Последний враг истребится — смерть

      — Почему это происходит? Почему уже сейчас? В прошлый раз всё это началось курсе на пятом, — Гарри лежал на своей кровати, отчаянно стараясь разглядеть ответы на лице директора. Он проспал не так много, всего восемь часов, и в принципе не ощущал себя вымотанным.       — К сожалению, ответа на этот вопрос у меня нет, — красная мантия Дамблдора сливалась с простынями, но он всё равно выглядел как-то неправильно посреди яркой комнаты. — Могу лишь предположить, что ваша с Томом связь прогрессировала, ведь переворот во времени коснулся вас обоих. И нам необходимо сделать всё возможное, чтобы он как можно дольше оставался в неведении.       Гарри горько усмехнулся. Дамблдор говорил «нам», но имел в виду одного лишь мальчика, который должен был научиться использовать окклюменцию на должном уровне, ведь других способов помешать Волдеморту пробраться в его разум попросту не существовало. Директор не мог наложить на гриффиндорца никаких Защитных чар, чтобы укрыть его от легилименции; даже кулон с пером феникса, к созданию которого приложила руку не только Марго, но и Дамблдор, вероятно, с Гриндельвальдом, был бесполезен против Реддла. Порой Гарри задавался вопросом, почему именно от этого умения, именно от окклюменции, что никак не давалась ему, зависело столь многое в этой войне.       — Я кое-что заметил, — Гарри немного нахмурился. — У Энрикеса были каштановые волосы, хотя в прошлый раз я видел его с чёрными, — не то чтобы цвет волос Дамиана играл весомую роль, просто гриффиндорец почему-то зацепился за это. Энрикес присутствовал во втором его сне, и тогда Гарри смог детально рассмотреть его: бледная кожа, острые черты лица и яркие чёрные волосы, которые, казалось, поглощали весь падающий на них свет.       — Думаю, он просто изменил их цвет, — Дамблдор неожиданно озорно улыбнулся. — Почему бы и нет, верно?       Гарри недоумённо посмотрел на него, но никак комментировать сказанное не стал. Это было не столь важно, Дамиан мог перекрасить свои волосы хоть в зелёный, в честь любимого цвета своего Лорда.       — Скоро Рождество, Гарри, — Дамблдор как-то быстро сменил тему, его взгляд вновь потеплел, будто бы минуту назад он не говорил об опасности Волдеморта. — Я не могу просить тебя оставить все свои проблемы даже на время, но постарайся не зацикливаться на них. Сейчас у нас всё идёт по плану.       — А что насчёт злоумышленника? Он явно не входил в наш план, — на самом деле, Гарри удалось на какой-то очень короткий период выкинуть из головы проблему таинственного преступника Хогвартса, но лишь потому, что сейчас были каникулы.       — Не входил, — согласился директор. — И, если честно, Гарри, я вообще не вижу никакого смысла в действиях этого ребёнка. Едва ли он сможет добраться до тебя, даже если при этом пострадает кто-то другой, — Дамблдор произнёс последние слова об опасности для невинных детей ровно, словно само собой разумеющееся, и Гарри не мог злиться на него за это, ведь ему и самому стоило прекратить так остро на всё реагировать, слишком много в его жизни было проблем, — и Том это понимает. У меня закралась мысль, что он организовал все эти нападения просто чтобы подтвердить наши предположения о возвращении к нему воспоминаний.       — В каком смысле? — неверяще спросил Гарри. Он ни разу не задумывался о какой-то другой стороне действий Волдеморта. Мальчик привык, что Реддл всегда пытался убить его, и это словно бы стало неотъемлемой частью его жизни.       — Пока это только догадки, Гарри, — уклончиво ответил Дамблдор. — Я думаю, ты и сам чувствуешь, что что-то не сходится.       Гарри казалось, он чувствует это как никто другой. Мало того что между всеми происходящими событиями и вправду будто бы отсутствовала какая-то логическая связь, так ещё и его необъяснимое самочувствие подливало масла в огонь.       Он внезапно вспомнил их вчерашний с Сириусом разговор, который выветрился из его головы в связи с большими проблемами. Гарри нервно сжал в кулаке одеяло и отвёл от Дамблдора взгляд, хотя и понимал, что тот уже и так обо всём знает. Он всегда обо всём знал. Неловкость и безысходность сковали Гарри, не давая ему поднять виноватых глаз. Это была одна из самых щекотливых ситуаций в его жизни, она касалась личностных отношений старого директора, в которые мальчик предпочёл бы не лезть.       — И ещё я думаю, что вы с Сириусом могли бы пригласить на Рождество не только Ремуса, но и Марго, — голос Дамблдора даже не дрогнул, оставаясь таким же мягким и спокойным. Он явно понял, что происходит, но придавать этому значения не стал.       — О, — Гарри радостно решил, что они с Дамблдором обойдут тему Гриндельвальда стороной. — Да, хорошо. А она не будет праздновать с семьёй? — Гарри вообще практически ничего не знал о Марго, о её семье и друзьях, но Джордж рассказывал ему о том, что родителей девушки убил Волдеморт, и было бы логично, если бы она захотела отмечать Рождество с ними.       — У неё не самые лучшие отношения с родителями, а все люди, которых она считала друзьями, теперь даже не знакомы с ней.       Гарри согласно кивнул. Он немного удивился словам директора, хотя фактически в сложных отношениях с семьёй не было ничего сверхъестественного. Ему просто казалось, что любой человек, у которого есть родители, не должен к ним плохо относиться, ведь сам Гарри желал этого больше всего на свете. Мальчик вдруг подумал, что Марго вообще может быть одинока, даже несмотря на свою внешность и ум. В её воспоминании сверстницы не лучшим образом относились к ней и — Гарри был в этом уверен — побаивались её просто как легилимента.       — И, профессор, — Гарри потянулся за волшебной палочкой и левитировал из своего шкафа небольшой красный свёрток, даже по форме напоминающий носок, — не могли бы вы отдать это Добби на Рождество?       — Конечно, — Дамблдор так счастливо принял свёрток, что Гарри даже на мгновение задумался, а не стоило ли ему купить подарок и для директора. Хотя он понятия не имел, что подарить человеку, которому больше сотни лет.       Гарри ещё хотел спросить Дамблдора о Бразилии, но вовремя подумал, что даже мудрый директор не смог бы сделать верных выводов, зная об одном лишь названии страны и ненависти Реддла к ней. Дамблдор больше не говорил о Волдеморте или о Марго, лишь поспрашивал Гарри о его самочувствии и посоветовал в случае чего выпить зелье Николаса Фламеля.       Сириус не спрашивал Гарри о произошедшем, и мальчику начало казаться, что всё недосказанное между ними выстраивается в стену непонимания, которую в конце концов будет практически невозможно разрушить. Гарри слишком многое скрывал, и крёстный понимал это. Он не донимал гриффиндорца расспросами, но в его чёрных глазах продолжал плескаться неприкрытый интерес и немая безысходность, с трудом не переходящая в гнев. Сириус и так практически без вопросов смирился с переворотом во времени, с ненавистным Снейпом, с возвращением Волдеморта, даже с Геллертом Гриндельвальдом, а теперь должен был созерцать необъяснимые болезненные припадки своего крестника. Гарри окружил своего самого родного человека пеленой неведения, и тот не мог выбраться из неё, вынужденный заворачиваться всё сильнее, утопая в бесконечных загадках. Сириус даже представить себе не мог, насколько Гарри было жаль.       Марго появлялась по вечерам практически каждый день, и они с Гарри по несколько часов проводили взаперти, занимаясь легилименцией. Девушка придерживалась мнения, что ему необходимо сначала до конца понять, как происходит проникновение в чужой разум, а потом уже строить защиту своего собственного. Гарри бы не сказал, что он делал видимые успехи, разве что само нахождение в сознании девушки больше не вызывало у него столь сильного дискомфорта, как в первый раз, да и сосредотачиваться на воспоминаниях стало куда легче. Иногда Марго пускала его в свои мысли, однако в основном Гарри наблюдал за происходящим со стороны; она подкидывала ему что-то незначительное, связанное со школой или с работой, но однажды она показала ему падение МАКУСА.       Гарри видел, как рушились барьеры под натиском одного лишь единственного потока магии, сокрушительного и необъятного, вырывающегося из Бузинной палочки. Мальчик ужаснулся, когда рассмотрел лицо Волдеморта, человеческое и прекрасное, намного старше того, что въелось в память гриффиндорца после событий в Тайной комнате, но всё-таки до боли знакомое. По правую руку от Реддла стояла Беллатриса Лестрейндж; она со страстью и благоговением смотрела на своего господина, даже не обращая внимания на крики ужаса, что заполнили всё вокруг. Гарри сразу же узнал Энрикеса со жгучими чёрными волосами; он практически не изменился за все эти годы и наблюдал за происходящим скорее с интересом, нежели с трепетом, с лёгкой ухмылкой обводя взглядом мерцающие магические щиты, практически полностью треснувшие, будто обычное стекло. Гарри заметил ещё одного мужчину лет сорока, высокого и невероятно худого; он не был уродливым, с какими-то некрасивыми чертами лица — нет, он был просто жутким. Его взгляд, больной и предвкушающий, отличался от тех искр безумия, что плескались в тёмных глазах Дамиана или даже Беллатрисы, — он был умалишённым. Скулы, настолько острые, что выглядели скорее как впалые щеки, обрамлялись средней длины шоколадными волосами, а в тонких пальцах виднелось длинное резное деревко. Как только барьеры пали, с палочек Пожирателей Смерти, что сотнями стояли позади Волдеморта и его свиты, стали срываться зелёные лучи, и Гарри мгновенно выбросило из воспоминания. Ему не пришлось созерцать ни одной смерти.       — Это был Стэг Й­ен­сен? — спросил Гарри, вспоминая слова Гриндельвальда о том, что тот является маньяком. Именно такой взгляд мальчик представлял у психически больных людей.       — Да, — спокойно ответила Марго, но впервые за всё время Гарри уловил беспокойство в её голосе. Ей было явно неприятно говорить обо всём этом, но она понимала, что Гарри заслуживает ответов. — Я, слава Богу, не пересекалась с ним близко, лишь один раз, чтобы пробраться в его поместье, но тогда я просто вырубила его. Геллерт сказал тебе, что он маньяк, и я согласна с этим определением. Реддл… ему тоже нравится издеваться над людьми, но он берёт куда выше, стремится к всевластию, а вот Й­ен­сену просто нравятся страдания, не обязательно целого мира, ему достаточно и нескольких человек, над которыми бы он мог постоянно измываться.       Гарри стало тошно. Ему казалось, что Волдеморт и все его приспешники живут за какой-то незримой гранью; не в привычной для большинства людей реальности, а в невероятно далёком мире жестокости, крови и страданий, который они хотят расширить, погрузив в него всё светлое и прекрасное, что есть у человечества. Гарри хотел бы поподробнее расспросить Марго об этом Стэге, но она так резко изменилась в лице, что он попросту не рискнул. Ему почему-то показалось, что девушка что-то недоговаривает касательно Йенсена; что-то, что полноправно может считать своим личным секретом.       — А Дамиан Энрикес? Ты знаешь что-нибудь о нём?       — Дамиан… — Марго мгновенно выпала из прострации, вновь нацепив на себя привычную маску лёгкости и спокойствия. — Я сражалась с ним только при битве за МАКУСА, да и сражением это сложно назвать. Он просто не обратил на меня внимания, и я кинула в него заклинанием. Я потом несколько раз видела его, но близко тоже не пересекалась. Знаешь, Гарри, он не похож на Реддла или Беллатрису, он просто… — она отвела взгляд и замялась, стараясь сформулировать нужное определение в голове, — беспредельщик.       Гарри первый раз слышал, чтобы кто-то употреблял это слово, оно ему даже казалось в некотором роде забавным. Если уж подумать, то все Пожиратели Смерти были беспредельщиками, для которых не существовало ни законов, ни морали, но Марго почему-то описала так именно Энрикеса. Гарри дважды видел его и каждый раз наблюдал его насмешливую ухмылку, будто бы всё происходящее для Дамиана было игрой, что совершенно не вязалось с реальностью. Он точно так же участвовал в войне.       — Знаешь… — Гарри ровным счётом не получил никакой полезной информации, только вновь напомнил себе, с какими монстрами ему предстоит сражаться. Но он вдруг вспомнил слова Дамблдора о том, что скоро Рождество, и вознамерился немного отдохнуть от всех проблем. — Не хочешь отпраздновать Рождество с нами?       Марго удивлённо вскинула брови, но её взгляд потеплел. Гарри понятия не имел, где она изначально планировала праздновать, не с Гриндельвальдом же в том доме, но теперь мальчику начало казаться, что она и вовсе не задумывалась об этом.       — Хорошо, — согласилась она. — Думаю, это было бы неплохо.       Гарри почему-то подозревал, что она может и не согласиться, но девушка даже обрадовалась такой перспективе. Возможно, она и вправду была одинока.       Вскоре к ним присоединился Люпин; он не ночевал в доме, потому что свободных комнат не было, но проводил с ними практически всё свободное время. Полнолуние прошло относительно недавно, и мужчина мог со свободной душой праздновать вместе с ними. Ремус рассказывал Сириусу об успехах Гарри на уроках ЗоТИ, отчего им обоим становилось неловко, ведь Люпин не знал всей правды.       За пару дней до Рождества Сириус достал с чердака коробку игрушек и небольшую старую ёлку, которой, кажется, было больше лет, чем самому дому. Они с Гарри и Ремусом вытащили её в гостиную, с трудом сохраняя хрупкую целостность искусственного дерева.       — Главное — поставить, а дальше подправим трансфигурацией, — заявил Сириус, но стоило ему только направить палочку на ёлку, как её ствол треснул, развалившись на две части.       Гарри захохотал, наблюдая за изумлённым лицом крёстного, и Сириус кинул в него подушкой за это, но попал в Люпина, после чего тот принял вид самого настоящего строгого профессора. Засмеялись они уже все вместе.       В итоге они потратили около часа на то, чтобы придать разваливающемуся дереву более-менее подобающий вид и накидали на него как можно больше ёлочных игрушек, чтобы скрыть ими облезлые ветки.       — Что за кошмар? — спросила Марго, как только первый раз увидела результат долгих трудов трёх волшебников.       — Хэй, — деланно возмутился Сириус, — вполне приличная ёлка.       Марго направила на неё палочку — и ветки стали вновь обрастать иголками, а само дерево увеличилось практически в два раза, и огромное количество игрушек на нём теперь выглядело уместно.       Гарри понимал, что это не такое уж и сложное колдовство, при надобности он и сам бы мог превратить один неживой предмет в другой, просто всё дело было в деталях. Марго, как и МакГонагалл, уделяла большое внимание именно им, расположению иголок например, или кривизне коры. Гарри попросту не хватало на это сосредоточенности и терпения.       — Ну, так тоже сойдёт, — одобрительно кивнул Сириус. — До нас тебе ещё далеко, конечно.       — Не сомневаюсь, — усмехнулась Марго. — Я принесла картошку фри. Хотите?       — Что это? — заинтересованно спросил Люпин.       — Ну, это жареная картошка, только не на сковородке, а во фритюре, — пояснила Марго.       Гарри как-то до этого не обращал внимания на такие мелочи, как отсутствие в мире магии картошки фри или того же фритюра. Наверно, дело было в том, что он и в детстве был лишён простых радостей вроде похода в кино или кафе. И Марго была будто бы тем окном в мир маглов, которое он сам для себя незаметно закрыл, желая оставить за ним Дурслей. Она слушала магловскую музыку, ела их еду, и он сам поразился, с чего вдруг ему это начало казаться необычным.       — Фритюре? — переспросил Сириус.       — Давайте вы просто попробуете? — Марго явно была не настроена на объяснение всей системы приготовления фастфуда.       Гарри бы не отказался от картошки фри. Еда из ресторанов, конечно, была вкусной, но ему нравилось что-то более простое. Сириус с Ремусом оценили необычное магловское блюдо, приготовленное, по сути, из трёх ингредиентов, и даже вознамерились как-нибудь наведаться в загадочный Макдональдс.       Гарри чисто из интереса присматривался к девушке, и один раз он уловил лёгкий запах сигарет от её золотистых волос. Марго уж точно не была похожа на страдающую от алкоголизма или каких-то других зависимостей, поэтому он не обратил на это никакого внимания.       Рождественским утром Гарри проснулся поразительно бодрым и отдохнувшим — он не чувствовал ни напряжения, ни гнетущей усталости, лишь желание поскорее распаковать подарки. Мальчик поднялся с кровати, чувствуя на себе мягкие лучи солнца, кажущиеся золотыми в спальне цветов Гриффиндора. В этом доме, старинном, буквально пропитанном чистокровными предрассудками, его практически ничего не тяготило, за исключением, может, редкого шума, доносящегося из подвала или с чердака, — Кричер перебирал барахло Блэков. В Хогвартсе ему, безусловно, тоже нравилось, но чувство постоянной опасности не только за себя, но и за окружающих, не покидало его там.       Гарри обнаружил для себя несколько больше подарков, чем он рассчитывал. В самой большой упаковке оказался чёрный кожаный чемодан от Сириуса, на который были наложены Чары незримого расширения. Гарри улыбнулся и покачал головой, понимая, что крёстный не забыл о наличии у мальчика двух чемоданов вместо одного удобного. Внутри лежал волшебный перочинный нож с различными функциями, который Сириус уже когда-то дарил ему.       Гермиона прислала ему книгу по чарам повышенной сложности — Гарри поначалу не оценил подарка, но на первой же странице вычитал заклинание, позволяющее на время убирать стены, и счёл его достаточно полезным — и довольно внушительную упаковку французских сладостей. В этом году Гермиона с родителями отправилась на каникулы в Париж, и Гарри подозревал, что девочка просто хотела провести последнее спокойное Рождество в семейной атмосфере. Он рассказал подруге о том, что ей пришлось лишить собственных родителей памяти.       От Рона он получил перчатки для квиддича и несколько упаковок Берти Боттс. Миссис Уизли уже по традиции связала для него красный свитер с буквой «Г». А вот близнецы подарили ему Перуанский порошок мгновенной тьмы. Гарри не знал, заказали ли они его или нашли способ сделать самим, но это был довольно нужный подарок, хоть и навевающий не самые лучшие воспоминания о Малфое.       Он также заметил небольшой красный свёрток с запиской:

«Счастливого Рождества, Гарри»

      Мальчик без труда узнал каллиграфический почерк Дамблдора, а когда открыл упаковку, с удивлением обнаружил там очки, которые были точной копией его собственных, круглых с тонкой чёрной оправой. Поначалу он не понял, зачем директор прислал ему их, но когда надел, то стал видеть в разы лучше, чем в своих прежних. И к нему в голову пришла интересная мысль. Грозный Глаз Грюм с помощью своего волшебного глаза мог видеть людей даже под мантией-невидимкой, и Гарри решил проверить на такую особенность свои новые очки. Он достал мантию, что всё время лежала в шкафу, и накинул её на свою ногу. Он видел очертания. Гарри привык, что Дамблдор всегда носил свои очки-половинки, но теперь стал задумываться, какими свойствами они обладали. Мог ли Дамблдор точно так же видеть его под мантией?       Он также наткнулся на средних размеров коробку в чёрной упаковке с серебряными лентами. К ней тоже была прикреплена небольшая открытка, написанная острым почерком:

«С Рождеством, Гарри.

Марго Блиссет»

      Внутри он обнаружил четыре цветных блокнота, размером чуть меньше обычных учебников: два чёрных и два голубых. К каждому из них был прикреплён тонкий серебряный браслет. «Парные блокноты» — гласила надпись на упаковке. Гарри очень понравился такой подарок, он сразу же решил отдать один из них Сириусу, чтобы не ждать от крёстного долгих ответов в виде писем.       Гарри посмотрел на последнюю круглую коробку. Она была в тёмно-зелёной упаковке, и мальчик знал только одного человека, который мог бы прислать ему подарок в цветах Слизерина. Он аккуратно распаковал его и застыл на месте.       Это был Омут памяти.       Небольшой, металлический, с серебряной окантовкой и вырезанными по бокам рунами; он содержал в себе то ли невесомую жидкость, то ли газ, бесконечными завитками переливающийся в чаше. К нему была приложена записка с таким знакомым мелким почерком:

«Детали куда более важны, чем общая картина, Поттер»

      Гарри ошалело оглядывал драгоценный артефакт, обводя пальцами непонятные руны. Он понимал, что Снейп в первую очередь хотел, чтобы гриффиндорец слил в Омут все важные воспоминания, но ему всё равно было приятно, ведь профессор мог и не дожидаться Рождества, чтобы преподнести Омут памяти в качестве подарка. Гарри на мгновение даже задумался, не может ли здесь быть какого-то подвоха вроде скрытых свойств, как у кулона, но ничего двусмысленного придумать не смог.       Гарри убрал Омут памяти подальше в шкаф. Подарок Снейпа немного выбил его из колеи, он вообще никогда не видел, чтобы они где-то продавались, да и знал, что те имелись только у Дамблдора и у самого Снейпа. Интересно, откуда они вообще берутся?       Откуда-то с нижнего этажа послышались голоса, и Гарри по привычке дёрнулся за палочкой, но тут же осадил себя, понимая, что Дамблдор не позволил бы никому пробраться в этот дом. Он быстро переоделся, почистил зубы и пошёл вниз.       — Гарри, дорогой! — миссис Уизли обняла его, как только он спустился в гостиную.       — Здравствуйте, — пролепетал Гарри, удивлённо оглядывая практически всё семейство Уизли.       К косяку двери прислонялся Сириус, с улыбкой наблюдая за мальчиком. Гарри догадался, что крёстный решил устроить ему небольшой сюрприз, пригласив семью Уизли, что стали для него практически родными. Он готов был засмеяться от нахлынувшего тепла.       — С Рождеством, Гарри, — близнецы загадочно ему подмигнули.       — Давайте все немного приберёмся здесь, а то уже время близится к обеду, — Молли подтолкнула мужа и смущённо улыбающуюся Гарри Джинни на кухню.       — Ну мам, — застонал Рон, не настроенный на уборку, как, впрочем, и сам Гарри.       — Не начинай, Рональд, — отрезала миссис Уизли.       Гарри вместе с остальными поплёлся на кухню, предвещая несколько весёлых часов уборки. Хотя даже нескольких часов не хватило бы, чтобы разгрести хлам и отмыть грязь в этом доме. Их с Сириусом вообще не волновало, как выглядит гостиная или кухня, большую часть времени они всё равно проводили в комнатах, да и Ремусу с Марго было безразлично, сколько пыли вокруг.       — Я хотел тебе написать, но мама утверждала, что это должен быть сюрприз, — сказал Рон.       — Рон и Гарри, помойте посуду, нас много, — бросила им миссис Уизли.       — Мы ни разу не ели с этой посуды, — сокрушённо сказал Гарри, представляя, сколько грязи скопилось на ней за все годы.       Гарри левитировал все чашки и кружки из шкафов на кухонный стол. Они с Роном сели с краю, начав поочерёдно накладывать на каждую тарелку Очищающее. Изначально они попробовали наложить сразу на все и не тратить много времени, но их план с треском провалился.       — Жаль, Гермиона не сможет приехать, — Рон выглядел и вправду расстроенным.       — Ты писал ей?       — Да, они с родителями тогда уже купили билеты, — Рон не совсем понимал, как происходит покупка магловских билетов. — Знаешь, я думал позвать её на бал, но, если честно, я даже не представляю, как это сделать.       — Какой ещё бал? — Гарри оторвался от грязной тарелки.       — Ну, на День святого Валентина.       — И почему я о нём ничего не слышал? — Гарри был ярым противником всяких балов, тем более и в честь Дня всех влюблённых. Он уже сейчас представил, как будет скитаться по Хогвартсу, словно призрак, в попытках отыскать себе пару, а потом ещё несколько дней набираться смелости, чтобы пригласить её. Лучше он вообще не пойдёт.       — Ты тогда в больницу попал, — как-то виновато ответил Рон, — но объявление всё это время на стенде в гостиной висело.       Гарри почувствовал себя идиотом. В прошлый раз Дамблдор ничего подобного не устраивал, и мальчик был бы благодарен, если бы директор и в этот раз воздержался от таких идей. Гарри сполна хватило Святочного бала, на который ему в следующем году и так придётся идти.       — Да, пригласи её. Думаю, она будет рада, — Гарри вдруг стало очень смешно. Он вспомнил попытки Гермионы заставить Рона ревновать на четвёртом курсе, но тот тогда даже ничего не понял. — Знаешь, вы в прошлый раз знатно потрепали друг другу нервы.       — Я представляю, — покачал головой Рон. Он хотел было отложить грязную тарелку, но миссис Уизли строго глянула на него, и он продолжил своё занятие. — Ненавижу Малфоя. Мы с ней постоянно находимся в ужасно неловком положении. Мы договорились не реагировать на его слова, но не особо получается.       Гарри и сам понимал это, но даже представить себе не мог, как помочь друзьям в этой ситуации. Он рассказал Сириусу про отношения Ремуса и Тонкс, и крёстный твёрдо решил никак в них не вмешиваться, но в случае Рона и Гермионы не вмешиваться было нельзя. Малфой уже это сделал.       — Из меня не самый лучший советчик в подобных вопросах, — честно признался Гарри. — Но вы хотя бы знаете, что оба нравились друг другу тогда, поэтому сейчас это просто вопрос времени… Наверно.       — Я понимаю, но мне всё равно ужасно не по себе.       Они просидели с посудой около получаса и под конец уже готовы были перебить оставшиеся тарелки, лишь сидящая неподалёку миссис Уизли останавливала их.       — Всем привет, — на кухню вошла Марго. Она с сомнением посмотрела на старания Гарри и Рона и взмахом палочки очистила оставшуюся посуду.       Гарри впервые в жизни пожалел, что у него нет колдокамеры. Лицо Рона в тот момент, когда он понял, что Марго изначально могла справиться с посудой за несколько секунд, стоило того, чтобы поставить его фото в рамочку.       — Ох, дорогая, — миссис Уизли обняла девушку, отчего та чуть ли не выронила палочку. — Дамблдор говорил, что ты состоишь в Ордене. Мы все читали о том, что тебя похитили осенью. Хорошо, что ты в безопасности теперь.       — О, — Марго каким-то таинственным образом сохранила естественный цвет лица, хотя ей было безумно неловко, — спасибо вам за поддержку. Вам чем-то помочь?       — Мы и сами прекрасно справляемся, не стоит тебе утруждаться, — мягко ответила миссис Уизли, а вот Рон, кажется, не против был спихнуть на Марго вообще всю оставшуюся работу, раз уж она так быстро с ней справляется.       — Не стоит утруждаться, — тихо повторил Рон. — А нам, значит, стоит?       — Может, просто быстро уйдём? — предложил Гарри, когда заметил, что миссис Уизли отвлеклась на еду.       Они покосились в сторону женщины и чуть ли не на цыпочках проскользнули в гостиную, где без дела сидели Фред с Джорджем и разговаривали с Сириусом. Гарри понял, что пойти на кухню с миссис Уизли изначально было плохой идеей.       — То есть можно их переделать под себя? — сосредоточенно спросил Фред.       — Не все, но многие можно, — ответил крёстный.       — Марго! — Джордж радостно заметил девушку, прерывая их с Сириусом беседу. Она улыбнулась ему и села рядом.       — О чём говорите? — поинтересовалась она.       — О росписях заклинаний.       — Это очень интересно, — пылко ответила Марго, — и полезно, самое главное. Вы умеете их расписывать? — обратилась она к близнецам.       — Нет, Сириус обещал показать нам старые наработки Мародёров.       Они все стали обсуждать руны, и Гарри с Роном пришлось от них отделиться. Рон стащил с кухни тарелку домашних пирожных, приготовленных миссис Уизли, и они быстро расправились с ней втроём — к ним присоединилась Джинни.       Вскоре пришёл и Люпин. Для него большая компания стала таким же сюрпризом, как и для Гарри. Поначалу все чувствовали себя несколько напряжённо, ведь не были знакомы друг с другом, но спустя несколько часов вся неловкость пропала, во многом благодаря совместному труду по указаниям миссис Уизли. Артур с восторгом заметил у Марго магловские наушники и попросил рассказать ему об этом чуде техники, что даже не работало в старинном доме Блэков, пропитанном магией. Под вечер они все разговорились и дружно уселись за стол.       — Значит, МАКУСА старается адаптировать магловскую технику под магов? — мистер Уизли не отставал от Марго, чем заработал недовольный взгляд со стороны Молли. Мама Рона была уверена, что Марго просто милая девушка, ставшая жертвой Пожирателей Смерти, и даже не догадывалась, на что она в действительности способна.       — Ну да, у них есть некоторые проекты, посвящённые этому, — Марго села между Джорджем и Гарри. — Но не для всей техники. Большую часть можно заменить заклинаниями, но вот телевизоры, например, магам бы не помешали.       — Или кинотеатры, — встрял Сириус. — Мы когда-то ходили в кино.       — Сбежали из Хогсмида на весь день и заработали несколько месяцев отработок, — добавил Люпин.       Фред с Джорджем прыснули. Они во многом напоминали Мародёров, хоть и было их всего двое. Да и слышать такое от собственного профессора было несколько странно.       — Это того стоило, — усмехнулся Сириус. — Помню, мы не сразу поняли, что ходить по Лондону в мантиях ненормально.       Гарри усмехнулся, представляя Мародёров, расхаживающих по магловскому Лондону. Он вообще редко думал о приключениях отца и его друзей, для него это было больно, но когда Сириус рассказывал что-то из своей юности, мальчик впитывал в себя каждое слово, стараясь как можно точнее запомнить столь ценную информацию.       Все разговорились, кто о чём, и Гарри почувствовал самую настоящую семейную атмосферу за праздничным столом. Сириус пытался по-тихому подлить Ремусу алкоголя в стакан, но тот упорно осаживал своего друга, чем, кажется, только больше раззадоривал его. Рон о чём-то спорил с Джинни, и девочка явно побеждала, потому что её брат уже раскраснелся от возмущения.       — Ты принесла? — Джордж еле заметно наклонился к уху Марго.       — Да, — со смешком ответила она, доедая один из многочисленных салатов миссис Уизли. — Вы оба неугомонные, и я постоянно забываю, что вам по пятнадцать.       — Тебе самой только восемнадцать, — возмутился Джордж.       — И я совершеннолетняя, — медленно кивнула она.       Гарри прикинул, что изобретениям близнецов могла во многом способствовать Марго. Она уже присылала Джорджу книгу по алхимии. Может, это был не единственный случай.       — Гарри, — Сириус вывел его из задумчивости, легонько толкнув в плечо. — Если вы с друзьями надумаете пить, то не говори Молли и Ремусу, что я тебе разрешил.       Гарри хотел было поинтересоваться, не ослышался ли он, но поймал на себе с крёстным пристальный взгляд Люпина и поспешил отвернуться. В конце концов, он уже прожил восемнадцать лет, даже больше, он мог попробовать алкоголь.       Спустя некоторое время у Джинни вновь поднялась температура, и Гарри даже стал переживать о девочке. Мистер и миссис Уизли засобирались домой, но близнецы каким-то неведомым образом — магией, не иначе, — уговорили её оставить их с Роном на Гриммо с ночёвкой. Она долго отпиралась, говоря, что в доме совсем нет места, но Гарри заверил её, что в его комнате места предостаточно.       — Я надеюсь на ответственность Ремуса, — заявила она перед уходом. Сириус даже не обиделся, потому что сам около получаса назад пытался споить своего друга.       Гарри с Роном, близнецами и Марго пошли к нему в комнату, а Сириус с Люпином остались внизу. Вообще-то Марго хотела уйти, она ощущала себя лишней, но близнецы практически силой затащили её наверх. Она немного выпила за столом и оставалась навеселе, хотя если её не знать, то казалась она абсолютно трезвой.       — Если ваша мать узнает, что я купила вам алкоголь…       — То мы скажем, что украли его у Сириуса.       — Нашли в какой-нибудь заброшенной комнате.       Гарри сам поверил бы в такой рассказ. Он подозревал, что в этом доме можно найти вообще всё что угодно. Они все расселись на мягком красном ковре, и близнецы разлили по стаканам — Гарри даже не понял, откуда они взялись, — виски. Он бы предпочёл что-нибудь менее крепкое для первого раза, но отказываться не собирался. Гриффиндорец он или нет? Они с Роном переглянулись. Его друг и сам не внушал особой уверенности, в то время как близнецы зажали по бокам Марго и радостно распивали янтарную жидкость. Они явно пробовали её не в первый раз.       Как только он попробовал виски, ему показалось, что он выпил чего-то действительно огненного, и ему захотелось выплюнуть эту несусветную гадость. Как кто-то может это пить? Но он совершил усилие над собой и допил содержимое стакана. Первые пару минут ему казалось, что ничего особенного не произошло и что он отличился даже здесь, но потом картинка перед глазами медленно начала плыть, тепло разлилось по венам, и он уверенно налил себе ещё.       — Гермиона бы нас убила, — заключил Рон, который и сам потянулся за вторым стаканом. — Сначала сама, а потом бы позвала МакГонагалл, — он икнул, и Гарри в голос засмеялся, — и Снейпа, и Дамблдора.       — Не думаю, что Дамблдор стал бы на нас ругаться, — Гарри, конечно, не хотел бы быть пойманным директором, будучи в пьяном виде, но сомневался, что тот устроил бы из этого скандал. — А вот Снейп… — ему даже продолжать не надо было, они прекрасно могли представить себе этот цирк: Снейп, срывая голос, кричит на них, а они только и могут, что шататься из стороны в сторону и нести всякую чушь.       Они оба прислонились к кровати, наблюдая за близнецами, которые что-то шептали на ухо Марго, а та всеми силами отбивалась от них и счастливо смеялась. Не то чтобы Гарри теперь стал фанатом алкоголя, но должен был признать: иногда можно позволить себе немного расслабиться.       — Ты просто обязана нам рассказать, — Фред раскраснелся и сел по-турецки рядом с девушкой, которую они с братом повалили на ковёр.       — Вот именно, мы же умрём от любопытства, — Джордж разлил всем остатки виски и уселся рядом с братом, помогая Марго подняться.       Гарри едва понимал, о чём они говорят. Кажется, в его руках был уже третий стакан или четвёртый, бутылка была довольно внушительной. Он посмотрел на Рона, который уже начинал клевать носом, и горестно понял, что друг покинул его в этой неравной битве с весёлой жидкостью.       — Ни с кем я не встречаюсь, что вы несёте? — то ли возмущаясь, то ли смеясь, ответила она.       — Мы невероятно скучно живём.       — Должна же быть хоть у кого-то интересная личная жизнь.       — Гарри отказывается рассказывать нам подробности о своих отношениях с Чжоу Чанг.       — Эй, — с трудом выдавил из себя Гарри. Он чувствовал, что его как-то слишком сильно разморило, свет стал казаться чрезмерно ярким, собственные движения заторможенными, а в голове и вовсе творилась полнейшая неразбериха. Он почему-то вспомнил Колина Криви и задумался, как бы тот отреагировал, если Гарри стал бы преследовать его с колдокамерой. Потом он уткнулся взглядом в собственный шкаф и гениальная мысль прошибла его юную голову: он может слить воспоминания о собственной домашней работе с прошлого раза в Омут памяти и списывать сам у себя. И если не это было венцом человеческой мысли, то Гарри готов был поддаться на услужение обезьянам.       — Ну, был один парень, — нехотя начала Марго, — но он оказался мудилой.       Гарри хихикнул, услышав из уст девушки ругательство, и его глаза постепенно начали закрываться. Ему казалось, что время стало идти как-то быстрее, хотя он и понимал, что виной всему виски. А вот на Фреда и Джорджа алкоголь вообще не влиял.       — И всё? — разочарованно спросил Фред.       — Нет, не всё, — Марго уселась поудобнее, облокотившись на стену. — Потом был ещё один. Гей. Это было обидно. И ещё один. Последний стал самой большой ошибкой в моей жизни, — даже будучи пьяным, Гарри уловил серьёзность и горечь в её голосе, но, когда открыл глаза, Марго с близнецами уже сменили тему и вновь задорно смеялись.       На следующее утро голова Гарри раскалывалась. Он даже не помнил, в какой момент заснул, Сириус обнаружил его сидящим в невероятно неудобной позе около кровати рядом с Роном. Близнецы подло оставили их на полу, а сами заняли кровать. Марго и вовсе ушла домой. Крёстный принёс какое-то противное зелье, от которого им всем полегчало, и неприятные ощущения отступили.       — Если Молли учует от вас какой-то запах, предупредите меня, чтобы я успел заколотить камин, — сказал им Сириус в качестве напутствия.       — Если выберемся из комнат, в которых она нас заколотит, — согласился Фред.       Остаток каникул прошёл как нельзя лучше. Они продолжили заниматься с Марго, и та сказала, что во время учёбы с ним будет заниматься Дамблдор, так что Гарри незачем торопиться с выбором образа своей защиты.       Гарри с Сириусом наведались в магловскую часть Лондона, где мальчик купил себе два спортивных костюма и несколько домашних футболок, твёрдо отказавшись спать в шёлковых пижамах, что продавались в магических магазинах. Они хотели сходить в кино, но все фильмы оказались скучными, и они решили отложить это дело до следующего раза.       — Мы, пожалуй, могли бы посетить Мадональс, — предложил Сириус.       — Макдональдс, — хмыкнул Гарри, но идею поддержал.       В кафе Сириуса узнала одна пожилая женщина, она не верила в его невиновность, о которой говорили даже по магловскому телевидению. Она со страхом выбежала из помещения, но, к счастью, ничего не сказала, иначе Гарри проклял бы её со злости.       Иногда он разглядывал Карту Мародёров перед сном; он и сам не знал, зачем именно это делает. Дамблдор присутствовал в Хогвартсе далеко не всегда, но каждый раз, когда он был там, рядом с ним мальчик обнаруживал и Гриндельвальда. За все каникулы он ни разу не натыкался на тёмного волшебника в доме, хотя и понимал, что кто-то несколько раз заходил в библиотеку Блэков. Но однажды он услышал их с Марго разговор.       Была глубокая ночь, и Гарри поднялся с кровати только ради того, чтобы сходить в туалет, однако уловил приглушённые голоса, доносящиеся из библиотеки. Он на ощупь прокрался поближе и прислонился к ободранной стене, щурясь от яркого света, что пробивался из щелей.       — …отрицает любовь, но ненавидит меня за то, что я поочерёдно лишила его их обеих, — Марго говорила мягким шепчущим голосом с нечитаемыми интонациями. Гарри замер, не решаясь сдвинуться с места, ведь речь определённо шла о Томе Реддле, и мальчик не мог побороть собственное любопытство.       — Очевидно, что дело по большей части в крестражах, — спокойно ответил Гриндельвальд. — Нельзя больше тянуть. Не имеет значения, что она говорит сейчас. Она может лгать, а может и попросту не понимать происходящего.       — Ей незачем лгать, — без особой уверенности сказала Марго, — а вот ему ещё как есть. Если они с ним смогут как-то связаться, то всё пропало.       — Я не собираюсь перед ним показываться, во всяк…       Голоса резко затихли. Гарри запоздало осознал, что они наложили Заглушающие чары, и готов был побиться головой об стену от безысходности. Он понятия не имел, о чём они говорили, но ясно понял, что в их пока ещё маленьком предвоенном мире вновь появляются новые тайны, с которыми Гарри когда-нибудь придётся столкнуться лицом к лицу. И он не хотел, чтобы это столкновение оказалось таким же болезненным, как и в прошлый раз.

***

      — Ты выглядишь куда лучше, Гарри, — одобрительно заметила Гермиона. На её коленях сидел чем-то довольный Живоглот, и его пухлые бока слегка тряслись от езды.       — Знаю, — Гарри и вправду ощущал себя посвежевшим после каникул. Он будто бы съездил в отпуск после нескольких лет работы без выходных.       За окном с невероятной скоростью проносились знакомые пейзажи, и Гарри впервые в жизни чувствовал, что едет не домой, а именно в школу. Он не перестал любить Хогвартс, этот волшебный замок, ставший неотъемлемой частью его жизни, но больше не считал его единственным местом на планете, где он кому-то нужен.       — Смотри, Гарри, — Рон сунул ему газету и ткнул пальцем в небольшую заметку в нижнем углу.

      Винда Розье — самая преданная и самая опасная сторонница бывшего Тёмного Лорда Геллерта Гриндельвальда — скончалась в Нурменгарде. Некогда прекрасная и сильная женщина за десятки лет одиночного заключения превратилась в умалишённую старуху, что до последнего вздоха клялась в верности своему лорду.

      Под текстом Гарри увидел две фотографии: на первой был портрет невероятно красивой девушки со светлыми глазами и чёрными волосами, её яркие губы выделялись на фоне бледной кожи, словно кровавое пятно на белом кафеле; а на второй была изображена безобразная старуха, лысая и безумно худая, она улыбалась беззубой ухмылкой, но самое страшное заключалось в том, что Гарри её узнал. Он видел её в воспоминаниях Марго вместе со знаком Даров Смерти, что был кровью выцарапан за её спиной.       Гарри с как можно более спокойным лицом отложил газету, но его друзья заметили резкую перемену его настроения: вновь вернувшееся напряжение — хоть и не могли точно знать, с чем оно связано. Мальчик понимал, что Рон показал ему эту статью только из-за того, что тема Гриндельвальда могла фигурировать между ними, но он всё равно опасался, что однажды все его секреты тяжёлым грузом свалятся на его друзей; точно так же, как секреты Дамблдора на него самого.       — Я хотел кое-что спросить, — Гарри прокашлялся. — Гермиона, ты не знаешь, что такое Стокгольмский синдром?       — Э, — Гермиона немного удивилась резкой смене темы. — Ну, психологическое расстройство, при котором жертва как бы привязывается к своему мучителю, начинает ему симпатизировать. А тебе зачем?       — Да так, услышал просто разговор двух маглов, — отмахнулся Гарри, попутно начав в голове перебирать варианты, как Стокгольмский синдром может быть связан с Гриндельвальдом. К нему приходили не самые радужные идеи.       — Знаешь, Гарри…       Не успела Гермиона договорить, как по поезду раздался оглушительный звук взрыва. Гарри едва удержался, чтобы не упасть с сидения на пол, а вот Рон ударился об дверь виском. Живоглот соскочил с коленей Гермионы, поцарапав её, но Гарри не обращал ни на что внимания — он быстро выбежал из купе и рванул на звук взрыва.       Одну из бомбочек Фреда и Джорджа подбросили Седрику Диггори.