Magic shop

Выгорание происходит совершенно у всех, но проявляется по разному. Он похож на ежа, что отгородился от мира и живет в своем собственном. И только попробуй коснуться его, он сразу спрячется и выставит иголки. В этом весь Тэхен, каким его знает Чон. В больнице всегда пахло препаратами и этот запах убивал их обоих. Одному это напоминало о несбывшейся любви, а другому о боли, нанесенной влюбленному мальчику несколько лет назад, но оба молчат о своих чувствах. Гук поднимается на второй этаж, проходя лестничный пролет в несколько шагов.Он останавливается у двери и топчется несколько секунд, когда, наконец, решает войти. В палате воздух все такой же отягощающий. Ветер гуляет по комнате, дует из открытого настеж окна и шторки невольно колышаться. В комнате нет света, только звезды да луна ее освещают. Кровать, что стоит впритык в окну, раскурочена и вся в пуху с перьями в перемешку. Несколько баночек спирта валяются на полу вместе с таблетками и пустым стаканом. Облокотившись о белый, как и стены, подоконник, Тэ без толики эмоций смотрит вдаль пустыми глазами. Заостряет свой взгляд на деревьях и аки статуя упорно, почти не моргая, смотрит на них. Его волосы синего цвета, словно небо, но у корней они черные, как мгла. Чон обходит бардак, тяжело вздыхая, и ставит цветы прямо перед носом у парня. Тот их даже не замечает, продолжая смотреть в окно, пока Гук не закрывает окно и шторы. Комната погружается в мрак. — Зачем? — шипит Тэ, смотря куда угодно, лишь бы не на гостя. — Простудишься, как давно так сидишь? Уже ноябрь, Тэхен, холодеет с каждым днем, — отчитывает Чон и распаковывает растение. — Три или четыре часа, — равнодушно отвечает Ви и переводит взгляд на подарок. Его глаза на мгновение превращаются в два блюдца и начинают сверкать от счастья… но лишь на мгновение. Дальше вновь холод в зрачках, — фиалки, какая ирония, — усмехается. — Так долго, заболеешь. Почему не пьешь успокоительное? — грустно спрашивает Чон и переводит взгляд на распоротые подушки, — ты опять буянил, — глотает горький ком в горле. — Толку от успокоительного, если оно не успокаивает? — Тэ решает посмотреть на Чонгука, но как только ловит встречный взгляд, отворачивается к стене, — ты не понимаешь, он у меня здесь, — тыкает в грудь, — в сердце. Он убивает меня, каждую минуту напоминает о том дне, когда я почему-то подумал, что ты ответишь мне взаимностью, — повышает чуть голос и замолкает, а после тихо всхлипывает, — и он говорит мне убить тебя, чтобы стало легче, — переходит на шепот, — но я стараюсь сопротивляться. — Все хорошо, я знаю, прости, — Чон обнимает Тэ, утыкается носом в его макушку и жадно вдыхает. — Я псих? — Ким поднимает полные надежды глаза. — Нет, — сильнее в себя вдавливает. — Но если я не псих, тогда почему все так меня называют? — наивно спрашивает, ждет ответа. — Они не понимают, — томно произносит Гук и чувствует, как пара хрупких ручек обнимают его со спины, дают надежду на прощение, от чего становится легче, но обида не покидает, а глаза слезятся. Только Гук понимает его, никто более. Если бы была возможность вернуться в прошлое, когда еще можно было что-то изменить, Чон бы так сделал. Но сделанного не воротишь. Перед глазами Тэхен в луже крови, в ванной, на плитке лежит и почти не дышит, рядом лезвие, красная жидкость на котором засохла. Тэ медлено убивал себя, делая один порез вслед за другим, чтобы перекрыть моральную боль. Чон тогда замер и когда понял масштаб ситуации, судорожными руками стал набирать номер скорой помощи. Сердце защимило, как больно. Всего из-за одного слова полный жизни мальчишка превратился в бездушную статую, комок боли. Чонгук видит как Тэ расслабляет хватку и отпускает его из кольца объятий. Тэхен увлеченно смотрит на пол, а Гук, поцеловав его в лоб, выходит из палаты. Ви как и обычно остается тет-а-тет со своим вторым «Я». Он вновь поворачивается к окну, отдергивает шторы, и касается цветка. Листики у него шершавые, как пальцы Тэ, он осматривает растение, нюхает, вновь гладит и слегка улыбается. Видит, как Чон выходит из здания и садится в такси. Завтра он придёт снова, обязательно придёт. Ким на ватных ногах доходит до комода, вытаскивает книгу, и вслух повторяет: — Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, которые умерли за любовь. Какая чушь, — но не смотря на это, открывает ее и, присев на ковер, погружается в чтение. *** Чимин стреляет еще раз, чтобы убить уж наверняка и обходит труп. Засматривается, проводит рукой по крови и даже пробует на вкус, морщится и выплевывает, отвратительная она на вкус у грешников. Проходит дальше, вновь пускает пулю и радуется, насколько точным был выстрел. Мужчина старается подняться, кряхтит и плюется кровью, давится ею же. Он себя не винит. Поначалу снились кошмары, совесть мучила, но он и ее убил, задушил собственными руками. Пак не имеет право судить людей, выбирать кому давать жизнь, кому нет, потому что его задача — убить, на кого пальчиком покажут, а затем скрыть все улики. Он хочет убивать. Раз власти не собираются разбираться с проблемами, за них берутся «плохие парни», тобишь бандиты и так далее, список огромен. Но на самом деле нет ни плохих ни хороших, все одинаково грешны. Например, этот заказ был местью мужчине, который изменил своей беременной жене с ее сестрой. И теперь эта женщина будет век себя мучить, потому что убила мужа, отца ребенка, что теперь у дитя не будет полной семьи. А ее сестра будет сожалеть, что так ужасно поступила с родным человеком. Правда, смертник все отрицал, богом клялся, однако это еще никого не спасало. Наемников чаще нанимают в целях мести. Чимин уходит, убрав за собой. На улице светло, солнце. Он прищуривается, пытается привыкнуть к дневному свету, но так и не может. Надевает солнцезащитные очки, пониже опускает козырек кепки. Смотрит в камеру, довольно хмыкает и как маленький машет ручкой. Идет к тротуару, подкидывая ключи от мотоцикла, а затем садится и укатывает по оживленной улице, скрывшись в толпе. Всю ночь он не спал, читал газеты и новости про себя. Нет, однако, веселые эти детективы, вроде и близки к правде, а вроде и нет. Чимин паркуется на стоянке возле кафе. Он вальяжной походкой доходит до стойки с продавцом и выбирает кофе. Кофеин штука, от которой он моментально засыпает, а сон ему ой как нужен. Хотя многие люди бодрятся от кофейных напитков, Пак сразу начинает зевать. Через несколько минут ему приносят свежесвареный напиток в бумажном стаканчике. Он не любитель роскоши, но из стеклянных стаканов вкуснее пить. Официант мило улыбается, надеясь на чаевые, которые Чимин не оставит и как в доказательство проводит средним пальцем по переносице, невзначай показывая фак. Чимин открывает первый пакетик с сахаром и засыпает его, затем второй, третий, четвертый, а кофе все не становится сладким. Плюнув на это, Пак почти залпом выпивает добрую половину жидкости и успевает обжечь язык. Он вновь возвращается к напитку только через несколько минут, убедившись, что кофе остыл. На дне осталось совсем немного и Чимин не может это проглотить. Вот куда подевались четыре пакетика сахара, на дне он успел размешаться. Сладко, ужасно сладко! Блондин выплевыпает остаток обратно в стаканчик, вытирает губы салфеткой и недовольный выходит на улицу, где начал падать первый ранний снег. Снежинки касаются земли и тут же тают, но каким-то образом все же покрывают асфальт тонким слоем белой простыни. Несколько мгновений и это чудо превратится в лужи. *** Возможно копы были бы не так злы, если бы кое-кто не помахал ручкой в камеру. Полиция приехала, как только труп обнаружила уборщица. Наряд осмотрел тело погибшего и вынес вердикт: его определенно убили, но кто? Ответ прост, как день. Около мертвеца лежала аккуратно сложенная записка, адресованная определенному человеку. Детектив Чон правда не поверил, что на письме его имя. Убийца поприветствовал Гука и пожелал удачи в поимке. Более того, он попросил, чтоб именно Чонгук занимался его делом. Неслыханная наглость! И именно поэтому начальник отдела уже несколько минут разбрасывается угрозами, расхаживая между подчинеными. Среди них и Чон, которого туда буквально притащили. — Ума не приложу, может, вы знакомы? — наконец застыл в одной позе бородатый мужчина, который сбоку выглядел не лучше, чем спереди, особенно его пивное брюшко, оно же отвратительно. Его убьют первым, по расчётам Гука. — Среди моих друзей нет убийц, — твердо ответил Чон. — О, вы правда так считайте? — начальник приподнял одну бровь, удивился, даже хмыкнул. — Психи — не убийцы, — рыкнул Гук, крепче сжимая личное дело маньяка, которое ему дали почитать. — Да, конечно, мы тоже так думаем, — он развернулся к коллегам и те стали посмеиваться, взяв пример с главного. Чон же упорно молчал, не хотел терять контроль и срываться на незнакомых людях. — Довольно, — грубее сказал Чонгук и остальные замерли, словно ожидая что-то еще, — что вам нужно от меня? — этот вопрос мучал его еще с самого начала. — Ты должен поймать его, — старик сразу стал серьезнее, кашлянул для приличия. — Кого «его»? — задал прямой вопрос Чон. — Того, на счету у которого множество убийств. Его личное дело — самая толстая папка среди присутствующих, — начальник подошел к сыщику вплотную, смотря прямо в глаза. Две пары карих глаз встретились и будто бы искра пролетела, — мы не знаем ни то, что движет им, ни чего-либо еще. Подозреваю, что он наемник, либо просто псих, — Чон вновь поморщился, — твоя задача — поймать его, разрешаю огонь на поражение, — старик одобрительно хлопнул по плечу, не сводя глаз с парня, — удачи, детектив Чон, — развернулся и сел на свое место. Гук правда не намерен разбираться с этим киллером, но по-другому, видимо, никак. Он вежливо прощается, хотя так и хочется послать всех присутствующих и, схватив личное дело, уходит. Бесит, как же бесит. До помутнения в глазах бесит и этот начальник и маньяк. Иногда ему кажется, что он готов убить всех в офисе. По дороге ему встречается несколько работников, один из которых сообщает, что его ждут внизу. В голове у Чона пролетает мысль, что в аду его давно ждут, но он быстро понимает, что слово «внизу» означает первый этаж. Он мило улыбается новичку в лифте, стараясь сдержать себя, пока спускается. Чонгук прощается с администраторшей и, накинув пальто, срывается к выходной двери. — Господин Чонгук, — окликивает кто-то сзади и Чон поворачивается. К нему подбегает парнишка из магазина и он краснеет при виде белокурой макушки, — вы не заняты? — Не особо, это вы ждали меня? — опомнившись, что в открытую пялится на него, Гук прячет взгляд. — Да, это я, — Чимин надевает джинсовку, — может, прогуляемся? — Пак нашел детектива по визитке. Не то, чтобы он искал встречи, просто отрицать, что Чон ему понравился глупо. А попытать счастье никогда не поздно, так что он решился. Поджилки трясутся от этого места слегка. — Ох, давно я не гулял, — Чон провел рукой по своим темно-сизым волосам, — тут рядом есть ресторанчик, вы обедали? — в животе у Гука черти плясали. За весь день он только кружку чая выпил. — Нет, только кофе и удалось выпить, — Чимин прошел за Чоном к автомобилю. Гук открыл дверь, как и подабается джентльмену, впустил первым Пака. — Та ситуация, только с кофе, — поддакнул он, садясь за водительское кресло. — Вы не любите кофе? — Нет, а мы можем на ты? — Чонгук пристегнул ремень, Пак сделал тоже самое. — Это было бы прекрасно, — Гук включил музыку и больше тем для разговора они не нашли. Чимин старался запомнить как можно больше деталей. Машина свиду дорогая, а салон удобный. Кожаные кресла,  коньяк на заднем сиденье. Вот что уж точно удивило цветочника, так это алкоголь. На задних сидениях много барахла, старых подушек, антидепрессантов. Не похоже, что Чон в депрессии, но зачем тогда ему эта вещь? Не став заостряв на этом взгляд, Чимин уставился на профиль водителя. Такой красивый, словно бог, только реальный. Чонгук чувствует на себе взгляд и на секунду ему становится страшно. Этот взгляд чуть ли не убивает. Пара темных глаз не моргает и томно смотрит на Чона, как хищник на жертву. Впервые он чувствует себя уязвимым. Страх не присущ ему, его ладошки потеют, он нервно глотает. Выдохнув, он тормозит и отстегивает ремень. Затем,  выйдя из машины, открывает дверь Чиму. Парни проходят в, на вид, дорогой ресторан. Люстры из хрусталя здесь свисают с потолка, а окна от низа до верху, словно не стены, а стекло. Чим снимает с себя шарф крупной вязки, а Чон любимое пальто. К ним подходит официант, примерно пожилого возраста, он был похож на дворецкого больше. — Сэр, вы бронировали столик? — спросил он, указывая на вешалку Паку, который оглядывался в ее поисках. — Нет, — коротко ответил Чон. — Тогда вам туда, — официант жестом руки указал на столик у окна, куда и поспешили пройти парни. К слову, диван вместо стульев поразил Чимина. Он расположился поудобней, оставив рюкзак рядом. Прямоугольный стол, два серых диванчика по бокам, сюда бы легко уместилась компания из 4-5 человек. Парочки в ресторане одеты в костюмы и платья, только они одни не соответствовали дресс-коду и его это смущало. Они выбрали напитки, а так же второе, и стали дожидаться заказа. Чим проверил соц сети, а Гук достал документы. — Не против, если я поработаю? — Гук достал ручку, клацнул ею по столу и стал делать заметки. — Нет, конечно, нет, — улыбнулся Чим. Салаты принесли чуть раньше горячих блюд, но это не помешало Чиму съесть всю свою порцию заранее. После принесли стейк, он был теплым, и  Чим старался выглядеть более-менее знающим как есть этот кусок мяса, потому что в жизни его не пробовал. Молочные коктейли принесли позже. Пак уминал за обе щеки, а Чон, нахмурившись, изредка клал куски еды в рот, открывая еще одну папку. Личное дело маньяка самое большое, но самое маленькое в то же время. О нем нет никакой информации, только фио жертвы и место преступления. Этот киллер словно насмехается, кричит: «смотрите, вот он я!» Но как только появляется догадка, он тут же меняет всю игру. Гук недовольно рычит, посасывая напиток из трубочки. — Это что, тот самый убийца? — невинно спрашивает Чимин. Какой интересный случай, не каждый день смотришь свое личное дело в чужих руках. Пак присвистывает, он даже не задумывался скольких успел убить. — Да, он самый, — но вот Чим натыкается на имя и фото незнакомой ему женщины. Он помнит всех жертв, а эту нет. По дате он должен был убить ее совсем недавно, так что он бы уж точно помнил ее, но в в голове нет ее образа. — Эту женщину убил не он, — Чимин порывается сказать: «не я», но вовремя прикусывает язык. Он указывает пальчиком на нее и ловит ошарашенный взгляд детектива, — посмотри, в этот же день он совершил преступление в Японии, в районе Синдзюку, а уже через несколько часов убил эту женщину, — объяснил ход своих мыслей Пак, — он не смог бы так быстро перейти из одной страны в другую. — А ты прав, — задумался Чон и его словно осенило. Он стал судорожно перелистывать дело, отмечая такие вот несостыковки, — видимо, полиция просто спихнула эти убийства на него, — подытожил Чон. — Я же говорил, — Пак подпер голову руками, дожевывая кусок помидорки. — Хм, ты умен, — похвалил Чон и одобрительно кивнул. Но, как говорится, не долго музыка играла, не долго фраер танцевал. Чим краем глаза заметил как маленькая фигура быстрыми шагами направлялась к их столику. Господи. Нет. Парень встряхнул своими мятными волосами, победоносно улыбаясь. Чим уже похоронил себя и сильнее сжал вилку в руке. Чон, заметив как блондин нервничает, тоже осмотрел незнакомца, приближающегося к ним. Пожалуйста. Пусть это будет галюцинацией, ошибкой. Парниша бросил сумку через плечо рядом с Паком и аки хозяин сел рядом. Чим спрятал лицо в ладонях, ожидая стыд. — Чимин-а, почему не пишешь, я соскучился? — жалобно спросил он. — Уйди, прошу, — прошептал Чим, щипнув Мина под столом. Однако напарника это никак не смутило. — Детка, почему не сказал, что ходишь на свидания со всякими левыми людьми? — тихо отозвался Мин, дыхнув в шею блондину. — Я — Юнги, приятно познакомиться, — Мин протянул руку, а Гук пожал ее, оставаясь в легком недоумении и шоке. — Вы знакомы? — спросил Чонгук. — Да, мы работаем вместе, — Юнги подозвал официанта, заказал коньяк. — Зачем ты тут? — зашептал Пак. — Подписываю договор с диллером, — напрямую ответил Мин, но тихо. — Ты помогаешь ему в цветочном? — спросил Гук, скользя по руке Мина, которая обогнула талию Пака. — Нет, что ты, — он усмехнулся, — у нас другой заработок. — Ох, вот как, — Чонгук должен был догадаться, что лавка не единственный доход Чимина. — Проваливай, — шикнул Пак, которому надоело вести двойной диалог. Видимо, Юнги это не смутило, он лишь принял свой заказ и пригубил алкогольный напиток. — Только с тобой, — даже как-то интимно сказал Мин, заставляя напарника покраснеть. Чон их разговор не слышал, да ему и не нужно было, он с головой погрузился в расследование. — О, это же тот самый серийный маньяк, — заинтересовался Мин, выглядывая за руку блондина, — слышал, он сейчас в розыске, не повезло ему, — нарочно усмехается, Чимин его затыкает, шипит и пинает, но Юнги хоть бы хны. — Не сочувствуй убийце, — посоветовал Чон, мельком бросив взгляд на друга цветочника. — В конце концов, все мы немного да хотели убить кого-нибудь, — спокойно отвечает Мин, когда на его телефон приходит уведомление. Он хмурится и, рыкнув, встает с места. Ну почему именно сейчас? Мин оставляет пару купюр за коньяк и надевает сумку. — Через полчаса буду ждать у входа, — серьезно отрезал Юнги, строго посмотрев на парней. Мятный парнишка улетучился, словно его и не было. Только слабый запах шампуня остался, не более. Чимин удивленно смотрел в след, ожидая, что напарник объяснит в чем дело, но, видимо, это не предназначено для лишних ушей. — Может, и нам пора потихоньку собираться? — предложил Чон. — Да, пора бы уже, — Чимин стал копошится, закинул вещи в рюкзак, и быстро собрался, тогда как Чонгук пораскладывал бумаги по папкам и это ушло больше времени. Парни подошли к вешалке, заранее оставив оплату. Чимин вновь укутался в свой шарф и приятно вдохнул его аромат, а Чон накинул пальто. Все-таки эта атмосфера аристократии давит на Пака. Они попрощались, договорившись о второй встрече Чимин улыбнулся на прощание и как только Гук исчез из поля зрения, потускнел. Снова возвратился в реальность. Будто бы с детективом он в своем маленьком мирке и ему уютно. В жизни же со всех сторон он окружен врагами, приходится спать с открытыми глазами. Блондин грустно вздыхает, глотает обиду и заворачивает за угол, где его давно уже ждет Юнги. Мин усмехается, молча идет куда-то, а Чимин за ним. Улицы редеют, фонари все тускнее, словно в фильм ужасов попал. Чимин крепче хватает лямки от рюкзака, пытается плохое причувствие угомонить. Внезапно для Пака, Юнги останавливается и поворачивается полным корпусом. Глаза у Мина горят даже в темноте, завораживает. Мин приближается к напарнику и, придавив того к ближайшей стене, впвивается жадным поцелуем. Однако до Пака не сразу доходит, он лишь чувствует, как его губы накрывают другие шершавые и не ухожаные. Мин целует грубо, жадно, словно насытится не может. Он запускает свой язык в рот Чимину, переплетает с его языком. На губах у Мина привкус алкоголя еще остался, а у Пака сладкого коктейля. Когда до блондина доходит, он пытается вырваться из кольца рук: пинается, руками бъет грудную клетку. Юнги морщится, хватает его руки и прижимает их сверху, ногой фиксирует его ноги. Теперь ему не выбраться. Чимин вернит головой, но Юн все равно находит его губы в темноте и вновь прижимается. Еще. Еще. Еще! Юнги не сыт. Скольких бы он не целовал, с кем бы ночи не проводил, он не насытится никогда. Сладко. Еще. Ну почему нельзя продлить это чувство. Чимин видимо не выдерживает и впервые из его глаз стекают солоноватые дорожки. Юнги это сразу замечает, любуется лицом ненависти и обиды. Он тут же чмокает его глазки, слезки тоже вкусные. Затем ослабляет хватку, переводит дыхание. Чимин обмяк, осел на землю. Сколько бы раз он не играл плохого парня, Пак в душе ребенок. А теперь он не знает, что ему делать. Но Чим встает, на ватных ногах подходит к Мину и отвешивает тому пощечину. Юнги не сопротивляется, лишь стоит. Пак уходит, почти бежит. Правильно, уходи от меня, иначе я не остановлюсь. Юнги зол. Зол на себя и только. Разве он не мог сдержаться? Когда он увидел их вместе, что-то сжалось в груди, захотелось тут же присвоить Чимина себе. Он провел по губе, где все еще остался привкус сладкого коктейля. Щека болела, ныла, как совесть. Думаете, у убийц нет совести? Она у всех есть, просто в разное время проявляется. — Черт! — Мин со всей силы ударяет по кирпичной стене. Костяшки пальцев разодрались, а кое-где идет кровь. Мин на это внимание не обращает. Ему больно по-другому. Почему-то больно внутри и эту боль не вытащить.