Отражение

Я закрываю дверь за Глебом и замираю на мгновение, позволяя себе тихий вздох. А после за спиной слышится недоумённое: — Это что сейчас было? Тусина озвучивает то, что вертится на языке у всех. Хороший вопрос. Ответ на него я и сама хотела бы знать. — Мне нужно решить с ним одну проблему, это быстро, — торопливо отвечаю я, протискиваясь сквозь друзей. Я нахожу свою сумку, начиная на скорую руку собирать вещи по комнате. Не знаю, когда вернусь сюда, но ночь, скорее всего, проведу вовсе не в их компании. — Эл, ты правда считаешь, что ехать сейчас с ним куда-то — действительно хорошая идея? — Настя не отстаёт, буквально останавливая меня на ходу. Я машинально бросаю беглый взгляд на часы. У меня есть ещё три минуты. — Послушай, — вздыхаю я, наконец, встречая её обеспокоенный взгляд. — Всё хорошо, правда. Мне нужно только поговорить с ним. — Да у него такое лицо сейчас было, будто он готов тебе шею свернуть прямо там! — встревает Зимов. — Это всего на пару часов, — мягко убеждаю я подругу, вновь поворачиваясь к ней. — Я вернусь максимум утром, обещаю. Она мне не верит. Неодобрительно складывает руки на груди и уже открывает рот, чтобы сказать что-то ещё, но её опережает Федя. — Ты ведь знаешь про его проблемы с агрессией? Что? Какие проблемы? Я вопросительно вскидываю брови, оглядывая ребят. — Фара просто псих неуправляемый. Мы все много раз видели, как у него крышу срывает на ровном месте, — буднично добавляет Айсик, как ни в чём не бывало. — Может, так и было раньше, но сейчас… — Откуда ты это знаешь? — перебивает Тусина. — Господи, ты ведь ничего о нём не знаешь! Он показал тебе лишь то, что тебе нужно было видеть. Я недоверчиво качаю головой в ответ на их слова, уже натягивая кроссовки в коридоре. — У нас у всех есть проблемы с агрессией. Иногда. Не раздувайте из мухи слона, — молю я. Девушка стоит напротив, устало привалившись плечом к стене. Я подхожу ближе, наспех целуя её в щёку, шепча «Я позвоню позже, ладно? Всё в порядке, расслабься». Она пристально оглядывает меня, но отступает. — Беги уже, твой ненаглядный заждался, — закатывает Настя глаза. Я вылетаю из квартиры, нервно нажимая на кнопку вызова лифта. И почему он всегда едет настолько медленно? Время в аду быстрее идёт. Нахожу Глеба на скамейке у подъезда. Он сидит, засунув руки в карманы лёгкой куртки и вытянув ноги вперёд. Вскидывает голову, реагируя на моё появление. Я застываю на последней ступеньке, встречая его изучающий взгляд. Внезапно я понимаю, что совершенно не успела продумать, что скажу ему в своё оправдание. — 4 минуты 52 секунды, — хрипло выдаёт блондин. — Успела ведь, — несмело улыбаюсь я. Он поднимается рывком, подходя ко мне в два шага. Ступень, на которой я стою, скрадывает разницу в росте, поэтому сейчас его глаза оказываются вровень с моими. Но даже так я чувствую, что он выше. Хладнокровие парня действует мне на нервы. Я судорожно сглатываю. — Какую отмазку придумала? — он интересуется деланно равнодушно, но взгляд режет меня без ножа. Злость исходит от него волнами. Я ощущаю его обиду на каком-то странном космическом уровне, хоть он и старается всячески этого не показывать. Я жутко напряжена, как натянутая струна. Не смотри так, пожалуйста. Лучше просто поговори со мной. — Нет никаких отмазок, — бормочу я, опуская взгляд вниз. — Тогда скажи наилучшую версию правды. Потому что она всё равно потом всплывёт. — А ты вовсе не собираешься облегчать мне задачу, верно? — с издёвкой произношу я. — Я и так всячески облегчал тебе жизнь. — Но ведь ты тоже этого хотел? — я цепляюсь за его слова. — Ты был рядом, потому что сам так решил. — Не думаю, что у меня был какой-то выбор, — мрачно усмехается Голубин. — Что это значит? — Знаешь, почему ты записана у меня в телефоне как «Лолита»? — вдруг меняет он тему. Я непонимающе хмурю брови. Что? Этого я даже не знала. — Потому что ты как ебаное наваждение. Появилась точно также из ниоткуда с этим видом невинной простой девчонки, и меня просто переклинило, — ведёт парень плечами, будто стряхивая с себя какой-то груз. Вот, что ему нужно, — откровенность. Нам обязательно делать это здесь? Возле чужого подъезда, в девять вечера, на виду у немногочисленных прохожих? — Лолита была маленькой девочкой, которая не осознавала, что делает, — осторожно выдаю я. — Ты веришь в это? Что она не понимала совсем ничего? — тут же щерится он. — Чего ты от меня хочешь? — устало спрашиваю я. — Правды. — О чём? Глеб молчит. Лишь пялится на меня этими огромными пронзительными зелёными глазами. Мои нервы находятся на пределе. Я борюсь с сильным желанием вернуться на пятнадцать минут назад в прошлое и никогда не открывать входную дверь допклабовской квартиры. — Зачем ты так со мной? — жалобно тяну я. — Да потому, что думаю, я заслужил немного честности от тебя. — Ладно, — фыркаю я, не выдерживая его давления. — Мы можем сделать это хотя бы не возле ебучего подъезда? Он отходит в ту же секунду, разворачиваясь в пол оборота и указывая на белое авто. Я протягиваю руку за ключами, но блондин качает головой с ухмылкой. — Ты не сядешь за руль рядом со мной. Видел я, как ты водишь. — Либо так, либо никак, — отрезаю я. Мне нужно заполучить хоть немного контроля над ситуацией. Сделать что-то самостоятельно. Выйти из-под этой ауры «Я всё решу сам», которая всегда исходит от него. Я смотрю на него в упор, едва ли не моргая, с абсолютно нейтральным лицом. Голубин сдаётся, закатывая глаза, почти швыряя в меня ключи. Подходит к машине, открывает дверцу одним резким движением, а потом захлопывает её изнутри с оглушающе громким звуком, вовсе не скрывая своёго раздражения. Я наблюдаю эту немую минутную сцену с чувством настоящего удивления. В голове мгновенно всплывает недавняя фраза Айсика про Глеба и его агрессию. Люди меняются, говоришь? Ага. Сажусь в машину следом за ним, небрежно кидая сумку на заднее сидение. Поворачиваю ключ зажигания и просто жду. Куда мы поедем? Что мы вообще тут делаем? Блондин до сих пор выдерживает паузу, упрямо разглядывая тихий двор в окно. Я закуриваю в ожидании, отмечая на подкорке сознания, что у меня дрожат руки. Это всё просто бред. Ну, какие у него могут быть проблемы? Мы здесь все со своими тараканами. — Куда? — я робко нарушаю тишину, выкидывая после истлевший окурок в окно. — Куда хочешь. — Глеб… — Я ведь уже ответил! — отрывисто бросает он, даже не поворачивая головы. Порой эта его пассивно-агрессивная модель поведения жутко выводит меня из себя. Как сейчас, например. Я скриплю зубами, пялясь на его макушку, но сдерживаю накатывающее раздражение. Выезжаю со двора и просто еду, следуя рандомному маршруту. Сворачиваю на перекрёстках, веду машину из района в район. Включаю радио и на какой-то миг даже забываю об этой неловкой тишине, тихо подпевая строчкам знакомого трека Федука. — Останови здесь, — просит Голубин, когда мы проезжаем мимо какого-то отеля. Я послушно торможу, паркуясь перед входом. Поворачиваюсь к нему, но он уже выходит из машины, и я успеваю зацепить беглым взглядом лишь его спину. Блять! Я злюсь и снова курю, расхаживая вдоль здания, наблюдая сквозь стеклянные двери, как парень заполняет документы у стойки регистрации, мило беседуя с девушкой-администратором. Она от чего-то хохочет. У меня мелькает мысль сесть обратно в авто и уехать отсюда к чёртовой матери, бросив его одного. Но я понимаю, что этим сделаю только хуже. Захожу внутрь, молча кивая на «Хорошей вам ночи» от девушки. Ага, спасибо. Интересно, что она подумала обо мне? «Известный рэпер Фараон и его очередная тёлка заселяются в отель на одну ночь, а также прочие скандалы, интриги, расследования». Так и вижу уже эти заголовки в соцсетях. Мы одновременно делаем шаг в открытый лифт. Глеб жмёт на кнопку нужного этажа. Создаётся ощущение, что мы едем не на 3 этаж, а, как минимум, на 133. После он уверенно направляется к номеру, пока я чувствую себя так, будто иду на эшафот. Мне почему-то страшно. Ноги, как ватные. У самой двери блондин останавливается, кидая на меня странный взгляд из-за плеча, будто неуверенный в том, что я действительно здесь. Словно у меня ещё есть шанс развернуться и сбежать от него подальше. Я переступаю порог и едва успеваю дверь закрыть, как Голубин сгребает меня в свои объятия. Зарывается носом в мои волосы, сжимает за плечи. «Я очень переживал за тебя, эгоистка хренова», — доверительно шепчет он, и я тут же покрываюсь мурашками. — Знаешь, моя психотерапевтка наоборот считает, что это хорошо, — бормочу я в ответ. — Спустя столько времени я наконец-то думаю о себе в первую очередь. Он отстраняется, и по его лицу я вижу, что до парня не доходит, говорю я это всерьёз или же просто шучу. — Здоровый эгоизм всем иногда полезен, — жмёт он плечами. Расстёгивает куртку и кидает её на журнальный столик в прихожей. Я поступаю точно также. Номер внутри мало чем отличается от всех остальных. То же крахмально-белое постельное бельё, запах стерильной чистоты. Мне здесь некомфортно. Я хочу домой. Или домой к нему. Этот парадокс я вообще поняла только недавно — в московской квартире блондина я ощущаю себя лучше, чем в своей собственной. Там царит какой-то особый уют. Будто я попадаю туда, а все мои страхи и проблемы остаются за порогом. Словно я, наконец, могу выдохнуть и забыть обо всём. Хотя бы на одну ночь. — Хочешь чего-нибудь? — Глеб отвлекает меня от размышлений с мягкой улыбкой. — Умираю от голода, — признаю я. — Ребята тебя голодом морили? — он усмехается. — Ты увёз меня от кекса. — Я сделаю тебе новый, — подмигивает парень, пока тянется к телефону на прикроватной тумбочке. Я в пол уха слышу, как он заказывает еду в номер, рассеянно наблюдая в окно за проезжающими машинами и людьми, до сих пор гуляющими в парке напротив. Вдруг я чувствую его присутствие за спиной, полагаясь лишь на инстинкты. А в следующий миг рука Голубина плавно опускается поперёк моего живота, притягивая к себе. — Почему ты так делаешь? — раздаётся шёпот возле уха. — Исчезаешь в никуда, ускользаешь, будто тебя и не было. Горячие губы мягко прихватывают мочку, неторопливо проходятся по изгибу шеи. Я не сдерживаю довольную улыбку. Да, я тоже по тебе скучала. — Ты следуешь тому же принципу, — глухо отвечаю я. — Я не сбегаю в другой город, прячась от ответственности. — Зато ты сбегаешь в эту страну пассивной агрессии! — бросаю я, неосознанно повышая голос. — Серьёзно, если бы такая была, ты бы стал её королём. Глеб, который в этот момент целует меня в плечо, слегка растягивает губы в усмешке. — Хоть где-то я был бы для тебя королём. Был бы для тебя кем-то. Я замираю, на автомате сжимая его холодные пальцы на своём животе. Он знает, он точно знает, о чём я думала все эти дни. Я, наконец, собираюсь с силами и только открываю рот, чтобы по-честному рассказать ему обо всём, как тут раздаётся мягкий стук в дверь. Я вздрагиваю от неожиданности, и блондин ласково поглаживает меня по волосам, прежде чем делает шаг назад. Я перестаю чувствовать опору за своей спиной и сразу ощущаю какую-то пустоту на душе. Мы вместе ужинаем, отвлечённо болтая на разные темы, но напряжение возвращается. Намеренно ходим вокруг да около, но так и не решаемся заговорить о важном. После я предлагаю ему выйти покурить на балкон. Отдаю Глебу свои сигареты, но он вдруг с ухмылкой покачивает головой, протягивая мне небольшой портсигар в ответ. Внутри лежат пара скрученных косяков. Я понимающе кривлю губы. Так вот как ты хочешь провести вечер. Час спустя мы расслабленно лежим на невероятно мягком пушистом ковре в комнате, положив подушки под голову. Разговариваем о глупых снах и о том, куда бы хотели съездить летом. Я до слёз хохочу над его рассказом про маленького Глеба Геннадьевича, который однажды думал, что Дед Мороз придёт и навсегда заберёт его с собой, как самого худшего ребёнка на свете, так как накануне Нового года тот каким-то образом перебил весь родительский сервиз. Блондин обиженно поджимает губы, не находя во мне понимания и поддержки, но в итоге сам начинает тихо посмеиваться. Мы лежим напротив, неотрывно глядя друг другу в глаза, и улыбки медленно сползают с наших лиц. Повисающая в комнате тишина будто становится осязаемой. — Что между нами происходит? — после долгой паузы он всё же нарушает её. — Глеб, ты ведь и сам знаешь. — Нет. — Нет? Ты ведь шутишь, верно? — я непонимающе моргаю, приподнимаясь на локте. — Я хочу, чтобы ты это сказала, — настаивает парень. — Чтобы ты сказала всё так, как есть на самом деле. — Разве до этого я не была честна с тобой? Он ничего не отвечает. Становится лишь более серьёзным. Мне кажется, что я трезвею в одну секунду. — Златовласка… — Ты прячешься. Держишь эту дистанцию между нами, — с обидой выдаёт он. — И ладно, раньше я ещё мог это понять. Так как ты была с Депо. И он вечно стоял рядом, как невидимый третий участник всего происходящего. — Что ты хочешь от меня услышать? — Правду. Ты всегда говорила, что нас здесь двое. Что мы вместе ввязались во всё это. И я, наконец, понял, что это значит. Я знаю всё про себя, что я хочу, о чём думаю. Но не про тебя. — Это не так. Ты ведь и сам это знаешь, — уклоняюсь я от ответа, подрываясь с пола и разыскивая бутылку воды на столе. — Я устал гадать и строить предположения, что у тебя там на уме! — поднимается блондин следом. — Ты подзываешь меня к себе, но всё равно держишь на расстоянии, включаешь заднюю в последний момент. — Ты не прав. Просто мне нужно время, чтобы… — Чтобы что? — резко прерывает он мои нелепые бормотания. — Я знаю, что я жалкий. Что выгляжу, как уебок, потому что запал на чужую девушку. Но это правда. У меня действительно есть к тебе чувства, и мы оба давно это знаем. Я открыт для тебя. — У меня тоже есть к тебе что-то. Всегда было, — признаю я, пугливо встречая его прямой взгляд. — Я всего лишь хочу знать наверняка, — устало жмёт он плечами, зарываясь на миг пальцами в светлые волосы. — Потому что сейчас, я думаю, мы оба осознаем, куда всё движется. И мне нужно видеть картину целиком. — Для чего? — Чтобы просчитать все варианты, — произносит Глеб, как самый очевидный факт на свете, разводя руками. — Я хочу тебя, хочу быть с тобой, и, если честно, мне даже неважно уже в статусе кого я для тебя буду. Но я должен знать, чего ты сама хочешь, что тебе нужно. — Ты прав, извини, — я делаю шаг к нему, осторожно подхватывая его ладони в свои. — Ты заслуживаешь правды. Но в таком случае я хочу от тебя ответной честности. Он вскидывает брови в немом вопросе. Раз уж мы подняли эту тему, нужно добить её до конца. Чтобы выяснить всё окончательно. — Ты притворяешься, — наконец, озвучиваю я то, что мучило меня уже давно. — Что? Я не… — Даже сейчас. Ты делаешь это даже сейчас, — продолжаю я. — Боже, ты так сильно стараешься, прячешь эмоции у всех на виду. Цепляешь эту маску хорошего, спокойного парня. Скрываешь настоящие чувства внутри. Ты хочешь вписаться в новый мир и ведёшь себя так, как другие люди хотят, чтобы ты себя вёл. — К чему ты это мне говоришь? — он делает шаг назад, чувствуя себя неуютно под моим цепким взглядом. Правда глаза колет? — Будь собой, — развожу я руками. — Это простой и самый заезженный совет, но, между тем, всё ещё рабочий. Если ты и правда хочешь быть со мной — будь настоящим. — А сейчас я не такой? — Нет. Ты стараешься. И это слишком очевидно. Стараешься быть хорошим, заботливым. Хочешь вести себя, как он. Хочешь быть им. Чтобы угодить мне, сделать всё так, как я люблю. — Ты сейчас серьёзно? Я веду себя, как Депо? — цокает он, снова начиная злиться. — Иногда, — осторожно жму я плечами, уже жалея о сказанном ранее. — Может, ты делаешь это неосознанно. А, может, поступаешь так специально. Но итог один — это не для меня. Мне не нужен второй Артём Шатохин в своей жизни. — Тогда что тебе нужно? — спрашивает парень гораздо мягче после паузы, тяжело опускаясь на кровать позади. — Чтобы ты был со мной честен. Чтобы злился и показывал это в открытую, а не замалчивал этот негатив в себе. Чтобы радовался тогда, когда это действительно происходит, а не тогда, когда это социально принято. Чтобы ты заботился обо мне, когда сам хочешь, а не когда я этого от тебя жду. — Быть собой значит, — хмыкает он многозначительно, чуть склонив голову влево. — Я не хочу тебя задеть, просто… — Око за око. Я понимаю, всё в порядке. Я подхожу ближе. Нежно зарываюсь пальцами в его шелковистые волосы, пока Глеб заглядывает мне в глаза снизу вверх. Осторожно ведёт пальцами по моему бедру. Я рассеянно улыбаюсь, залипая на свои ощущения. — Мне очень хорошо с тобой. Как будто я дома, — срывается с моих губ. — И я не хочу клеить ярлыки и называть нас кем-то. Ты мне важен. Всегда был важен и нужен. Разве это не главное? Голубин лишь молча кивает, задумчиво закусывая губу. Прикасается к моей ладони, медлит немного, потом всё-таки переплетая наши пальцы. Я смотрю на это и не испытываю никакого отторжения. Словно всё так, как и должно быть.