***
- Аааа! Кто это сделал?! - этот глупец, как только проснулся, начал бегать по всему замку. Мне осталось только ходить незаметно за ним, одев на себя старый халат Олдоса, чтобы привлекать к тебе меньше внимания. И пытаться не согнуться от хохота, что раздирали меня. Я боялся, что смех заставит треснуть мои ребра, и через пробоины в груди выберется наружу. Да и, судя по смеху домочадцев Кусландов, не я один считал морду сына лорда смешной. Хотя удивительно, что стража за это не начинала уводить людей в тюрьму. Да они сами смеялись! А вот и лорд Брайс Кусланд. О чём они там говорили я не слышал, но вот улыбка лорда подсказала мне, что ему размулёванное лицо его сына тоже показалось смешным. А с ним был .... Айдан. Укол совести заставил меня убрать свою улыбку с лица. И все обиды, что скопились за этот час на него резко испарились. Ведь я вспомнил, что его скорее-всего выгонят из замка за то, что сразу-же подумают на него. - Неужели это ты подшутил так, Айдан? - спросил моего друга лорд Хайевера. Нет, нет! Пожалуйста! Не выгоняйте Айдана и его семью из дома - он ничего плохого не сделал. - Когда бы я это успел сделать, папа? Мы же больше часа провели на тренировках. Папа? Айдан назвал лорда Брайса папой? Так он ... он не сын повара и служанки. Он сын лорда Кусланда. Лорда Хайевера. Теперь понятно почему его отец настаивал на том, чтобы не дружить со мной. - Это не он сделал милорд - вперед вышла какая-то девушка в платье. По возрасту она была такой-же, как и старший брат Айдана:- когда я была в библиотеке, то увидела как какой-то мальчишка в мантии Олдоса взяв золу из камина, размулевал лицо вашего сына. - Спасибо за то, что рассказала это Орианна - похвалил девушку лорд Брайс:- а тебе Фергюс впредь урок, чтобы больше так беззаботно не спал. И более того - лучше-бы ты в библиотеке познавал искусство работать головой. Так это тебя так Андрасте наказала. - Да отец - грустно поклонился размулеванный парень, после чего куда-то ушёл. А я обратил внимание на ту девушку, и понял что в её руках был тот самый конверт, что я спрятал в книге. Но это было последнее, на что я обратил внимание. Так как дальше я уже ничего не слушал, и никуда не смотрел. Меня в тот момент не волновал даже факт обнаружения. Мне хотелось покинуть этот замок. Замок этих лордов. Старый плащ висел на одном из деревьев в пролеске, а я уходил домой по дороге с грустными мыслями. Иногда я поворачивал свою голову, и тогда моя злость становилась только сильнее. Я злился на это глупое разделение людей на знатных и простолюдинов. И хотел его разрушить. В тот день я впервые сделал то, что раньше старался никогда не делать. Я упал на колени, и начала молиться. Я молил всех, кого знал. Молил Создателя, Андрасте, Шартана. Даже Архонта Гессариана. Я просил их, умолял дать мне сил, чтобы стать таким-же великим, как и все эти знатные семьи. Чтобы показать всему миру что я - Дайлен Амелл не просто потомок старинного аристократического рода из другой страны. Я ещё и человек, который хочет показать всему этому миру, что только я могу выбирать свою судьбу. И в этой судьбе я хочу, чтобы у меня были те друзья, которые продолжали-бы со мной дружить несмотря на то, что относятся к другим социальным группам. А это мне удастся достигнуть только если я буду сильным. Я верю в это. С этими мыслями я весь день заканчивал свои труды, и готовил костер на нашем двору. Сестре я не сказал, что встретился с её другом по переписке. Ведь сегодня я и вся наша семья собирается у костра. Сегодня день, когда мой папа исчез. Он спас маму и нас, купив нам проезд на корабле. Но сам пропал, и мы до сих пор ждем, что когда-нибудь он вернется к нам. А этот вечер у костра мы проводим каждый год, с началом нашей жизни в Ферелдене. - Чего так взгрустнул сынок? - спросила мама, когда увидела какой я необычайно мрачный. На костре жарилось мясо, мы ели его в прикуску с домашним сыром, и были абсолютно счастливы тем, что отдыхали после трудных работ в поле. И вспоминали отца, который исчез, но мы верили что он живой. Чувствовали это сердцем. Но сегодня мне было грустно из-за другого. Я всё ещё не мог испокоиться из-за событий сегодняшнего утра. Я лишился друга, только из-за того, что он был аристократом. Эх ... Грустно. - Расстроился из-за того, что я его заставила ходить до Хайевера - посмеялась Бекка:- вот и расстроился. - Да нет, не из-за этого - отмахнулся я:- я Айданом поссорился. - Вот оно что - задумалась матушка:- не переживай. Скоро помиритесь, ведь вы уже столько лет дружите. Она улыбалась, а я понимал что все эти годы, что я с ним общался он специально называл себя слугой Кусландов. Видимо подозревал что я, как и любой другой простолюдин, испытываю потаённую ненависть к знати. Из-за этого мне стало стыдно, что я так сильно разозлился на своего друга. Ведь он так сильно хотел продолжить со мной дружбу, что скрывал большую тайну. Это помогло мне успокоиться, пусть и грусть, что я с ним перестал дружить осталась. Ну уж нет! Пусть я и он больше не друзья. Но за всё то время, что мы были вместе, я просто обязан оставить хоть какую-то вещь ему на память. Завтра придумаю, а пока.Ночь темна, Надежды нет Но сердцу верь: Придет рассвет.
Моя матушка, а вместе с ней и Бекка, да ещё и близнецы - Седрик и Пол запели одну старую песню. Мы её поём каждый раз на таком своеобразном празднике. Мама говорит, что это была любимая песня моего отца. Я подхватил песню вместе с ними.Пусть ночь длинна, Пусть нет тропы, Но неба высь напомнит нам: Рассвет придёт Маяк погас, Лишь звезд узор Укажет путь, Рассвет придет. Пусть ночь длинна, Пусть нет тропы, Но неба высь напомнит нам: Рассвет придёт Свой верный меч Сожми в руке, Отступит враг, Рассвет придёт Пусть ночь длинна, Пусть нет тропы, Но неба высь напомнит нам: Рассвет придёт.
Мы пели, а я начал замечать, что огонь повинуется мне. Я кружил руками, и знаки пламени либо танцевали, повинуясь моим движениям, либо затухали. Это заметил не только я, но и мама, и сестра. И даже близнецы. Что это было я так и не понял, но мама попросила меня так больше не делать. Но как оказалось кто-то заметил мои игры с огнем. В тот день я был в одной из деревень - торговал творогом и сыром с укропом. И, когда последний кусок сыра ушёл покупателю за хорошую цену, я довольный заработком возвращался домой. Первое подозрение, что случилась какая-то беда у меня возникли, когда я увидел наших коров. Они паслись, что было крайне странно. Ведь в это время мама и близнецы загоняли их в стойла, где потом доили. Иначе мама не успела-бы приготовить творог и сыр. - Видимо сегодня решили дать коровам отдохнуть - сказал я, отгоняя от себя подозрения чего-то плохого. Да только зря. Крик сестры не только вернул их, но и усилил в несколько раз. Что-то явно произошло на нашей ферме. - Бекка! - я побежал. Внутри резко пробудился страх. Страх и осознание одного факта. Я много слушал сказок, и прочёл много книг в местной Церкви. Я начал подозревать, что за силы позволили мне вчера повелевать огнем. И, честно говоря, меня это пугало. Мне было больно, очень больно. Так как я знал, что одному из моих близких угрожает беда. Но как потом окажется, я мог-бы и не спешить. Так-как уже опоздал ... У двери, в луже собственной крови лежала мама. А рядом с ней, тоже окровавленный, сидел на земле наш сосед - Клаус. Он ещё постоянно жаловался, что мы его землю забираем своими коровами и своим полем. - Мама! - я подбежал к ней и упал на колени. Мои руки тряслись, когда я пытался растолкать её, но это не помогало. На её одежде, в районе груди было видно большое пятно крови, а сама одежда в этом месте была порезана. Я понял, что моя мама погибла. Задето сердце - здесь никто не сможет помочь мне. Даже молитва всем Богам - нынешним и старым. В моих глазах начали скапливаться слезы. Было невыносимо больно от осознания реальности происходящего. Я плакал, положил голову на тело матери. Моя мама мертва, а воскресить человека ничто не способно. Даже Андрасте не была способна отринуть смерть. Я плакал громко, крича и прося маму проснуться. Но даже так я услышал голоса людей, которых я не заметил до этого. Мне голоса были незнакомы. Но это был не голос соседа, и даже не голос кого-то из Хайевера. - Ты отродье Архидемона, Рудольф! Ты зачем женщину убил!? - кричал голос, видно принадлежащий уже достаточно взрослому человеку Я поднял голову: рядом стоял мужчина, короткая борода, редкая щетина и волосы которого были тронуты сединой. Он с большой яростью смотрел на второго человека - с чёрными, как смоль, волосами, без следа растительности на лице. И он и этот парень на которого он ругался были одеты в серебряные доспехи, на груди которых был изображен огненный меч. А заместо штанов у них были фиолетовые балахоны - вернее их нижняя часть. Видимо они на балахоны надевали доспехи. Это были храмовники - воины Церкви. И, только я понял это, сразу-же стало понятно, что мои подозрения касательно тех сил, что я использовал у костра, подтвердились. Я был магом - бичём Создателя. Уродом, предки которых осквернили Златой град в царстве Создателя. Я был монстром! - Но... но она напала на мужчину - показал Рудольф на нашего соседа:- и смертельно его ранила. Я должен защитить свидетеля, который рассказал о том, что маги укрываются от власти Церкви. Свидетеля? Так это он рассказал Церкви о том, что я вчера управлял пламенем костра. - Мне плевать! - старший из этих двоих отвесил второму аплеуху:- Нам приказали взять магов, а не убивать людей! Мы храмовники - армия церкви и воины верные Создателю, а не убийцы! Из-за тебя этот мальчик матери лишился, идиот! Как ты это объяснишь командору, а? - Но я ... За словами Рудольфа последовал ещё один удар от более старого храмовника. - Ничего не желаю слушать! Чтобы сегодня-же начал вымаливать у коммандора, чтобы тебя перевели в другую церковь! Мне головорезы, которые лезут куда-то, не используя мозги в голове, не нужны! Рудольф заплакал, а наш сосед уже не сидел. Он лежал на земле, и постепенно его дыхание становилось всё тише и тише. Он умирал, а я заметил в руках матери кухонный нож. Теперь я понял, кто нанёс ему такой сильный удар, что он умирает здесь - на холодной земле. Рядом с домом тех, от кого он давно хотел избавиться. Кто его уже столько лет раздражал. А теперь он погиб у дома этих людей. Хотя избавиться от нас всех, с помощью доноса Церкви. Так ему и надо! Рудольф скатился на землю, приземлившись на задницу. Мне небыло его жаль, даже наоборот. Я хотел его убить! Уничтожить за то, что он натворил! Превратить его вы пыль! Он убил мою маму, и поэтому должен погибнуть .... Я посмотрел на него с жгучей ненавистью. Хотелось сделать так, чтобы он мучился. И мучился как можно больше! Чтобы он пожалел, что свершил такой проступок! - Мама, сестра, братья ... - слезы лились, и сил их останавливать не было. Мне было больно. Плевать, что меня могут забрать. Мне было очень жаль того, что мои близкие покинули меня. Ведь они тоже обладали магией. Раз у меня есть такие силы, значит есть и у моих близких. Так уж вышло, что вся наша семья родилась с магическим даром. В городе Киркволл, где до этого жила моя мама и отец, наша семья была частью знатного рода Амелл. Впрочем всё это я уже рассказывал. Но одна из страшных тайн, что однажды рассказывала мне моя мама, так это моё рождение. Оно стало причиной гибели величия нашего рода. А всё из-за любви. Того, чувства, что способно изменить историю всего мира. Любовь, великое чувство, которое даёт тебе сил сделать что угодно. И именно любовь изменила полностью жизнь рода Амелл. Который, если раньше мог стать правителем Киркволла, то теперь его потомки вынужденны жить в другой стране в качестве простолюдинов. Ведь моя мама полюбила моего папу - своего дальнего родственника Давида Амелла. Их брак действительно должен был помочь нашей семье процветать. Да только в крови Амеллов скрывалась магия. Магия презирается во всем Тедасе, за исключением Империи Тевинтер, которую многие считают государством демоническим. И, если магия появилась в знати - это проклятие не только на ребенка и их родителей, но и на весь род. А потому род Амелл начал терять влияние. Пусть у Давида Амелла и был прибыльный бизнес по многих странах южного Тедаса. Да только магическая кровь Амеллов, соединившись вместе в одном ребёнке, расцвела. И прямо во время моего рождения храмовники узнали, что я маг. Тогда маленьким я ещё не знал обо всём этом. Поэтому не знал как я получил огромную силу. И более того - не знал почему она вообще у меня появилась. И не знал почему только в моём поколении, спустя столько времени, магический дар расцвел. Записи о договорных браков, которые станут попыткой моих предков уменьшить количество магической крови в роду, я обнаружу только в будущем, когда лично буду навещать Киркволл. Но сейчас я был мальчиком. Мальчиком, который потерял семью. И который хотел за это уничтожить того, кто испортил мою жизнь! И ведь отец пожертвовал всем, чтобы спасти нас. Он полностью распродал свой бизнес, и с помощью подкупов спас меня и мою сестру. А так-же помог найти денег для жизни в другой стране для нашей беременной матери. Но сам так и не явился на корабль, на котором мы уехали из Вольной марки. Капитан корабля, его старый друг, сразу сказал, что не удивлён его опозданию на корабль. Так-как отец собирался устроить пожар у храмовников, чтобы под балаган исчезновение двух магов, а так-же знатной девы из рода Амелл никто не заметил. А мама с помощью продажи драгоценностей и помощи человека, которого отец попросил - того самого капитана корабля - позаботиться о нас, мы смогли освоиться в Ферелдене и зажить спокойной жизнью. Но к сожалению, должен признать одну горькую вещь - даже крепко построенный замок может рухнуть. А наш "замок" рухнул полностью - даже обломков не осталось. И теперь его уже собрать никогда не получиться. Ведь моя мама погибла, а сестра и братья с этого дня навсегда стали для меня пропавшими. - Мальчик, твои брат и сестра живы. Они в Орлеанских кругах - старший храмовник положил мне руку на плечо, видимо он хотел успокоить меня. Орлей - это страна, что находилась западней нашего дома. Многие из купцов той страны вполне успешно покупали наш сыр с укропом. И иногда угощали нас сладостями, из сахара. До неё можно было добраться за несколько дней, если захотеть. Что-то внутри меня говорило, что этот человек действительно прав, и зла он мне не желает. Даже старался быть добродушным. Но я не собирался забыть то, что храмовник по имени Рудольф сделал. Он убил мою маму. И, мне плевать кто он - даже если его батя это король, который согревает своей задницей трон! ОН УМРЁТ! - Пойдем парень. Мы не причинить тебе вреда. Клянусь тебе - я не этот уродец, с одной извилиной в голове - пообещал мне незнакомец. Он говорил успокаивающе, ему я верил. Но сначала я сделаю то, что хотелось. Что должен был делать. Я встал на ноги, старший из храмовник отошёл от меня, видимо решив, что я пойду с ними. Однако, я не это собирался делать. По крайней мере пока. Руки загорелись, а глаза налились кровью. Видимо вся магия, что начала во мне расти, начала усиливаться из-за темных эмоций. Я смотрел на храмовника, чьё лицо уже было всё в крови. Сказывалось кровотечение из-за разбитого носа. И хотелось его убить. Уничтожить. Буквально разрушить, заставить страдать! ПУСТЬ ОН СТРАДЕТ! Последнее, что я помню: ледяной блеск исходящий от Рудольфа. И глухая боль, будто-бы меня кто-то ударил.***
Когда я вновь пришёл в себя мне казалось, что я находился во сне: я валялся на сене, в сеновале на другом конце деревни. Поле вокруг сеновала блестело. А мои волосы обильно пропитались кровью. Поэтому касание к ним мне напоминало касание к кистям из лошадиного волоса, которую один из близнецов не отмыл. И краска на ней застыла. Именно такое чувство я успытывал, когда начинал касаться волос. Но были и другие проблемы, из-за которых мне стало отвратительно. Началось всё с того, что деревня была полностью пустая. Людей не было, а рыночная площадь была полностью пуста. Такого не было, даже во времена серьезных проблем с погодными условиями. Мой путь лежал к моему дому. И, когда я вновь вернулся к себе домой, я узнал, что насмерть заморозил Рудольфа. Храмовников рядом с домом не было - они шли в Хайевер. Видимо шли за подкреплением. Это плохо. Видимо меня посчитали опасным, и теперь не в тюрьму посадят, а убьют. Грустно, но не время плакать! Я должен быть сильным. Последние слёзы, что потекли у меня из глаз, когда я вспомнил, что моя матушка погибла, я вытер и поклялся Андрасте, что больше от меня слез никто не увидит. Ведь я мужчина. Мужчина, который не должен сдаваться. Который стал врагом Церкви, и который не хочет умирать. И, пусть я и лишился своей сестры и своих любимых братьев, сдаваться я не собирался Я не собирался давать возможность храмовникам убить меня, как опасного урода, который не заслуживает права на свободную жизнь. Поэтому выбор был только один - бежать. Бежать туда, где нет Церкви, нет храмовников. И нет королей и знати. Однако, перед тем, как уйти - я хотел похоронить маму. Её тело до сих пор лежало прямо на том же месте, где я его нашел. Это меня разозлило. Храмовники - солдаты церкви. А это значит - должны следовать её законам. И один из этих законов - похоронить человека, чтобы его тело покинуло материальный мир. И тогда-бы душа моей матери, лишенная тела, должна была взойти в царство Создателя, где наконец упокоится. Но видно ошибался я на их счет. Они готовы что угодно прикрыть богоугодным делом, лишь-бы им не мешал никто и никогда творить плохие дела, или удовлетворять свои отвратительные желания. Пришлось всё делать самому. Тело матери я отнёс на задний двор. Там была куча сена, которое я не успел убрать в сарай. И теперь оно, благодаря недельной жаре, полностью избавилась от зеленоватого оттенка, так-как полностью высохла, и теперь была ярко-желтая. Будто кусок свежего сыра, или яркий свет полуденного солнца. Его предстояло спрессовать. Чем я и занимался больше часа. Храмовников не было, а боль от колящих стеблей сена успокаивало меня, давая силы не разреваться. После чего я сделал некое подобие кровати, на которую положил любимоё одеяло, которым укрывалась моя мама. И уже сверху я положил её тело. Такое красивое и статное, такое родное. И такое ... такое мертвое. Её глаза я закрыл сам, а руки положил на грудь, чтобы скрыть следы от удара меча этого проклятого храмовника. И теперь мне казалось, что на спит. Но нет - моя любимая мамуля больше не откроет глаза. Не наругает за то, что я вместо учебы занимаюсь ерундой. Не утешит, когда в играл я случайно ранил свои колени. И не расскажет сказку про героев, которые верхом на грифонах спасали людей. Ничего этого она уже не сделает. У меня не было слез, видимо глаза высохли. Было трудно смотреть на маму и понимать, что ещё несколько часов назад она была жива. А рядом со мной спали братья, сестра и мама. Сердце билось очень часто. Осмотревшись, я побежал в дом - так-как я не хотел терять лишние минуты на то, чтобы покинуть дом. В нём происходил сбор всех необходимых мне для побега из этого края вещей: денег, теплой одежды и одеял. А чтобы не погибнуть с голоду или жажды, я взял большую часть нашего валеного мяса, сухарей и соли. Питьем мне будет служить вода, которую я хранил в меховых фляжках. Они принадлежали моему отцу - мама рассказывала, как он путешествовал по горам Антивы, чтобы успешно продать свой товар. А эти меха не раз спасали ему жизнь, когда он мучался от жажды. Помогли моему отцу - помогут и мне. Закончив со сбором вещей и удостоверившись, что я его могу нести их на своей спине я пошёл на задний двор, предстояло завершить похороны. И как раз в это время тучи начали закрывать всё небо. Казалось будто сами небеса скорбят о гибели моей матери. Я склонился над погребальным ложем, держа в руках два куска кремния. Я уже кучу раз разжигал огонь, но именно сейчас мои руки тряслись. И кремний, видимо понимая это, не хотел давать искры. От злости я бросил их на землю. И тут в мою голову попала безумная идея. Я ведь маг, значит могу вызывать не только лёд, но и огонь. Надежда была слабая, но почему-бы не попробовать. Я всё равно уже мертвец, если храмовники меня поймают. Хуже себе я уже сделать не способен. Рука легла на погребальное ложе, после чего я закрыл глаза и начал рассуждать об огне. Я рассуждал о том, как из искры, что выбивается от ударов кусков кремния друг об друга, или от быстрого трения веточек превращаются в огонь. Как он согревает, даёт уют. Как он помогал нам всё это время. И, то-ли это действительно помогло мне, то-ли Создатель одарил меня милостью, но ложе загорелось. Поняв это я убрал руку. Звучали раскаты грома, но дождя ещё не было. Огонь разгорался всё сильнее и сильнее. Осталось ещё кое-что. Огонь сжигал нижнюю часть ложа и я, не дожидаясь пока он полностью поглотит тело моей матери, поцеловал её. Тем самым прощаясь с ней. После поцелуя я отошёл от тела и смотрел, как оно начало постепенно загоряться. Слез не было. Была решимость. Ведь я знал - моя мама всегда хотела, чтобы я был сильным. Чтобы я жил, а не страдал. И я не могу позволить своим слабостям перечеркнуть мечту моей матери - матери, которая любила меня. Своего старшего сына. - Прощай мама, я тебя люблю ... - я поклонился, попросил Андрасте принять её душу в царстве Создателя, после чего накинул на себя капюшон и перелез через забор за пределы деревни. Можно было покинуть деревню и через главный вход, но там уже был большой отряд из храмовников. Со стороны Хайевера тоже не пройти - там тоже были храмовники. Пришлось бежать через поля. Я бежал через них не оборачиваясь, боясь что именно в этот момент сзади на меня смотрят храмовники. Но когда я осмел повернуться, то увидел что нахожусь уже на большом расстоянии от своей деревни. А храмовники, что до этого искали меня, стояли возле костра моей матери, сняв со своих голов шлема. Видимо их тоже обуревала скорбь. Гроза, что час назад начала пугать меня раскатами грома будто привела мои чувства в порядок. И помогла моей голове выстроить дальнейший мой план жизни. Нужно было бежать. И выбор мой пал - бежать на далёкий Юг. На Юге от нас были Дикие Земли Коркари. Там жили хасинды, которыми руководили могущественные ведьмы. Красивые и могущественные. Как мне говорил Айдан - они были способны превращаться в животных. А ещё там не было этой чертовой церкви, их Храмовников, и знати что указывает кому можно дружить и с кем. Кроме того, там я смог-бы спокойно жить. Ведь там к магам относились хорошо, и в тюрьмы за обладание этим даром садиться не заставляли. Однако, как я теперь понимаю, судьба решила устроить для меня другую жизнь. Ферелден пройти через земли банов мне удавалось, пусть на это и пришлось потратить всё лето. Утром я спал, спрятавшись в разрушенных домах, или укрывшись в самых крайних от деревень сараев. А ночью продолжал свою путь на Юг. Однако еды и воды у меня становилось всё меньше и меньше. Так-как пополнять их становилось всё труднее и труднее. Более того - у меня было такое ощущение, будто храмовники начали на меня охоту. Поэтому, только стоило мне увидеть хотя-бы одного храмовника на своём пути, я сразу-же прятался и сидел тише воды, нижу травы. Лето закончилось, и пришла осень. А там и зима. К границам Диких земель я смог дойти только тогда, когда землю покрыл первый снег. Мешок, который и раньше был тяжёлый, сейчас казался тяжелее в несколько раз. Еда у меня кончилась. И истощение организма, сначала забрав мои силы, начало выпивать из моего тела и мою жизнь. Мой ход замедлялся с каждым днём всё сильнее и сильнее, а вскоре я и вовсе остановился. А деревень, в которых я мог пополнить запасы пропитания уже мне не встречались. И вот уже который день я жил на одной только воде, которую я добывал с помощью нагревания снега. - Не могу... больше... - ноги подкосило и я упал на землю. Встать на ноги, или хотя бы сесть, сил не было. Глаза закрывались, видно пришёл и мой час отправиться в царство Создателя. И наконец встретиться с мамой. Пусть я и собрался жить, несмотря на все трудности. Но видимо трудности оказались сильнее моего желания жить. Они не хотели, чтобы я - маг - жил в этом мире, и отравлял его собой. Рядом послышалась тяжёлая ходьба. Казалось будто тот, кто подходил ко мне, специально наступал на ветки, чтобы идти как можно больше шумя. Я медленно поднял голову - на меня смотрел медведь. Видно голодный, раз ещё не спит. Даже несмотря на то, что уровень снег покрывал уже все деревья, и всю землю. Я храбро посмотрел в его глаза, а после тихо прошептал: - Смилуйся надо-мной - если убьешь меня, то сделай это быстро. Я устал ... Голова опять упала на землю, и я закрыл глаза. Видимо на то, чтобы вымолить быстрой смерти у медведя у меня ушли последние силы. Ну ничего. Смерть наконец пришла, наградив меня за страдания. Осталось лишь немного, и я увижу свою маму. Однако, раз я пишу эти строки, значит я остался жив. И, чтобы долго вас не нервировать, я скажу что случилось со мной. Но более собразительные читатели наверняка поймат, что меня спасли. Но спас меня тот, от кого я этого не ожидал. Как было сказано ранее: я потерял сознание, от голода. Я не брал и маковой росинки в рот уже вторую неделю. И, уже даже я смирился с неизбежной смертью. Однако жизнь ещё не спешила отпустить меня в Тень. Я нужен был ещё здесь - в реальном мире. Но почему - тогда я этого ещё не знал. Я почувствовал тепло. Как от огня. Слабость была, но мне больше не было холодно. А ещё рядом чувствовалось чье-то присутствие. Я медленно открыл глаза. На меня смотрела девочка. У неё были необычные глаза: последний раз я видел похожие у ястреба. Они походили на те, что были у моей матери или у Бекки. Но если у них глаза больше походили на тусклый драгоценный камень, то вот глаза этой девочки были яркими, как у ястреба. Одета девочка была в полном несоответствии с сезоном: черное платье, на плечах фиолетовый кусок ткани, а на руках браслеты из тонких веревок. Прическа - косичка. Я удивился тому, что ей не было холодно. Зима началась, а её согревало только платье, и этот кусок ткани. Я уже хотел что-то сказать, но вместо этого чихнул. И чихнул с такой силой, что снег с соседнего дерева упал. И это была не шутка. Девочка, увидев это, засмеялась. - Забавно. Только глаза открыл, и сразу-же чихнул. Видно иммунитет у тебя слабоват, что падаешь на полпути - она улыбалась, а мне от этого становилось немного обидно. - Сама попробуй пешком, с мешком на спине в 10 лет попытаться пройти до земель Коркари от Тэйнира Хайевер - ещё хуже будешь выглядеть ... Голова болела очень сильно. Свет причинял мне боль, попадая в глаза. Казалось, что вот-вот я засну вечным сном. Глаза медленно закрылись. Но теперь рядом со мной был человек, который не позволял мне совершить задуманное. Тонкие, но удивительно сильные, руки девочки начали бить меня по щекам. - Эй! Не умирай ... - я услышал обеспокоенность в её голосе, однако глаза уже размыто показывали мне всё вокруг. Вдруг я почувствовал на своих губах стеклянное горлышко. видно из под бутылки. В нос ударил сильный запах растертого Эльфийского корня. Лекарство? - Пей ... Тебе это поможет - её голос меня гипнотизировал, поэтому я без промедлений выполнил то, что она просила меня. Губы открылись, и в горло полилась, приятная на вкус жидкость. Силы вдруг неожиданно начали вновь возвращаться ко мне. В глазах вернулся ясный взор. Желудок урчал от голода, но мне стало намного легче. Теперь я смогу встать на ноги. Видимо от изнеможения и истощения я не заметил, как подхватил какую-то болезнь. А это лекарство из Эльфийского корня только что позволило мне от ней избавиться. Когда бутыль опустела, я глубоко вздохнул, собираясь с силами. Желудок требовал еду ещё усердней. Услышав это девочка усмехнулась. - Есть ты хочешь. Неудивительно. Судя по косточкам, которые можно пересчитать на тебе - ты был на грани смерти от полного истощения. Она положила мне что-то в руку, и я посмотрел на ладонь. Яблоко. Яблоко, которое будто-бы только что сорвали с ветки. И оно выглядело вполне обычно, если-бы сейчас была весна. А не конец Первопада - последнего месяца осени. Что-то мне показалось странным в этой девочке. Но когда желудок требовал еду, а она дала её мне, было не до лишних подозрений. Я впился в яблоко со всей силы, и с наслаждением ел её мякоть. В тот момент я искренне думал, что ничего вкуснее этого яблока я в своей жизни не ел. - Как тебя зовут? Чтобы потом, если вздумаешь окончательно умереть, я смогла хорошо похоронить тебя. Вот только без имени никак. У вас ... - ... лен - Лён? У тебя имя как у цветка - она удивилась, но я помахал рукой. - Дайлен моё имя. Дайлен Амелл. А кто-же ты? - Зови меня Морриган ... - эти слова я помню до сих пор. И спустя столько лет.