Отражение

— Это так страшно, что, кажется, никто больше не остаётся вместе. Голубин удивлённо вскидывает голову, отрываясь от просмотра очередного эпизода «Друзей». На экране Моника остервенело наводит порядок, пытаясь справиться со стрессом. Блондин до этого тихо посмеивался, шепча «Это ты», легонько тыкая пальцем в мой бок. Окей, надо признать, нас развезло. Косяки исчезли быстрее, чем мы успели это осознать. Мне хорошо и спокойно, в голове приятная пустота, будто я плыву посреди вселенной на невесомом облаке. Но вдруг эта мысль появляется в голове, и я произношу её вслух, просто чтобы убедиться, что она настоящая. При этом я совсем забываю о парне, лежащем рядом. — А ты знаешь, как поддержать веселье на любой тусовке, — усмехается он, окидывая меня обеспокоенным взглядом. «Всё в порядке?» — Извини, — я мягко улыбаюсь, опуская голову на его плечо. — Я в норме, просто почему-то подумала сейчас об этом. Я рассеянно вожу пальцами по груди блондина, чувствуя горячую кожу даже сквозь футболку. Это возбуждает. Может, я просто сама всё усложняю, как и всегда? Вот он — парень, который искренне за меня переживает и хочет со мной быть. Что ещё мне нужно? Прошло достаточно времени после разрыва с Артёмом, и меня уже начало отпускать, хотя какие-то чувства и остались. Он перехватывает мои пальцы, просто играясь с ними в ответ. Ненавязчивые прикосновения успокаивают. Я чудом вновь фокусирую внимание на сериале, как теперь уже Глеб рушит момент. — Ты как-то сказала, что если бы ты встретила меня первым, то всё могло бы быть иначе. Что ты имела в виду? — он кажется расслабленным, но голос дрожит. — То есть, вот сейчас ты хочешь об этом поговорить? — Раз уж у нас тут выдалась ночь откровений, — осторожно жмёт он плечами. — Ты просто пользуешься тем, что я нетрезва. Я шутливо пихаю его в бок, и парень заливается смехом. Ловит мои запястья, несильно сжимая их. Переворачивается, поджимая меня под себя. Я смотрю на лицо, нависающее сверху, улыбающиеся зелёные глаза. Рассеянно поглаживаю его по щеке. Почему я раньше никогда не замечала, что у него такая мягкая кожа? — Я бы поцеловал тебя сейчас. Это мгновенно отвлекает меня от моего занятия, возвращая в реальный мир. На его лице застывает короткая улыбка, но в глазах виден страх. Будто он не уверен в том, какой будет моя реакция. — Как только ты произносишь такое вслух, сразу становится очевидно, что потом никакого поцелуя не будет, — с ухмылкой отвечаю я. Мои пальцы совершают путь от макушки блондина к его губам. Застывают возле края, и я долю секунды борюсь с желанием обвести их по контуру. — Не уверен в том, что ты сейчас этого хочешь, — легко бросает он, будто мы обсуждаем погоду. — Хочешь, чтобы всё было на трезвую? — я игриво вскидываю брови. — Почему ты тогда так сказала? — хрипло спрашивает Голубин, обжигая меня своим дыханием. — Какое значение это имеет сейчас? Это ведь было давно, — его резкая смена темы сбивает меня с толку. — Всё имеет значение. Это будто нити на доске следователя, которые ведут начало от разных теорий и данных, но потом всё равно неизменно пересекаются. — Они всегда приводят к чему-то одному. Глеб окидывает меня цепким взглядом, отстранённо кивая. Я только сейчас начинаю ощущать вес чужого тела над своим. — Ты, я и он, — выдыхаю я раньше, чем успеваю подумать об этом. Мгновенно осекаюсь, чувствуя, как парень напрягается. На секунду нервно стискивает челюсти, поджимает губы. Но потом снова кивает, становясь более серьёзным. — Твой ответ кроется в вопросе, — прямо произношу я. — Я встретила его, и меня перемкнуло. Потому что он нравился мне уже давно. И всё шло по плану. А потом я познакомилась с тобой, и что-то просто… просто щёлкнуло. Я этого не планировала, понимаешь? — Ещё бы ты это планировала, — тут же фыркает он. — Мы через такой пиздец все прошли за это время. — И, так как меня не отпустило, так как даже с учётом моих сильных чувств к Артёму я всё равно продолжала думать о тебе — это навело меня на мысль: что если бы я встретила тебя первым? Тогда, может, мои симпатии к нему, как к красивому рэперу, только такими бы и остались. Может, у нас с тобой был бы шанс с самого начала. Я медленно проговариваю свою речь, концентрируясь на словах, и ласково прикасаюсь к его плечу. Понимание появляется в зелёных глазах. Теперь, когда я официально свободна, когда время прошло, мы оба можем, наконец, открыто поговорить о последних месяцах. Не прячась за «У меня же есть парень», «Мы просто друзья» и прочими условностями. — Три недели, — вымученно усмехается Глеб. — Ебучие три недели. А теперь уже и не узнаешь. — У нас ещё много времени впереди, — задумчиво выдаю я. — Мы же не собираемся умирать завтра, верно? — Откуда ты знаешь? У него совершенно каменное лицо, и я не могу понять, говорит он это серьёзно или в очередной раз шутит. — Окей, я официально недостаточно под кайфом для обсуждения вот такой темы, — я спихиваю его с себя одним резким движением и встаю с кровати. Блондин иронично кривится, приподнимаясь на локте. Я ищу в мини-баре бутылку воды, присев на корточки, как внезапно ощущаю горячие пальцы на своих плечах. — Покажи мне, — раздаётся убийственно-спокойный голос сверху. Я разворачиваюсь в пол оборота, упираясь коленями в ковёр. Глеб возвышается рядом, нежно убирая мне прядь волос за ухо. Мои глаза находятся вровень с ширинкой его джинсов, и я неосознанно усмехаюсь. Компрометирующая позиция. На автомате облизываю пересохшие губы, поднимая на него глаза. Тяжёлый взгляд парня пригвождает к полу. — Ты ведь поэтому не хотела меня видеть? Я чувствую его злость, хоть он и улыбается самой очаровательной улыбкой. «Змея, самая настоящая холодная змея». Брошенная мельком фраза Даши вдруг всплывает в сознании. — Не хотела тебя как-то задеть, — виновато шепчу я. — Я ведь не дурак, тыковка, — скалится блондин, легко собирая мои волосы на затылке, слегка оттягивая их. — Ты поехала к друзьям, зная, что будешь пить и встретишь там такого же нетрезвого Шатохина. Ты переспала с ним до или после того, как вы поговорили? — После, — я веду головой в бок, реагируя на его манипуляции. — Нужно было поставить точку. — Судя по всему, вы поставили много точек, — ухмыляется Голубин, намекая на следы на всём моём теле. — Тебя это заводит? Я задаю вопрос в лоб, тут же считывая, как секундное удивление мелькает в его глазах. Но он сразу скрывает всё за этой маской непробиваемого хладнокровия, отрицательно качая головой. Хочешь поиграть так? Ладно. — Тогда почему ты просишь меня об этом? Уже дважды, — я осторожно опускаю ладонь на его бедро, ведя её вверх. Он прикрывает на миг глаза, набирая в лёгкие побольше воздуха. Меня это веселит. Мы оба уже почти можем заметить твой стояк. Но мне нужно, чтобы ты признал это, упрямец. — Мне просто интересно, — хрипит Глеб, зарываясь пальцами в мои волосы. — Как далеко ты позволяешь ему зайти. — А как далеко можешь зайти ты? — я невинно интересуюсь, удерживая его затуманенный взгляд. Неторопливо поднимаю ладонь выше. Пробираюсь под его футболку, жадно оглаживая разгорячённую кожу, легко царапая края татуировки на худом животе. Он дышит часто, отрывисто, но молчит, не поддаваясь на мою провокацию. — Знаешь, почему ему так нравилось оставлять эти следы? — буднично задаю я вопрос в пустоту, будто беседую сама с собой, пока неспеша расстёгиваю его ремень. — Потому что не было никаких границ. Артём мог делать всё, что захочет. Я мимолётно задеваю пальцами очевидный стояк блондина, вновь поднимая на него глаза. Он закусывает губу, ощутимо цепляясь пальцами за мой подбородок, заставляя меня приподнять голову. — Я тоже могу сделать всё, что захочу, — многозначительно выдыхаю я. Зелёные глаза призывно горят желанием. Ну же, только попроси меня. Признай, что тебя это заводит. — Я видел эти засосы и думал только о том, что однажды они станут моими, — торопливо бормочет Глеб, когда мои пальцы замирают возле металлической пуговицы его джинсов. — Я ревновал, и, блять, да — меня это жутко заводило. Его признание на миг оглушает, повисая в тишине между нами. Вот она — голая правда. Прятаться больше не за что. Уже нельзя будет сказать «Мы просто друзья». Только не после такого. И это подстёгивает моё собственное желание ещё больше. Я смотрю на него с немым вопросом в глазах. Парень внимательно разглядывает меня пару секунд, будто взвешивая все за и против, а потом едва заметно кивает, проходясь языком по пересохшим губам. Я стягиваю с него джинсы, с долей наслаждения обхватывая рукой твёрдый орган. Блондин со свистом выпускает воздух сквозь сжатые зубы. Я медлю, посылая ему игривые взгляды, но потом, наконец, обхватываю губами его член, мягко проходясь по нему языком. Парень тихо стонет, неразличимо бормоча что-то себе под нос. Я отключаюсь, концентрируясь на процессе. Ощущаю лишь его тонкие пальцы, крепко держащие меня за волосы. Пару минут спустя Голубин кончает с громким протяжным «Бля-я-ять». Я отстраняюсь и поднимаюсь с колен, находя на столе салфетки. Добираюсь всё-таки до бутылки с водой. Он осторожно выглядывает из-за моего плеча, мягко улыбаясь одними глазами, едва прикасаясь к моей щеке. — Всё в порядке? — Да, конечно, — натягиваю я фальшивую улыбку в ответ, делая шаг в сторону. — Я в душ отлучусь, ладно? Я буквально сбегаю в ванную комнату, оставляя его в полном недоумении. Я знаю, что снова поступаю так — отсекаю его, оставляю одного разбираться с ситуацией, потому что замыкаюсь в себе. Я долго сижу в ванной, позволяя горячим потокам воды безразлично литься на меня сверху. Я его хотела. Я действительно хотела быть с кем-то другим. Вот что крутится у меня в голове. Ни разу я даже не вспомнила о Шатохине, не сравнила их. В мыслях был только Голубин. И это — как первый звоночек. Видимо, всё и правда начинает оставаться в прошлом, и я двигаюсь дальше, вне зависимости от того, хочу я этого или нет. Час спустя Глеб с опаской стучится в дверь. — Ты там жива или мне нужно дверь выламывать? — со смешком бросает он, но я слышу его беспокойство даже отсюда. — Прости, — тихо мямлю я, когда минуту спустя всё же открываю ему. Он застывает, бегло окидывая взглядом моё тело, скрытое частично лишь полотенцем, а потом делает шаг вперёд, притягивая к себе в объятия. Я крепко обхватываю его обеими руками, жадно вдыхая аромат его духов. Ну, давай, мне нужно успокоиться. — Всё в порядке, — шепчет блондин, нежно целуя меня в шею. — Мы вернёмся в Москву и решим, что делать дальше, окей? Не думай об этом сейчас. Я слабо киваю в ответ. Отстраняюсь от него, неотрывно глядя ему в глаза. Меня затягивает в этот омут, и я уже почти чувствую чужие губы на своих, как вдруг у меня надрывно звонит телефон, отвлекая вибрацией. Я вздрагиваю, тут же отшатываясь от парня. Посылаю ему извиняющий взгляд и подхожу к мобильнику. Момент бездарно упущен. Звонит Артём. У него опять работает эта чуйка, заставляя его сделать что-то, чтобы напомнить о себе, когда он ощущает даже сквозь сотни километров, что я начинаю забывать его. — Приве-е-ет, — тянет он совершенно нетрезвым голосом. — Что тебе нужно? — я нервно переминаюсь с ноги на ногу, застывая напротив зеркала. Глеб выходит из комнаты, тактично оставляя меня наедине, поэтому за своей спиной я вижу лишь пустой дверной проём и открытую дверь. — Просто хотел узнать, как у тебя дела. — Разве ты не должен быть сейчас на концерте? — избегаю я ответа на его вопрос. — Ты знаешь моё расписание? — шатен кажется удивлённым. — Я многое о тебе знаю, — иронично выдаю я. Он молчит, и я слышу лишь чужое загнанное дыхание. На миг мне становится даже интересно — под чем он сегодня? — Мацони мне писал, — бормочу я. — Он сказал, что тебе становится хуже. — Я в полном порядке, — отрезает парень. — Ты ведь знаешь, что это путь в никуда. Он ничего не отвечает. Я чувствую его злость, и фраза «Это всё твоя вина» произносится у меня в голове его голосом буквально за мгновение до того, как я слышу её в реальности. — Мне было лучше, пока я не встретился с тобой. — Не делай этого, — тихо прошу я, потирая глаза. — Не перекладывай ответственность на меня. Я ведь тоже могу так сделать. — И обвинить меня в чём? — фыркает он. — Я едва не убила себя из-за тебя. Страшная правда звучит оглушающе громко. Я впервые произношу это вслух, и от того она становится ещё реальнее. Я действительно хотела это сделать. — Твой ненаглядный Глеб недостаточно хорошо тебя опекал? — видимо, Депо считает, что лучшая защита — это нападение. — Если бы не Глеб, я бы это сделала, — спокойно отвечаю я. — Так что сбавь обороты. Можешь спасибо ему сказать за то, что он смог исправить всё то дерьмо, которое ты оставил после себя. — Прости, птичка, — виновато бормочет шатен. — Чувствую себя так, что чем больше стараюсь, тем хуже всё становится. — Иногда наоборот не нужно ничего делать. Ты просто позволяешь ситуации развиваться самостоятельно. — Этим ты сейчас занимаешься? — едко вставляет он. Я замираю на миг, оглядывая себя в зеркало. Я, Артём и Глеб. Как замкнутый круг. Никакого выхода, никаких путей спасения. Мы втроём, по какой-то идиотской вселенской иронии, оказались завязаны в этом всём и теперь никак не можем вырваться и пойти дальше. Шатохин всегда будет занимать роль невидимого третьего, даже если находится где-то далеко, даже если мы уже не вместе. — Оставь меня в покое, — жалобно выдыхаю я. — Я только начинаю приводить свою жизнь в порядок. Не порти всё, скидывая на меня своё чувство вины. — Он и правда лучше меня? — не отстаёт Артём. — Глеб не лучше тебя. Он просто другой. И сейчас он нужен мне больше, чем кто-либо. Шатен в тот же миг сбрасывает, оставляя меня без ответа. Я раздражённо кидаю телефон на туалетный столик. Твою мать! Чего я ещё не знаю, так это того, что Голубин всё это время стоял по ту сторону двери, слыша из коридора каждое моё слово.