Magic shop

В баре людно вечером. Многие после работы заходят, чтобы расслабиться и предоставить всего себя алкоголю. А Чон зашел к своему другу-бармену, по совместительству еще и рядового солдата полиции Ким Намджуну. — Чего ты светишься весь? — Джун поставил перед носом Гука стакан с коктейлем, к сожалению, молочным. Чонгук буркнул, но принял, а после вновь засветился в улыбке. Таким его Ким не видел давно, очень давно, потому что Чон полностью погряз в работу. — Да ты тоже веселый какой-то, — отметил Чон, хитро посматривая на друга. Джун на удивление не грубил, его морщинки разгладились, а на щечках появились детские ямочки. — Я влюбился, — Чон сказал это так мягко, как говорил о самом сокровеном. Ким это сразу заметил. — Ого-о, и что? Было что-нибудь? — Джун приподнял брови в усмешке и удивлении одновременно. — Было. Прекрасная ночь с не менее прекрасным парнем, — мечтательно чуть ли не пропел Чон, а улыбка с лица коллеги спала тут же. Вместо нее пришло недопонимание. — Подожди. Так ты влюбился в парня? Я думал, это девушка… — однажды Чон уже отказал парню, поэтому Ким считал, что Гук лишь заядлый гомофоб и по жизни полный натурал. Но чтоб вот так удивлять. — Это плохо? — Нет, просто не ожидал от тебя такого шага, ты в школе вроде геев презирал, — Ким помнит старшие классы и печальный опыт своего брата по отношению к Чонгуку. На минуту оба парня замолчали, словно погрузились в свои мысли. *** Юнги остался один, вновь. Его приковали цепью к кровати и единственное место, кула он дотягивался, это стол, любезно предоставленный мужчиной. На столе мытые фрукты и нарезанные овощи, а так же первое и второе блюда в специальном контейнере, который удерживал тепло еды на несколько часов. Из столовых приборов лишь ложка, и то пластиковая. Ну конечно, будут ему оставлять нож или вилку. В остальном, Юнги целый день был предоставлен самому себе. У него был телевизор, даже телефон, но без симки. На столе так же стояла стопка скучных старых книг, к которым Мин даже не дотронулся. Тот мужчина больше не заходил к нему и не спрашивал ничего. Он сказал нечто пошлое, настолько, что у Юнги просто не было слов возразить и он так и остался в глубоком недоумении. Затем брюнет просто улыбнулся и ушел по своим делам, так и ничего не сделав. Мин понял, что к его прибытию готовились недолго, так как все вещи мужчины все еще оставались в комнате и некоторые он оттуда унес. Когда телевизор наскучил, Юнги заметил, что недалеко стелаж с некими папками. Может, пригодятся еще. Он попытался протянуть цепь настолько, насколько это возможно и, о, чудо, она дотянулась. У стеллажа полностью стеклянные двери, как в старых фильмах. Они не на замке, так что открыть их не составило труда. Пыли столько-о-о! Видимо, давно здесь не убирали. Очень давно. Мин откашлялся и стал рассматривать соодержимое. Кроме всякой всячины, на полках завалялись старые детские игрушки, кухонные сервизы, женские украшения и много фотоальбомов. Среди них лишь одна фотография стояла в рамочке и отдельно, она, к слову, была перевернута так, чтобы нельзя было посмотреть. Однако парня это нисколечки не остановило. Ему стало интересно, поэтому он попытался открыть стеллаж, но тот не поддавался. Да, он был полностью без замков, но эта дверь заблокированна на ключ. У Юнги осталось одно, сломать к чертям этот висячий старинный замок. Камон, неужели этот мужик думает, что простой замок остановит опытного киллера? Все же разломав его, Мин смог приоткрыть дверцу. Этого расстояния хватило, чтобы схватить картину. Старое фото уже пожелтело, но его все еще можно было разглядеть. Три силуэта, что стояли друг рядом с другом. — Не может быть… — прошептал он куда-то в пустоту. На фотографии стоял тот мужчина, рядом мальчишка с красивыми глазами, они с ним были чем-то похожи. Но вот то, чего он никак не ожидал увидеть — это Чонгука в обнимку с мужчиной. Они друзья? Знакомые? Родственники? Стоп-стоп-стоп. Раз мужчина знает об Чимине, то почему не рассказал Гуку? Разве они не близки друг другу? Или же у него другие цели… От ступора парень расслабил хватку и рамка упала на пол, разбившись. Осталось только фотография. Одна маленькая фотография и ничего более. Испугавшись, Юнги запихнул все осколоки под кровать, а фотографию спрятал в одежде. Она ему еще пригодится. *** Чонгук больше к Тэ не приходил после того, как увидел его с Хосоком. К лучшему или худшему Ким не знал. Ему хотелось вновь увидеть Чона. Хотелось, чтобы тот потрепал его волнистые волосы, чтобы поговорил. Хотел услышать его голос. Но… Тэ опустошен наполовину. Его переполняет чувство вины и любопытства. Он вновь сидит у открытого настеж окна и любуется тем, как гуляют другие люди. Он не видел мир. Никогда. Он заперт в своей клетке и все, что парень может — смотреть. Он смотрит на мир, как на драгоценную вещь, которую нельзя трогать. Разве это плохо? Мир не рухнет, если он выйдет на прогулку. Паук. Маленький паучок с восемью лапками расположился на своей паутинки в углу окна. Это странно, что, вообще, есть. Тэ казалось, что они давно спрятались до следующей весны. Но, видимо, этот малыш стойкий и храбрый.  В его паутинке ни одной мошки, он голодает и скоро умрет. Хотя он так же может впасть в спячку, но даже в таком случае его снесет ветром. Бедняга. Деревья мертвы. Они голые и лишь некоторые из них все еще имеют оранжевую листву, которая на глазах осыпается. Маленький ребенок под окном собирает листья клена. Гербарий, небось, соберет. Положит листья в книгу или засушить как-нибудь по другому и аромат осени от них будет у него еще надолго. — Долго будешь так сидеть? — из мыслей вывел грубый голос. Тэ медленно повернулся к двери. — А что, нельзя? — на полном серьезе спросил Тэхен, — я на улицу хочу, — он сказал это так обычно. В смысле, совсем без эмоций, словно говорил не о своей мечте, а о том, что, например, хочет кушать. — Мечтать не вредно, — выдохнул Чон. — Вот и доктора так говорят, только более грубо. — И тебе совсем не обидно? — Хосок прислонился к проему. Он уже собирался уходить, его смена закончилась, но что он мог поделать против навязчивого чувства зайти к своему подопечному. Он снял больничный белый халат и маску, а на глазах нет круглых очков. Он таким кажется более домашним. Кажется человеком, а не просто смотрителем за обычным психом. — Нисколечки, я уже привык, — ответил Ким. Он поймал себя на разглядывание доктора. Наверное, это странно выглядит со стороны, но лично ему плевать, ведь какой смысл оправдываться, если каждый первый сбросит все это на то, что он просто психически ненормальный. — Ты уже встал? — время ранее утро, Чон работал в ночную смену. Он думал, что парень еще спит, но видит, что он уже встал и удивляется. — Я и не ложился, — Тэ зевнул, прикрыв рот руками.  Хосок нашел это очень даже милым, от чего не удержался и улыбнулся. — А ты? Почему так рано пришел? И почему без вашей любимой белой формы? — чаще Чон приходил после полудня, так что Тэ не ожидал встретить его. — Я в ночную сегодня, скоро уйду, — пояснил доктор, скрестив руки на груди. Он заметил, как широко раскрытые глаза парня вновь стали полузакрытыми и пустыми. — Значит, сегодня будет другой врач… — Тэ огорчился. Не то, чтобы он привязался к Хосоку. Просто другие доктора слишком строгие, грубят, не разговаривают и относятся как к скоту. А эти несколько дней в компании улыбчевого Чона показали, что не все дяди в белых халатах злые до мозга костей. Тэхен расстроился, а Хосок это заметил. Он подошел к парню. Слегка наклонился. Так, чтобы их лбы соприкосались друг с другом. Он смотрел ему прямо в глаза. — Эй, не огорчайся, я же приду, — в отличии от врача, Тэ старался избегать контакта глаз. Его глаза всегда все говорят за него. — Обещаешь? — Ким посмотрел на его руки. Руки у Чона крепкие, надежные. Кое-где вылазиет вена, а еще они немного загорели с лета. Выглядит круто. Вот у Тэ руки вялые, белые, худые, как у девушки. Обидно даже. — Обещаю, — Чон положил ладонь на голову парня и провел по волосам. Приятно. Очень приятно. Если бы это был Гук, было бы еще приятней, наверное. Но и так хорошо. Чон заметил, что Тэ этот жест пришелся по душе, поэтому продолжил. Кажется, совсем чуточку и Ким замурлыкал бы, словно кот. Последний лист упал с единственного не «голого» дерева. Зима наступает.