secret love affair

Время остановилось, а потому казалось, что ничего больше не существует. Чонгук пришёл в себя только тогда, когда старый герцог ласково сжал его плечо, приводя в чувства и выводя из своеобразного оцепенения. На самом деле он был в глубокой задумчивости. - Ваша светлость, - Чон тактично поклонился, поприветствовав дядю и его свиту, - вечер был просто замечательный. - Что ты думаешь о нашем маленьком музыкальном приветствии? Мы очень долго и тщательно подбирали композицию и готовили скрипача. Что ты о нём думаешь? Мальчишка чертовски хорош, - дальний родственник сделал глоток из своего бокала и тепло улыбнулся, - в итоге он сам предложил композицию. - Вы правы, юноша одарён и безусловно талантлив. Я безмерно благодарен Вам за такой подарок, мелодия знакома мне с ранних лет, а музыкант весьма технично справился со сложными элементами, я восхищён и польщён, - в знак признательности Чонгук снова поклонился. - Что ты, что ты, мой мальчик, ты проделал такой долгий путь, это меньшее, что мы могли для тебя сделать. А сейчас.. – герцог обратился к свите, делегируя полномочия и оглашая планы на следующий день, но Чонгук больше не слушал. Гости разошлись час назад, а он так и стоял там до этого момента, созерцал, осмысливал. Глаза, такие уверенные, но кроткие глаза, обладатель которых с таким неистовым, но хорошо скрываемым любопытством разглядывал гостя. Не только Чонгуку было интересно. Не только в его сердце разгорелся пожар. И не было ничего из ряда вон выходящего в этом очередном торжественном приёме, если бы не лицо, так запавшее в сердце юному музыканту. -.. не так ли, Чонгук? – обратился к нему дядя. - Безусловно, - выдохнул парень, понятия не имея, с чем он согласился. - Превосходно, а теперь хорошенько выспись, нас ждёт куча работы. Следующие несколько дней тянулись плавно и размеренно, Чонгука посвящали в дела и объясняли, чем именно ему предстоит заняться во время его пребывания. Лишь сейчас он осознал в полной мере объём работы, не требующей отлагательств, и насупился. Они сидели в просторной комнате и переписывали несколько договоров, прочитать которые юному послу едва хватило времени. Ему предстояло перевести всё это на принятый в его родной части света язык и заверить от имени отца. Его возвращение домой было предположительно назначено на следующую половину года, что давало ему целых шесть месяцев пребывания в одном из самых холодных и бездушных городов, в которых только доводилось побывать. Чон негромко выдохнул и принялся подписывать очередной договор, когда негромкий стук в дверь разом отвлек всех присутствующих. Жабо на рубашке сводило наследника с ума и он мечтал поскорее стянуть это с себя и предаться чтению чего-то легкого и незамысловатого, потому что от деловой терминологии голова шла кругом. У него появилось острое желание отправиться в ближайшую библиотеку и найти там самый толстый словарь с английского на корейский и просто разгрузить мозги, потому что с каждым часом список слов, требующих перевода, пополнялся, а потому подписание некоторых договоров приходилось откладывать, что изрядно выбивало его из колеи. С ранних лет Чону было дано прекрасное образование, он никогда не сомневался в своём владении английским и ещё тремя иностранными языками, но так уж вышло, что он и подозревать не мог, как близко ему придётся иметь дело с деловой сферой. Дверь приоткрылась и из-за неё показалась миниатюрная женщина в милом кружевном чепце, но что поразило Чона, она имела азиатскую наружность, с чем он никогда не сталкивался до этого. Высокий и нежный голос оповестил присутствующих о том, что они могут проходить на обед, который будет подан в гостевой комнате. Пухлые бюрократы из свиты герцога неуклюже засеменили по комнате, словно наперегонки желая протиснуться в дверь. Чонгук улыбнулся про себя и направился последним, замыкая шествие. Он толком так и не успел осмотреть дом, с головой погрузившись во взрослые и скучные дела. Лишь сейчас он осознал, насколько прекрасным было поместье герцога, настоящая галерея. Повсюду полотна в искусных рамах с тонких теснением и не менее искусным напылением, рассматривание которых тоже займёт немало времени. Чонгук обожал искусство. Поэзия, музыка, картины, всё это вызывало в нем целую палитру эмоций, на которую способны только предмет по-настоящему высокого назначения. Юноша изрядно отстал от процессии, так живо спешившей набить животы, что понял, что заблудился, когда упёрся в маленькую дверь, в закрытом состоянии являющуюся тупиком. И он был готов вернуться по пути, которым забрёл сюда, когда услышал из-за двери тихую, но очень чистую и беглую родную речь. Кто-то на великолепном корейском рассказывал о музыкальной арии, которая никак не дaвалась говорящему и Чонгук застыл. Низкий бархатный баритон наполнил его изнутри, вытеснив все звуки музыки, что были знакомы ему до этих пор. Но юноша осознал, что не просто набрёл на клад, но узнал что-то очень личное, даже если это простые переживания по поводу музыкального произведения, сказано это было на языке, который никто не сможет понять, а значит, что не предполагалось и для его ушей в том числе. Отойдя от двери на необходимое расстояние, Чонгук постарался в мелочах запомнить закуток, в котором он находился. Услышав звуки скрикпи, он побежал оттуда, пока окончательно не потерял голову. Хотелось войти в эту комнату, отворить эту дверь и познакомиться с её обитателями. - Господин Чон, куда вы пропали? – так же мило спросила женщина, пригласившая всех на обед, - Вас все обыскались. -Вы же меня понимаете? – решил попытать удачу Чонгук, задав вопрос на корейском. Глаза женщины раскрылись от удивления, на что она быстро кивнула и очень тихо попросила никогда не говорить на родном языке в присутствии свиты герцога и его самого. Чонгука данная сцена озадачила, но он решил не донимать её вопросами и поблагодарил за помощь, когда они оказались в столовой. Она по-матерински тепло улыбнулась ему и скрылась в коридоре.