Отражение

Шумно, жарко, неудобно. Я просыпаюсь утром от какого-то противного назойливого грохота. Какого чёрта? Звук ощущается где-то вдали, но для моего похмельного сознания он настолько оглущающе громкий, что виски мгновенно сжимает от боли. Будто кто-то сверлит стену прямо у меня над ухом. Тошнота подкатывает к горлу, и я сглатываю вязкую слюну. Внезапно звук пропадает. Я успеваю насладиться тишиной всего пару секунд, как вдруг раздаётся резкий тяжёлый стук, будто кто-то роняет толстую книгу на пол. С моих губ срывается тихий стон. Хватит, прекрати. Я зарываюсь глубже в одеяло, но даже оттуда различаю настойчивый топот. Это Голубин приближается к спальне. Сперва осторожно поворачивает ручку, а потом широко распахивает дверь. Облокачивается на косяк с кривой усмешкой, складывая руки на груди. Он делал всё это специально, понимаю я. — Ну, как поживает наш проспиртованный ребёнок? — Ой, иди к чёрту, — недовольно бубню я, вытягивая в его сторону средний палец. Блондин выпускает тихий смешок, подходя к окну и раскрывая тяжёлые шторы. Комнату тут же заливает яркий свет, и я вскрикиваю от неожиданности, пряча лицо под одеялом. В глаза будто тонну песка насыпали. Всё слишком ярко, слишком резко, слишком громко. — Ненавижу тебя, — стону я. — Что если я сегодня умру, ты вот так хочешь запомнить наше последнее совместное утро? — От похмелья ещё никто не умирал, — авторитетно заявляет он, стягивая с меня одеяло. Я на автомате цепляюсь за него, пытаясь помешать парню, но тот оказывается сильнее. Чёрт возьми, никакого покоя! Одеяло смятым комком летит на пол, и я крепко зажмуриваю глаза, скрывая себя от окружающего мира и солнечного света. Следом чувствую, как рядом проминается кровать. А потом на мои веки домиком опускаются чужие прохладные ладони. Я осторожно открываю их, натыкаясь на беззвучно смеющегося Глеба. Мелкие морщинки возле уголков глаз делают его ещё более милым и домашним. Я не могу всерьёз сейчас злиться на него такого. — Как так вышло, что пили мы одинаково, а хреново только мне? — Одинаково? — вскидывает он брови, прищуриваясь. — Только ты там нападки на бар совершала. Все остальные вели себя прилично. — Я тоже вела себя прилично, — неуверенно тяну я. — Или нет…? — Ну, если я сделаю вид, что не помню того, как ты приставала ко мне сперва в такси, а потом здесь, — ухмыляется он, — то тогда да, всё было совершенно прилично. Я с громким стоном закрываю лицо ладонями. Обрывки прошедшей ночи вспышками всплывают в сознании. Господи. Никогда больше не буду пить. — Да ладно, можешь не обещать там себе ничего, — читает парень мои мысли. — Ну, подумаешь, напилась. Со всеми бывает. — Я так не делала с декабря. — Это что-то значит? — осторожно спрашивает он, неуловимо чувствуя, как меняется моё настроение. — У меня есть догадка. Но говорить с тобой об этом я точно не буду, — выпаливаю я. Голубин хмурится, бегая глазами по комнате. А потом, видимо, понимает, что к чему. — Теперь это всегда будет происходить? Артём Шатохин — как человек, чьё имя нельзя называть? — язвит он. — Вот хоть себе не ври, — закатываю я глаза в раздражении. — Последнее, что ты хочешь сейчас обсуждать, это мои отношения с Депо. Блондин не выдерживает моего прямого взгляда. Резво встаёт с кровати и стремительно выходит из комнаты, от души хлопнув дверью напоследок. Вот же садист! Я позволяю себе понежиться в постели ещё минут двадцать, но сон пропадает окончательно. Иду в ванную, ужасаясь собственному виду. Опухшее лицо, смазанная тушь, воронье гнездо на голове. Быстро пишу Салуки, что встречусь с ним вечером, потому что сейчас просто не в состоянии. Горячий душ возвращает меня к жизни. Жуткий сушняк и лёгкая боль в висках остаются, но я хотя бы чувствую себя, наконец, человеком. Нахожу Глеба на кухне, готовящего оладьи. Он использует свою любимую тактику — демонстративно не обращает на меня внимание. Я режу спелое зелёное яблоко и неспеша кусаю маленькие дольки, пялясь на его худую спину. Ни одного поворота головы. Никакого напряжения. Чёрт, ещё немного и он подпевать что-нибудь начнёт для большего эффекта! Я уступаю, позволяя ему одержать победу, и подхожу сзади, мягко прижимаясь к парню и покрывая поцелуями его оголённое плечо и лопатки. — Прости, я не хотела испортить тебе настроение, — бормочу я. — Просто утро не задалось. Ноль реакции, хотя я чувствую, как каменеют его мышцы от моих прикосновений. Придётся зайти с другого фронта. — Когда я встретила Артёма, мне приходилось постоянно за ним присматривать, поэтому я ограничивала себя в том же алкоголе. Выполняла функцию трезвого водителя. Потом мы расстались, и мне пришлось делать тоже самое, так как я боялась, что могу перепить и натворить глупостей. Сделать что-то с собой. Но сейчас здесь ты, и я могу наконец-то расслабиться. Это и есть самое главное, понимаешь? Честность работает лучше всего. Блондин оттаивает, осторожно поворачиваясь ко мне и с ходу впиваясь поцелуем в губы. Я привстаю на носочки, чтобы быть ещё ближе. Сейчас я ощущаю настолько острое чувство нужды, что внутри всё сжимается. В ушах эхом звучат слова Егора. Я отрываюсь от него, только когда чувствую лёгкий запах чего-то подгорающего. Встречаю его затуманенные глаза и кивком указываю ему на включённую плиту. — Твою мать! — меняется он в лице, кидаясь к оладьям. — Вот не зря мне мама всегда говорила, что нельзя готовить, пока рядом находится кто-то ещё. Я заливаюсь смехом, слушая его нелепые причитания. Наливаю нам свежесваренный кофе. Цепляю последнюю дольку яблока, но парень ртом забирает её у меня из рук, сопровождая всё это игривым взглядом. «Всё в порядке», — с облегчением думаю я. После лёгкого завтрака он собирается ехать к родителям. Прошу его закинуть меня по пути в редакцию. Получаю в ответ лёгкий кивок головы, но вижу, что Глеб немного расстроился. — Я думал, мы проведём сегодня день вместе, — с досадой выдыхает он, пока я, сидя на полу, натягиваю на себя кеды. — С тобой, конечно, очень весело, блонди, — поднимаю я на него взгляд, — но у меня есть ещё куча других дел. Я не могу просто сделать вид, будто их нет, и запереться с тобой тут в четырёх стенах. — Отличный план как по мне, — ухмыляется рэпер, рывком поднимая меня на ноги. — Очень заманчивый. — Очень, — тихо подтверждаю я, поглаживая его по щеке, царапая пальцем лёгкую щетину. Ему страшно, понимаю я. Чертовски страшно. Эта неизвестность происходящего пугает и его тоже. Ещё неделю назад я находилась в ожидании возвращения Артёма, а сейчас я официально свободна. Между нами, очевидно, что-то есть. Но этого другого — непонятного, необъяснимого, невысказанного — намного больше. — Что по поводу вечера? — он смущённо интересуется, когда чёрное авто паркуется перед офисом. — Занята с Сеней, — покачиваю я головой. — Созвонимся тогда, — поджимает парень губы. Я кратко киваю, легко чмокая его. Но у него явно другие планы. Он играется, запуская язык в мой рот, крепко цепляясь пальцами за шею. Никогда ещё мне не сносило голову от простых поцелуев так, как в эти дни. — Ты сейчас опоздаешь, — едва различимо выдыхаю я в перерывах. — Плевать. Пару минут спустя я всё-таки покидаю машину, с широкой улыбкой махая ему напоследок. Поднимаюсь к себе в кабинет и запираю дверь изнутри, устало опираясь о стену. Я собиралась заняться делами, чтобы провести время с пользой, но по факту шлю это всё по известному адресу. Мне херово, и мысли заняты явно не работой. Поэтому, отпросившись у Бори, я вызываю такси, приезжаю домой и заваливаюсь обратно в кровать. Уже к вечеру меня будит звонок Несатого. Он спрашивает, где я нахожусь, и, получив ответ, говорит, что заедет за мной через сорок минут. Почистив зубы и переодевшись, я жду, пока заварится чай. Сушняк всё ещё никуда не делся. Просматриваю соцсети, замечая предложение увидеться от Твета. Смска от Глеба вызывает улыбку. «Сижу на обеде с отцом и умираю от скуки. Его стандартные вопросы про «Ты с кем-то встречаешься?» и «Когда ты уже прекратишь писать свои песни и займёшься чем-то серьёзным?» скоро до ручки меня доведут» И следом ещё одна. «Если тусовка с Сеней не затянется до утра, приезжай ко мне ночью» Всё это сопровождается парой подмигивающих смайликов. Я быстро пишу «Обещаю подумать над Вашим предложением» в ответ и спешу к двери, слыша трель звонка. — Готова? — интересуется кудрявый, целуя меня в щёку. — Дай мне минуту, — кричу я, уже отходя обратно на кухню. Выпиваю залпом весь чай, забираю телефон и сигареты со стола. Накидываю на плечи джинсовку, любимые конверсы — на ноги. Мы спускаемся к его машине и едем в один из торговых центров выбрать подарок Анике. Через несколько дней у ребят годовщина, и парень хочет найти что-то особенное. Он без умолку трещит, вспоминая какие-то памятные моменты, произошедшие с ними за этот год. С его лица не сходит счастливая улыбка, и я тоже не могу перестать улыбаться. На душе разливается тепло. Я искренне за него рада. — Знаешь, мне раньше казалось, что любовь — это такая придумка для кино, — вдруг заявляет он, прикуривая сигарету с серьёзным видом. — Ну, вот всё это типичное — выбирать в Икее новую кровать, потому что накануне во время секса сломали старую, готовить завтраки в постель, искать ей по всему городу туфли нужного размера. Все эти глупые мелочи, которые мы видим в ромкомах, и от которых глаза закатываем. Потому что это всё, блять, настолько сопливо. — А потом оказывается, что и в жизни такое бывает, — глухо отвечаю я, вертя в руках зажигалку. — Да, и это настолько страшно! Постоянно думаю о том, как бы не натворить дерьма и не проебать это всё. — Ей с тобой повезло, — осторожно роняю я, касаясь его руки. — Нет, скорее мне с ней, — качает головой Салуки с мягкой улыбкой. — Из нас двоих я более косячный. — В паре всегда есть кто-то один проблемный. Ну, или более проблемный, чем другой, — пожимаю я плечами. — А у вас это кто? Я недоумённо моргаю и роняю зажигалку от неожиданности. Она тут же закатывается куда-то под сиденье. — Ты и Глеб, — смотрит друг с самым невозмутимым видом. — Не знаю, — запинаюсь я. — Там всё пока очень неясно. — Как по мне, всё более чем очевидно. Я выдерживаю паузу, не зная, что ответить. Перед глазами всплывает утреннее улыбающееся лицо Голубина. Я фантомно почти могу ощутить мягкость его волос под своими пальцами. — Панк на тебя жаловался вчера, — добавляет кудрявый с усмешкой. — Из-за того, что я притащила с собой Глеба? — Ну, этого мало кто ожидал, согласись, — неопределённо ведёт он плечами. — Он напросился сам. — А ты не смогла отказать? Я избегаю ответа, пользуясь тем, что Несатый припарковал машину на стоянке, и выхожу на улицу, хлопая дверью от накатывающей злости. Тёплый ветерок играется с нашими волосами, и кудрявый начинает бубнеть, отвлекаясь на это. Мы тратим несколько часов на поиски, успевая дважды отсидеться в кафе в промежутках. В итоге он находит то, что, по его мнению, «просто снесёт ей голову». Время десять вечера, и мы выходим из торгового центра фактически за пять минут до его закрытия. Закуриваем на парковке, но ехать домой ни одному из нас пока не хочется. — Может это… — неуверенно кивает Сеня на вывеску бара, расположенного в здании по соседству. — С такими друзьями никогда трезвенником не станешь, — ухмыляюсь я, уже таща его под руку в ту сторону. Я захожу туда с мыслью «Один коктейль. Ну, максимум два. А потом я еду домой и к полуночи ложусь спать». Однако, около двух часов ночи мы ещё сидим за барной стойкой, мутными глазами окидывая несколько стопок текилы перед нами. — Почему ты медлишь? — внезапно спрашивает друг, зарываясь ладонью в спутанные волосы. — Что ты имеешь в виду? — тяну я непонимающе, пытаясь собрать мысли в кучу. — Фара тебя хочет. Ты хочешь его. Почему ты ещё не закатила вечеринку в честь «Поздравьте, у меня новые отношения»? — Нет таких вечеринок, — хохочу я. Но он не отстаёт. Пялится на меня в упор, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос. — Прошло не так много времени, — бормочу я. — Я хочу быть уверена в том, что делаю. — Прошло достаточно времени, и всякого пиздеца потом тоже было достаточно, — категорично отрезает Салуки. — Вы с Депо расстались. Всё, точка, гейм овер. Это нормально — двигаться дальше. Тем более, что Глеб для тебя намного более адекватный кандидат. Серьёзно? Это и правда то, что ты думаешь? Его слова действительно меня удивляют. Я знаю, что полгода назад кудрявый со скандалом покинул Династию и с тех пор всячески открещивался от Голубина и его попыток наладить былой контакт. — У нас были и есть до сих пор свои конфликты, — признаёт он. — Но, если судить объективно, Глеб на самом деле хороший парень. — Да, возможно в этом и есть вся суть. Друг не понимает, о чём я. Да я сама сейчас, если честно, смутно всё понимаю. — Иногда кажется, что он слишком хороший, — заявляю я после того, как опрокидываю в себя ещё одну стопку. — И это проблема? — Это может ею стать, — уклончиво произношу я. — Ты думаешь, что недостаточно хороша для него? — А ты считаешь себя достойным для Аники? — завожусь я без всякого очевидного повода. — Кто вообще это устанавливает? Как понять, что ты устраиваешь кого-то на все сто процентов? — Обычно цивилизованные люди говорят вслух о таких вещах, — разводит он руками. — Не-е-ет. Брось, мы же говорим про Глеба. Ты лучше меня знаешь, какой он. Вечно с двойным дном, всегда прячет всё в себе. — Это верно, — задумчиво соглашается Несатый. — Но ты можешь сейчас лишь строить догадки. — Строить догадки безопаснее, чем вписаться в новые отношения, а потом понять, что совершила ошибку, и снова остаться с разбитым сердцем. — Вечно вы девушки всё усложняете, — хмыкает он, покачивая головой. — «Мы девушки?» — усмехаюсь я. — Вот только попробуй сейчас ляпнуть что-то сексисткое. — Но это так! Вам становится скучно — и вы сразу раздвигаете ноги перед другим парнем. — Я не спала с Глебом, — отрезаю я, резво вставая со своего стула. — Не считай меня девушкой, которая может изменить кому-то. — Ты его хотела, — ловит парень меня за руку, окидывая цепким взглядом. — Даже если ты и не сделала ничего, но ты этого хотела, ты думала об этом. И сейчас у тебя есть прямая возможность, наконец, быть с ним, быть счастливой. Что тебя останавливает на этот раз? — Я боюсь использовать его, чтобы заглушить свои чувства к Артёму. Боюсь сделать ему больно. Да и себе тоже. Не хочу привязаться к нему, а потом понять, что это вовсе не то, что мне нужно. Я испытываю жуткую панику от одной только мысли, что я не знаю, как всё будет наверняка. У меня ведь нет никаких гарантий, что всё в итоге сложится хорошо, — едва слышно бормочу я, предчувствуя накатывающие слёзы. — Но ведь не попробуешь — не узнаешь, верно? — лукаво подмигивая, убеждает Сеня. — Любые отношения всегда завязаны на вере в лучший исход. Иначе и смысла нет ничего начинать, если ты уже заранее настроила себя на скорый разрыв.