Ловушка для Осборна. Невозможное возможно I.

*** После того, как Оделий поговорил с Осборном и успокоился, в голове созрел план мести Леройсу. Изучая информацию об омеге, он просмотрел личные контакты парня, с кем в одной комнате живёт, с кем дружит, с кем не дружит, какие связи с альфами были. Оказалось, у Леройса был ухажёр. Альфа – старшекурсник, который несколько недель подряд пытался добиться внимания упрямого омеги. Сабин, естественно отказал ему, послав огородами и чтоб не возвращался. Альфу звали Сибиус Фрейм. По характеру напорист, грубоват, поэтому и вызвал отторжение у парня. Теперь же, когда рядом был Готтер, никого из альф Академии рядом не ошивалось, Фрейма тем более. Осталось найти этого старшекурсника, чтобы сделать ему заманчивое предложение. О самом альфе Оделий, естественно тоже узнавал, а потому, чтобы добавить решимости, предложил тому любимый алкогольный напиток в количестве двух бутылок. Это несмотря на запрет алкоголя в Академии. Но, разве такому представителю древнего рода, как Оделий Рогге писаны законы? Тем более, в борьбе за счастье все способы хороши. Фрейм, долго не думая, согласился. Опорожнив обе бутылки, почти не закусывая и кляня Леройса, на чём свет стоит, он приступил к порученному заданию. ***       Вечером Сабин Леройс задержался допоздна в библиотеке, готовясь к тестам. Зная о том, что Сабину ничего не угрожает и тот в библиотеке, Осборн за него не беспокоился и занимался своими делами. Идя по пустому коридору, ведущему из библиотеки к выходу на лестницу, а затем к комнатам студентов на втором этаже, Сабин задумался и не обратил внимания на то, что за ним кто–то следит. Не успел он оглянуться, как его грубо схватили за пояс одной, а рот зажали другой рукой и потащили в боковой тупик коридора. От неизвестного несло алкоголем, и он прерывисто дышал. — Не дёргайся, маленький, я только немного развлекусь с тобой. Тебе ведь теперь надо зарабатывать, я слышал? Так я заплачу! Только не ори. Будешь орать, сделаю больнее! – прозвучало в ухо Сабину. — Отпусти! Если Готтер узнает, то убьёт тебя! – промычал Сабин, пытаясь высвободиться из захвата, но сил не хватало. — Ещё чего! – больно сжав руку, рыкнул неизвестный. – Только пикни, я и Готтера твоего порешу! А то больно он высокого мнения о своей заднице, так я ему это самое мнение поправлю. Трахну его с особой жестокостью, а с тобой поиграюсь, и всего–то! – заявил насильник. Сабина грубо толкнули к стене, приказав молчать. Для правдоподобности своих намерений насильник показал складной нож, и больно ткнув им в бок, оставил небольшой порез. Едва сдерживая крик, Сабин закусил губу от резкой пронзившей боли и неприятных ощущений. Мало было ножа, так насильник вцепился ему в шею зубами, чтобы тот лишний раз не дёргался. Было мерзко и неприятно. Сабин еще ни разу не был так унижен. Поскольку напавший на Сабина человек был в маске, юноша не узнал его. Закрыв глаза и больно кусая губу до крови, он терпел все, что этот ненормальный вытворял с ним. Приспустив омеге брюки, он одной рукой достал его член и больно сжал, чем вызвал слезы на глазах Сабина. Хотелось закричать во все горло, но очередной тычок под ребра поубавили смелости. Другой рукой насильник на сухую полез в задний проход, причиняя адскую боль. Ненавистные пальцы проникли неглубоко внутрь, хозяйничая и доставляя неприятные ощущения. Леройс скулил, пытался отстраниться, но тщетно. Зубы на его шее держали крепко, словно охотничья собака, не желавшая отдавать добычу хозяину. Старшекурсник, а это был явно из старших абитуриентов, ввёл на немного свой возбуждённый член в задний проход Сабина. От чего тот весь сжался и всё–таки не сдержал крика. Боль была чудовищной. Сабин не был готов принять ни альфу, ни его уродливый член. Неожиданно, за их спинами послышался знакомый до одури голос. —Ах, ты мразь! – громко рыкнул Осборн, хватая насильника. Он оттащил его в сторону, неосознанно причинив боль Сабину от резкого движения. Готтер швырнул ублюдка на пол, сорвал маску, и принялся наносить удар за ударом. Уже через четверть минуты его лицо было всё в крови. — Гад, Фрейм! Убью тебя! Он мой..., а своим я не делюсь! – орал Осборн, избивая старшекурсника. — Отпусти, Готтер! Я жаловаться на тебя буду! – предпринимал попытки увернуться горе–насильник. — Сволочь! Сдохни! – не сдавался Осборн. Как только Фрейм перестал сопротивляться, он слез с него и пинками заставил подняться. Готтер перевел свой взгляд на заплаканного и трясущегося от боли и страха Сабина. Насильник воспользовался секундной заминкой и сбежал куда подальше. Проводив Фрейма взглядом и убедившись, что тот ушёл, Осборн ринулся к Сабину. – Саби, любимый, ты как? Сабин не знал, куда ему деться. Его только что “поимели” на глазах у того, кто его любил, и кто предложил свою любовь. Как теперь смотреть Осборну в глаза? Его вины не было от слова, но где–то глубоко в душе он чувствовал, что виноват. Нужно было сопротивляться сильнее, думал он, опуская заплаканные глаза в пол. Он сжался в комок, обнимая себя за плечи и плотно прижимая к подбородку ноги. Хотелось исчезнуть, и забыть обо всем случившемся. И почему это должно было с ним случиться именно сейчас, когда и так проблем хоть отбавляй?! – Саби, родной? – вновь позвал Осборн, видя, что омега никак не реагирует на его голос. – Не смотри на меня, – едва шевеля губами, тихо попросил юноша, поддергивая брюки. Осборн попытался приобнять Сабина, но омега его лишь оттолкнул, не позволив приблизиться. Так они просидели минут пять. — Больно, Борн. Он пытался меня порвать. Он угрожал мне, – произнес омега, некоторое время спустя, видя, что Осборн никуда не уходит, а сидит рядом, смотрит и ждет. Слезы сами текли, и он был не в силах их остановить. — Не плачь, малыш. Можешь встать? Давай, я тебе помогу. Идём в мою комнату. Там у меня есть аптечка. Примешь душ, успокоишься. Да и рану на шее нужно обработать антисептиком. Увижу этого гада, точно прибью! Мразь! – вновь вспылил Осборн, осматривая след от укуса. Он помог любимому подняться, застегнуть брюки и, взяв на руки, понёс к себе в комнату. Сабин уткнулся лицом в плечо Осборну, и всю дорогу до комнаты, не проронил ни звука. Готтер сам лично помог ему принять душ, обработал рану на шее и с правой стороны ребра, где насильник оставил порез, наложил пластырь. После всех процедур, уложил на свою кровать. Несмотря на произошедшее Сабин принял помощь Осборна, хотя смотреть в глаза все ещё было неудобно. Чувство неловкости основательно поселилось где–то глубоко внутри. — Рассказывай, милый мой, как это произошло, – попросил Готтер, усаживаясь на пол рядом с кроватью, на которой лежал Сабин. Он взял омегу за руку и посмотрел в его грустные бездонные синие глаза. — Рассказывать нечего. В библиотеке задержался. Скоро тест по квантовой физике. Учил, конспектировал. Когда закончил, опомнился, уже поздно. Пошёл по коридору, как обычно. Он меня у тупика схватил и пригрозил, если пикну, порешит меня, а потом и тебя. Я и не кричал, пока совсем больно не стало. Отбивался, как мог, но он очень сильный, – шмыгнув носом, поведал Леройс. – А как ты меня нашёл? — Я на вождении космо–транспортом был, когда почувствовал, как холодок по спине прошёлся. Прямо передёрнуло. Отпросился выйти и побежал, куда ноги несли. Оказалось, несли правильно. При подходе к лестнице услышал твой крик и побежал быстрее. Не сложно было определить источник звука. А дальше ты всё видел. Саби, милый, выполни мою просьбу. — Какую? — Нигде не ходи один. Со мной или в компании однокурсников. Если никого рядом нет, вызывай меня. Приду, где бы ни был! Я ещё снова такое не переживу и просто убью кого–нибудь, кто посмеет тебя ещё хоть раз тронуть. Я боюсь порой тебе неловко или неприятно сделать, а какие–то отморозки позволяют себе руки распускать, и не только их. – Осборн тихо ругнулся, назвав Фрейма «конченным подонком». – Очень тебя прошу, Саби, не провоцируй их, ходи только в сопровождении, хорошо? – Осборн поцеловал ладонь любимого, не отрывая своих глаз от его уставшего лица. — Хорошо, Борн, – пообещал омега. — Ты знаешь этого старшекурсника? — Да. Когда ты стащил с него маску, я узнал его. Это Сибиус Фрейм, он пытался за мной ухаживать до тебя, но я его отшил. Он грубый, злой и властный. Точная копия моего отчима. Вот я и не подпускал его к себе. — Правильно и делал. Я с ним позже разберусь. — Не надо, Борн. У тебя будут неприятности... – попытался переубедить альфу Сабин. — Это у него будут неприятности! – твёрдо заявил Осборн. — Он сказал, что жаловаться пойдёт. — И что он скажет? Признается, что пытался в тёмном коридоре изнасиловать беззащитного омегу, а ему помешали? Не говори глупостей, Саби. — А я слышал, что у него в деканате есть блат. Его кто–то покрывает. Говорили, что у него был омега. Его отчислили, когда тот не согласился с ним спать, и за это Фрейм его побил. В результате отчислили не Фрейма, а омегу. Там мутная история была, я не вдавался в подробности. Сабин тяжело вздохнул, сжав в руке одеяло. Зад немного побаливал, но говорить об этом альфе не хотелось. Да и стыдно было. Осборну не позволял дальше дружеских объятий зайти, а тут какой-то урод залез к нему в штаны. И не просто залез, а практически изнасиловал. — Ясно. Тем более стоит держаться от него подальше и в случае чего, всё же дать отпор. Того омегу, наверно защитить было некому. А у тебя, есть – Я! — Мне нечего сказать тебе на это, Борн. Будем действовать по обстоятельствам, но обещай мне быть осторожнее, – обеспокоенно предупредил юноша. — Обещаю. А теперь спи, – Осборн провел костяшками пальцев по щеке омеги, при этом мягко улыбнувшись. Царапины, оставленные Рогге, хоть и немного зажили, но все еще виднелись. – Я улягусь поверх одеяла. Мы оба устали и нуждаемся в отдыхе, – сказал он, обойдя кровать и устраиваясь рядом с любимым.       От Осборна исходила аура надежности и безопасности. Сабин впервые не стал возражать против такого способа сна в одной постели и под мерное дыхание альфы, наконец–то уснул. С утра их обоих вызвали к декану. В кабинете уже находился Фрейм. Вид у него был потрёпанным, он изобразил на лице оскорблённую невинность, при этом опустив глаза в пол. Мол, обидели мальчика, почём зря! После всех разборок и препирательств, Фрейм вылетел из кабинета декана ни с чем, а Осборну удалось добиться получения для себя и Сабина подработки. Причём, Сабина чуть не отчислили из Академии. Но, Осборн вовремя пригрозил ректору жалобой самому канцлеру ОЗН, который часто бывает в их доме. Действительно, на следующий день оба парня были зачислены в штат сотрудников вспомогательной службы. Днём они учились, быстро выполняли домашние задания (часто в перерывах между занятиями), а потом разбегались каждый по своим делам. Осборн курьером, а Сабина поставили в любимой библиотеке помогать учащимся с поиском нужных файлов, также он отвечал за выдачу электронных книг всем вновь прибывшим. Сортировка новых файлов также входила в его обязанности. Библиотекарь был безмерно рад такому помощнику. И, хотя у Сабина не всё сразу стало получаться, он справлялся. *** Однако, сказать, что Оделий успокоился и решил оставить всё, как есть, нельзя. После разговора с альфой, парень тихо проревел полночи, остаток ночи провел в раздумьях и спал часа два. Утром Фрейм доложил, что дело сделано и он умывает руки. Его только что оттянули в кабинете декана и больше к Леройсу его Готтер просто не подпустит. Оделий в знак благодарности сделал на имя Фрейма небольшой денежный перевод, чтобы компенсировать «страдания», но предупредил, чтобы тот больше не высовывался, а об участии Оделия помалкивал. В противном случае, Оделий пообещал такое ему устроить, что не только омеги в его сторону смотреть не смогут, но и вообще, ни один нормальный человек. Фрейм внял угрозам и удалился, не стал зубоскалить с представителем древнего и очень влиятельного рода. Дальше Оделий действовал сам. Спустя некоторое время, когда Леройс неожиданно получил работу, а Готтер теперь тоже был занят, Рогге старался подловить то время, когда оба были свободны, и можно было устроить небольшой прилюдный скандал, выставив Леройса перед Готтером, и вообще всеми, как истеричного и не достойного уважения человека. Он надеялся, что Осборн разочаруется в омеге, постепенно придёт к выводу о своей ошибке, когда посмотрел в сторону этого нищеброда. И Оделию это удалось. Наблюдение и сведение воедино времени пребывания Готтера и Леройса в Академии, потребовало сроков и приведения к некоторой константе. Теперь, в связи с подработкой у обоих не было много свободного времени, а потому, встреча в столовой для обеда перед работой была самым оптимальным вариантом. Это единственный благоприятный период, когда их можно было иногда увидеть, так как потом, они до вечера расставались по работе, а сам Леройс нигде не появлялся один. После работы, только в сопровождении Готтера, он шел в общежитие и оставался там до следующего дня. Сабин пришёл в столовую в сопровождении друзей омег, с которыми делил комнату в общежитии. Омеги весело болтали, смеялись. Надо отметить, с чувством юмора у Сабина Леройса всё было в порядке, так как его шутки всегда вызывали искренний смех. Оделий даже поморщился, слушая весёлый щебет омежек. Противно и завидно, что с ним так просто и весело никто не общался. Его все только боялись, а те, кто «дружил», скорее пресмыкались. Стало обидно, почему всё сложилось именно так. В столовой младшие и средние курсы уже организованно поели, так как у них режим. А вот старшим курсам предоставлялось время в районе одного часа, чтобы свободно прийти и поесть, заказав на выбор блюда. В виду того, что питаться приходило нескольким курсам сразу, народу в столовой хватало. Поэтому маленькие неприятности случались постоянно. То ноги друг другу оттопчут, то сок на стол прольют, то кому-нибудь на одежду тарелка с едой упадёт. Ни что с веками не менялось. На это и рассчитывал молодой, обиженный омега. Хотя, чаще всего такие инциденты за пределы столовой не выходили, решались быстро и мирно. Оделий же решил немного исправить ситуацию. В автомате с горячими напитками он взял себе чашку нелюбимого какао. Всё детство этим напитком его пытались поить, но он так и не полюбил его. Стоит не дорого, а так, пролить не жалко. Прижав к себе стаканчик с горячим напитком, он встал в очередь за порцией обеда. Сабин видел его, но сделал вид что того не существует на планете Земля. Стоит и стоит омега с таким же расцарапанным лицом в очереди и тоже за едой. Вот и пусть стоит. «Не будет же он устраивать драку здесь!», подумал Сабин и отвернулся от Оделия, мирно болтая с омегами однокурсниками. Игнорирование Оделия Сабином, было тому на руку и ревнивый омежка начал действовать. Получив свой обед, Оделий, пошёл вслед за Сабином, и пока тот устраивался с друзьями за стол, быстро облил куртку ненавистным какао и сделал вид, что столкнулся с Сабином, слегка налетев на него. — Смотри куда прёшь! – возмутился Сабин, глядя на Рогге как на таракана. — Это ты смотри, что творишь! Облил меня горячим какао! Ослеп, что ли? Подвинуться не можешь? Мне теперь в химчистку из-за тебя!? – Оделий специально начал возмущаться на повышенных тонах, чтобы все окружающие могли слышать. — Сам облился, сам и сходишь, — парировал Сабин. Хорошо, что он успел поднос с едой на стол поставить, а то реально одел бы его на голову этому высокородному психу. — Чего? Нет, он меня облил и ещё в химчистку отправляет! А элементарно, извиниться не пробовал? — Ты не с луны ли свалился? Нет? С какого перепуга я должен извиняться? — Да с того, что я теперь благодаря тебе, я уже второй костюм порчу! Не жирно? Привык в грязи возиться! Ты со своими ницебродскими замашками дома сидеть должен, а не в общественных местах обедать! Извиняйся, сказал! — настаивал на своем Рогге. — Перебьёшься, отпрыск высшего света нашёлся! Здесь в Академии все равны, так что смирись и топай чистить свою куртку в омежью комнату. — Нет, нормально! — возмутился Оделий. Он наблюдал за окружающими. Разинув рты, все с интересом наблюдали за перепалкой двух омег, однако, вмешиваться никто не решался из-за статуса Рогге. Тем временем омега продолжил свой спектакль. – Он меня облил, а я виноват и сам должен чистить куртку? А, ну, пошёл со мной в омежью комнату, чистить куртку! — приказал он. — Сам почистишь! Иди, помойся! – Сабин уже вышел из терпения. Никакие аргументы на Оделия не действовали. Он толкнул его, чтобы ускорить процесс. Парень не удержался на ногах и упал на пол, больно ударившись мягким местом об пол, а когда падал, ещё и головой о стол приложился. Оделий озверел, и быстро вскочив, с руганью на устах бросился на Сабина. Тот тоже попытался ответить на слова парня, но их придержали одногруппники Сабина и голос преподавателя физики мистера Доногана. — Что здесь происходит? – железным тоном произнёс преподаватель, подходя ближе. Оба омеги сразу встали по стойке смирно в ожидании того, что будет. Разобраться самим, это одно, а когда в столовую незапланированно вошёл преподаватель и остановил начавшуюся драку, это совсем другое. Накажут, к роботу - оракулу не ходи. — Ничего, мистер Доноган, — ответил Сабин. — Мистер, Рогге, поясните, — обратился преподаватель к Оделию. Тот, скорчив обиженное личико и потирая ушибленные места, выдавил из себя. — Абитуриент Леройс меня облил какао и толкнул. Я упал и ушибся. — Понятно, — ответил Доноган, а затем обратился к Сабину. – Так было? — Не совсем. Он сам облил себя, а на меня свалил. Требовал очистить форменный пиджак и извиниться. — Мистер Рогге! – преподаватель перевёл взгляд на Оделия, молча спрашивая, так ли это. – Поясните. — Ничего подобного! Я же не обливал его. Я не виноват, что у него на затылке глаз нет, пусть тогда во все стороны головой крутит, чтобы ни с кем не столкнуться! А ещё и первым толкается! Больно же! — он скорчил обиженное лицо, выдавливая из себя слезы. — Так было, вы первым его толкнули? – осведомился у Леройса преподаватель физики. — А что мне оставалось! Он врёт и не краснеет! – ответил Сабин, нисколько не возмущаясь. — Значит так! Вижу, мне нормально сегодня поесть не дадут! Оба ешьте и немедленно в кабинет декана! Понятно? — Да, мистер Доноган! – ответили хором омеги, повинно опуская головы. Преподаватель отошёл, а Готтер только подоспел. Явился к самому шапочному разбору, так сказать. Оделий быстро ретировался, а Сабин остался стоять у стола. — Саби, что за шум? — поинтересовался Осборн, оглядываясь по сторонам, замечая, что все на них пялятся и что-то обсуждают. — Ничего, разберусь, — ответил тот, даже не взглянув на своего альфу. Однако скрыть о произошедшем не удалось, омеги одногруппники быстро всё рассказали Готтеру как на духу. Сабин стоял и молчал, уткнувшись в одну точку. Лицо покраснело до кончиков ушей, но более он не сказал ни слова. Вердикт альфы был прост. — Ну, раз вызвали в деканат, значит, будет взыскание. Тебе действительно не надо было его толкать, Саби. Я пойду с тобой, интересно послушать, что скажет Рогге. — Не надо… — прошипел сквозь зубы Сабин. Он всё так же не желал смотреть на альфу. — Не спорь, солнышко. Раз тебе дали возможность, садись поешь. Я возьму себе еды и присоединюсь. Хорошо?       Сабин кивнул и пересел за столик у окна. Там как раз было только два посадочных места. Зная, что Сабин обедает не один и к нему никто больше не подсядет, Готтер отпустил его. Когда к столику, где обедал Сабин подсел Осборн, они молча поели. Альфа не стал больше ничего спрашивать или говорить. Он просто спокойно ел и поглядывал на своего парня. Тот уже успокоился, краска с лица ушла, а вот говорить он по-прежнему отказывался. Только ел и смотрел в одну точку. В деканате после обеда состоялся серьёзный разговор с Сабином Леройсом и Оделием Рогге. Естественно, вызвали родителей с обеих сторон. К Леройсу приехал папа Софиан. Он так посмотрел на сына, что тот не знал, как бы побыстрее сквозь землю провалиться. Софиан не стал устраивать никаких сцен или разборок, но заявил, что разберётся с ним дома, когда на выходные приедет. На том, строгая выволочка от папы для Сабина закончилась. А вот папа Оделия спокойно всё выслушал, вывел в свободный кабинет, примерно отчитал и пообещал доложить обо всем отцу, как его сынуля позорит семью скандалами и драками. И не важно, кто прав, а кто виноват. Никакие цели не оправдывают данные средства. А про Готтера и его новую пассию рекомендовал вообще забыть, раз это общение ни к чему хорошему не приводит. Вот, пусть теперь ручками поработает, раз мозгами не выходит. Когда родители уехали, а молодым омегам были вручены тряпки – вёдра, их отправили отрабатывать наказание. Впрочем, несмотря на внешнюю виновность Сабина, наказали обоих. Наряд вне очереди в виде мытья окон в общем коридоре учебного корпуса. Помыть всё до вечера. В связи с этим, Готтер предупредил библиотекаря, что Сабин не придёт, сам тоже отпросился с подработки. Помогать ему запретили, поэтому, он был рядом, чтобы два омеги снова не сцепились. Так, скрепя зубами оба драчуна выполнили положенный наряд.       Вечером, когда все, наконец, закончили, Сабин ушёл к себе, так и не поговорив с Осборном о сложившейся ситуации. Зато, сам Готтер запланировал очень серьёзный разговор с обоими.       На следующий день, Готтер взял выходной на подработке и по поводу Сабина тоже договорился, Хотя Леройс этому очень сопротивлялся. Оделию было сказано подойти после обеда в парк, на то место, где они с Сабином дрались. Оделий понимал, для чего его попросили прийти, поэтому, был во всеоружии. Когда все трое собрались, Осборн Готтер начал этот нелёгкий разговор. — Так, ребята. До вчерашнего дня я ещё сомневался, но теперь, окончательно сделал вывод о том, что продолжать ваши бодания бесконечно нельзя. Вы оба вынуждаете меня поторопиться с ответом. Сегодня, сейчас, я хочу расставить все точки над «i», подвести черту в отношении с одним из вас и окончательно развести в разные стороны, – он смотрел строго на молчащих омег. Они, опустив головы, слушали голос альфы, внимали. Было видно, что оба замерли в ожидании решения альфы. — Моё решение окончательное, менять его я не буду, так как полностью несу ответственность за принятое решение. Как альфе, мне понятны ваши отношения, но решать с кем я останусь не вам. Поймите правильно, выбирая омегу, я выбираю папу для своих детей, а значит, будущее. Как показала практика общения с вами обоими, есть черты характера одного из вас, которые я не желал бы видеть в своём потомстве. Одель, прости, — обратился Осборн к Рогге. Оделий вскинул голову и пристально, с болью в глазах посмотрел на Осборна. – Я останусь с Сабином. Ты умный, красивый, но отношения с тобой действительно были ошибкой. Я любил тебя, но теперь моё сердце и, пожалуй, душа, принадлежат Сабину. Не сердись, это мой выбор. Прости и постарайся забыть. Ты ещё найдёшь себе достойного альфу, способного полюбить тебя и подарить много чудесных моментов. Я же, не представляю жизни с тобой. Прошу, хватит бороться за меня. Оставь в покое меня и Сабина. Да, мы не одного круга, но Сабин любит меня не за деньги, а меня самого. — Готтер! – взревел Оделий. – Ты – чудовище! Не верю! Ни единому слову не верю! Выходит, что для тебя весь прошедший год – ничего не значит? А ночи любви, а слова, что ты мне говорил? Всё было пустое? Ответь! — Да он, должно быть, сходит с ума, раз слышит о таком! — Это было ошибкой, Одель! Ты сам настоял на отношениях. Я лишь ответил тебе. — Соображаешь, что говоришь, Готтер? – Оделий сорвался на крик, а у самого из глаз ручьями потекли слёзы. Несомненно, его сердце разбилось. Готтер понимал это, но ничего сделать не мог, так как выбор сделан окончательно. – Да, ты дал мне первый, бесценный опыт! Быть может, такого со мной никогда больше не будет. Но, Осборн! — он остановился и, прикрыв на секунду глаза, договорил, — Я не понимаю, как ты можешь не придавать значения тому, что лишил меня невинности. Да, я сам с этим разберусь, как и обещал. Вопрос в другом. Неужели ты настолько равнодушен ко мне, что не будешь брать этого во внимание? Я отдал тебе частичку себя, как ты этого не понимаешь? Ты навсегда оставил во мне свой маркер*. — Прости… — Хватит реветь и причитать! Тебе сказали, что выбор сделан, прими достойно, как есть! – наконец вступился Сабин. Он подошёл ближе и, взяв альфу за руку, показывая, кому он теперь принадлежит, продолжил. – Ты позиционируешь себя как представителя древнего богатого и знатного рода, а ведёшь так, как будто тебя только вчера из пещеры вытащили. Имей достоинство и знай себе цену. Если не Готтер, значит, есть более достойный тебя человек. Подними голову и присмотрись. Если альфа тебе не достался, значит, не судьба, а я теперь и сам тебе его не отдам! — Что ты понимаешь в любви, Леройс?! — возразил Оделий. – Ты ещё даже не знаешь, что такое быть под альфой! Каково это, когда ты чуть сознание не теряешь от близости с ним! Этим не хочется делиться или просто отдавать! Он мой! — Определяющее слово был твой, Одель! — добавил Готтер. — И не зови меня Одель! Ненавижу тебя! – снова сорвался на крик Оделий. – Я вас обоих ненавижу!       Рогге резко развернулся и, вытирая рукавом форменной куртки заплаканное лицо, побежал прочь. Осборн и Сабин смотрели ему вслед. Ничего не говоря, альфа притянул к себе оставшегося омегу и крепко обнял. Так ничего не говоря, они простояли какое-то время. — Я люблю тебя! — Осборн прогудел в плечо Сабина. — Я тоже, Борн, люблю. Скажи, а ты не оставишь меня так же, как бросил его сейчас? — Ни за что на свете, Саби! Я сделал свой выбор и остановился на тебе. Другие омеги мне тоже не нужны. Теперь в моей жизни только ты. — А как же твои родители? Если они будут против? — парню было не по себе. С одной стороны он был рад, что некая преграда устранена, а с другой стороны, теперь все только усложниться. Все же они из разных миров. — Думаю, я сумею убедить отца и папу в правильности своего выбора. А нет, будем жить отдельно и в своё удовольствие. У меня есть сбережения. На первое время хватит. – Осборн заметил, что Сабин слегка всхлипывает. – Что? Ты плачешь? Нет, любимый, не надо, не плачь. — Я от счастья… — Осборн крепко обнял омегу, с которым собрался прожить всю оставшуюся жизнь.