secret love affair

      Душная атмосфера бального зала давила на всех. Гости заканчивали уже пятую кадриль, когда дамы со скучающим видом обмахивались веерами, обсудив все последние сплетни, смотрели по сторонам и искали кавалеров, которым ещё можно было построить глазки. Музыка, до этого заполняющая каждый уголок просторного помещения, стихла, и в комнате в миг наступила оглушающая тишина. Было слышно дыхание каждого присутствующего в зале, станы тяжело вздымались в попытке восстановить дыхание после быстрого танца, а веера, то тут, то там, мелькали в воздухе, в безрезультатной попытке охладить своих владелиц. "Господа, господа, прошу минуту внимания", - старый герцог поднялся на небольшой выступ, который служил сценой во время домашних театральных постановок. Он звонко постучал вилкой по бокалу, желая привлечь внимание присутствующих. "Приношу свои извинения за перерванное веселье, но я искренне хотел бы представить вам своего внучатого племянника, который прибыл к нам из сердца Востока, пробыв в пути добрых шесть месяцев. Его зовут Чонгук из династии Чон, прошу, примите его со всей любовью, на которую способны и помогите ему почувствовать себя, как дома. Да продолжится веселье". Герцог поднял руки на уровне лица и развёл их, призывая музыкантов снова начать играть. Зал снова залился музыкой, комната наполнилась жизнью и движением. Все это напоминало огромный механизм, машину, перерабатывающую сплетни и информацию со скоростью света. Девушки зашептались, прикрываясь веерами, а их маменьки забегали по зале в попытках выяснить кто этот юноша, и сколько составляет его состояние. Высокий молодой человек с волосами цвета вороного крыла неловко стоял в стороне, переминаясь с ноги на ногу и пил шампанское, в котором одиноко плавала ягода малины. Бокалы были предварительно заморожены, чтобы сохранять напиток прохладным как можно дольше, но даже этот холод не мог остудить жара, которым обдало юношу, так некомфортно чувствовавшего себя в новом обществе, в новом кругу, в новой части света. Заиграл вальс и несколько девушек, рассевшись на приличное расстояние друг от друга, бросили выжидающие взгляды на молодого человека. Они сгорали от нетерпения и любопытства, кого же он пригласит на столь романтичный танец. Проигнорировать призыв к танцу он не мог, но Чонгук рассчитывал, что его сочтут неучтивым и неподготовленным к существованию в новом обществе. Он был диковинным, он был необычным, он был чужим. Из сердца Азии в Лондон его отправил отец в качестве посла по делам их королевства. Политические обязанности легли на плечи двадцатилетнего юнца, который мало что смыслил в делах государственной важности. Он мазал взглядом по залу и безучастно оглядывал остальных, потому что его самого одолевало не меньшее любопытство, чем съедающие его взглядом девушки, стоящие у стенки. Чонгук не хотел никого звать на танец, он прекрасно владел всеми необходимыми навыками для общения с людьми этой части света, но он просто не хотел. Опустошив уже третий бокал сильно разбавленного напитка, он стал искать глазами батлера, который сопроводил бы его очередным бокалом шампанского. Девушки оживились, заметив, как активно парень забродил взглядом по толпе, пока взгляд его не упёрся куда-то в конец, туда, куда обычно мало кто обращает своё внимание. Первые лондонские красавицы не могли проследить за его взглядом, ведь для этого им пришлось бы обернуться и слега привстать, что считалось бы дурным тоном и верхом неприличия, а позориться перед молодым послом не хотелось никому. К этому моменту все уже знали, кто он и с какой целью приехал. В светском обществе Лондона нет тайн, которые могли оставаться неизведанными более 10 минут.       Чонгук искал официанта, а нашёл сокровище. Музыкант грациозно выводил пассажи, тонкими пальцами пробегаясь по струнам. Смычок двигался так быстро, что его сложно было заметить. Струны едва держались, грозя порваться в любую секунду, но тот был полностью погружён в свою игру. Он был погружён в музыку, которую воспроизводил. Он был словно не здесь. Чонгук засмотрелся на каштановые волосы и кружевное жабо на одежде музыканта. Его укороченные манжеты были мокрыми от пота, а штаны вздулись от напора и экспрессии, которые бушевали в стройном теле. Вальс кончился, музыканты смолкли и скрипач наконец открыл глаза, тяжело дыша. Длинная мокрая челка липла ко лбу и парень небрежно протёр его тыльной стороной ладони. Он плавно закинул голову, словно привыкая к свету и опустил ее, встретившись взглядом с тем, кто не сводил с него глаз последние 5 минут. Мальчик со скрипкой нахмурился и засунул в рот кончик указательного пальца, который пылал и изнывал от боли, одолевавшей его после напряжённой игры. Но все давно перевели дыхание и ждали следующего танца. Парень вышел из круга музыкантов и встал в самый центр, напротив новоприбывшего гостя. Он смотрел в глаза Чонгуку. В его собственных пылали огонь и стальная уверенность. Без лишних слов юноша поместил скрипку на плечо и снова начал играть. Из под его тонких пальцев полился плавный романс, который до боли был знаком наследнику. Посол стоял в центре зала и слушал мелодию, что была выжжена на подкорке сознания с раннего детства. Это была тайна, огромный секрет и самая потайная комната его души, романс, который ему играла мать, когда пыталась отвлечь от тяжёлых мыслей. Этот романс был мостом во времена, когда мама была рядом, когда ограждала его от опасностей внешнего мира и просто любила, соединял прошлое и настоящее. Скрипка словно плакала вместе с Чонгуком, который внешне оставлялся непоколебим. Но сердце его изнывало от боли. Придворный музыкант так ловко справлялся со струнами и сложной техникой игры, что в душе Чонгука мог посягнуть на мастерство его собственной матери, ведь мальчик так чувственно передавал всё, что таила в себе мелодия. Никто больше не танцевал. Все завороженно слушали, как лилась музыка из этого маленького и хрупкого инструмента из под пальцев не менее маленького и хрупкого мальчика. Ведь пока он играл, вкладывая душу, Чонгук свою терял. Нота за нотой. Он растворился в огне карих глаз единственного, кто знал, что таит в себе эта мелодия.