехов». Он непонимающе пялится на меня в ответ, и я картинно заламываю руки, спрашивая как можно более драматично: — Ты что, никогда не смотрел эту классику жанра нуар? Неодобрительно покачиваю головой, как бы говоря «Не ожидала от тебя такого предательства», и парень заливается смехом, шутливо закидывая руку на моё плечо. Я застываю, как каменная, едва ощутив его прикосновение. Глеб замечает это и сразу отходит, но я успеваю поймать его за край футболки, действуя на автомате. — Обними меня, пожалуйста, — жалобно прошу я, робко встречаясь с ним взглядом. Он выше меня на целую голову, но сейчас я вдруг ловлю себя на сюрреалистичном ощущении, будто это Голубин смотрит на меня снизу вверх. В его глазах — целая буря эмоций, но всё это тонет под целым слоем непонимания. Он сбит с толку, неуверен, как нужно себя вести и как реагировать на моё поведение. Но, видимо, мольба в моём взгляде перевешивает его внутренние сомнения, поэтому блондин мягко обхватывает меня за шею, прижимая к своей груди. Я крепко обнимаю его обеими руками, с наслаждением вдыхая знакомый парфюм. На миг возникает ощущение дома. Как будто у меня всё в порядке. И я отчаянно цепляюсь за это чувство. В ожидании пиццы мы выходим покурить на балкон, и я привычно присаживаюсь на широкий подоконник, откидываясь спиной на окно позади. Глеб стоит рядом, прикуривая нам по очереди с одной зажигалки. Я искоса рассматриваю его лицо в отсвете комнатной лампы и уличных фонарей. Причудливые блики света делают парня ещё более красивым, придавая ему загадочный вид. — Мне очень жаль, — вдруг произносит он. Я вздрагиваю от неожиданности, едва не роняя сигарету. Ловлю его взгляд, когда он мягко обходит меня, останавливаясь напротив. Чувство дежавю накрывает меня с головой, и я уже буквально чувствую фантомное прикосновение его пальцев к своей шее как тогда, в редакции. — Почему он ушёл? — тихо вырывается из меня после того, как я долго залипаю на зелёные глаза, которые в этом освещении кажутся почти чёрными. — А почему он не должен был это сделать? — мягко задаёт Голубин резонный вопрос, выдыхая дым чуть ли не мне в губы. — Артём обещал, что останется, — отвечаю я на автомате, изучая лицо блондина. — Иногда мы все нарушаем свои обещания. — Как ты, например? — усмехаюсь я, обрисовывая пальцами татуировку на его шее, прикасаясь едва уловимо. На лице Глеба мелькает довольная улыбка сытого кота, а следом я чувствую, как на моё бедро опускается его ладонь. Верно, ведь в этой игре могут участвовать двое. — Я больше удивлён тому, как долго он продержался, — подмечает парень, мягко разводя мои колени в стороны и вставая между ними. — Это похвально. — Твоё «похвально» прозвучало скорее как вопрос, — с издёвкой тяну я, проходясь рукой по его торсу, скрытому за широкой футболкой. — Это скорее дань уважения тебе, — скалится Голубин в ответ, чуть склоняя голову в бок. — Без тебя он бы и недели не продержался. — Как это получилось у тебя? — я отвожу взгляд, туша сигарету о пепельницу. — Ты ведь говорил, что тоже когда-то плотно сидел на наркоте. — Леся пыталась покончить с собой, — произносит он абсолютно нейтральным тоном, нежно убирая прядь волос мне за ухо. — Там вообще всё было сложно, но отчасти она сделала это из-за меня. Поэтому просто тормоз сработал. Что так больше нельзя жить, вся эта наркота, тусовки, девочки. Нужно остановиться, потому что это калечит не только меня, но и моих близких. Я застываю, широко распахивая глаза, и у меня мурашки идут по коже от его слов. В голове сразу рисуются страшные картинки: кровь на полу ванной, испуганный Глеб. Вспоминается эта блядская песня, которую он, по сути, посвятил этому событию. Твою мать! Блондин замечает, что я начинаю уходить в себя, погружаясь в размышления, и тут же вытягивает обратно в реальность. Он ощутимо цепляется пальцами за мою талию и неосознанно прижимается ещё ближе. — У меня была чёткая мотивация, — дрогнувшим голосом добавляет он после того, как я пробираюсь ладонью под его футболку. — Я понимал, что делаю это прежде всего для самого себя, потому что иначе просто сдохну и проебу всё. Были срывы, и на это ушло время, но по итогу я справился. И Депо сейчас идёт по тому же пути. — Думаешь, он прав, раз решил пройти через это в одиночку? — выдыхаю я, рассеянно проходясь пальцами по его рёбрам. — Это вопрос с подвохом, — ехидно выдаёт Глеб. — Почему? — Потому что ответ зависит от того, задаёшь ты мне этот вопрос как другу или как парню, у которого есть к тебе чувства. Я понимающе улыбаюсь, потому что знаю, что он имеет в виду. Как человек, который сам прошёл через реабилитацию и избавление от зависимости, Голубин считает, что сделать это намного проще, когда у тебя есть поддержка близкого человека, например — любимой девушки. Но, как потенциальный соперник Депо, он рад, что тот уехал в тур и решил бороться со своими демонами в одиночку. Потому что это даёт блондину шанс, запутывая и без того сложную ситуацию между нами тремя ещё больше. — Что мы делаем? — растерянно спрашиваю я, пока пальцы Глеба бегают по моей шее. — А что ты хочешь, чтобы мы делали? — он лукаво улыбается. — Я не хочу вести себя, как сука, используя тебя и твои чувства, чтобы заполнить эту пустоту внутри меня и отвлечься, — по-честному отвечаю я, глядя на него в упор. Голубин моментально становится серьёзным, и улыбка сползает с его рта. — Тогда чего ты хочешь? — Чтобы кто-то заботился обо мне и ждал дома по вечерам, когда я еду из редакции или возвращаюсь из какого-то бара. Мне нужно, чтобы рядом кто-то был, иначе я просто вернусь в это депрессивное состояние, замкнувшись в себе. — Хорошо, — просто пожимает блондин плечами. Я недоумённо хмурюсь, ощущая мгновенный приступ ярости. Хорошо что? Ты согласен на эту роль или ты согласен, что мне нужен кто-то, кто будет присматривать за тем, чтобы я не вскрыла себе вены однажды ночью? — Знаешь, почему я позволял всему этому происходить в последние месяцы? Почему мы ходили по этому краю «почти измены»? — Потому что ты не смог перебороть себя и оказался просто жалким, снова выбрав девушку, которая уже принадлежит кому-то другому? — зло выпаливаю я. Атмосфера резко накаляется. Глеб крепко вцепляется в мою шею, наваливаясь сверху и буквально вжимая меня в окно позади. Он отрывисто дышит сквозь сжатые зубы, я же, наоборот, невольно задерживаю дыхание, мысленно проклиная себя за длинный язык. — Интересное наблюдение от девушки, которая два месяца заглядывалась на другого парня, уже будучи в отношениях, — цедит блондин ледяным голосом. — Но на правду не обижаются, верно? Он усмехается и показательно медленно разжимает пальцы, убирая ладонь с моей шеи. Воздух комом встаёт на пути к лёгким, и я судорожно начинаю кашлять, потирая покрасневшую кожу. Контраст — вот за что он мне нравился. Эта противоположность между показательным хладнокровием и спокойствием и всей той скрытой агрессией, которую он прячет внутри. — Ты была права, мы начали это вместе, — добавляет рэпер более спокойным тоном, кидая мне извиняющий взгляд. — И мы оба проебались по-крупному. Так как я замечал все твои взгляды и прикосновения, и весь твой флирт, которые ты пыталась маскировать за дружелюбием. И я делал тоже самое, потому что да — я был просто жалким уёбком, который запал на чужую девушку. Парень выглядит милым виноватым щеночком, и я тут же забываю обо всём, мягко прикасаясь к его ладони, заставляя взглянуть на себя. — Я не знаю, что делать, — откровенно заявляет он. — Ты говорила, что твои чувства к Депо всегда будут сильнее, и что сейчас тебе просто нужен кто-то, кто позаботится о тебе, и я могу это сделать. Я хочу помочь тебе. — Но всё это будет выглядеть так, будто я использую бедного несчастного Глеба Голубина? Он красноречиво кивает, осторожно водя пальцами по моему лицу. — С каких пор тебя волнует, что подумают остальные? — иронизирую я, но парень остаётся серьёзным. — Я боюсь сделать хуже себе. Влюбиться в тебя ещё больше. Я замираю, на миг сжимая в руках его футболку. Глеб ласково обводит контуры моих губ, едва прикасаясь к ним подушечками пальцев. Я испытываю дикое желание облизать губы в этот момент, но сдерживаю себя. — Мы ведь оба знаем, что есть два пути, — глухо бормочет блондин, не отрывая от меня напряжённый взгляд. — Мы тусуемся вместе, влюбляемся друг в друга и живём долго и счастливо. Либо мы тусуемся вместе, я влюбляюсь в тебя, ты — возможно нет, потом объявляется трезвый Депо, и ты возвращаешься к нему. — Зачем нам обязательно вешать эти ярлыки? — мягко вклиниваюсь я. — Я встречаюсь с тобой или мы просто зависаем тут, разве это важно, если нам хорошо вместе? А мне сейчас очень нужно, чтобы мне было хорошо. Я чувствую, как мы неуловимо меняемся ролями. Раньше Глеб был инициатором всего, намекая мне на нашу возможную связь. Сейчас это делаю я, но он медлит. — Это важно, если по итогу ты просто съебёшь обратно к Шатохину, — покачивает он головой, делая шаг назад. — Ты боишься привязаться ко мне ещё больше? — А ты не боишься этого? У нас ведь нет никаких гарантий, — разводит парень руками. — Я знаю, чего ты хочешь. Дружбу с привилегиями, заботу и уют без всяких обязательств. И, чёрт, я могу тебе это дать! Часть меня давно этого хочет. Но я не хочу оказаться один с разбитым сердцем по итогу, если ты потом помашешь мне ручкой и вернёшься к Депо, как ни в чём не бывало. Я поджимаю губы и отвожу от него глаза, пялясь на освещённый проспект вдали поверх его плеча. Я знаю, что он прав. Никаких гарантий. Никакой уверенности. Я хочу комфорта для себя, но при этом совершенно плюю на чувства Глеба и на возможные последствия. Егор чертовски прав — я просто херова эгоистка. — Ты ведь тоже об этом думал, — срывается с моих губ после паузы, — ты этого хотел, всё это время, намекал и подталкивал меня к этому. А сейчас включаешь заднюю? — Я думаю о твоих чувствах больше, чем о своих, — тихо произносит блондин, обхватывая моё лицо ладонями. — Я переживу, если всё закончится хуёво, и я останусь один. Потому что я смогу забить на свои чувства, и потом они пройдут. Но в таком случае и ты будешь чувствовать себя хуёво. Что использовала меня, что поступила, как хладнокровная стерва. Я только открываю рот, чтобы перебить его, как он тут же торопливо продолжает, не давая вставить ни слова. — Ты ведь не такая. Ты не сможешь просто переступить через это и, в случае чего, сойтись с Депо, ни разу не оглянувшись назад. Ты тоже привяжешься ко мне. А я этого не хочу. Не хочу, чтобы тебе было больно. У меня внутри всё сжимается, и сердце щемит от того, насколько же Глеб хороший. Слишком хороший. Слишком не для меня. На глазах выступают слёзы. — Извини, — сбивчиво шепчу я. — Я просто глупая идиотка. — Это не так, — мягко улыбается он. — Ты очень чувствительная. И я не хочу доставлять тебе ещё больше проблем. Я молча киваю, закусывая изнутри щёку, чтобы не зареветь. — Блять, ты же знаешь, что я мог бы сойтись с тобой хоть сегодня, окружить тебя заботой и быть самым счастливым парнем на свете! — восклицает Голубин, чуть сжимая мои плечи. — Но я не хочу, чтобы мы ввязались во всё это, а потом пожалели. Потому что пути назад не будет. Мы уже не сможем вернуться к этой иллюзии, что мы «просто друзья». Он показывает эти кавычки в воздухе пальцами, и на секунду это вызывает у меня улыбку. Это же настоящий каламбур. Потому что я и Глеб никогда не были просто друзьями, ни единого дня. Потом нас отвлекает звонок в дверь от доставщика пиццы. Напряжённая обстановка исчезает, и мы оба негласно решаем закрыть тему, включая фильм и заваливаясь на широкий диван. Уже под конец просмотра, когда я лежу головой у Глеба на коленях в полусонном состоянии, а он лениво перебирает пальцами мои волосы, он внезапно произносит, попадая на паузу между репликами актёров на экране: — Это случается и накрывает тебя с головой. И только тогда ты всё понимаешь. Любовь стоит всего на свете, и иногда тебе действительно нужно отступить в сторону, чтобы позволить дорогому тебе человеку быть счастливым. — Опять эти твои философские изречения из золотого фонда цитат Глеба Голубина, — сонно бормочу я. — Ты ведь понимаешь, о чём я, — по голосу слышу, как он улыбается. — Жизнь идёт по кругу. Однажды я уже испортил одни отношения Тёмыча. И я не совершу ту же ошибку дважды. Я медленно поворачиваю голову, встречая его спокойный уверенный взгляд. Но затем различаю усмешку на дне зелёных глаз. — Я не буду влезать во всё это дерьмо, пока у вас с Депо ещё есть какой-то шанс. «Но я тут же сделаю первый шаг, как только этот шанс исчезнет», — заканчиваю я его фразу у себя в голове.