Отражение

Слова Салуки всё ещё на репите крутятся у меня в голове, когда я еду в такси. Глаза слипаются, но я цепляюсь за последние остатки сознания, стараясь не уснуть прямо в машине. Водитель — мужчина лет пятидесяти — делится историями про недавних пассажиров. Его речь сливается в общий шум, и я невпопад киваю, создавая иллюзию, что действительно слушаю его. — Приехали, — заявляет он через какое-то время. Я удивлённо оглядываюсь, не узнавая поначалу место прибытия. — Это не мой дом. — Вы назвали мне этот адрес, — он неуверенно разводит руками, кидая взгляд искоса. Я сбивчиво благодарю его, расплачиваюсь и выхожу из авто. Озираюсь и, наконец, понимаю, где нахожусь. Это дом Глеба. Меня почему-то это веселит — в нетрезвом состоянии его адрес я вспомнила быстрее своего собственного. Сейчас около трёх часов ночи — насколько вероятно то, что он не спит и вообще впустит меня? Выуживаю из памяти код от домофона и поднимаюсь на десятый этаж. Лифт будто несётся наверх со скоростью света, вызывая приступ тошноты. Я часто и глубоко дышу, настраивая себя на «всё в порядке». Подхожу к нужной двери и после минутного раздумья всё же жму на звонок. Глеб открывает настолько быстро, словно стоял под дверью всю ночь, ожидая моего приезда. — Привет, — пьяно тяну я с застенчивой улыбкой. — Так и знал, — закатывает он глаза, затаскивая меня за рукав внутрь. Я мажу губами по его щеке, цепляясь за плечо. Блондин морщит нос, чувствуя явственный запах алкоголя. Я кидаю ему извиняющий взгляд, сбрасывая кеды. — И какую отмазку используешь сегодня? — А сказать правду уже не вариант? — я мнусь на месте, складывая руки в замок за спиной. — Это всегда наилучший вариант, — мягко целует он меня в висок и ведёт на кухню. Я мельком оглядываю квартиру по пути. Везде царит жуткий беспорядок, куча вещей раскиданы тут и там. Странно. Обычно Голубин тот ещё маниакальный чистюля, у которого всё по полочкам разложено. — Ты куда-то собираешься? — тихо интересуюсь я, заваливаясь в мягкое кресло. — С чего ты взяла? — вскидывает он брови, оборачиваясь в пол оборота, пока наливает мне чай. Я молчаливо указываю ему рукой на раскиданные вещи. Уют чужой квартиры успокаивает. Чувствую себя настолько комфортно, что, кажется, могу срастись с этим креслом и остаться тут навечно. — А, это… Я искал паспорт, — жмёт парень плечами. — Для чего? — Нужно будет уехать снова в Америку на пару дней, — ровно произносит он, со стуком ставя кружку на стол. — Окей, когда? — Завтра. Что, блять? А мне ты когда об этом собирался сказать? Прислал бы тупую смску из самолёта «Уехал в ебучие Штаты, вернусь неизвестно когда, не скучай»? И ещё смайликов бы каких-нибудь накидал в придачу. Я подрываюсь с кресла, но алкоголь тут же снова даёт в голову. Мне приходится ухватиться рукой за стену, чтобы не потерять равновесие. — Удачно тебе съездить, — с каменным лицом выдаю я, собрав в кулак последние остатки самообладания. — Да брось, это всего на пару дней ведь. В субботу я уже вернусь. Он делает шаг ко мне с этой знакомой открытой улыбкой, но натыкается на мой колючий взгляд. Я недовольна. Чёрт, да я в бешенстве! Ты можешь ехать куда угодно и делать что угодно. Но почему нельзя просто открыть рот вовремя и сказать об этом заранее? — Всё в порядке. Я же сказала, удачной тебе поездки, — равнодушно жму я плечами. Забираю со стола кружку с дымящимся чаем и плавно перемещаюсь в гостиную. Пальцы обжигает, но я терплю, закусив губу. Усаживаюсь на большой серый диван и бездумно щёлкаю каналы, делая вид, что увлечена выбором и не замечаю изучающие глаза блондина, замершего рядом. — Ты ведь сама говорила, что у тебя есть ещё куча работы. И плюс твоя учёба, — осторожно произносит он. — И что с того? — сухо переспрашиваю я. — Да что в этом такого? — недоумевает он. — Ничего. Я же сказала. Краем глаза я вижу, как Глеб на секунду сжимает руки в кулаки, напряжённо стискивая челюсти. Теперь ты знаешь, какого это — испытывать на себе твою пассивную агрессию. Жутко бесит, не правда ли? — Ты бы всё равно со мной не поехала, — бурчит он, откидываясь на спинку дивана справа от меня. — Где в моих словах ты нашёл хоть малейший намёк на то, что я хочу с тобой поехать? — Да, блять, ты просто… — Я просто что? — холодно прерываю я его. — Ты ведь строишь планы, не ставя меня в известность. Почему я не могу сделать тоже самое? Мне нечего ему ответить, потому что он прав. Кто я ему? С чего он вообще вдруг должен передо мной за что-то отчитываться? Мы — два свободных человека, которые вдруг почему-то оказались сейчас в пределах одной квартиры. Только и всего. — Ты можешь делать, что хочешь, — отмахиваюсь я. — Расслабься. Но, как это обычно и бывает, моё «расслабься» действует на него, как красная тряпка на быка, провоцируя ещё больше. Глеб вытягивает ноги, складывая руки на груди, и нарочито громко вздыхает. Каждая мелочь, каждый шорох с его стороны раздражает меня сейчас. Ну, давай, ляпни ещё что-нибудь. Я нахожу какой-то документальный фильм про Екатерину Вторую и оставляю его. Господи, что за нелепость! Напряжение, витающее в воздухе, можно ножом резать. Время около трёх часов ночи, и мы сидим рядом, подобно двум истуканам, пассивно-агрессивно игнорируя друг друга. Полчаса спустя ладонь Голубина плавно опускается на моё бедро. Я никак не реагирую, продолжая следить за происходящим на экране, но краем глаза отслеживаю эти неторопливые поглаживания. Он бездумно выписывает там узоры, действуя будто на автомате. Я поворачиваю голову, ощущая его пристальный взгляд на себе. Он абсолютно невозмутим. Но зелёные глаза отражают целую бурю эмоций, выдавая его. Парень склоняется, мягко сталкивая наши носы, замирая в паре миллиметров. Он оставляет последний шаг за мной, выражая немое «Извини». Я смотрю прямо, бегая глазами по его лицу. Почему ты такой? Будто красивая шкатулка с секретным замком. Как её ни крути, а открыть не выйдет. Только если издали полюбоваться. В итоге я сдаюсь, прикрывая веки и накрывая его губы своими. Поцелуй получается нежный, ласковый. Он тянет меня на себя, и я седлаю его бёдра, едва не падая. Глеб тихо хихикает, не отрываясь от нашего занятия. — Прости, — едва слышно выдыхает он прямо мне в губы. Я крепко обхватываю ладонью его шею, царапая нежную кожу. Замолчи, я не хочу сейчас этого слышать. — Я вообще не думал, что мы будем сейчас здесь в такой ситуации. — Как это связано с фактом твоей поездки? — я отстраняюсь от него, непонимающе приподнимая брови. — Ты уехала к Депо, — выдаёт он. — А потом заигнорила меня. Поэтому я забил на всё и построил другие планы. — Но я не уехала к Артёму, — неуверенно мямлю я. Блондин затыкает меня резким красноречивым взглядом. Я тушуюсь, опуская глаза на свои руки, осознавая в глубине души, что он прав. Я поехала в Питер с тайной надеждой, что вот я поговорю с шатеном, и всё тут же наладится, просто как по щелчку пальцев. Но реальность оказалась совсем иной. — Почему ты не сказал мне раньше? — я озвучиваю, наконец, главное. — А почему я должен был это сделать? Он рубит правду с плеча, окидывая меня равнодушным взглядом, и до меня доходит, к чему всё идёт. Ему нужна ясность и моя честность. И он, конечно, не мог выбрать иного момента, кроме как сейчас, когда я злая и нетрезвая, а у него самолёт в другую страну через семь часов! Я делаю попытку встать с его колен, разом теряя весь игривый настрой, но парень хватает меня за запястье, рывком усаживая обратно. Я чувствую себя некомфортно под его прямым взглядом. Ладони начинают противно потеть, голова на миг идёт кругом, заставляя очертания комнаты вращаться по часовой стрелке. — Что мы здесь делаем? — осторожно шепчет он, цепляясь за мою талию. — Почему это так важно для тебя? Назвать нас кем-то? Разве того, что мы здесь, того, что уже происходит, не достаточно? Блондин качает головой, и я замечаю разочарование в его глазах. Я действую не по его плану, произношу не те слова, которые он от меня ждёт. — Я просто не хочу торопиться. Ты же сам сказал — ещё неделю назад я ждала возвращения Депо. И мне просто страшно, понимаешь? — я ласково веду пальцами по его щеке в поисках поддержки. — Я боюсь снова сейчас запрыгнуть на этот корабль и проебаться, потому что не рассчитала собственные силы. Не хочу сделать тебе больно. Ты ведь знаешь, что у меня ещё есть чувства к Артёму. Он согласно кивает, закусывая губу. — Не хочу, чтобы ты думал, будто я просто тяну здесь время и использую тебя. Ты мне нравишься, по-настоящему. И я переживаю за тебя и искренне ценю всё, что ты для меня делал. Поэтому я не хочу, чтобы это всё выглядело так, будто ты лишь его замена. Потому что это вовсе неправда. Я хочу сделать всё правильно. — Тебе нужно время, — понимающе тянет Глеб. — Ты ведь знаешь, что я никуда не денусь, верно? Я дам тебе столько времени, сколько тебе нужно. Но мне важно это услышать, что я не единственный тут с какими-то мыслями о будущем. — Я думала об этом, — прерываю я его. — И я хочу этого. Я хочу тебя, быть с тобой. Но чтобы нас здесь было только двое. Без Артёма, который тенью всё ещё стоит между нами. — Значит, всё остаётся по-прежнему? — глухо подводит он итог. — Медленное развитие? — Да, — слабо улыбаюсь я. — Медленно — это хорошо. Это то, что нужно. Голубин аккуратно обхватывает меня за шею, фактически сталкивая наши лица. Мягко толкает язык в мой приоткрытый рот. Я отвечаю на поцелуй, стараясь вложить в него всю свою накопленную нежность и невысказанное «Я хочу, чтобы у нас всё получилось. Ты мне очень дорог». Он тянет меня за собой в кровать. Стаскивает мои джинсы, ласково ведя ладонью по разгорячённой коже. Прикосновения успокаивают, и мне кажется, что я проваливаюсь в сон быстрее, чем моя голова касается подушки. Утром меня встречает лишь тишина квартиры. Я по привычке шарю рукой по второй половине кровати, но там никого нет. Точно, Глеб ведь уехал в Америку. Я тяжело вздыхаю, ощущая неясное тянущее чувство пустоты на душе. За последние пару месяцев я настолько привыкла к его постоянному присутствию рядом, что сейчас вдруг чувствую себя так, будто действительно осталась одна. Предстоящие три дня в одиночестве кажутся вечностью. Я беру в руки телефон, морщась от яркой подсветки. Нахожу сообщение от блондина. «Решил тебя не будить утром, ты так сладко спала. Может, останешься сегодня в моей квартире и просто отдохнёшь? Ты это заслужила. Бери, что хочешь. Я позвоню к вечеру, как освобожусь. Уже по тебе скучаю, тыковка» Я отвечаю множеством сердечек и кратким «Удачно тебе поработать на студии» впридачу. В итоге я следую совету парня и действительно остаюсь здесь на целый день. Использую его оставленный лэптоп для работы, неспеша готовлю обед, смотрю в перерывах любимый сериал. Я утопаю в ощущении комфорта и спокойствия. С лёгкостью могу представить, будто на самом деле живу здесь. Чувство тревоги после ночного разговора, наконец, ушло, и я совершенно расслабилась. Я поделилась с ним своими переживаниями, и он, к моему удивлению, отреагировал на них гораздо лучше, чем я ожидала. Он понимает. И именно это я ценю в Голубине больше всего. Он не давит, не настаивает, позволяя мне найти необходимый баланс. Ставит моё чувство комфорта превыше всего, осознавая, что если я пойду на поводу у этого «Ну, вы же итак уже почти вместе, почему бы не обозначить эти границы официально?», то в итоге мы просто можем оказаться в ситуации, где я испугаюсь степени ответственности и сольюсь в последний момент. Это также и забота его самого о его собственных чувствах. Мы оба должны быть уверены в том, что и правда понимаем, как всё есть и как всё будет. Потому что вся затея с «Давай быть вместе» сработает лишь тогда, когда мы будем смотреть на ситуацию одинаково и хотеть одного и того же. Опыт предыдущих отношений с Артёмом научил меня этому. Мы хотели быть вместе, но изначально видели всё с разных точек зрения и ждали разных вещей. Я не хочу наступить на те же грабли дважды. Глеб настолько хороший и замечательный, что я боюсь даже подумать о том, чтобы как-то его задеть и нарушить ту микро-систему комфорта, которую он для себя создал в последние годы. И мне важно стать её частью, не меняя при этом его самого. Блондин даёт о себе знать ближе к полуночи, когда я уже валяюсь в кровати, залипая на старые интервью Дудя. — Привет, — растягивает он губы в смущённой улыбке. — Привет людям за океаном, — салютую я. Боже, спасибо за фейстайм. Внутри всё теплеет от одного только взгляда на этого усталого, но всё ещё чрезмерно милого парня. — Почему моя футболка смотрится на тебе лучше, чем на мне? — игриво поигрывает он бровями. — Это талант, — усмехаюсь я. — Даже не надейся получить её обратно. — Всё моё — твоё, — задумчиво роняет он. Я застенчиво улыбаюсь и перевожу тему, расспрашивая, как прошёл его день. Он увлечённо тараторит, рассказывая про долгий утомительный перелёт, плачущих детей, потерю его чемодана и проблемы со сведением нового трека. Я покачиваю головой, выражая слова сочувствия и поддержки. — Хочу домой, к тебе, — ласково произносит Глеб, прикуривая сигарету. — Нужно было подумать об этом утром, пока вещи собирал, — нарочито серьёзно вздыхаю я, перекатываясь по кровати. — Вот поэтому я тебя и не разбудил. Знал, что не смогу уехать и оставить тебя одну после этого. Это задевает что-то внутри меня. Он настолько ласковый и заботливый. Наличие подобного человека в моей жизни сейчас кажется мне просто каким-то подарком судьбы. Мне хочется расцеловать его прямо в эту же секунду. Полчаса спустя я завершаю звонок, желая ему сладких слов напоследок. Он лукаво прищуривает глаза и бормочет, что чувствовал бы себя намного лучше, окажись мы сейчас в одной кровати. Я тихо посмеиваюсь и мельком показываю ему язык в камеру. Его мелодичный смех ещё раздаётся в моих ушах, когда я откидываю телефон в сторону и утыкаюсь носом в его подушку. Поскорей бы ты уже вернулся, златовласка.